Есть ли в небе лисы?

Разумовский весь в работе. Кажется, за полтора часа даже позу не менял, так и сидит, сгорбившись над электронной панелью стола и что-то сосредоточенно на ней печатает. Этот вид встретил меня утром перед пробежкой, он же встречает сейчас после. Закрываю за собой дверь, задумчиво наблюдаю за ним. Есть небольшие подозрения, что он слинял вчера из кровати, как только я уснула. Сережа поднимает голову, замечает мое присутствие и виновато улыбается. Обещает, что вот сейчас, еще чуть-чуть, почти доделал. — Ага, — бормочу я и иду в ванную. Приняв душ и переодевшись, на пробу выглядываю в офис. Ничего не изменилось. Почесав затылок, отправляюсь звонить Ангелине, дабы узнать, насколько все серьезно. — Он просто такими темпами опять нервяк схватит, — заканчиваю я свою речь истинного ябеды. — Горящих сроков у нас пока нет, отдел разработки справляется, — произносит Ангелина, подумав. Голос ее меняется и становится таким, после которого мне обычно предлагается щеголять в стразах где-нибудь. — Куда ты, говоришь, его повести хочешь? — На кудыкину гору, — морщусь я. — Это не для журналистов. Мы и так на следующей неделе идем на очередную презентацию. — Ладно, — вздыхает Ангелина. — Иди, Ася, спасай будущее компании. «Будущее» встречает меня все в той же позе. Я подхожу и без предисловий кидаю его курту на ту сторону, где нет электронной панели. Сережа поднимает на меня несколько ошарашенный взгляд. Оперевшись ладонями о стол, коротко сообщаю: — Ты. Я. Гулять. Прямо сейчас. — Но… — Никаких «но». Этот план отменяется только в том случае, если прогулке ты предпочтешь кровать и здоровый сон. Если нет, то иди переодевайся, я буду ждать тут. Сережа неуверенно смотрит на дисплей. — Ангелина разрешила, — добавляю, усмехнувшись. — Ангелина разрешила? — повторяет он, выгнув бровь. — Ну, сказала, что никто не умрет, если я вытащу тебя погулять по осеннему городу. — Опустившись еще ниже, почти ложусь на стол и жалобно прошу: — Давай. Хочу немного побыть с тобой, я соскучилась. Это запрещенный прием, и он работает. Разумовский спешно сохраняет все свои процессы и выключает дисплей, после чего уходит переодеваться. Я подхватываю со стола его куртку и жду. Возвращается он быстро, мне даже кажется, что запрещенный прием был лишним. — Так нормально? — спрашивает Сережа, взглядом указывая на свои джинсы и синий лонгслив. — Отлично, — заверяю и сую в руки куртку. — Пойдем, родной. — Ты не замерзнешь так? — хмурится он, когда видит, что я беру не особенно теплое пальто. — Бабье лето, Сереж, последние денькие перед промозглым холодом. Все нормально. Разумовский больше не спорит и послушно следует за мной к лифту, где я аккуратно завязываю на нем шарф, который он вечно забывает. Хотя, если посчитать все его походы на улицу в эти дни, то получается не так уж часто. Мы спускаемся на парковку и уже в машине выбираем место, куда отправимся, ведь заранее я ничего не планировала. В конце концов, отдаем бразды правления в невидимые руки Марго, и она подбирает для нас маршрут. Заодно тестируем новую функцию, над которой Разумовский трудился пару недель назад. ИИ выстраивает маршрут до Измайловского сада, решив, что он сейчас будет самым подходящим местом. Я ежусь, вспомнив про некоторые тамошние скульптурные композиции. Ладно, доверимся Марго. Покосившись на Разумовского, выезжаю на улицу. Есть вероятность, что ему вся эта осенняя тематика будет вообще до лампочки, но хоть воздухом подышит, да конечности разомнет. В крайнем случае, если совсем не понравится, признаю поражение, отвезу его домой и утащу в кровать. Но Сереже нравится. Он не выглядит напряженным, и рука в моей не дрожит. Разумовский с интересом осматривается по сторонам и, улыбаясь, собирает со мной разноцветные листья, делает вид, что не замечает, как я снимаю его на телефон. Сережа почему-то до сих пор считает, что мне не должны нравится его фотографии, мол, ничего в них особенного, да и он получается так себе. И все равно не останавливает меня, когда я лезу ему под руку, чтобы сделать совместный снимок. В благодарность за это молча жду, пока он за каким-то чертом подбирает с земли несколько больших каштанов, которые красиво поблескивают на солнце. Воодушевившись удачной прогулкой, предлагаю продолжить ее на набережной Фонтанки, а заодно размышляю, чем еще занять день. — О чем ты думаешь? — спрашивает Сережа, а я понимаю, что молчу уже некоторое время, вглядываясь в беспокойную водную гладь. Разумовский двигается ближе и обнимает меня со спины, мягко прижимает к своей груди. — Все хорошо? — Все чудесно, солнышко, — улыбаюсь и разворачиваюсь в его руках, чтобы поцеловать. — Ты не против, если я сегодня больше не отпущу тебя к работе? — Хорошо, — кивает он, коснувшись губами моего лба. — Прости, что я опять… — Цыц. Я не осуждаю. Просто бескомпромиссно забираю свое солнышко отдыхать. Кстати, чем бы еще хотел заняться? Сережа ненадолго задумывается, а я пока глажу его по щекам и поправляю волосы, которые из-за шарфа никак не хотят лежать нормально. Он смотрит на меня немного неуверенно, вижу, что кусает щеку изнутри. Многозначительно пальцем стучу по коже в том месте. Виновато улыбнувшись, перестает. — Что? — спрашиваю, продолжая ласково прикасаться к нему, чтобы успокоить немного. — У меня много желаний, и они могут показаться тебе глупыми, — признается Сережа. — Не покажутся. С тобой я готова даже делать костюмы привидений из простыней. — Может, в следующий раз, — бормочет он, усмехнувшись. — Я видел разные картинки в сети, где были уютные осенние вечера, и мне всегда хотелось так же. — Пледы, книги, свечи, какао и все такое? — предполагаю и мягко отодвигаю его, когда он кивает, смущенно глядя на меня. — Я очень даже за. Давай вернемся в машину, нужно кое-что прикупить перед тем, как поедем домой. Первым делом мы заворачиваем в книжный магазин, потому что я настаиваю, что для создания нужной атмосферы нам нужны именно печатные экземпляры. Вкусы в литературе у нас не совсем совпадают, поэтому процесс выбора грозит затянуться. Положение спасает Полина, которая, устав от нашего присутствия, сует мне «Трое в лодке, не считая собаки» и «Дневник памяти», после чего просит убраться и не отсвечивать своими счастливыми мордами. Ей еще витрину к Хэллоуину украшать. С остальным как-то проще. Свечей у нас дома на год вперед хватит, причем и ароматических, и электронных, значит, нужно только завернуть в какой-нибудь супермаркет. Окрыленная идеей о внеочередном уютном вечере, проведенном вместе, я быстренько нахожу в интернете рецепт какао с «осенними специями» и вихрем проношусь по рядам, оставив Сережу в машине. Уже дома он сосредоточенно помогает мне готовить напиток, то и дело сверяясь с сайтом, даже тогда, когда требуется всего-то растолочь в ступке семена кардамона. Я наблюдаю за ним исподтишка, потому что просто заниматься делом не получается. Сережа оборачивается и, заметив мой взгляд, уточняет: — Что-то не так? — Все так, — отвечаю и целую его в щеку. — Ты слишком красивый, поэтому я на тебя отвлекаюсь. Он слегка улыбается и возвращается в прерванному занятию. По крайней мере, больше не спорит. Мы стаскиваем несколько пледов и подушек в офис и устраиваем небольшое уютное гнездо у одного из окон. Туда же я приношу кружки с горячим пряным какао и тарелку с печеньем. Сережа ставит на пол несколько свечей и осторожно их зажигает. Сев, протягивает ко мне руки, а я с радостью опускаюсь в его объятия. Прежде чем повернуться спиной, не удерживаюсь и касаюсь его губ своими. Отстраниться сразу он не дает, и под долгие и нежные поцелуи мы чуть не забываем про все остальное. Я все-таки заставляю себя прерваться и разворачиваюсь, а Сережа прижимает меня спиной к своей груди. Опустив голову, целует плечо, с которого съехала его футболка, и счастливо выдыхает. — Ты или я? — спрашиваю, махнув книгой. — Напитки пока слишком горячие. — Можно ты? — шепчет он, продолжая невесомо касаться кожи губами. — Я так люблю твой голос. Я открываю книгу, пропускаю несколько первых страниц с иллюстрациями и начинаю. Сережа вытягивает ноги по бокам от меня, подтягивает плед так, чтобы закрыть мои колени и целует в макушку. Я неспешно скольжу взглядом по строчкам, наслаждаясь таким родным и любимым теплом, от которого все внутри отзывается уютным восторгом. Мне бы хотелось так проводить каждый вечер, забыв про вечную спешку и кучу дел. Сидеть максимально близко друг к другу, чувствовать осторожные поцелуи в плечо и шею, таять под прикосновениями. Не только для него все это впервые. Я никогда не любила кого-то так сильно. Сережа двигается и подносит к моим губам кружку, а после неторопливо сцеловывает с губ всю оставшуюся сладость и немного больше. Я поворачиваюсь в его руках, чтобы сесть боком и иметь больше возможностей отвлечься от книги, про которую вскоре мы на время забываем. Отложив ее в сторону, становлюсь на колени, из-за чего немного возвышаюсь над ним, глажу по щекам и утягиваю нас обоих в долгий и безумно нежный поцелуй. Сережа подается вперед, обнимая меня за талию, и никаких протестов не высказывает. Про забытую книгу мы вспоминаем уже после того, как допиваем какао. Я все-таки выползаю из теплого и уютного кокона и сажусь к Разумовскому лицом, предлагаю ему лечь ко мне на колени и продолжить. Сережа радостно соглашается и, повозившись, устраивается в нашем гнезде из пледов, обнимает мои ноги. Я вновь берусь за книгу и продолжаю читать, пока он невесомо гладит меня по бедру кончиками пальцев. Переложив томик в одну руку, вторую опускаю ему на голову, неспешно провожу ногтями по коже, как он любит. — Спасибо, Ась, — тихо говорит Сережа, когда я делаю паузу перед тем, как перевернуть страницу. — За что? — За все вот это. И за то, что не смеешься над этим, и любишь меня. — Он трется щекой о мое бедро и жмется к ногам сильнее. — Ты ведь любишь меня? — Только твои деньги, не забывай. Сережа слегка кусает меня прямо через штаны. Убрав книгу, сгибаюсь, чтобы обнять его, и шепчу на ухо: — Чудо ты в перьях. Люблю, конечно. Безумно люблю, солнышко. — Я тоже люблю тебя, — отзывается он, уткнувшись лбом в мои ноги. Я продолжаю гладить его по волосам и читать, пока не чувствую, как Сережа вздрагивает. Он приподнимается и предлагает переместиться на кровать или диван, потому что готов заснуть прямо здесь. Поцеловав его в кончик носа, соглашаюсь.

***

Утром, когда я сижу на кровати и вытираю волосы полотенцем, рядом со мной приземляется книга. Тряхнув головой, смотрю сначала на «Энциклопедию оружия: от древности до современности», а потом на Птицу. — Вот эту хочу, — заявляет он и выходит из спальни. Снова глянув на книгу, возвращаюсь к прерванному занятию. Надо подарить ему книжку про животных.