Есть ли в небе лисы?

Я зеваю и откладываю долбанную тяпку в сторону, раз в двадцатый поклявшись больше никогда не связываться с мамиными цветами. Сама виновница моих страданий стоит неподалеку и задумчиво смотрит на клумбу. Мне хочется спрятаться под куст смородины рядом и вылезти оттуда уже вечером. Увы, тогда пришлось бы бросить Волкова и Шуру на произвол судьбы, то есть на растерзание моим родителям. Сейчас они вместе с папой и дядь Васей чинят теплицу. Вернее, Олег чинит, а трое других делают вид. Изначально я просто хотела нанять пару ремонтников, когда отец пожаловался на то, что теплице пришел каюк. К несчастью, Олег стоял рядом и предложил сделать все самим. Мол, они с Серым быстро справятся. Разумовский нашел себе дела мгновенно, и я не могу его винить. Боюсь, мой мозг бы ушел в отказ, если б дядь Вася научил Птицу своим фирменным ругательствам. Олегу пришлось взять себе на помощь Шуру, который не успел смыться. И вот мы здесь. Пока мальчики ковыряются с теплицей, я ковыряюсь с мамиными клумбами. Кучу лет цветы не сажала и вот совсем не скучала по этому процессу. Негнущаяся спина и ноющие колени меня и в товорчестве могут встретить, но за него хотя бы деньги платят. — Ладно, — со вздохом говорит мама и машет рукой. — Оставляй так. Иди подгоняй ребят, будем ужинать. Я бы лучше поскорее сбежала в теплую и технологичную башню, но всего лишь киваю. Расстраивать родителей не хочется, придется слушать рассказы дядь Васи про рыбалку. Прихватив тяпку, плетусь к теплице. Несчастный взгляд Шуры молит спасти его, и я громко интересуюсь, когда ремонтным работам придет конец. Олег обещат, что вот еще чуть-чуть. Приходится затребовать синеволосого наемника себе на помощь, раз все равно немного осталось. Волков делает своему подчиненному знак сваливать, и тот спешит последовать приказу. — Молчи, — прошу я, едва мы отходим от теплицы. — По моему лицу и так все видно, — бурчит Шура. Да уж. Мы оставляем тяпку в небольшом сарайчике, а сами направляемся в дом, где нас уже ждет мама. Спустя примерно полчаса к нам присоединяются и остальные. Папа доволен и вовсю нахваливает Олега и его золотые руки, а дядь Вася несет с собой стеклянную бутылку без опозновательных знаков. В ней литра два непонятной светло-красной жидкости. Я довольно быстро дгадываюсь, что там. — Эй, Аська, зови будущего мужа! — громко требует он, махнув бутылкой в сторону Олега, который сразу же отправился помогать маме с пирогом. — Это деверь, — поправляю я. — Вот и зря, — резюмирует дядь Вася, со стуком опустив бутылку на стол. — Мужик-то рукастый, ты видела? Я думал, что ту теплицу ничего не спасет уже. Да еще и военный, Аська! Не то, что тот рыжий задохлик… — Василий Иванович, — обрываю его, взявшись за столовые ножи. — Сергей Разумовский — чудесный и очень добрый человек, гениальный разработчик и самый лучший мужчина из всех, кого я знаю. Кроме тебя, пап, само собой. И на этом предлагаю тему закрыть, даже настаиваю. Никаких оскорблений в его сторону я не потерплю. — Дочь, ножи опусти, — советует папа, похлопав меня по плечу. — А ты, Вася, уймись, пока она тебе в глотку не вцепилась. — Ага, — бормочет мужчина, оторопело кивая. Он садится за стол и выглядит так, будто его только что пытался сожрать хорек, за которым раньше подобного не водилось. Я продолжаю раскладывать приборы. Пришедший с кухни Олег, вопросительно на меня смотрит. Качаю головой. Со стереотипами о мужицких мужиках я вполне могу справиться. — Ну, выпьем? — прокашлявшись, предлагает дядь Вася. Мы с Волковым опять переглядываемся. Да почему бы и нет? Только я шепотом сообщаю своим ребятам о необходимости разбавлять это рукотворное творение. Шура в принципе отказывается от непонятной жидкости, как и мама. Они вдвоем отдают предпочтение соку. Я же придвигаю к нам с Олегом бутылку морса, который будет составлять компанию крепкой настойке. Клюквенной, если верить дядь Васе. Папа отправляется спать первым, заявив, что с него хватит. За ним уходит и мама. Поскольку мы с Волковым волшебное пойло разбавляли, то держимся нормально, хоть и весело. Под дядь Васин сбивчивый рассказ о последнем походе на рыбалку неспешно убираем со стола и моем посуду. Шура настороженно следит за нами. Видимо, ждет пьяных подвигов. Вот только настойка не так уж сильно ударила в голову, поэтому зря ждет. По крайней мере, до ухода дядь Васи. Шатаясь, он сообщает, что ему пора. Олег предлагает проводить его, я соглашаюсь. Наш путь лежит к дому, который находится через два участка, но занимает он гораздо больше времени, чем обычно, ведь дядь Вася еле ногами передвигает. — Знаю я такие настойки, — говорит Олег, придерживая для соседа калитку. — Завтра как конь скакать будет. Я печально вздыхаю. — Всегда хотелось на лошади прокатиться, — признаюсь, глядя вслед шатающемуся дядь Васе. — И ни разу, представляешь? — Знаешь, — бормочет Волков и закрывает калитку. — Есть идея. — Идея? Олег просовывает руку через прутья и ковыряет отмычкой в замке. Дождавшись щелчка, выпрямляется. — Пойдем, — говорит он и как-то заговорщически улыбается. Машину приходится вести Шуре, поскольку он остался сегодня единственным трезвенником. Волков вбивает в навигатор какой-то адрес и наотрез отказывается признаваться, куда мы едем. Я думаю о том, что надо бы насторожиться, все-таки почти ночь на дворе, но решаю этого не делать. Очень уж интересно, что там Олегу в голову пришло. Внутри все странно трепещет от нетерпения, и я придвигаюсь ближе к окну. К сожалению, местность не позволяет догадаться, куда мы едем. Частные дома сменяет лес, его же потом опять сменяют частные дома.Так повторяется два раза, а потом машина останавливается возле двухэтажного здания на окраине. Глянув в навигатор, понимаю, что мы совсем недалеко от города. Волков выходит, и я следую за ним. Шура глушит мотор и тоже выползает на улицу, отчаянно зевая. — Глаза закрой, — говорит Олег. Я слушаюсь. Он берет меня под локоть и неспешно ведет куда-то, попутно сообщает, где ступенька или бордюр. На пару минут оставляет нас с Шурой одних, а сам с кем-то разговаривает. Слов с нашего места не расслышать, а глаза открывать все еще нельзя. От нетерпения хочется приплясывать и подпрыгивать, хоть что-то делать. В голове подозрительно легко, но не настолько, чтобы начать беспокоиться. Я в очередной раз переступаю с ноги на ногу, когда Олег возвращается и снова куда-то ведет меня. Загадка сохраняется еще некоторое время, пока не слышатся характерные звуки. — Лошади? — спрашиваю я, замерев. — Они, — отвечает Волков. — У меня сослуживец конюшню держит, небольшую. Я договорился, что мы покатаемся. Поняв, что интрига разрушена, открываю глаза. Рядом с нами останавливается еще один мужчина, по виду чуть старше Олега. Он приветливо кивает и представляется Максимом, говорит, что подберет нам спокойных лошадок, и все будет хорошо. Последнее сказано, кажется, для Шуры, который очень уж переживает из-за нашего не очень трезвого состояния. Я следую за Максимом по пятам и внимательно слушаю инструкции, на подгибающихся ногах прохожу вдоль конюшни, рассматривая величественных животных. — Аврора, — представляет одну из лошадок Максим. — Ты с ней поедешь, Ася. Можете познакомиться пока. Он заходит вместе со мной к ней и показывает, как я могу погладить животное. Поначалу прикасаюсь к ней только кончиками пальцев, боясь навредить, но потом смелею. Мой восторг зашкаливает, когда Олег помогает усесться в седло и подает поводья. Я слушаю последние напутствия и, поймав момент, сгибаюсь и обнимаю Аврору за шею, с наслаждением вдыхая запах лошадиной шерсти. Из седла меня не выкидывают, поэтому делаю вывод, что коняшка не против. — Хорошая девочка, — бормочу я, поглаживая мощную шею. — Умная, красивая, чудесная. Вопреки опасениям Шуры, никто ничего себе не поломал, ни мы, ни лошади. Намотав несколько кругов по открытому загону, мы присоединяемся к Максиму в его кабинете наверху. Тот, недолго думая, достает из-под стола бутылку коньяка. — Может, не надо? — тоскливо вздыхает Шура. — За встречу, — говорит Олег. Мне-то все равно, я больше двух стопок не собираюсь пить. Впрочем, где две, там и три и далее. Я даже не успеваю заметить, как жизнь становится веселее, тосты громче, армейские байки забористее. Шура, как настоящая бдительная мамочка, следит за нами, точнее, пытается, но в какой-то момент сдается и присоединяется. На этом этапе мы уже ловим немного грустную стадию, а рассказы уже не вызывают взрывы хохота. — Вадик в городе, — говорит Олег, вертя в руках пустую стопку. — В пекло его, — хмуро заявляет Максим. — Там ему самое место. — Что там за история? — спрашиваю я, не сразу подобрав слова. — Крыса он, — бормочет Шура и передергивает плечами. — Самая настоящая. — Мы дипломатичесую миссию спасали в Сирии, — негромко произносит Волков. — Он был в моем отряде. У Вадика дурная слава уже тогда была, но я думал, что меня-то он не кинет. Друзья же. Мы спасли двух послов, а другого держали отдельно, в городском дворце. Олег усмехается и двигает стопку к Максиму, который тут же наливает туда коньяк, а заодно и в мою. — Вадик убил того посла, заказ у него был. Вот тебе и дружба. Из отряда я его выгнал, больше мы не виделись до того раза на парковке. Он к Разумовскому просил его устроить, Макс. Сослуживец Олега бормочет ругательства и качает головой. — Я бы его к свой семье на пушечный выстрел не подпустил, — заключает Волков. — Надо было его пристрелить, — заявляю и поднимаю свою рюмку. Мы пьем, не чокаясь. Я сердито смотрю на стекло в своей руке и отставляю подальше. В груди поднимается мощная волна негодования и почти что ненависти, направленной в сторону того наемника, за одно только задумчиво-грустное выражение лица Олега. Качнувшись, обнимаю Волкова и убежденно шепчу: — Если попробует нам дорогу перейти, мы его грохнем. — Придется, — соглашется Олег, похлопавая меня по руке. — А давай прямо сейчас? — неожиданно предлагаю, встрепенувшись. — Вызовем и грохнем, а? — Сиди, мать, — закатывает глаза Шура. — Кого ты в своем состоянии нестояния грохнешь? Разумовский нас потом на части разорвет. — А про Чумного Доктора — правда? — спрашивает Максим. — Нет, — хором отвечаем мы. Я опять зеваю и пристраиваю голову на плече Олега. — А я вам рассказывала, как однажды шпионила за мальчиком, который мне нравился? В девятом классе. Почему-то сейчас та история не кажется мне такой уж стыдной, даже часть с любовным письмом, которое я пыталась выковырять из его почтового ящика, передумав. И часть, где мы с подругой следили за беднягой из окна ее квартиры, потому что они соседями были. Она случайно толкнула меня, и я влипла в стекло в лучших комедийных традициях. Он как раз решил вверх посмотреть. Не сложилось у нас с тем мальчиком, вот даже не знаю, почему. Он меня еще чокнутой назвал. Услышав про последнее, мои собутыльники дружно поднялись и потребовали его адрес. Пришлось успокаивать и врать, что он переехал, и я не знаю, куда. Было принято решение потом выяснить. Примерно во втором часу ночи я замечаю, что Шура сидит и пялится в одну точку. Тряхнув го за плечо, спрашиваю, в чем дело. — На пальму смотрю, — очень серьезно говорит он. — Ага, — бормочу я, разглядывая совершенно пустой угол. В конце встречи синеволосый наемник громким храпом изъявил желание остаться спать на диване. Максим сказал, что завтра отправит его домой, когда проспится. После моего грозного взгляда поклялся на мизинчиках. Из-за стола встать оказалось нелегко, при каждой попытке меня настигали нехилые армейские вертолеты. Олег, взяв за локоть, помогает мне устоять и даже без проблем выйти из кабинета. Испытанием становится лестница, которую мы преодолеваем очень медленно, держась за стены и друг за друга. Я пытаюсь вызвать такси через приложение, но это становится непосильной задачей. Максим заплетающимся языком предлагает нам взять лошадь, ведь до города недалеко. Мы с Олегом переглядываемся. И правда, отличная ведь идея. Выбор падает на красавицу Аврору, та сопротивления не выказывает. Кое-как Олег забирается в седло, а потом они с Максимом втаскивают туда меня. Я мертвой хваткой вцепляюсь в Волкова, чтобы не упасть обратно. — Нормально? — уточняет он. — Угу, — мычу я, прижавшись щекой к его спине. — Ну, погнали. И мы погнали. Но не очень быстро, ибо штормит. Едва отъезжаем от конюшни, как мне в голову приходит отличная мысль, и я прошу Волкова научить меня паре армейских песен. В итоге до города мы репетируем «Гоп-стоп зелень», и у нас даже получается. По крайней мере, я в этом уверена. Хуже, наверно, становится, когда я учу Олега петь «Знаешь ли ты». Удивительно, но полиция нас не останавливает на пути к башне. Только некоторые люди фоткают и вроде бы даже снимают. Я машу им рукой. На всякий случай. У башни нас поджидает засада в виде знака, сообщающего о парковке. Он мешает нам проехать. Можно ли направить лошадь мимо него? Нет, конечно, какого хрена он на дороге стоит?! Олег сползает на землю и обходит преграду. Задумчиво чешет затылок, а потом решает проблему жестко и радикально, выломав дурацкий знак. Я удовлетворенно киваю. Волков закидывает трофей на плечо и уже пешком ведет нас с Авророй ко входу а башню. Охранники выглядят очень растерянными, но приказа слушаются и остаются следить за лошадью. Обнявшись, мы с Олегом направляемся к лифту. — Волков, почему ты еще не мой зять? — спрашиваю я, тыкая по нужной кнопке. — А хрен его знает, — глубокомысленно заявляет он. В офис мы заваливаемся, горланя выученные песни, чем почему-то пугаем Сережу, который опять умудрился заснуть на диване. Растрепанный, он ошарашенно оглядывает нас и щипает себя за руку. — Сереженька, — радостно бормочу я и кидаюсь его обнимать. Разумовский еле успевает словить мою пьяную тушку в полете, чтобы я не расшибла голову. Усадив меня на диван, он вскакивает и смотрит на Олега. — Вы с ума сошли? — мрачно интересуется Сережа. — Что за?.. Подожди, это что, дорожный знак? Олег, вы что наделали?! — Да просто выпили чуть-чуть, — говорит Волков и кладет свою ношу на пол. — Вспомнили былое, — киваю я, устраиваясь на подушке. — Какое былое?! — взрывается Сережа, но тут же успокаивается. — Так, ладно, завтра поговорим. Он отворачивается от нас и подходит к столу, растирает ладонью шею. — Сейчас вам нужно отоспаться и… — Сергей, поступил вопрос из внутреннего пункта охраны, — сообщает Марго. — Что там? — Они спрашивают, что делать с лошадью. Несколько секунд в комнате царит тишина. Сережа медленно оборачивается и уточняет: — С какой еще лошадью, Марго? ИИ выводит на большом экране видео, на котором охранник гладит по шее Аврору. Разумовский моргает, еще раз. Трясет головой, убирает с лица волосы. — Это Аврора, — говорю я, закрывая глаза. — Олег! Где вы?.. Вы что, украли лошадь?! Вы… Да хватит ржать! Я приоткрываю один глаз. Сережа смотрит в пустоту. Зевнув, бормочу: — Привет, Птиц. — Кстати, — оживает заснувший было рядом Олег. — Тащи его сюда, Серый. У меня к нему пара вопросов. — Не лезь к Птице, — тут же реагирую и хлопаю Волкову по плечу. — Я его люблю, даже когда он козлит. — Да он всегда козлит. — Любовь зла. И вообще… Давай еще раз песню? Я опять закрываю глаза и уже в полусне чувствую, как меня бережно поднимают на руки.