***
Сокка гуляет по Нижнему Кольцу с набитыми карманами плакатов, которые подлинно изображают всю сущность Аппы, что бы там ни говорила Катара. Или Тоф, чьё мнение вообще не должно учитываться. Он стремится найти подходящие места для развешивания листовок, хотя создаётся такое впечатление, что их срывают прямо за его спиной, — иногда в ту же секунду, как он поворачивает за угол. Ба Синг Се довольно жуткий даже без Джу Ди, крутящейся позади. Этот город — совсем не то, чего ожидал Сокка от крепости Царства Земли. Да, тут впечатляющая архитектура и больше людей, чем он представлял. Богатая культура, поэзия, литература и искусство, в которых он мог бы затеряться на многие дни. Сокка до сих пор пытается осмыслить масштаб роскоши, изыска и застроек, из-за чего туристам требуется выделенный специально для них проводник. Но, расхаживая по Нижнему Кольцу, у Сокки возникает липкое чувство дискомфорта от разительного городского неравенства. Жизнь в изобилии, в то время как другие обходятся малым внутри тех же стен, противоречит всем его знаниям о племени и общине. На это Тоф лишь пожала плечами: в Ба Синг Се это никого не волнует. А когда Сокка попытался сказать что-то по этому поводу, Джу Ди подметила, что здесь заботятся о каждом, даже о беженцах, как не поступают большинство городов. Тогда Сокка вспомнил Агне Кель и немедленно заткнулся: он не может отрицать, что Ба Синг Се делает больше, чем Северное Племя Воды. Но кое-чего в этом месте Сокка попросту не понимает. Почему город такой величины настолько ужасно адаптирован к отпору нападений Народа Огня, что для помощи понадобилась группа подростков? С другой стороны, его правительство так пугающе искусно в управлении жизнями своих же жителей, что листовки Сокки не остаются нетронутыми дольше нескольких минут. Как город беженцев может опасаться незнакомцев до такой степени, что никто не отвечает ни на один из его вопросов, сколько бы искренней взаимопомощи, присущей Юи, он ни пытался излучать? Сокка беспокоится — только в уединении собственного разума, потому что он не собирается раскачивать и без того ненадёжную лодку, в которой находится сейчас их компания, — что его неспособность понять устройство Ба Синг Се всё больше становится проблемой. После Духовной Библиотеки все они, особенно Сокка, пылали решимостью. Да, похищение Аппы поубавило энтузиазма, но он был уверен, что они разберутся со всем в два счёта. Временной утраты недостаточно, чтобы погасить искру надежды в его груди, что после десятилетий длительных потерь у них наконец-то появился реальный шанс нанести ответный удар Народу Огня и закончить войну. Впервые есть настоящая возможность что-то спланировать, а не просто решать, как придерживаться маршрута или рационально закупать продукты. Сокка основательно погрузился в процесс, но все его планы во многом зависят от времени. И он никак не может повлиять на раздражающий отказ Ба Синг Се признавать, что за пределами Внешней Стены идёт война. Сокка уже предвидит слишком быстро приближающийся момент, когда стремление Аанга отыскать Аппу столкнётся с Днём Чёрного Солнца, и кому-то придётся сделать выбор. Сокка уже собирается духом — пускай никогда не признает этого вслух — к моменту, когда Аанг выберет не их. Чем больше времени уходит на поиски Аппы, тем больше непредвиденных обстоятельств Сокка заталкивает в дальний угол своего разума, чтобы они никогда не увидели дневной свет, пока не понадобятся. Хоть ему непонятно, как справляться с новой вспыльчивой версией Аанга, с которой они имеют дело в эти дни, но он делает логичное предположение, что план по разделению Аанга с группой только приведёт к проблемам. Сокка также признаёт, что, вполне возможно, избегает этого вопроса. Ему не нравится иметь разногласия с Аангом, и он прекрасно понимает, что больной темой служит то, что он не уделяет поискам Аппы предельного первостепенного внимания. Но одному из них четверых необходимо сохранять в голове общую картину, и если очередь Сокки волноваться обо всех них и судьбе мира, а ещё позволять Аангу сосредотачиваться на личном и неотложном, тогда он займётся именно этим и примет любые последствия, будучи голосом разума, который никто не желает слышать. Однако нелегко оставаться здравомыслящим, если хорошие обитатели Нижнего Кольца не делятся с ним ничем полезным, кроме лучшей чайной в округе. Народ Огня только что напал на стену, Принцесса Молний чуть не прорвалась через неё, а они четверо бегают вокруг, объявляя, что Аватар в Ба Синг Се и нуждается в помощи. И почему-то каждое взаимодействие с горожанами по-прежнему подобно тому, будто говоришь с глиняной стеной: нечитаемые пустые лица, непреклонный взгляд и бесповоротная смена темы. «Ты здесь не так уж долго, — напоминает себе Сокка. — Такого рода вещи требуют времени. Завоюй доверие». Только вот у Сокки нет неограниченного количества дней для выстраивания отношений, пока люди не доверятся ему настолько, чтобы побороть то, что их сдерживает. Он и так не спит многие ночи, переживая из-за сроков, руководства поисками, огромной величины Ба Синг Се и всех тех ужасных вещей, которые могут произойти с животным, попавшим в руки людей, которым плевать на войну, исчезнувшие культуры и всё остальное, помимо самих себя. Это напряжение является постоянным между ними четырьмя — оно удручающе обволакивает или зудит на задворках сознания, столь ощутимое, что даже Аанг вчера был на волосок от того, чтобы смести потоком воздуха очередной набор посуды. Они вчетвером ухватились за идею прочесать город пешком и пообщаться с местными жителями. Им всем хочется новых зацепок, и каждому не терпится оказаться на расстоянии друг от друга. Аанг не единственный, кто теряет терпение по мере того, как проходят дни, а они всё не приближаются к аудиенции с Царём Земли. Но, Духи, когда Сокка предложил эту идею, он не ожидал такого безразличия от городского населения. Разве не должны они хотеть окончания войны так же, как и весь остальной мир? Сокка может лишь надеяться, что чем больше времени они проведут в Ба Синг Се, чем заметнее станут, тем больше информации и помощи найдут через другие источники, а не официальные. Джу Ди славная, но… явно не честный человек. И если чему Сокка и научился у Юи — а научился он многому, — так это что некоторые вопросы лучше всего решать неофициальным путём. Так можно познакомиться с нужными людьми. По крайней мере, именно это он, полный уверенности и убеждения, сказал Аангу и ребятам. Но над ними висит крупный масштаб Ба Синг Се, и до сего времени единственное, что Сокке удалось разузнать, — это что «Цветущий Лепесток» — лучшая чайная во всём Нижнем Кольце. Не особо полезная информация в долгосрочной перспективе, а вот в ближайшей Сокку мучает жажда: в горле пересохло от пыли, будто бы всегда витающей в воздухе, и затяжного летнего зноя, который, по заверениям Тоф, скоро перейдёт в холод. Хотя в данный момент Сокка ей не шибко верит. Быть может, если чайная весьма популярна, она может стать стартовой площадкой для следующего этапа операции «Неофициальные источники», и Сокка начнёт дело, возможно, притворится студентом или поэтом, ищущим новое место для работы. И назовётся… Он уворачивается от поразительно элегантной женщины, которая выскакивает из «Цветущего Лепестка» так, словно за ней следят люди, а не наоборот. Что ж, наверное, «Цветущий Лепесток» не подойдёт для операции «Неофициальные источники», если там полно таких личностей. Ему нужно место с более местной атмосферой, где он станет узнаваемым лицом и тоже начнёт замечать знакомых людей. Не высокомерных и фыркающих, которые считают себя выше того, чтобы контактировать с другими. Сокка уже смирился с безрезультатным поиском и, открывая дверь плечом, едва делает шаг, как его нога останавливается.***
Должно быть, у него солнечный удар. Он ведь может вызывать галлюцинации? Может, Тоф подмешала ему в воду сок кактуса. Пожалуй, ему надо найти тихий уголок, присесть и зажать голову между колен. Иначе он потеряет сознание. Или он уже отключился. Окружающий шум приглушён, пол словно уходит из-под ног, хотя стоит он прямо, но не уверен, дышит ли ещё. Но он точно бредит. Это подлое и неоспоримое предательство со стороны его глаз, которые, как думал Сокка, были так же, как и всё остальное в нём, вовлечены в новый план достижения самореализации с помощью миссии победить Народ Огня, но никак не благодаря столкновению с недосягаемой, скованной обязанностями королевской особой. Влепив ему пощёчину в виде этого миража, его глаза разрушили доверие Сокки. Потому что предполагаемый плод его воображения — единственное пояснение, почему Зуко оказался перед ним сейчас. Принц Зуко. Наследный принц Зуко. Наследный принц Зуко из Народа Огня. Имперский маг огня. Потомок Агни. Стоящий за стойкой чайной Нижнего Кольца. В фартуке. Отдающий сдачу. С рассерженным в связи с этим видом. Пожалуйста, пусть это не будет очередным трюком Духов. Сокка не знает, выдержит ли зловредного ненастоящего Зуко после того, как общался не со зловредным. Кто-то пихает Сокку в спину, подчёркнуто комментируя загораживание прохода, и мозг включается обратно, а он проходит вперёд. Звуки снова слышатся нормально, и это хорошо, но с глазами до сих пор беда, потому что галлюцинация поднимает взгляд, и ненастоящий Зуко дёргается, рассыпая по полу монеты. Посетители чайной восклицают в лёгком удивлении, за исключением ненастоящего Зуко, который не замечает разбросанных монет и глядит на Сокку. Отдалённый уголок разума Сокки подмечает, что ему на самом деле знакомо то, как расширяются глаза Зуко. И раньше он уже видел, как его бледное лицо белеет ещё сильнее, хотя он не хочет вспоминать последний раз, когда видел конкретно это выражение на нём. Даже намёка на то воспоминание всё ещё хватает, чтобы обжечься. Хочет он того или нет, но ему знаком этот взгляд. Сокка видит необычайно реалистичную иллюзию перед собой. Отчаянное воображение поплывшего от солнца сознания. Это могла бы быть яркая галлюцинация, но он не впервые бредит о Зуко. Или представляет его одетого... в разнообразные наряды. Вообще обычно эти два сценария не происходят в одно и то же время… Фартук — новое, внушённое предложение от его подсознания. Галлюцинации — и фантазии — Сокки обычно включают значительно меньшее количество недовольных клиентов чайной, если так подумать. И не столько многочисленных зрителей. А такие насыщенные ароматы чая — никогда. И ещё его ноги не болят от ходьбы по городу всё утро в поисках Аппы, а кожа головы не чешется от пота и песка. Позади застывшего Зуко приостанавливается Айро, что-то шепчет ему и мягко подталкивает, что вынуждает его племянника кивнуть с совершенно пустым выражением лица и устремлённым на Сокку взглядом. А Сокка наконец принимает к сведению, что наследный принц Зуко из Народа Огня, дитя Агни, в самом деле направляется к нему через всю чайную в Нижнем Кольце. Сокка чувствует, как в груди разжигается опасный жар, — неделями он убеждал себя, что не нуждается в нём. Так и есть. Не нуждается. Или всё-таки нуждается? Вроде бы настоящий Зуко замирает в нескольких шагах, напряжённый и неловкий. Его тело покачивается вперёд, словно он собирался подойти ближе, но просто… остановился. Сокка различает крошечное кольцо белого вокруг золотистой радужки Зуко, которое означает, что тот паникует так же сильно, как и он сам. И каким-то образом эта вероятность из всех возможных придаёт Сокке сил, чтобы раскрыть рот и спросить абсолютно спокойным голосом: — Зуко, какого чёрта, какого чёрта, какого… — Наружу, — выпаливает Зуко, снова приходя в движение и отрывая от него взгляд, чтобы осмотреть чайную. Он пресекает порыв схватить запястье Сокки и вместо этого выскакивает за дверь, громко топоча, — настолько знакомая ситуация, что даже больно. Сокка практически слышит эхо ботинок, идущих по металлическим доскам. Зуко не оглядывается, полагая, что он последует за ним, и Сокка действительно следует, ведь, Духи, так происходит всегда, да? Вопреки сияющей уверенности, что для счастья кроме себя ему никто не нужен, Сокка всё-таки не может отказать Зуко в том, что способен ему дать. Справедливости ради, такие разговоры не ведутся посреди толпы. Поэтому, если вдуматься, у Сокки не было выбора, кроме как пойти следом. Этот разговор предназначен для затенённого переулка поблизости многолюдной чайной. — Что ты тут делаешь? — настойчиво спрашивает Зуко, разворачиваясь к нему лицом. Вопрос столь абсурден, а тон так привычен, что Сокка почти заходится смехом. — Что я… Это ты что тут делаешь, Зуко! — шёпотом кричит Сокка. — Что… что происходит! Как ты… Почему… — Я работаю, — хмурится Зуко, скрещивая руки на груди поверх фартука, и Сокку застаёт врасплох то, насколько выразителен язык его тела без доспехов. — Ты… работаешь, — повторяет Сокка, пытаясь уловить суть. Принцу Огня удалось проникнуть в Ба Синг Се и выставить себя доверенным, невзрачным членом общины Нижнего Кольца, чтобы… найти Аватара? Стоп, разве Зуко занимается этим до сих пор? Или Чокнутая Синька взяла миссию на себя? Сокка не в состоянии выяснить, как замкнуть этот круг, чтобы придумать согласованный план, но также ему известно, что Зуко скорее целеустремлённый, нежели планирующий человек, поэтому не имеет значения, если Сокка не может разработать стратегию. Возможно, её и нет — только использование исключительной, неумолимой выдержки. — Да. — Зуко мрачнеет и не смотрит на него, что тоже знакомо. Вместо лица Сокки он глядит поверх его плеча, и Сокка хочет, чтобы его взгляд вернулся на него, хочет прочесть его глаза. — Что… Почему ты здесь? — Я ищу Аппу, — отвечает Сокка. Чёрт. Должен ли он был говорить это? Скорее всего, нет. Но не то чтобы они скрывают пропажу Аппы. — …Летающего бизона? — Ага. — …Вы потеряли его? Сокка слегка ощетинивается на оттенок изумлённого неверия в вопросе, а затем сдувается, потому что… ну да, они потеряли его. — Долгая история. — И… вы думаете, что он здесь? — Зуко оглядывается на чайную, после чего озабоченно косится на него, словно опасается за ориентацию в пространстве Сокки. Духи, только Зуко может воспринять его слова дословно. — Давай-ка сменим тему, — бормочет Сокка. — Не это главное. — …Ладно. Угрюмость Зуко смягчается в нечто близкое к задумчивой хмурости, взгляд оседает где-то около ключиц Сокки — кажется, это любимое место Зуко для созерцания, если он не в силах встретиться с ним глазами. Однажды Сокка спросит почему. Он незамедлительно спотыкается об мысль предполагаемого будущего. Духи, Сокка больше не должен так себя вести. Он не может управлять ничьим выбором, помимо своего, и знает это. И он не хочет, чтобы его счастье зависело от другого человека. — Так… — Нерешительный тон отвлекает Сокку от допущений, что они будут видеться в будущем, и вынуждает обратить внимание на Зуко перед ним. — Вы не выслеживаете… нас? Сокка фыркает от мысли, что в кои-то веки команда Аватар преследует команду Народа Огня. От мысли, что у них вообще есть на это время. — Нет. Точно нет. Я… Мы понятия не имели, что вы в Ба Синг Се. — Ясно, — медленно проговаривает Зуко, расслабляя плечи. — Ясно. Хорошо. — Но я рад, что нашёл тебя, — добавляет Сокка, прежде чем успевает задуматься о том, чтобы озвучить свои мысли. И не жалеет об отсутствии фильтра слов — ошарашенные золотые глаза наконец-то встречаются с его. — …Правда? — Голос Зуко становится более хриплым, а выражение лица — более открытым от удивления, и Сокка пользуется моментом потрясённой неподвижности, чтобы ответно рассмотреть Зуко. Он разглядывает острые скулы, линию челюсти, хмурое выражение — и, Духи, он уже видел всё это раньше, но Сокка всё никак не может привыкнуть к тому, как изменилось его лицо, избавившись от той ужасной причёски. Даже напряжённый и с внимательным взглядом Зуко кажется более досягаемым, чем когда был лысый и с туго затянутым хвостом. Его шрам тоже выглядит мягче и менее резким теперь, когда его края затемнены и скрыты. Сокке интересно, значит ли что-то для Зуко его нынешний внешний вид. Вряд ли он оставлял ту старую причёску лишь потому, что она смотрелась хорошо. — Я всегда рад тебя видеть, Зуко, — признаёт Сокка несмотря на то, что далеко не малая часть него вопит, что ему не следовало говорить этого. Сокка не имеет представления, что сохранилось между ними после того, как они оба совершили непоправимые поступки. Знает только, что теперь не приходятся друг другу теми, кем были прежде. Но слова всё равно правдивы, даже если Сокка понимает, что должен испытывать иные чувства из-за того, что в последнюю их встречу единственное, чего хотел Зуко, — чтобы он ушёл. В тот раз Зуко питал к нему лишь страх, обвинение, тоску и трепетное доверие, которого оказалось мало, чтобы позволить ему помочь. Но слова правдивы, и этому Сокка не особо удивлён. Робкий и одновременно напряжённый от своей неуверенности Зуко изучает его глаза, и на короткое мгновение Сокка ощущает неуместный выброс адреналина — всплеск страха, которому здесь не место. Его сестра выглядела в точности как он, обладала практически теми же глазами, пускай Сокка не видел их такими распахнутыми. Но их сходства хватало, чтобы сбивать Сокку с толку всякий раз, когда они виделись с ней за последние несколько недель, и этих встреч стало достаточно, чтобы пошатнуть его равновесие сейчас. Возможно, причина в том, что Азула пыталась убить его совсем недавно. Возможно, в том, что она наблюдала за флиртом девушки, блокирующей ци, с ним с колким наслаждением и таким знакомым взглядом, будто уже знала обо всём. Только вот знать было не о чём. Не о чём, кроме всего того произошедшего. То самое томительное «ничего» между ними становится интенсивнее и плотнее, пока Сокка вглядывается в жгучие глаза и вспоминает первый раз в переулке с Зуко — единственный раз, когда они были наедине, и ещё время до этого. Внизу живота распаляется жар, и все прочие чувства Сокки затмеваются внезапностью и глубиной его желания. Зуко вдруг замирает — та сосредоточенная неподвижность, по которой Сокка, вновь оказавшись пригвождённым ею, неосознанно безумно скучал. Слабый румянец ползёт по щеке Зуко, его взгляд опускается ко рту Сокки, и по этому он тоже скучал, Духи. Видимые признаки его влияния на Зуко, трещины в его строгом контроле. Дыхание затрудняется. — Сокка, — Зуко облизывает губы, и Сокка даже не пытается отвести взгляд, — зачем ты пришёл в чайную? — Я устал и хотел пить, — отвечает он, смачивая свои губы. Зуко прослеживает за движением, и желудок делает кульбит. — Я не ожидал встретить тебя. Не ожидал этого. Он взмахивает рукой, обозначая чайную, Нижнее Кольцо, Зуко и фартук. Что-то пониже желудка переворачивается от вида этого фартука и как он обхватывает тело Зуко, сильно отличаясь от привычной военной туники. — А вы… вы с Айро здесь из-за Аватара? С пристальным взглядом Зуко качает головой, и Сокка неожиданно чувствует исходящий от него жар, кожу покалывает от тепла. Сокка судорожно втягивает воздух. — Вы с Айро планируете что-то подлое? — Нет, — фыркает Зуко, и сочетание облегчения и раскаяния в его голосе Сокка откладывает в сторону на потом. Сокка открывает рот для очередного вопроса — а вдруг они планируют что-то, что лично они не считают подлым, но Сокка расценил бы как таковое, — но Зуко обрывает готовящиеся вылететь слова, целенаправленно шагнув вперёд. — Сокка, — шепчет он, чего раньше никогда не делал, и, Духи, Сокка чувствует тепло своего имени на лице и хрипотцу в его голосе, устремившуюся прямиком к члену, — ты сейчас правда хочешь поговорить о моём дяде? Сокка делает протяжный вдох, раздумывая о причинах, по которым ему действительно стоит говорить в этот момент о генерале Айро. И в эту секунду гораздо более громкая часть его мозга, что всегда гудит на заднем плане, выступает вперёд и берёт бразды правления в свои руки. — Чёрт, нет, — выдыхает он, хватает плечи Зуко и сокращает расстояние между ними. Ощущение твёрдости, тепла и реалистичности его, настоящего, поднимается от ладоней верх по всему телу. Он запрокидывает голову к губам Зуко — не так уж далеко, как ему запомнилось, без необходимости огибать громаду доспехов, — и Зуко наклоняется встретить его, положив руки на его грудь и прижимая к стене переулка. Их губы сталкиваются вместе больше с рвением, нежели с умением. Последняя мысль Сокки, прежде чем всё, кроме Зуко, исчезает из его головы, — он так чертовски рад, что вызвался прочёсывать Нижнее Кольцо сегодня. Преследуя знакомый оттенок дыма и специй, Сокку трясёт от вкуса Зуко, от сдавленных звуков напротив его рта. Звуки эти дрожью переходят от груди Зуко в грудь Сокки, когда они прижимаются всё теснее, пока у Сокки не начинает кружиться голова от ощущения зажатости между каменной стеной за спиной и твёрдыми мышцами тела. Ладони Зуко оглаживают его бока, заставляя каждую клеточку тела покалывать от желания, чтобы дальше коснулись её. Одной рукой Сокка вцепился в волосы Зуко, потому что они есть, он может схватить их и пропустить пальцы между прядями, которые мягче и длиннее, чем в их общей болотной галлюцинации несколькими месяцами ранее. И на ощупь неимоверно приятные, ведь в этот раз всё по-настоящему. Другая рука Сокки скользит вниз по спине Зуко и обхватывает его задницу — срань господня, — притягивая ближе, и Зуко придушенно охает от внезапного трения. Чёрт возьми, как же Сокка обожает касаться его без доспехов. Видимо, Сокка произнёс это вслух, поскольку Зуко улыбается ему в губы — и, Духи, Сокка знает, что будет месяцами грезить о том, как ощущается эта улыбка, прижатая к его рту. Зуко слегка отстраняется, бегая взглядом по лицу Сокки, — оба пытаются отдышаться. Сокка впитывает вид расширенных зрачков и влажных губ Зуко, от вожделения покрасневшей до самого края шрама кожи. Самого Зуко увиденное, кажется, приободряет или же призывает к действию: его рот оказывается на губах Сокки за одну секунду, пальцы решительно отыскивают путь под подол майки. Сокка подставляется под прикосновение и привлекает Зуко ещё ближе, неспособный остановить рвущиеся из него звуки, пока бедро Зуко проскальзывает между его собственных и массирует твёрдость. Духи, а эрекция Зуко вжимается в бедро Сокки, большая, жаждущая, и она прямо здесь, в одежде Царства Земли — в его старой форме так явственно она не ощущалась. Сокка толкается вперёд, выискивая трения, а Зуко зарывается лицом в его шею и выдыхает, горячо и резко, а затем толкается в ответ. Его тело и руки требовательны, жаждущие, посылающие по венам Сокки наслаждение и жар. Сокка думал, что помнил, насколько хорошо это было в тот раз, но воспоминания — ничто по сравнению с ощущением настоящей плоти в его руках, потирающейся об его тело и впивающейся зубами в шею. — Зу-ко, — стонет Сокка, прикрывая глаза и запрокидывая голову. Зуко издаёт приглушённый звук в его шею, затем горячий язык очерчивает его горло, и, Духи, Сокка сейчас умрёт. Просто скончается на месте от неспособности воспринимать столько невероятно приятных вещей. Заметно тёплые ладони задирают его тунику и одновременно с этим отодвигают воротник, словно единственно желание Зуко — вкушать и чувствовать каждый сантиметр торса Сокки. И ничего большего Сокке не хочется в этот момент. Сокка проводит руками по телу Зуко, пытаясь коснуться всего и сразу, восхищаясь шириной его плеч и рельефностью мышц на спине. Сокка впивается в них пальцами, затаив дыхание от силы под руками, и когда большой палец Зуко задевает сосок, он беспомощно дёргает за его рубашку, чтобы устоять прямо. К его груди припадают раскрытым ртом, горячим и влажным, а затем — чёрт возьми, чёрт возьми — Зуко опускается на колени. Сокка удивлённо подаётся вперёд, но его сразу же толкают обратно к стене за бёдра. Удар расходится по всему телу, мысленно и внешне Сокка изо всех сил старается не отставать, его руки взбираются по камню и волосам и наконец замирают на плечах Зуко. Тот утыкается носом в живот Сокки. Мычит и вжимается лбом в его пресс, глубоко вдыхая — ладно, вот теперь Сокка точно умрёт — и протяжно выдыхая теплом на выпуклость в его штанах. Сокка издаёт крайне неприличный звук, всё в нём слабеет, кровь устремляется к члену. Руками Зуко держит его за бёдра, горячий язык проскальзывает за пояс. Вздрогнув, Сокка стонет, выгибаясь в руках, которые толкают его обратно. Он не в силах оторвать взгляд от вида того, как ладони Зуко удерживают его таз, как голова склоняется вперёд. Язык мелькает за секунду до того, как он чувствует его на своей коже, чёрт. Но продолжать смотреть он не может, если не хочет опозориться. Духи, его член ещё даже не достали из штанов, им нужно притормозить, если… — Зуко. Зуко, стой. Зуко. Нам не стоит… — Сокка едва узнаёт собственный голос, сорванный и глухой. — То есть стоит, пожалуйста, но не… Мы не можем… Плечи Зуко напрягаются под ладонями Сокки, а затем Зуко отстраняется с замкнувшимся лицом и гневно прищурившимися глазами. — Хочешь прекратить? — Вопрос звучит как угроза, злость перекрывает неуверенность и желание. Сокке больно от этого тона, хоть он и сглатывает скулёж от потери контакта и тепла. — Не здесь. — Сокка пытается заставить мозг работать достаточно, чтобы объяснить. — Пожалуйста, давай продолжим. Я хочу, правда. Только не… не здесь. Ещё пару секунд Зуко молчит. Сокка дрожит, сдерживая себя: они так близко, но не касаются друг друга, руки и губы Зуко прямо здесь, как и член Сокки. Потом Зуко оглядывает переулок, подмечает освещённые солнцем тени, расстояние до улицы, оживлённой обеденным приливом в чайной. Тот уровень уединения, идеально подходящий для разговора и уж точно недостаточно пригодный для… этого. — …Верно. Ладно. — Прочистив горло, Зуко кивает. Ещё секунда гляделок, и Зуко поднимается на ноги одним плавным, изящным движением, которому Сокка мог бы позавидовать, но он слишком поглощён похотью. Сокка всё ещё пытается привести сознание в порядок и заставить тело снова работать, а Зуко уже выходит из переулка, предполагая — зная, — что Сокка пойдёт следом. И Сокка идёт, прямо за ним: взгляд прикован к треугольнику его спины, очертаниям талии, изгибу ягодиц. Духи, в доспехах он выглядел сексуально, но Сокка без ума от этого местного одеяния. Зуко ведёт их по множеству извилистых закоулков, а после — по тусклому, шаткому лестничному пролёту. Не бежит, но шагает с решимостью и целенаправленностью, что Сокка хорошо понимает. У него есть короткое мгновение отметить, что наследный принц Зуко и генерал Айро живут в месте, которое в три раза меньше столовой в доме Аанга, предоставленном ему в Верхнем Кольце. Затем Зуко втаскивает Сокку внутрь, наконец касается его снова, и Сокка едва успевает осознать, что теперь они в его спальне — да, да, чёрт возьми, да, — а потом остаётся только маг огня, намерившийся взобраться по его телу, словно по дереву. Сокку пошатывает под неожиданным весом Зуко, после чего ему удаётся совладать с собой: одной рукой он обхватывает плечи Зуко, другую опускает под его задницу, подтягивая выше. Зуко обнимает его руками за шею, обвивает ногами талию, и Сокка чуть не кончает здесь и сейчас исключительно от того, что Зуко целиком отдался в его руки, от ощущения самого Зуко, доверительно прижатого вплотную. Зуко крутит бёдрами, потираясь об пресс Сокки, и Сокка давится стоном, а после торопливо поворачивается, чтобы поймать его губы вновь, совершенно увлечённый и нуждающийся в большем, теряющийся в очередном глубоком, длительном поцелуе. Сокка не знает, как долго они дышат и пробуют друг друга, он упивается реальностью, где Зуко находится в его руках, где его ладони скользят по груди и поднимаются к горлу, оглаживая линию челюсти, а затем пальцы Зуко наконец вплетаются в волчий хвост Сокки и запрокидывают его голову назад. — Постель, — приказывает Зуко низким рычанием, которое несётся прямиком в яйца Сокки. Сокка тащится к футону, и, добравшись до него, Зуко отцепляется от Сокки, и это ужасно, просто кошмарно. Как только Зуко встаёт на пол, он незамедлительно сбивает Сокку с ног. Тело Сокки покачивается, и он позволяет теснить себя назад и хватается за плечи Зуко, когда тот опускается на него сверху. Они падают вместе — и, Духи, да, жар и едва сдерживаемое напряжение растянувшегося на нём Зуко, придавливающего к полу, лучше всего, что Сокка когда-либо представлял себе. В их беспорядочных поцелуях не хватает воздуха, Зуко пытается развязать штаны Сокки и в то же время старается соприкоснуться с ним каждым миллиметром тела. Сокка не помогает: он выгибается, проверяя его сопротивление и вес, обеими ладонями проводит по бокам Зуко, чтобы дотронуться, почувствовать и притянуть его ближе. Голова кружится от возбуждения, неверия и понимания, что это в самом деле наконец-то происходит. Зуко вдруг отстраняется, и Сокка издаёт непроизвольный звук возражения из-за утраты. Но он лишь садится на бёдра Сокки с сосредоточенно прищуренными глазами и задирает его майку. Сокка привстаёт, чтобы помочь, и Зуко, схватившись за скомканную ткань, втягивает Сокку в голодный, дымный и настойчивый поцелуй. Духи, создаётся впечатление, что Сокка пьёт удовольствие прямо изо рта Зуко — оно льётся по горлу и заполняет желудок. Затем губы Зуко снова отрываются от него, руки сдёргивают тунику, и Сокка со вздохом падает назад, когда Зуко толкает его на тонкий матрас. На секунду Сокка замирает, распластанный с обнажённой грудью под взглядом Зуко. Тот всё смотрит, и Сокка чувствует подползающий к лицу румянец, невольно начинает ёрзать от внезапной застенчивости. Движение будто возвращает Зуко к нынешнему моменту, он наклоняется, словно для ещё одного поцелуя, и в последний миг опускается, чтобы прихватить горло Сокки. Духи, Сокка никогда не считал своё горло эрогенной зоной, но сейчас оно кажется безусловно непотребным, пока Зуко кружит языком вокруг него. Надолго он там не задерживается и сползает ниже, перемещаясь по телу Сокки со сконцентрированной целью и чёрт, чёрт, чёрт, стягивая с него штаны. От постепенной потери веса, жара и сопротивления над собой дыхание Сокки перехватывает, желудок сжимается — горячее дыхание Зуко ползёт по груди, прессу, бедру, оголённому члену. Расположившись между его ног, Зуко останавливается и отрывает взгляд практически чёрных глаз от эрекции Сокки, чтобы пройтись им по всей длине его тела. Увидев выражение его лица, Сокка сглатывает, ощущая себя добычей, и краснеет, стоит члену дёрнуться в ответ. Губы Зуко изгибаются в усмешку, которая вытягивает из груди Сокки развратный звук, — она засядет во влажных снах Сокки на всю оставшуюся жизнь. Удерживая его взгляд, Зуко делает медленный, неспешный вдох, выжидает до тех пор, пока Сокке не кажется, что он начнёт выть от напряжения. После чего внезапно выдыхает искры на живот Сокки — он не понимает, как ещё не кончил от такого — и вбирает его член. Вырвавшийся из горла Сокки стон, пока крошечные угольки рассыпаются по его коже, а Зуко заглатывает его глубже, абсолютно непристоен. Как и издаваемые Зуко звуки, и Сокке хочется закрыть глаза и насладиться ощущением языка, губ, рук и жара, сделать что угодно, чтобы продлить это, но он не в состоянии перестать смотреть на невероятный вид, как его член исчезает между губ Зуко, как его щёки втягиваются, как влажно блестит слюна на головке. Чёрт, Сокка вряд ли видел что-нибудь лучше, и часть него не может поверить, что это не сон. Долго Сокка не продержится. Он и без того был на грани и уже хватает ртом воздух между повторением похвалы, неверия и имени Зуко. Одна рука отчаянно хватается за край матраса, другая находит волосы Зуко, вцепляясь в них, и тело Сокки напрягается в такт с чужим ритмом. Зуко не возражает против хватки в его волосах, и это отлично, потому что отпустить Сокка не сможет. Он прикладывает все имеющиеся усилия, чтобы не толкаться навстречу и не нарушать взятый Зуко умопомрачительный ритм. Он и так полностью не в силах остановить рывки бёдер всякий раз, как Зуко с втянутыми щеками всасывает его член. Сокка близок, так близок, и Зуко это наверняка знает: он поднимает глаза и встречается с обезумевшим, безрассудным взглядом Сокки. Одной рукой вдавливает его бёдра в кровать, что не помогает Сокке перестать приподниматься под его хваткой. А затем Зуко каким-то образом ускоряет темп, берёт глубже, становится горячее, и у Сокки нет ни единого шанса. Со сдавленным стоном предупреждения он бросается за край и кончает в рот Зуко. Изливается ещё сильнее, наблюдая за тем, как Зуко сглатывает, и видя вспышку чего-то похожего на удовлетворение в его глазах. В это текущее мгновение Сокка всецело уверен, что в его жизни никогда не будет более идеального момента, чем этот. Сокка пытается отдышаться, а Зуко медленно выпускает его член. Губы опухшие и влажные, и вид их подобен удару под дых, если бы у Сокки ещё имелся воздух. Зуко заползает обратно на кровать, по пути оглаживая ладонью пресс и грудь Сокки, и он наконец пользуется до сих пор сжимающей волосы рукой, чтобы втянуть его в небрежный поцелуй, — всё, на что Сокка способен прямо сейчас. Зуко выдыхает в его рот, а всё тело Сокки пульсирует от собственного привкуса на его языке. Ему наконец удаётся разжать пальцы вокруг края матраса и потянуть за завязанные штаны Зуко. Вялая расслабленность после разрядки быстро уступает место гудящей потребности дотронуться и ощутить снова. Сокка не может разобраться, как завязаны эти штаны Царства Земли, но зато он способен выяснить, как обвести, сжать и погладить твёрдость Зуко сквозь ткань. И это, кажется, даёт неплохой результат, поскольку Зуко мычит и вжимается в его ладонь. Зуко вдруг со вздохом отстраняется, поднимается на колени и сбрасывает с себя фартук — он всё ещё был на нём, Духи, Сокка никогда не сможет смотреть на фартук после такого. Зуко стремительно разбирается с нижней одеждой, не озаботившись рубашкой, и просто спихивает штаны на бёдра достаточно, чтобы высвободить эрекцию наружу. Сокка впитывает вид Зуко с разведёнными ногами, членом в руке, прекрасного, возбуждённого и уже текущего. Лицо Зуко покрыто румянцем, его движения лихорадочны, одной рукой он упирается в грудь Сокки, а другой надрачивает член. Сокка в некотором роде помогает, присоединяется своими руками, одновременно пытаясь подрочить Зуко и прикоснуться к другим частям него. Но Зуко определённо не имеет ничего против, судя по вылетающим из него звукам и движению бёдер. В конце концов Сокка вспоминает, что ему нравилось в предыдущий раз, и наконец-то добивается согласованности: облизывает ладонь, отталкивает руку Зуко с пути, изгибает руку при взлёте, надавливает под головкой и вновь находит ритм и темп, которые будет помнить до конца жизни. Зуко стонет, задушено и приглушённо, его дыхание сбивается, и он упирается в грудь Сокки, отдавая всего себя в его руки. Сокка обхватывает его двумя кулаками, извиваясь и чувствуя, как начинает повторно возбуждаться, Духи, а Зуко опускается на него всем весом. Взгляд Сокки мечется между его лицом и членом, неспособный выбрать что-то одно, и Зуко начинает вдалбливаться в его хватку, толчки становятся всё более отчаянными, искры в каждом выдохе — они колют грудь Сокки и заставляют хотеть большего. Сокка чувствует, как ладони на его груди нагреваются, и это ощущение прошибает всё его тело, что даже пальцы на ногах поджимаются. Дыхание Зуко срывается, и жадным взглядом Сокка наблюдает, как он напрягается и сбивается. Когда Зуко собирается убрать его руки, Сокка реагирует без раздумий: продолжая двигать одной по члену, другой он хватает запястье Зуко. Он прижимает ладонь Зуко к своей груди и выгибается, ощущая его вес и жар. Глаза Зуко распахиваются, и с хрипом и сломленным «чёрт» он обжигающе кончает на живот и грудь Сокки. После они пытаются отдышаться. Сокка плавно ослабляется хватку, Зуко медленно убирает руки и обессиленно заваливается на него. Зуко растягивается поперёк груди Сокки, вновь зарывшись лицом в его шею и вытянув напротив его ног свои. Когда Сокка восстанавливает дыхание и чувствует движение талии Зуко под своими руками, ему приходит в голову, что он ошибся. Ничто не может быть лучше этого.***
Зуко не знает, сколько проходит времени, когда он начинает шевелиться, и неохотно обращается к Агни, чтобы проверить. Отсаживаясь на пятки, он нарушает этот хрустальный момент. Ему хочется остаться в нём навечно, лежать в лучах полуденного солнца с Соккой под собой. В ушах до сих пор звенят его выкрики своего имени. Но Зуко понимает, что его обеденный перерыв давно закончился. И хотя это будет не первый раз, когда дядя отправляет его на перерыв, из которого Зуко не вернулся, он старается быть лучше. Особенно после Джета… «Это, — сокрушённо думает Зуко, отметая мысли о Джете и осматривая лежащего перед ним парня, — уж точно не поможет не переживать». Однако Зуко не настолько тревожится, чтобы пожалеть о произошедшем. Он уверен, что испытает угрызения совести по поводу отсутствия тревоги вскоре после того как вернётся на работу, а потом будет испытывать их всю оставшуюся жизнь. Но прямо сейчас он желает выжечь в своём сознании вид обнажённого Сокки в его постели, испачканного семенем, улыбающегося и со слабо заметным контуром руки Зуко на груди. Об этом Зуко тоже надо будет подумать. Позже. Отпечаток руки, осознание, что это он оставил его, что Сокка хотел этого, — всё это потрясает Зуко во многих отношениях, и он не позволяет себе показывать это перед кем-то ещё. Зуко выбрасывает мысль из головы и отводит взгляд в сторону, поднимаясь на ноги. Он совершенно не покачивается, когда его колени ощущают весь вес, и натягивает штаны совершенно не трясущимися руками. Зуко ощущает на себе взгляд Сокки, хоть и отказывается оглядываться на него. Агни, он начинает чувствовать себя нелепо в тишине. Неловкость подкрадывается к границам его мыслей, проникая в них, как это всегда происходит, стоит возбуждению испариться. Зуко опускает голову и пытается заставить себя думать только о практичности, пока переодевается в чистую одежду. Борясь с румянцем, он мысленно благодарит Агни и всех прочих, кто внимает, что в эти дни обязанность по стирке лежит на нём. Берёт для Сокки тряпку из умывальника в углу и чувствует, как проигрывает битву: по шее взбирается вверх краснота. А Сокка просто лежит, нисколько не обеспокоенным тем, что его одежда валяется повсюду, а не находится там, где ей самое место, и наблюдает за ним с обалделой улыбкой. И это, по правде говоря, мило. Куда приятнее ухмылок. Но и отвлекает изрядно. Вид солнечного света на обнажённой смуглой коже Зуко едва может выдержать. — Вот, — бормочет он, протягивая тряпку и расплывчато указывая на грудь Сокки, намеренно выискивая взглядом свой фартук, чтобы не смотреть на него. Всё ещё вялый Сокка не замечает этого и бормочет благодарность таким осипшим голосом, словно это именно он… Зуко обрывает мысль на корню и хватает фартук, не разрешая себе смотреть, когда Сокка наконец начинает собирать себя воедино. Ему нужно отвлечься от Сокки и вернуться к дяде, работе и личности Ли, который является хорошим племянником и не сбегает тайком посреди обеденного наплыва людей, чтобы привести случайного прохожего с улицы в свою постель. Нет, по всей видимости, этим занимается Зуко. Ли же достаточно уважает самого себя, чтобы не вытворять такое. Быть им определённо не так весело, разве что выдуманный Ли может научиться любить играть в пай-шо так же, как Зуко любит сосать… Не помогает. Зуко поправляет волосы, завязывает фартук и трижды перепроверяет, нет ли на его одежде никаких уличающих пятен. Когда не остаётся чем себя занять, возвращается неловкость, поднимаясь вверх по позвоночнику. Сокка ничего не говорит. Великий Агни, Сокка никогда не молчал так долго. Может, Зуко должен сказать что-нибудь первым? Сокка ждёт чего-то? Чёрт возьми, Зуко понятия не имеет, но он не может продолжать стоять и ничего не делать… — Мне, эм, пора. Обратно, — выпаливает он. — На работу. — О. — Сокка моргает. — О, точно. Конечно. Ладно. Гм. Он встаёт и оглядывает смятую постель, тряпку, разыскивая что-то. Зуко не знает, что именно он ищет, иначе помог бы ему, чтобы покончить с этой неловкостью. — Я… выйду с тобой? Зуко облегченно кивает и направляется к двери, надеясь, что Сокка пойдёт следом, и игнорируя скачок в груди, когда тот так и поступает. Сокка ждёт его позади, пока Зуко запирает дверь и вдруг замирает с засунутым ключом. Теперь Сокке известно, где он работает и ночует. Джет не знал этого. Даже Джин не в курсе. Если Аватар с друзьями ищут быстрый способом завести друзей в Ба Синг Се, удачным ходом будет указать Дай Ли в направлении Дракона Запада и наследного принца. «Сокка не сделает этого», — напоминает себе Зуко, пускай внутренне пламя тревожно взметается. Он уже испытывал на себе такого рода предательство. Пресвятой Агни, Зуко уверен, что и Сокка тоже. Сокка никак не мог быть таким раскованным под ним и в то же время что-то активно замышлять против него. Ведь так? Джет явно никогда не был… На углу переулка они замедляются, останавливаясь у линии, где тени пересекаются с дневным светом. Возвращение под свет дня и в уличную суматоху будто ставит точку. Зуко не хочет, чтобы всё это заканчивалось, чтобы этот момент становился ещё более неловким, пока он отчаянно пытается придумать, что бы такого сказать. В обед Сокка появился из ниоткуда. Зуко хорошо осведомлён, что он может исчезнуть в Ба Синг Се столь же легко, и не знает, сможет ли рискнуть последствиями, если попробует отыскать его снова. «Возможно, он исчезнет. Он пришёл не в поисках тебя. — Зуко сжимает зубы, хмуро глядя на землю. — У него нет причин оставаться. Может, он получил что хотел и сейчас покончит со всем». — Нам нужно поговорить, — выдаёт Зуко и, услышав собственные слова, морщится. Даже он понимает, что не стоит так говорить, если только не собираешься сообщить плохие новости. И подводить к этому с Соккой после того как они… Зуко готовится получить в ответ «было отлично, но давай больше не повторять, дело не во мне, а в тебе», ведь чем ещё может обернуться… — Да, — вздыхает Сокка с удручённым видом и трёт ладонями лицо. — Нужно. Зуко растерянно застывает из-за его лёгкого согласия. — Действительно поговорить. — Наполовину требование, наполовину вопрос. — Да, — снова отвечает Сокка, краснея от намёка, словно его вкус не остался у Зуко на языке. Словно он только что не стирал с кожи сперму Зуко. Внутренне пламя плавно спускается по его конечностям вниз — Агни, ему надо прекратить думать о подобном, если он хочет вернуться на работу. А он на самом деле не хочет, но это не имеет значения. — …У тебя получится прийти вечером? — прочистив горло, спрашивает Зуко и пытается придумать место, достаточно уединённое для разговора и далеко от дяди, чтобы Зуко не умер от смущения из-за всего прочего, что может произойти. — Вечером? А почему не… — Мне надо закончить смену, — тихо напоминает Зуко. Сокка моргает, выглядя удивлённым, как будто забыл, а после окидывает Зуко взглядом с головы до ног. В его взгляде кроется жар, и Зуко, возможно, впервые не хочется поджигать что-то от напоминания, что эти бесполезные, тусклые, зелёные тряпки — его форма. — Хорошо. Тогда вечером. — Сокка облизывает губы. — Чтобы… поговорить. — Гм. Не то чтобы ответ Зуко «нет». Но тон Сокки наводит мысли именно о разговоре, а Зуко… в самом деле хотел поговорить. Чем больше Зуко отдаляется от неудержимого жара своего желания, тем больше он начинает понимать, что случившееся снова может обернуться ужасной ошибкой. Зуко отчаянно хочет выяснить, что творится у Сокки в голове. Заметив затруднения Зуко, Сокка кашляет и, краснея, машет руками, словно способен развеять подтекст. — Поговорить, честное слово. Обещаю. Зуко кивает, отрывает взгляд от краснеющей кожи Сокки и повторно перезавязывает фартук в стремлении чем-нибудь занять руки, чтобы не втянуть Сокку в очередной поцелуй, который не поспособствует их планам. — Хорошо. Значит, увидимся… вечером. — И теперь именно слова Зуко несут гораздо больше замысла и значимости, чем предназначалось. — Ага, обязательно, — отвечает Сокка, в последний раз затягивает волчий хвост и наконец ступает под дневной свет, не сводя с Зуко взгляда. — До встречи. Зуко всматривается в его уходящую фигуру, борясь с порывом перебежать улицу, схватить Сокку, притянуть его к себе и не отпускать. Внутреннее пламя вьётся вокруг крошечного, тошнотворного страха, что Сокка скроется из поля его зрения и больше не вернётся. Но Зуко всё ещё чувствует его тепловую сущность, неукротимую и яркую как никогда, и этого осознания хватает, чтобы Зуко сжёг всплеск беспокойства и заставил себя возвратиться на работу. — Ах. Племянник. Дядя приподнимает бровь, его голос приветлив, но удивлён тем, что он не разочаровал его. Глаза внимательно рассматривают Зуко на признаки повреждений. Зуко очень рад, что в этот раз вспомнил проверить шею на наличие следов от укусов. И, может быть, рад чуточку меньше, что Сокка не оставил ни одного. Эти размышления Зуко тоже оставит на потом, потому что такие мысли не подобают Ли, хорошие племянники не сожалеют о такого рода вещах. — Я предположил, что ты уже закончил на сегодня, — продолжает дядя, осторожно прощупывая почву. — Нет, — бормочет Зуко, опустив голову и проскользнув за стойку, вновь занимая кассу. — Просто взял… перерыв на чай. — Вот как. — Дядя обводит взором чайную, убеждаясь, что на каждом столике стоят чайники идеально заваренного чая, а затем поворачивается назад, где ещё больше чайников с чаем ожидают наготове — там сотрудники часто отдыхают с чашкой в руке. Они оба сознают, что Зуко ни разу не выявлял желания присоединиться. Или добровольно попить чаю. — И как прошёл твой перерыв? — Хорошо, — пожимает плечами Зуко, приготавливаясь опять стать хорошим племянником и позволяя себе сохранить в памяти вкус Сокки в последний раз. — Довольно хорошо.***
Сокка не успевает уйти слишком далеко, прежде чем ему приходится привалиться к витрине и вернуться в реальность. Ему не до конца верится, что хоть что-либо из произошедшего было действительным. Но он до сих пор чувствует руки Зуко на своей коже, груди. Его тело такое тёплое и тяжёлое, что Сокке хочется расслабиться, хотя он знает, что в Нижнем Кольце нельзя ослаблять бдительность. Через улицу Сокка смотрит, как Зуко наконец выходит из переулка и возвращается к работе, а взгляд задерживается на «Цветущем Лепестке». Ему уже не терпится зайти внутрь, даже если разоблачение себя Айро, как и Зуко, будет не лучшим жизненным решением. Духи, в какую путаницу он втянул себя? Словно под взглядом Зуко все его убеждения, волнения и мысли испарились. Почему так не может быть с кем-то другим? Как же было бы легко, если бы на его месте был кто-то вроде Суюки. Чёрт, не так много времени прошло с тех пор, как Сокка периодически фантазировал о ней, швыряющей его по сторонам во время тренировки. Но когда Суюки поцеловала его на Змеином Перевале, ими двумя руководил адреналин от битвы: это было страстно, тепло, приятно и совершенно не схоже с непреодолимым, требовательным желанием, которое всегда заседает в его крови, ожидая, чтобы Зуко воспламенил его. Сокка вновь оглядывает «Цветущий Лепесток», её деревянную конструкцию и обветшалый внешний вид. Определённо не этого он ожидал, когда столько людей рассказывало ему о чайной. Не так он представлял себе начало операции «Неофициальные источники». Но сожалеть о случившемся Сокка не в состоянии. Даже если этот день станет украденным моментом, единственным шансом коснуться, попробовать и раствориться друг в друге без груза ожиданий и обязанностей вокруг них, оно будет того стоить. Самого знания будет достаточно. Хотя это будет не только один лишь день. Ведь Зуко хочет поговорить. Понимание этого крутится и трепещет в разуме Сокки, когда он наконец возвращается к расклеиванию листовок. Оно сидит под его попытками пообщаться с торговцами и всеми, кто не собирается сбегать от обычной беседы. Оно перекрывает всё, что Сокка слышит в ответ, пока в конце концов не сдаётся и не находит тихий уголок, чтобы привести мысли в порядок, после того как очень много раз принял предупреждение быть осторожнее чересчур близко к сердцу, чем того требовалось. Духи, перед встречей с Зуко ему необходимо прийти в себя. Нужно спланировать, что он собирается сказать, и предположить, что услышит в ответ. Нужно быть осторожным, чего как раз хочет от него всё Нижнее Кольцо. Нужно заранее узнать, что заставит его уйти. И как только он разрешит всё это, Сокке нужно будет придерживаться плана, когда Зуко снова окажется перед ним. Если всё продлится больше одного дня… Сокка не может поступать как раньше. Ему нельзя позволять себе слепо полагаться на надежду, что Зуко захочет прыгнуть вместе с ним. Но если разговор пройдёт хорошо? Если Зуко скажет всё то, что должен сказать, а Сокка поверит ему? Тогда ему стоит начать готовить слова к значительно более трудному разговору, который последует дальше.