***
После этого у Сокки действительно получается сосредоточиться на словах Зуко — это одновременно и приятный бонус, и постыдное подтверждение, что разум Сокки поглощён исключительно им, когда они вместе, даже если он притворяется, что это не так. Сокка чувствовал бы себя неловко, если бы не знал, что Зуко это забавляет. Его рот изгибается в едва заметную полуулыбку, когда он смеётся над чем-то, пускай обычно не позволяет смеху вырваться. Этот малейший изгиб остаётся на его губах до конца тренировки. Сокка всё ждет, что он предложит ответную помощь — Сокка более чем готов оказать её, — но Зуко не поднимает эту тему даже когда они заканчивают на сегодня: только расслабляется в его объятиях, повернув голову к солнцу, пока они оба восстанавливают дыхание после усиленного выполнения последних ката. Глаза Зуко прикрыты, поэтому Сокка пользуется возможностью наглядеться столько, сколько ему хотелось, и насладиться видом покрасневшего от упражнений Зуко. Его волосы отросли и теперь слипаются от пота — Сокка до сих пор не может привыкнуть, — влажная рубашка плотно облегает грудь, и Сокка замечает стекающую по шее каплю пота перед тем, как Зуко смахивает её. — Вон там в тени попрохладнее, — сообщает Сокка. Тот уголок редко когда освещается, на него всегда можно рассчитывать, чтобы стало хоть немного приятнее в постоянной, засушливой жаре Царства Земли. — Здесь хорошо, — лениво проговаривает Зуко, как будто прямо сейчас не зажаривается. Сокка не перестаёт поражаться тому, что он никогда не загорает, хотя всегда находит путь к ближайшему доступному участку солнечного света. Сокка быстро смекнул, что самый верный способ сделать так, чтобы во время объятий Зуко лежал сверху него — Сокка просто обожает это, но он пока не выяснил, как просить об этом — это расположиться в прямоугольнике света, падающего из окна его комнаты. Он не знает, присуще ли вечное желание погреться под солнечными лучами, не загорая при этом, всем магам огня или только Зуко, но в любом случае Сокка охотно пользуется этим с выгодой для себя. — В такие дни я скучаю по холоду, — бормочет он, отлепляя влажную от пота рубашку от тела. — Тоф всё время твердит, что скоро похолодает, но я ей больше не верю. — Похолодает, — уверяет Зуко. — Хотя как на юге не будет. С тем морозом ничто не сравнится. Сокка согласно мычит, ведь даже зима со снегом будет другой с наличием стольких деревьев, домов и людей. — Когда я впервые прибыл туда… это было нечто. Потрясающе. — Когда ты разрушил нашу деревню? Тогда была весна, это не считается, — усмехается Сокка, но он знает, что на юге редко выпадает такой день, который не погубит тебя при неосторожности. — Я не разрушал её, — возражает Зуко, приоткрыв здоровый глаз. Его плечи расслабляются, когда он видит, что Сокка не сильно расстроен. — Ты снёс мою сторожевую башню, Зуко, — иронично говорит он. — И навредил Пра-Пра. И мне. — Ну, кое-кто заслужил. — Эй! — Да и то посещение не было первым. — Нет? — Сокка удивлённо перестаёт обмахиваться. — Когда ты приезжал? Он вдруг представляет, что Зуко мог повстречаться ему намного раньше. До того как они нашли Аанга, может, до того как ушли воины… Возможности кружат голову. Не подозревая о размышлениях Сокки, Зуко задумчиво мычит и запрокидывает голову к солнцу, снова закрывая глаза. — Сразу как мне исполнилось четырнадцать, кажется. Сокка сглатывает — к вороху мыслей присоединяется новое направление. Он едва может вообразить четырнадцатилетнего Зуко. Был ли он таким же высоким? Или вымахал позднее? Зуко двигается слишком плавно для жертвы недавнего скачка роста, но Сокке также известно, что он из тех людей, кто откажется позволять чему-то вроде выросшей на пятнадцать сантиметров руке мешать ему. Нелегко представлять Зуко кем-то другим, а не тем, кто он есть сейчас. Духи, да Сокка едва способен воспринять его расслабленным, а ведь он смотрит на него такого сейчас. — Что ты там делал? — Искал Аватара, что же ещё? — отвечает Зуко с крупицей язвительности. — На Южном Полюсе? — Сокке хочется рассмеяться при мысли о поисках на юге чего-либо, кроме тюленей и пингвинов. У них и людей-то мало. Зуко снова открывает глаз. — Там он и был, разве нет? …Точно. — Значит, юг показался тебе потрясающим, — вспоминает Сокка, бесцеремонно меняя тему. — Да, — говорит Зуко с отстранённым взглядом, наверняка видя что-то другое, а не Сокку. — Он был… суровым. Многие из нас чуть не погибли. Некоторые из команды могли лишиться пальцев, если бы не дядя. — Он звучит покаянно и… ласково? — У нас не было ни необходимых медикаментов, ни подходящей одежды. Мы понятия не имели, что делали. На обратном пути корабль чуть не застрял во льдах. Он выдыхает звук, который у другого человека считался бы смешком. — И… тебе понравилось? — Порой Сокка с трудом понимает его. — Что было, то было. — Зуко пожимает плечами. — Юг оказался безжалостным и безразличным. Он был таким, какой есть. А иногда Сокка и вовсе не понимает его. — Когда буря стихла, кругом были совершенно нетронутые снег и лёд, словно там никогда не ступала нога человека. Тогда стояла ночь, звёзды отражались от земли, и снег будто сиял… Ох. В этом есть смысл. — Это было красиво, — тихо заканчивает Зуко и, моргая, со смущённым взглядом возвращается в реальность. — Да, — соглашается Сокка. — Так и есть. Они с Катарой часто забирались на крышу дома, если удавалось улизнуть никого не разбудив, и смотрели на тундру, словно подсвеченную изнутри. В груди расцветает что-то тёплое от понимания, что Зуко тоже видел это и с тех пор хранил это воспоминание. — А после возвращался? — Ты там был. — Я имею в виду до этого, — закатывает глаза Сокка. — Нет, — произносит Зуко, искоса глянув на него и поднявшись на ноги. — Мы едва не погибли. Некоторых людей тревожит этот факт. — Сокка подавляет смех из-за того, каким недовольным он всё ещё кажется по этому поводу. — Чтобы вернуться на юг, пришлось долго уговаривать.***
Появляется ещё одна Джу Ди, и это странно. После ужина воцаряется тишина, повисает напряжённая угрюмость, которую каждому из них было неудобно проявлять перед новым проводником. Они сумели перестать расспрашивать о прежней Джу Ди, что обрадовало новую, но Сокка уверен: никто не перестал думать об этом. С ней что-то случилось? Из-за них? Это своего рода предупреждение? Или её так или иначе заменили бы, чтобы она перешла к другому заданию? Или же… её выдвинули моделью поновее? — Кто-нибудь нашёл сегодня ещё зацепки? — в конце концов спрашивает Сокка, хотя то, что никто не вызвался поделиться, это очевидное «нет». — Во Внешнем Кольце я поговорила с настоящими рыбаками, а не обычными продавцами рыбы, — мрачно отзывается Катара. — Но не услышала ничего нового. — У меня ничего, — заявляет Тоф, хмуро сгорбившись. Аанг качает головой, разделяя сухофрукт на кусочки для Момо, — Сокка точно не знает, пытается ли он так побороть гнев или слёзы. Возможно, и то и другое. Сокка понимает это чувство. Он прекрасно знает, что в поисках Аппы они никуда не продвинулись и лишь считали дни до аудиенции с Царём Земли. Ни одна из Джу Ди не давала им точного ответа, на когда назначена эта аудиенция. — Всё, что мы делаем, ни к чему не приводит, — срывается Аанг задушенным голосом. — С кем бы мы ни говорили, где бы они ни жили и каким бы обнадёживающим ни казались — всё заканчивается в одном и том же месте! Сокка глубоко вздыхает, готовясь развеять раздражение Аанга, но замирает — что-то в его словах затрагивает дальний уголок разума. Мысленно он делает гигантский шаг назад, пытается отмести все свои предвзятости с допущениями и увидеть более широкую картину — не только сегодняшний день и прошедшую неделю, но и весь их путь с того момента, как они ступили за стены. — Ты прав, — медленно говорит Сокка. Мозг прокручивает срыв Аанга как дословное утверждение, перебирает и переставляет прошлые две недели иссякших сведений, уклончивых ответов и пресечённых попыток обойти Джу Ди — и картина начинает складываться с поразительной ясностью. — Всё и правда заканчивается в одном и том же месте. — Ага, в тупике, — бормочет Тоф. — Но точно таким же образом, — выпрямившись, выдыхает Катара со сдержанным волнением в голосе. Она понимает, куда он клонит. — Сокка, ты думаешь, что за всем стоит что-то вроде, не знаю, схемы? — Что? — хмурится Аанг, садясь чуть ровнее от их внезапной активности. — О чём вы? — Не знаю, — отвечает ей Сокка. — Это было бы масштабным заговором. Чтобы следить за нами, понадобилось бы очень много людей, не говоря уже о вмешательстве и опережении наших зацепок. Изредка Зуко мимоходом косвенно упоминает Кальдеру, и Сокка уяснил, что столица пестрит министрами и чиновниками, которые последовательно докладывают более значимым министрам и чиновникам. В Царстве Земли аналогичная ситуация? Все люди являются элементом государственной сети? — Это значило бы кучу административного управления, — повторяя его мысли, говорит Тоф и перестаёт дёргать ногой, начав рассматривать эту идею. — Ба Синг Се разбирается в таких вещах, — подмечает Аанг. Наступает напряжённая тишина, и Сокка буквально чувствует, как все они не решаются высказать то, о чём он мельком вспоминал лишь на задворках сознания под покровом ночи, когда никого не было рядом. — Так… мы действительно займёмся Дай Ли? — наконец спрашивает Катара. — На полном серьёзе? — Пожалуй, — тихо произносит Сокка, кожу покалывает, словно за ними наблюдают из теней. Аанг кивает, но его лицо всё ещё искажено неуверенностью. — Но что это значит? Как нам заняться властью? — Изучить правительство Ба Синг Се, — пожимает плечами Тоф, словно ничего сложного нет. — То есть мы хотим изучить Царя, — возражает Аанг. — Но мы даже увидеться с ним не можем! — Нет. — Сокка до сих пор пытается соединить наброски идеи вместе, но: — Правительство Ба Синг Се представляет собой нечто большее, чем просто Царя. Имеются министры, советы, указы, бюро… Катара кивает. — По всему городу целая система — для чего угодно. — И мы займёмся её расследованием, — говорит Тоф, снова расслабляясь, словно вопрос улажен. — У такой большой административной сети должны быть государственные подрядчики. — Начнём с подрядчиков и выясним, в чём дело, — предлагает Сокка, детали плана наконец-то соединяются. Мысленно он делает пометку позже спросить у Тоф, кто такие подрядчики. — Говорят, Царь Земли обожает животных. Если так, во дворце должен быть кто-то ответственный за это, да? У них для всего есть организация. — Питомцы, — вставляет Катара, — и животные в качестве развлечения на приёмах? — Тоф утвердительно кивает, что да, богачи таким занимаются. — И рабочая сила во дворце и правительственных зданиях. — Кухонные поставщики? — Это тоже, — с тяжёлым сердцем отвечает Катара — ей, как и всем, грустно вставлять «Аппа» и «кухня» в одно предложение. — С чего начнём? — спрашивает Аанг, насупив брови. — Если и есть заговор, то они заметят, что мы начали искать. — Новая Джу Ди сегодня хотела побыть особо полезной, — указывает Катара, проигнорировав благоговейное «Новая Ди» от Сокки. — Готова поспорить, она будет рада помочь завтра первым делом.***
— А можешь… объяснить как-нибудь по-другому? — выдыхает Сокка, стараясь проглотить досаду из-за того, что он не понимает, как воспроизвести движение с вращением, которое Зуко выполняет с большой лёгкостью. Пускай он обычно наслаждается зрелищем Зуко, делающего акробатические трюки, но наблюдение за тем, как тот вновь и вновь демонстрирует их, ничем не помогает Сокке понять принцип. — Гм. — Зуко робко чешет заднюю часть шеи. — Это доработанное мной движение магии огня, так что ты просто… Он снова разворачивается в вихре из лезвий, ног и локтей, а после смотрит на Сокку взглядом «твоя очередь». Сокка тяжело выдыхает. — Ясно, оно не для меня, — говорит он, стараясь не переводить раздражение в злость. — Можешь… показать его медленнее? — Э-э, попробую… Поворот слегка замедляется, но недостаточно, чтобы Сокка вникнул, каким образом Зуко переносит вес сзади на перёд, когда начинается вращение, и как он взмахивает мечом так, чтобы, завершая поворот, не распороть собственный живот. — Давай лучше объяснишь, а не просто показывать будешь? — предлагает Сокка, скрестив руки и тут же уронив их по бокам, стараясь не подпускать к лицу недовольства, потому что Зуко подумает, что это из-за него, а это не так, он просто… злится, что, по мнению Зуко, движение очень лёгкое и ему не надо обучать, тогда как Сокка не имеет представления, с чего начинать. — Ладно, э-э… Как? — Не знаю! — Сокка всплескивает руками, раздражение накаляется. — Тебя же как-то научили! Зуко вздрагивает — Сокке ненавистно быть причиной этого, — напрягает плечи и опускает взгляд на землю. — …Именно так я и научился. — Ты… — Раздражение меркнет, ослабляя своё влияние, чтобы дать место удивлению. — Кто-то всего лишь показал? И тебе пришлось скопировать? — …Да, — говорит Зуко, выглядя озадаченным и настороженным его недоумением. — Извини. Я не знаю, как… Он замолкает. Сокка качает головой. — Нет, это… нет. Не извиняйся. Сокка хмурится. Может, Зуко освоил это движение именно так потому, что оно более продвинутое? Может, он давно отдалился от обучения для новичков и забыл? Но разве несколько месяцев назад Зуко не говорил, что он до сих пор на основах? — Ты всему так учился? — Дядя много болтает, — произносит Зуко. Плечи опускаются ниже, когда он осознаёт, что Сокка не зол. — Но ведь Айро не тренировал тебя всю жизнь? — Нет, только после… — Зуко указывает на своё лицо, избегая взгляда, — …сам знаешь. Бессмыслица какая-то. — Значит, кто-то… применял магию огня. А ты брал и повторял? — …Да, — отвечает Зуко так, словно это очевидно, и он не понимает, почему Сокка вообще спрашивает. — И это работает? Лицо Зуко омрачается. — У Азулы никогда не возникало проблем, — вспыльчиво бормочет он, и Сокка молча смотрит на него, ведь он видел Азулу в бою. Она однозначно не такая одарённая, какой её описывал Зуко, и если это — его стандарт для эффективного метода обучения… — Что происходило, если у тебя не получалось? — Должно быть что-то ещё — какое-то нарушение движения, разъяснение или теоретическая основа. Но Зуко цепеенет, чего здесь Сокка ещё не видел, голос внезапно делается резким: — Продолжал, пока не получится. — Но если не выходит? — настаивает Сокка. — Как сейчас со мной: я не могу понять, просто наблюдая. Что дальше? Зуко молчит так долго, что Сокка начинает чувствовать себя неуютно: его челюсть сжата, взгляд устремлён на ноги. Наконец он хрипит: — Я не стану этого делать. — Что? — Не стану, — жёстко рычит напряжённый Зуко, вскинув взгляд, и Сокке вдруг кажется, будто он снова оказался на корабле. — Не поступлю так с тобой. Никогда. Ясно? Ты не… Я не буду… — Я… В Сокке подскакивает адреналин от настойчивости в его голосе, тело переключается на состояние готовности к чему-то, что очень звучит как гнев, но больше походит на страх. — Хорошо, ясно, — говорит Сокка, понижая тон и добавляя словам непринуждённости. — Я верю тебе. Правда верю, Зуко. Сокка не обращает внимания на то, как колотится сердце, и продолжает успокаивающе шептать до тех пор, пока Зуко взволнованно не дёргается. Чёрт. Сокке это не нравится, ни чуточки не нравится это чувство неизвестности по поводу того, что он только что затронул. Он точно не знает, в чём убеждает Зуко, о каком конкретно доверии говорит, но… Его взгляд устремляется на шрам Зуко — яркий на фоне бескровного лица. Он понимает. Сокка заставляет себя сделать глубокий вдох, расслабиться и успокоиться, потому что в этот момент Зуко натянут как струна и вряд ли способен уловить разницу между гневом на него и печалью за него. Он натягивает как можно более открытое выражение лица, медленно шагает вперёд и намеренно остаётся спокойным, когда Зуко незамедлительно пригвождает его предостерегающим взглядом. — Покажешь ещё раз? — Сокка сохраняет голос мягким. — И если подойдёшь ближе… — Я не… не думаю, что смогу… — перебивает Зуко, вспыхнув и понурив взгляд. — Не… не сейчас… — Нет, не для этого, — торопливо объясняет Сокка. — Просто… если подойдёшь ближе, встанешь позади меня и… Пока Зуко осторожно подходит, он поддерживает уверенный и успокаивающий тон и игнорирует покалывание кожи, стоит теплу коснуться его спины, потому что сейчас это немыслимо. — И если будешь управлять моим телом так, как своим… да, вот так, и потом… да, притяни меня… да, отлично. Идеально. Сокка говорит тихо, ровно и без остановки — непрерывным потоком, пока наконец-то не слышит прерывистое дыхание Зуко, пока не чувствует, как его напряжение ослабевает. Но он не замолкает и продолжает сыпать тихими заверениями и ерундой, пока Зуко не принимается передвигать их тела столько раз, чтобы окончательно избавиться от нахлынувших воспоминаний. Чтобы Сокка сам сумел выполнить вращение к тому времени, когда ему уже пора уходить. Его успех вызывает на лице Зуко лёгкую улыбку, но Сокка подозревает, что никогда не осмелится использовать этот приём.***
Когда Аанг плюхается за обеденный стол, Сокка поднимает взгляд и рассматривает тёмные круги под его глазами, жёсткие черты лица и нехарактерное отсутствие энтузиазма на предстоящий день. Ему не нравится то, что Аанг изнуряет себя бюрократией Ба Синг Се по мере того, как они всё дольше времени проводят в городе. Если у Аанга такой вид, должно быть, ситуация ухудшается. В большинстве случаев Сокка позволяет Катаре разбираться с его настроением, но они с Тоф ушли по каким-то девчачьим делам. И Сокка ведь не может просто сидеть здесь и наблюдать, как Аанг… предаётся унынию. Магам воздуха не подходит уныние. — На завтрак вкусная каша, — предлагает Сокка, и это… блестящее начало. Суперское. Юи определённо посмеётся над ним. — Спасибо, — бубнит Аанг, вглядываясь в кастрюлю дольше необходимого, а затем всё же накладывает себе порцию. — Как спалось? — интересуется Сокка с набитым ртом, прикидываясь невозмутимым примерно так же хорошо, как это удаётся Тоф. — Нормально, — ворчит Аанг, вытирая со стола упавший кусочек каши. — А сам как? — Нормально. — На этот раз чуть грубее. — Уверен в этом? — Я всё время зол, — без выражения отвечает Аанг и наливает в миску мёд. — Вот это уже звучит правдоподобно, — вздыхает Сокка, потому что он — не Катара и понятия не имеет, как взбодрить Аанга. — Я бы не хотел злиться, но не знаю, как перестать, — натянуто говорит он, словно это тоже злит его. Сокка сочувственно морщится. Ему более чем знакомо ощущение, когда из-за возмущения на собственные эмоции выносить их становится гораздо тяжелее. — А зачем переставать? — спрашивает у своей миски Сокка, изображая, будто решает, стоит ли добавить ещё орехов. — Злость — нездоровая эмоция, за которую нельзя держаться. Она искажает разум и привязывает организм к негативным мыслям, которые следует отпускать, чтобы обрести равновесие, — нараспев произносит Аанг, цитируя. — Не сказал бы, что ты держишься за неё, — после короткого усилия говорит Сокка, не желая оспаривать философию миротворцев со своей позиции того, кто будет драться, лишь бы защитить своё. — Она вполне оправдана, как по мне. Аанг с удивлением поднимает взгляд, ложка останавливается на полпути к его рту. — В злости нет ничего плохого, Аанг. Сокка не уверен, что магу воздуха требуется услышать это, но напомнить не помешает. — Наверное. — Аанг скептично хмурится. — Тебе это привычно. — Что? — Зуко постоянно злится, — поясняет Аанг, угрюмо помешивая кашу. — О. — Сокке нужно время, чтобы морально подготовиться к смене темы. — Ну, да. Но… уже не так сильно. — На мгновение он задумывается об их времяпровождении. — Не злость, эм, доминирующая эмоция. Аанг слегка краснеет, но закатывает глаза. — Это же хорошо, да? — с полным ртом спрашивает он. — Ага. Но и странно. — Ты не особо уверен, — нейтрально замечает Аанг, и это позволяет Сокке выбрать, чем поделиться, а не вытягивать слова из него. Он косится на Аанга. Когда это он научился так ловко меняться ролями в душевных разговорах? — Нет, я… меня это не беспокоит, — неспешно проговаривает он, пытаясь разобраться в мыслях, и понимает, что не полностью донёс суть. — Просто… Зуко больше не такой злой. — И это плохо? — Аанг в замешательстве морщится. — Не знаю. — Сокка ковыряется в почти опустевшей миске. — Кажется, я не до конца убеждён, что у него закончились причины для злости. Прямо как он не до конца верит, что Зуко по-настоящему стал более расслабленным, даже с отсутствием потрескивающего напряжения. — Возможно, он научился справляться с ней более продуктивным способом. — Аанг выглядит виноватым из-за того, что не может сделать того же, и немного завидующим эмоциональной зрелости Зуко. Сокка вскользь обдумывает мысль, что за прошедшие пару месяцев Зуко научился правильно преодолевать закономерность. — …Да нет. Вряд ли так оно и есть. Но это определённо перемена. Зуко больше не кричит, не топает, не хлопает дверьми. И не то чтобы Сокка хочет, чтобы он бесился или вечно был на грани потери самообладания. Просто… раньше, желал он того или нет, Зуко требовал его внимания. А теперь он кажется… сдержанным, исключая те моменты, когда они заваливаются в его спальню. Вполне способный отойти на задний план и остаться без внимания, но не особо желающий этого. Когда-то Сокка не мог оторваться от всей той пылкости, которую Зуко интенсивно испытывал, но с удивлением обнаружил, что даже скучает по тем временам, когда Зуко не мог выразить её в полном объёме, когда он прорывался через жизнь, а все его чувства изливались наружу вопреки попыткам обуздать их. Он ярко пылал, но даже ослеплённому было бы не под силу отвести взгляд. — Как считаешь, Ба Синг Се меняет тебя? — внезапно спрашивает Сокка, опустив свою миску с большей силой, чем рассчитывал. — Что? — недоумевает Аанг, ковыряясь в завтраке. — По-твоему, нахождение в месте вроде Ба Синг Се затрудняет желание оставаться верным самому себе? — Как это? — хмурится Аанг. — Этот город такой… изолированный. Защищённый. — Сокка всячески старается объяснить, хоть у него и нет полностью сформированных мыслей, которыми можно было бы поделиться, — только мучительное беспокойство. — Будто за стенами ничего нет? Сокка облегчённо кивает — Аанг понимает. — Да. И мы-то знаем, что это неправда, но… можно ли успокоиться на этом? И даже не осознавать этого? Словно… перестаёшь помнить, что за стенами тоже есть мир? — Скорее всего, — отвечает Аанг спустя долгую минуту. — А ты бы видел другой путь? Может и нет, но Сокка вдруг понимает, что не хочет говорить этого и рисковать разжечь гнев, которого Аанг так опасается. Вот что произошло с Зуко? С ними тоже это может случиться? Изо дня в день они вчетвером тратят своё время на тренировки, исследования и ожидание, когда им сообщат, что Царь Земли готов встретиться с ними. Сокка не уверен, что это именно тот подход, который они выбрали бы несколько месяцев назад, когда прочёсывали моря Северного Полюса, чтобы проложить путь в город, который не желает быть найденным. Сокка боится положительного ответа, потому что, сидя перед горой еды, которую им никогда не съесть, в громадном доме, который им не был необходим, он не может представить, на что ещё они способны в Ба Синг Се. Они поделили город и изучали его каждый день по несколько часов, следовали за любыми мельчайшими зацепками, если они могли стать тем, что наконец-то приведёт их к Аппе, если могли оказаться тем ключевым кусочком информации, которая позволила бы последним частям плана Сокки встать на места. У Сокки нет других идей, и сам факт этого поселяет в животе разрастающийся страх. Кажется, ответ всё-таки положительный.***
— Ой, подожди. Секунду. Сокка замирает в дверном проёме и озадаченно оглядывается назад: они снова одеты, имеют при себе мечи и воду. Можно отправляться на тренировку. — Чуть не забыл, — говорит Зуко, роясь в углу комнаты. — Вот. Сокка смотрит на свёрток в его руке, пульс реагирует на знакомое слово. — Ты захватил мне еды? — Да. — Зуко пожимает плечами, будто это пустяк, и покачивает пачкой, когда Сокка не сдвигается взять её. — Это говяжьи кусочки. — Пауза. — Мясо. — И неуверенное: — В прошлый раз ты проголодался… — Ты всегда кормишь меня, — шепчет Сокка одновременно возмущённо, растерянно и задумчиво. И в конце концов забирает свёрток. — Что? — Ничего, — вздыхает Сокка, качнув головой. Конечно же, Зуко не запоминает такие моменты, как он. — Спасибо. Он наблюдает, как плечи Зуко привычно расслабляются, развязывает свёрток и пробует. — Вкусно. Зуко довольно хмыкает, отрывает от его лица пристальный взгляд и выталкивает за дверь. — Стой, — говорит Сокка с набитым ртом, спускаясь по узкой, затемнённой лестнице. — Ты принёс мне мясо только потому, что я как-то упомянул о своей любви к нему? — По шороху ткани он слышит, как Зуко пожимает плечами, и без труда представляет себе его «и что» вид. — А ты тогда чего хочешь? Задумчивая тишина, а затем Зуко невесомо проводит пальцами по его плечу. — Тебя. Сокка оглядывается и закатывает глаза — сердце трепещет. — Я имел в виду съесть. Взгляд Зуко смущённый, короткий, горячий. — …Тебя. — Я имел в виду из еды, — возражает Сокка с пылающим лицом, чего Зуко явно добивался, и разыгрывает негодование, потому что благодаря этому губы Зуко почти изгибаются в улыбку. Он игнорирует тёплое, счастливое чувство в груди. Должно быть, это солнце — они как раз вышли наружу. Солнце или что-то вроде того.***
На пути к своему последнему заказу Зуко бросает взгляд на новое расписание, чтобы убедиться, что все обменянные смены, которые он согласовал на прошлой неделе, всё ещё действуют, и едва не спотыкается о собственные ноги, вникнув в то, что читает. Зуко разворачивается к дяде с достаточной резкостью, чтобы Сонмин в дверном проёме сделал полный оборот и вернулся в зал с подносом грязной посуды. — Твоя смена изменилась, — обвиняет Зуко, прищурившись на широкую дядину спину. — Хм. Да, изменилась, — безмятежно соглашается дядя, распределяя листья сперва в одну банку чая, затем в другую. — Почему? — спрашивает Зуко, даже не пытаясь убрать из тона острые ноты гнева. Хорошие племянники злятся, если их дяди хотят исчезнуть ничего не сказав. Дядя поворачивается и смотрит на него внимательным взглядом. Тишина затягивается, и Зуко начинает думать, что он в самом деле откажется рассказать о своих планах под видом жизненного урока. — Скоро состоится турнир пай-шо, — в итоге отвечает дядя. — В Среднем Кольце. Меня пригласили принять участие. — …Пай-шо, — тупо повторяет Зуко, напрягаясь из-за лент ужаса, развивающихся между рёбер. — Да, — улыбается дядя. — Получить признание уже большая честь. — Из-за твоего пай-шо. — Я даже не мечтал получить приглашение на турнир! — Чтобы поиграть в пай-шо. — Да, племянник. — Дядя бросает на него радостный, но слегка сконфуженный взгляд из-за его повторений. Им обоим ведомо, что Зуко не любит повторяться. — Не хочешь присоединиться? — Нет. — Ответ выходит машинальным, твёрдым. Зуко следит, как дядя открывает новую порцию чайных листьев. С каких пор дядя стал известен в Среднем Кольце, чтобы получить от кого-то влиятельного приглашение на турнир пай-шо? Это случилось в чайной, а Зуко не заметил? Или когда его не было здесь? Зуко вспоминает последнюю игру дяди, которую видел сам, — ту, что произошла в оазисе, — и чувствует тошноту. Раскладывая листья для всех сортов, дядя тихо напевает, будто и не замечает, что мир вот-вот отклонится от своей оси. Зуко выдерживает это ошеломляющее чувство, этот шёпот, который больше невозможно игнорировать, что всё это время дядя жил своей жизнью — параллельно от жизни Зуко, а не являясь частью неё. Это чувство — не обычный шок, что дядин мир не вертится вокруг Зуко. Это трещина в фундаменте, на котором он построил свою жизнь: он ведь действительно считал, что у дяди были свои личные причины хотеть присоединиться к кругосветному поиску Аватара. На этом фундаменте возложено слишком много хрупкого, чтобы можно было оспорить его прочность. Чтобы Зуко мог позволить себе задуматься: причина, по которой дяде в последнее время было дело до его перестановки смен, в том, что Зуко стал находиться рядом с ним по вечерам, а не днём, — и это вызывает неудобства для дядиной жизни. Хватит. Зуко не вынесет этого. Не сейчас и особенно не здесь. Он преобразует свой оскал в хмурость и хватает поднос, влетая в зал чайной и не замечая испуганный возглас Сонмина. Он не может позволить себе думать о том, что дядя потенциально переставил смены, чтобы Зуко не доставлял ему неудобств, и даже не планировал обмолвиться словом по этому поводу. Поэтому лучше подумает о том, как извлечь удобство из дядиного отсутствия для себя самого.***
— Что делаешь завтра вечером? — рычит Зуко, схватив ладонь Сокки и потащив его в переулок, желая убраться из этой чёртовой чайной как можно скорее. — Какого… А что? — Сокка перепрыгивает пару шагов, чтобы поспевать. — Что такое? — У дяди завтра выходной, он вернётся только послезавтра. — Зуко в курсе, что звучит менее чем довольным на этот счёт. — Где он будет? — На игре в пай-шо. — Весь день? — И всю ночь, — шипит Зуко. Вероятно, он должен радоваться этому, учитывая, что собирается предложить. — И что… О. О-о. Зуко против желания позабавлено фыркает. По крайней мере, Сокка догадался. — Ты занят? — …Уже нет.