Части тела

Её всё-таки вырвало. Прямо в морге, прямо на не вполне чистый пол, прямо у открытого холодильника: из него достали тело женщины, у которой отсутствовала правая рука. Отвратительный запах, ужасный вид и обстановка настолько слились между собой, что Эмма не выдержала. Вейл, стоявший рядом, сочувственно преподнёс ей платок. — Ничего страшного, — поспешил он заверить шерифа. — Сейчас мы всё уберём. «Мы» оказался рослым чернокожим санитаром со шваброй наперевес. Испытывая невыразимое чувство стыда, Эмма пробормотала спутанные извинения и, стараясь не дышать, вышла следом за врачом из морга. Уже там она ринулась к приоткрытому окну, торопливо и жадно вдыхая свежий воздух. — Извините, — сказала Свон ещё раз чуть погодя. — Всё это так… — Я понимаю, понимаю, — перебил её Вейл, взмахнув рукой. — С непривычки забивает нос, да. Эмма хотела сказать, что и нос, и рот, и даже уши, но вместо этого ещё раз глубоко вдохнула и спросила: — Вы обнаружили все тела? Мужчина кивнул, закладывая руки за спину. — Пять штук. Эмма нахмурилась. — Должно быть шесть, — возразила она. Вейл пожал плечами. — Должно, — согласился он с ней. — А на деле — только пять. Возможно, шестого уже давно нет: я же говорил вам, что голова старше остальных кусков. Для Эммы дико было слышать «штук», «старше», «кусков», она морщилась, но не поправляла Вейла. В самом деле, какая уже разница тем, кто умер, как именно их называют? Это утро началось для шерифа Свон слишком рано: в шесть зазвонил мобильный. Сначала Грэм напомнил ей о том, что следует сделать, затем Регина позвонила узнать, не проспит ли шериф встречу с доктором Вейлом. Вызверившись, Эмма рявкнула Миллс, что если мэр так волнуется, то ей следовало бы договориться с ним самой, а не будить честных людей, которым оставалось спать ещё целых семь минут. Возможно, Регина и хотела что-нибудь ответить, но Эмма уже швырнула мобильник в стенку. Душ немного примирил женщину с реальностью: она стояла, уперевшись руками в кафель, опустив голову, и тёплые струи воды стекали по волосам. Никуда не хотелось выходить отсюда, тем более — в холодный морг. Эмма храбрилась, садясь в машину и представляя себе, что только зайдёт, посмотрит на тела и выйдет. За всю свою жизнь она никогда не была в моргах, ей казалось, что это обычное помещение, только свет там другой. Мёртвый. Вейл встретил её на стоянке, был очень вежлив и предупредителен. Эмма не обольщалась: это был их прокол. Его личный. Если под руководством Вейла творилось такое, его ведь могут и к ответственности привлечь. Шериф знала, что доктор это прекрасно понимал. И не мешала ему быть обходительным и внимательным. Тем более что сейчас ей это было только на руку. Запах оглушил её с первого же шага. Шериф застыла на пороге, всё внутри поднялось волной отторжения. Она не могла определить, чем именно пахнет, но в голове билась единственная мысль: так пахнут мёртвые. Так пахнет вечность, застывшая, занемевшая и очень холодная. Эмма крепилась, как могла. Её пошатывало, она смотрела мутными глазами и хотела бы забыть всё, что видела, но Вейл, поддерживающий её под руку, неумолимо шагал от холодильника к холодильнику, открывал их, вытягивал поддоны и скидывал простыни, накрывающие тела. Эмма думала, что всё выдержит, уйдёт, не опозорившись, но не случилось: запах накопился внутри, исщекотал горло, раздразнил желудок. — Что я должен вам предоставить? — бодрый голос доктора вынудил Эмму оторваться от окна. — Мне нужны документы, свидетельства о смерти, фамилии и адреса родственников, — принялась перечислять шериф, и это немного отвлекло её от дурных воспоминаний. Вейл кивал, попутно заверяя женщину, что всё это у него есть, надо только собрать воедино, и он будет готов передать документы управлению через пару часов. — Вы можете подождать у меня в кабинете, — предложил он почти заботливо. — Или пойти в больничное кафе — сегодня там мясной пирог, очень вкусный. При последних словах тошнота вновь подступила к самому горлу, Эмма слабо улыбнулась, хотя больше всего ей хотелось наклониться и залить начищенные ботинки доктора жёлтой желчью. — Кафе, — коротко сказала она, когда справилась с приступом. — Вы найдёте меня там. — Вас проводить? — в очередной раз проявил учтивость Вейл. Шериф отмахнулась и ушла, чуть пошатываясь, настойчиво заставляя себя забыть жуткий запах, который, казалось, успел прочно поселиться в носу. В кафе, слава Богу, пахло абсолютно нормально: какой-то сдобой и кофе. Есть не хотелось, но желудок придерживался иного мнения, и Эмма всё же заказала пару булочек. От кофе, правда, решила воздержаться. Никто не обращал на шерифа внимания, врачи и медсестры сновали по своим делам туда-сюда, кто-то садился за соседние столики и ел, кто-то покупал, что нужно, и уходил. Пациенты забредали в кафе редко, поодиночке. Пару раз заглядывал Вейл, Эмма уже готовилась собираться, но доктор отрицательно мотал головой и подзывал к себе кого-то другого. Часы на стене показывали два часа дня, когда шериф, наконец, разрешила себе оторвать взгляд от бумаг. От фотографий. Они словно притягивали её, не давали отвернуться. Смотреть было страшно, а не смотреть — ещё страшнее. Ещё вчера Эмма боялась, что сшитая по кусочкам девушка приснится ей. Не приснилась. А сегодня с утра всё казалось давно позабытым кошмаром. До той минуты, как снова пришлось открывать папку. Шериф Свон давно разучилась плакать. Последний раз она делала это в тюрьме, когда прощалась с сыном. А потом — как отрезало. И не хотелось, и не моглось. Она не плакала даже тогда, когда Генри нашёл её, а сейчас… Сейчас слёзы подступали так близко, что приходилось кусать губы, чтобы не разреветься. Это было зверство. Вчера Эмма думала, что куски были отрезаны от мертвых тел, сегодня Вейл сказал ей, что как минимум двое были живы на тот момент. Кем надо быть, чтобы сделать такое? Зачем? Эмма не была психологом, она не понимала и не желала понимать, что движет людьми, калечащими других людей. У неё в распоряжении имелось табельное оружие, иногда она представляла, как стреляет в тех, кто творит такие зверства. И никакой жалости, никакого раскаяния, никаких раздумий. Жестокостью на жестокость — иначе не получается. Не получалось никогда. Никто не может измениться. Если ты творишь зло, то однажды оно заберёт тебя себе целиком. Не отпустит. Послышался шум отодвигаемого стула, Эмма встрепенулась, машинально прикрывая локтём документы. — А, это вы, — выдохнула она, увидев Регину. Мэр приподняла брови, поправляя пальто. — Получили бумаги? — вместо приветствия деловито спросила она, положив руки перед собой и сцепив пальцы в замок. Эмма отрицательно покачала головой. — Жду Вейла. Говорит, собирает. Неясная усмешка проскользнула по губам Миллс. — Хорошо, — кивнула она. — Я подожду вместе с вами. Свон только пожала плечами, делая вид, что ей всё равно. Не всё равно. Вдвоём легче. Вдвоём можно не смотреть на фотографии, не представлять, как те женщины… — Я всё ещё не понимаю, зачем вам это, — вдруг вырвалось у Эммы. — Вы же знаете, что это дело и так вели бы мы с Грэмом. Ваше участие необязательно. Регина подняла ладонь, прося шерифа замолчать. — Я не собираюсь оправдываться перед вами, мисс Свон, — раздражённо заявила она. — Я мэр этого города, и мне важно знать, что преступник будет пойман. Что такого больше не повторится. Вы можете мне не верить, но до вашего приезда ничего подобного у нас не случалось. Она ещё что-то говорила, а Эмма смотрела на неё, смотрела, как двигаются чуть тронутые помадой губы, и думала, что Регина не хотела оправдываться, а всё равно это делает. И попутно еще и её обвиняет. — Вы меня, конечно, извините, — тихо сказала Свон, когда Миллс замолчала, — но я бы не приехала в этот город, не сложись обстоятельства так, как они сложились. И вы, взрослая, разумная женщина, должны — обязаны! — понимать, что я ничего уже не могу повернуть вспять. Время ушло, мадам мэр, я не знаю, как можно заставить его всё переиграть. Нервные пальцы принялись машинально перебирать сложенные листы. Эмма уже наощупь знала, на каких страницах фотографии, а на каких — текст, поэтому заставила себя перестать. Сложила руки на груди, откинулась на стуле, устремила взгляд в сторону. Замолчала. Молчала и Регина. Так они и сидели, долго, пока Вейл не нарисовался рядом, не бухнул на стол целый ворох документов. — Всё, что нашёл. Эмма поморщилась от его бодрости, от его равнодушия к тому, что происходит. Умом она понимала, что врачи — категория особая, на короткой ноге со смертью: им ли её бояться, им ли ужасаться её дел? Но одно дело ум, а сердце… Сердце гневно билось и не желало слушать уговоров. Регина цапнула бумаги за секунду до того, как Эмма протянула руки. Зыркнула глазами, мол, шериф Свон, дождитесь своей очереди, и погрузилась в чтение. Вейл склонился, сказал что-то ей на ухо, Миллс поморщилась и отодвинула его в сторону. — Когда-нибудь я вас уволю, — произнесла она, не поднимая глаз. Врач засмеялся. — Есть кто-то другой на примете, кто станет всем этим заниматься? — слова его прозвучали вызовом. Регина не отозвалась, тогда Вейл подмигнул Эмме, сообщил, что будет у себя, и ушёл, стуча ботинками. Шериф проводила его взглядом, посмотрела на закрывшуюся дверь и обратилась к Регине: — Может быть, всё же дадите документы мне? И что у вас с Вейлом? Мэр подняла задумчивые глаза. — Он пьёт, шериф, — спокойно пояснила она. — Много пьёт. И мне это не нравится. Вы разве не почувствовали запах? Эмма покраснела, не собираясь объяснять, что запах морга перебил ей всё остальное. Регина чуть улыбнулась, будто без слов поняв, что к чему, и снова склонилась к медицинским картам. Шериф стиснула зубы. Грэм пришёл тогда, когда Эмма, отчаявшись получить хоть кусочек новой информации, написала ему смс с мольбой о помощи. И вот он, высокий, уверенный в себе, так не похожий на того Грэма, что выбегал вчера из кафе вдовы Лукас, сидел теперь рядом и вместе с Эммой ждал, когда же Регина соизволит им хоть слово сказать. Эмма жалела, что в тот день, когда случилась драка на кладбище, она не расспросила мужчину, что же конкретно он вспомнил. Потому что он всё твердил, что, мол, благодарен Эмме за возвращённые воспоминания, а она была так занята собой и собственным стыдом, что мало обращала внимание на окружающих. Потом Грэм встретился с Региной, они что-то обсудили, и разговоры о возвращённой памяти сошли на нет. Грэм всё ещё был Грэмом, только вот на редкие вопросы о том, что же он вспомнил, отшучивался, что уже забыл обратно. Тогда Эмму это не волновало. Сейчас, при мысли о том, как все они смертны, было не по себе. — Регина, — осторожно начал Грэм, и мадам мэр встрепенулась, будто очнувшись ото сна. — Ты здесь, — она очень хотела выглядеть радостно, говорить радостно, но у неё плохо получалось. И Эмма, с её сверхъестественным чутьем на ложь, вновь почувствовала, что что-то здесь не так. — Здесь, — Грэм склонился чуть вперёд, пробегая взглядом по документам, принесённым Вейлом. — Ни одной знакомой фамилии. Эмма тоже наклонилась, улучила момент и забрала из рук Регины бумаги. Миллс на этот раз даже не подумала сопротивляться. Там не говорилось ничего нового: имя, фамилия, адрес, группа крови и прочие медицинские показатели. В конце каждого дела — справка о смерти. Простой лист, с печатями и скупой росписью врача. Что, как, отчего. Причина смерти в четырёх случаях из пяти — рак. Эмма удивилась было, почему нет сведений о шестой женщине, но вспомнила, что лицо не опознали, и вздрогнула, мотая головой. — Я хочу поговорить с Вейлом, — сказал Грэм после того, как тоже пробежался по документам, пролистал их. — Мне много о чём нужно у него спросить. — Это могу сделать и я, — встрепенулась Эмма. Она грела руки о чашку с кофе, который всё-таки не выдержала и заказала. Регина, давно снявшая пальто, поморщилась. — Вы уже разговаривали с ним, шериф, сегодня утром. Много он вам сказал? Свон помедлила прежде, чем пожать плечами. — Мне стало плохо, — откровенно призналась она. — Я даже не успела вспомнить всё то, что надо было спросить, только напомнила о документах. Грэм погладил её по руке. Эмма едва сдержалась, чтобы не отдернуться: ей всё ещё казалось неуместным делать так в присутствии Регины. Но та, похоже, ничего не заметила. Или сделала вид. — С Вейлом поговорит Грэм, — голос Миллс звучал непреклонно. — А вам, шериф, ещё нужно взглянуть на неё. Палец с аккуратным маникюром уперся в фотографию «невесты Франкештейна». Эмма побледнела. — Мне снова станет дурно, — прошептала она, с ужасом представляя, что ей придётся вернуться в морг. В тот запах. Грэм отвёл глаза. — У меня некрофобия, — грустно сказал он. — Я бы с удовольствием, но если пойду… толку от меня потом в течение пары недель будет крайне мало. К тому же, мне кажется, что разговорить Вейла будет проще мне. Он явно что-то скрывает. Например, сведения о том, где данные с камер наблюдения. В глубине души уже согласная с мужчиной, Эмма перевела вопросительный взгляд на Регину. Та отрицательно покачала головой. — Никто не пустит меня к жертве. Вы шериф, мисс Свон, это ваша прямая обязанность. Эмма громко выдохнула и закрыла лицо руками, принуждая себя смириться с необходимостью. А когда вновь посмотрела по сторонам, то с изумлением увидела, как недоверчиво уставилась на неё проходящая мимо медсестра. Так, словно у шерифа Сторибрука выросла ещё одна голова. Или наоборот. И Грэм, и Регина заметили направление взгляда Свон, и оба синхронно обернулись. Мужчина только покачал головой, а мадам мэр засмеялась. — Недоумевают, что прекрасные хранители закона и порядка забыли за одним столом с воплощением зла, — она говорила саркастично, и всё же нотки обиды проскальзывали. Эмма потрясла головой. — Осмотр тел и всё остальное — это просто замечательно. Но у нас на свободе гуляет опасный преступник, — шериф посмотрела сначала на Грэма, затем на Регину. — Мне кажется, стоит предупредить население. Мэр фыркнула. — И посеять панику? Не глупите. Вы можете себе представить, что начнётся, только заикнись мы о том, что двое из шести были живы, когда у них отрезали руки? — она прищурилась, сверля взглядом Эмму. — Я так понял, — внезапно вмешался Грэм, — три трупа были в морге, ещё два поступили позже, один не нашли вовсе. Так? Женщины синхронно кивнули. Помощник шерифа потеребил бороду. — А где нашли те два тела? — задумчиво поинтересовался он. Эмма зарылась в бумаги, вовсю ими шелестя. — Одно — под мостом у порта, — она перелистнула страницу. — Второе было закопано в парке. По спине пробежала неприятная дрожь, шериф сделала глоток остывшего кофе и поспешила добавить немного удивлённо: — Они были убиты, как утверждает патологоанатом, а не просто… украдены из морга. Какое-то время над столом витала гнетущая тишина, а кафе продолжало жить своей жизнью. — Мне пора, — Регина вдруг поднялась, и поток воздуха от её движения коснулся документов. — Грэм, — обратилась она к мужчине, — зайди вечером, обсудим кое-что. Эмма поджала губы, Грэм, заметивший это, улыбнулся Регине. — Мы обязательно придём, — кивнул он. Свон кожей почуяла, какой силы взгляд устремила на неё мадам мэр. Захотелось спрятаться под стол и не вылезать достаточно продолжительное время. — Буду ждать, — к безмерному изумлению Эммы в голосе Регины не было раздражения. Скорее… предвкушение? Грэм накрыл своей ладонью руку Эммы, вытянувшей шею вслед уходящему мэру, и ласково сказал: — Ты ведь не против? Шериф встрепенулась: — Не против чего? — Того, что вечером мы пойдём к Регине. Эмма пожала плечами. — Повидаюсь с Генри. Она не рассчитывала на то, что Миллс действительно хочет поговорить о деле. До сих пор было странно, почему мадам мэр столь рьяно и упорно настаивала на том, чтобы принимать участие во всём этом. Эмма не была уверена, хочет ли она знать истинные причины, и только тихо надеялась, что Регина не причастна ни к чему из того, что творилось сейчас в Сторибруке. Они посидели с Грэмом ещё какое-то время, поговорили немного — и совсем не о сшитой девушке. Мужчина целовал Эмме руки и рассказывал что-то о дожде, о деревьях в лесу и рассвете над ними. Неромантичная Эмма улыбалась и пыталась отвечать так, чтобы ничто не выдало в ней отчаянной скуки. Наконец Грэм посмотрел на часы, решил, что Вейл уже достаточно напился, чтобы честно ответить на вопросы, поцеловал Эмму в щёку и ушёл. Шериф вздохнула, вспомнила о том, что ей надо вернуться в морг, и заставила себя встать. Ноги не шли в буквальном смысле. Эмма цеплялась за стены, крепко держа под мышкой документы, и с тоской думала о том, что на улице сейчас, должно быть, свежо и солнечно. Окна отчего-то утверждали обратное, демонстрируя серое небо и ливневый дождь. Коридоры больницы никогда ещё не казались настолько короткими, как сейчас. Перед дверьми морга Эмма остановилась, выпрямилась, глубоко вдохнула несколько раз и вошла внутрь. Санитар Дон Чемберс, что звонил и пересылал вчера бумаги, вырос буквально из-под земли и сунул шерифу в руки маленький флакончик. — Духи, — пояснил он, видя недоумённый взгляд. — Когда почувствуете, что нехорошо, понюхайте. Меня только так и спасало раньше. Сейчас-то уже привык. Поблагодарив предусмотрительного мужчину, Эмма сжала флакончик в кулаке, крепко, чтобы не упустить, и, полная нехороших предчувствий, последовала за Доном, стараясь не смотреть по сторонам. Если бы она могла, она бы ещё и не дышала, но, как назло, именно здесь хотелось делать вдохи частые и глубокие. Дон заботливо открывал все двери, что встречались на пути, и что-то рассказывал о своей семье, жене, дочери, которая недавно пошла в первый класс. Бледная Эмма понимала, что он таким образом пытается её отвлечь, но сил поддерживать разговор не было. Впрочем, Дон вопросов никаких не задавал, просто продолжал рассказывать. Перед дверью в секционную Чемберс посерьёзнел и заступил шерифу дорогу. Не ожидавшая такого поворота событий, Эмма чуть было не врезалась головой ему в грудь. Дон бережно поддержал женщину и сказал: — Вы же понимаете… зрелище не из приятных. Может быть, лучше Грэм… — Я уже здесь, — перебила санитара Эмма, опускаясь на корточки и поднимая оброненные документы. — А он — нет. Давайте не будем тянуть кого-нибудь за хвост и покончим с этим. Не станет же она распространяться о том, что помощник шерифа боится мертвецов? Чемберс внимательно осмотрел её с ног до головы, пожал плечами и отступил в сторону, распахивая дверь. Запах тут же попытался сбить с ног, но Эмма была готова, и флакончик мгновенно оказался у носа. Дон протянул руку, готовый подхватить, если что. Шериф довольно невежливо отпихнула его, злясь на себя за слабость, и стремительно шагнула вперёд. Она лежала на прозекторском столе, прикрытая по шею белой простынёй. Длинные светлые волосы были аккуратно уложены и даже, кажется, причёсаны. На губах виднелся след помады. Эмма судорожно сжала в ладони флакончик. Не она. Не женщина. Тело. Труп. Мёртвая. Но так было только хуже. Простыня скрывала швы, однако Эмма, уже столько часов изучавшая фотографии, и без того знала, где они пересекают безобразным узором бледную кожу. Подошедший сбоку Дон негромко кашлянул. — Части тел соединены достаточно профессионально, — он говорил абсолютно спокойно и даже равнодушно, за что Свон была ему благодарна. — Ей, — санитар поколебался, — вы уж простите, мы зовем её Джейн*, в целом несколько месяцев. За исключением головы: она постарше. Эмма старалась не дышать. И очень хотела бы не слушать, но от этого было не отвертеться. Дон тем временем продолжал: — Вы, наверное, читали отчёты и заключения, но я всё же повторюсь. Найдена Джейн была в одном из неиспользуемых холодильников. Разумеется, случайно. В тот зал давно уже не заходили, его собирались переделать под ещё одну лабораторию и перед этим велели уборщикам вымыть как следует. Чемберс небрежно откинул простыню, цокнул языком, поспешно достал из кармана пару хирургических перчаток, уже явно однажды использованных, и склонился над телом. Эмма, задержав дыхание, последовала его примеру. Интересно, почему Вейл поручил санитару заниматься этим? — Всё сделано очень грамотно, видно, что человек… преступник не понаслышке знаком с хирургией. — Врач? — быстро спросила Свон. Дон пожал плечами. — Или кто-то, любящий читать. Операции на трупах не требуют излишней осторожности. Шериф склонилась ещё ниже, забыв отчего-то про тошноту. — Но двое женщин были еще живы, когда… — Не думаю, что это играло какую-то роль, — мягко перебил её Дон. Чуть помялся и спросил: — Вы уже составляли запрос в психиатрическое отделение? Эмма не слушала его, будто заворожённая всматриваясь в мёртвое спокойствие. Если ей и было страшно или противно до этого момента, то она предпочла об этом забыть. Отложить на время. Женщина была красивой. И при жизни, и при смерти. После фотографий швы не так уж сильно бросались в глаза. И оттенки кожи у разных частей тела подобрались на удивление похожими. Впрочем, почему на удивление? Ведь наверняка над этим тщательно поработали. Шов на шее напоминал ожерелье. Эмме почему-то захотелось коснуться его пальцем, но она удержалась от этой глупости. — А? — вдруг дошло до неё, и она разогнулась, вопросительно глядя на Дона. — Вы что-то сказали? — Психиатрическое отделение, — терпеливо повторил санитар. — Возможно, у них наблюдается нехватка пациентов, о которой они умолчали. Эмма растерянно почесала затылок. — Умолчали? Но почему они могли о таком умолчать? Чемберс слегка улыбнулся, его смуглое лицо стало почти красивым. — Мадам мэр. — Где? — встрепенулась Свон, обеими руками подхватывая выпадающие документы. Дон засмеялся, что прозвучало почти кощунственно над безразличным ко всему телом. Опять тело. Впрочем, есть ли разница мертвецам, как их называют? — А, вы имеете в виду, что могли промолчать из-за того, что Регина снесла бы им головы, — догадавшись, пробормотала Эмма. И содрогнулась, прикрывая лицо ладонью. Снесла бы головы. Да. Совсем как вот эту голову. Такая своевременная фраза. Дон посмотрел на Джейн Доу, никак не отреагировав на смущённую Эмму. — Поговорите с доктором Хоппером, — вдруг посоветовал он. Эмма удивлённо моргнула. — С Арчи? Но зачем? Женщина безмятежно лежала между ними, и вряд ли её интересовали разговоры живых, однако шерифу хотелось как можно быстрее закончить беседу. Чемберс аккуратно натянул простыню, чуть задев ладонью грудь Джейн. — Он поможет вам составить психологический портрет преступника. Эмма закусила губу, чувствуя себя полной дурой. Как же она не догадалась? Плохой из неё шериф. Да и не рвалась она на эту должность, сегодня же скажет Миллс, чтобы та поменяла их с Грэмом местами! Вот тогда всё станет получаться, вот тогда всё будет правильно! Дон проводил её обратно в общий коридор, рассказал, как добраться до отделения психиатрии, пожелал удачи и скрылся в своем безмолвном царстве усопших. Шериф Свон потопталась немного в приёмном покое, убеждая себя, что просто ждёт — вдруг пройдёт Грэм, потом внезапно поняла, что всегда может ему позвонить, и, обречённо вздохнув, отправилась в следующую инстанцию. Психиатрическое отделение отчего-то находилось под землей. А точнее, в подвале. Спускаясь на лифте на минус третий этаж, Эмма с тревогой ждала обшарпанных стен, сидящих за решётками больных, выбитые плитки пола и злобных охранников. Реальность оказалась на удивление противоположна: шерифа встретил уже предупреждённый страж порядка, вежливо поприветствовал, выдал бейджик с надписью «Гость» и препроводил к стойке информации, за которой сидела неопределенного возраста женщина в медицинской шапочке, вышедшей из моды лет двадцать назад. — Чем я могу вам помочь… шериф? — женщина, на бейдже которой было написано «Сестра Флоренс», сняла очки, потерла переносицу и внимательно-строго уставилась на Эмму. Та смешалась и огляделась в поисках стула или чего-нибудь ещё, на что можно было бы присесть. Не нашла, скользнула взглядом по недавно покрашенным стенам и сказала, вздохнув: — Полагаю, вы уже в курсе про… Джейн Доу? — шерифу не нравилось называть так женщину, но лучшего она придумать не могла. Сестра Флоренс кивнула, не меняя выражения лица. — Какое отношение мы имеем к происходящему? — задала она правильный вопрос. Эмма облокотилась на стойку, буквально пожирая взглядом женщину. — Это не официально, но, скажите, в последнее время у вас не пропадали пациенты? Сестра Флоренс долго и немигающе смотрела на шерифа. — Нет, — коротко ответила она наконец. — Это всё? Что-то холодное, колючее сползло от затылка вниз по позвоночнику и вцепилось в копчик. Быстрая боль, к которой Эмма давно привыкла, вынудила её покачать головой. — Вы лжёте, — спокойно сказала она, чувствуя, как боль медленно растворяется под кожей. Сестра Флоренс недоумённо моргнула, затем сухо рассмеялась, откидываясь в своем кресле. — В чём ещё вы меня обвините, шериф? — её узкие губы неприятно изгибались. — Вы спросили меня — я вам ответила. С какой стати мне вам лгать? Женщина говорила очень спокойно и очень уверенно, но Эмма знала, что это умелое притворство. Она видела тревогу во взгляде; заметила легкую испарину, выступившую у медсестры над верхней губой; не могла не обратить внимания на нервные движения пальцев левой руки. Это был её дар, доставшийся потом и кровью. Способность отделять правду от лжи. Эмма аккуратно положила документы на стойку и протянула руку сестре Флоренс. — Список больных. Пожалуйста, — очень тихо попросила она. Медсестра медлила. Она словно срослась со своим креслом. — У вас нет ордера на обыск, — наконец тявкнула она тонко. Шериф пожала плечами. — Я не собираюсь производить обыск, — заверила она женщину. — Если есть какие-то затруднения — позвоните мэру Миллс. Она предоставила мне все полномочия и права в ходе этого расследования. Хоть где-то была польза от имени и должности Регины. — Но я собираюсь пройти по палатам, — добавила Эмма многозначительно. Флоренс размышляла. Она неотрывно смотрела на спокойного шерифа и чуть шевелила губами, словно просчитывала что-то. — Белль Френч, — сказала она вдруг. Эмма приподняла брови, демонстрируя интерес. — Кто? — она впервые слышала это имя, что неудивительно. Сестра тяжело поднялась, оправляя халат. — Пойдёмте, — угрюмо сказала она со вздохом. — Я покажу вам её палату. Эмма подхватила документы, едва не рассыпавшиеся по столу, и поспешила за женщиной. Подвальные коридоры были уже, чем те, что наверху. Света было меньше, а окон, конечно же, и вовсе не наблюдалось. Пара охранников бродила туда-сюда, каждый в чистой отутюженной форме; на поясах у них висели рации и тяжёлые дубинки. Эмма знала, для чего последние, но не хотела об этом думать. По углам стояли цветы, но, присмотревшись, шериф поняла, что искусственные. И правильно — кто станет ухаживать за настоящими? — Здесь, — сестра Флоренс остановилась слишком резко, Эмме пришлось вильнуть, чтобы не врезаться в неё. Она подняла взгляд, осматривая точно такую же дверь, как и все те, мимо которых они проходили. — Отсюда можно убежать? — спросила с недоумением Эмма, отмечая тяжёлый засов, кучу замочных скважин — а заглянув внутрь камеры, ещё и узкое решётчатое окно: зачем оно было нужно здесь, учитывая минусовой этаж? — Нет, — недовольно отозвалась медсестра, доставая из кармана ключи. — Но Белль Френч убежала, — подняла брови Эмма. Флоренс ничего не ответила, только дёрнула сердито на себя дверь палаты. Камеры, если судить по решёткам и размерам, но кто шериф такая, чтобы рассуждать о том, как следует справляться с пациентами психиатрических лечебниц? Разумеется, помещение было пустым. Незастеленная кровать, маленький столик возле неё, умывальник и полка с книгами. — Вы позволяете им читать? — уточнила Эмма, осматриваясь, пытаясь отыскать хоть малейший намек на то, как человек мог ускользнуть отсюда. Сестра Флоренс погремела ключами. — Белль была хорошей девочкой, — в голосе женщины прорезалась мягкость. — Она любила книги и всегда улыбалась, благодарила, когда я приносила ей их. Эмма поправила сползающую папку и сделала шаг вперёд, к кровати. — Ключи от палат только у вас? — деловито спросила она. — Да — у нас не так много пациентов. — И вы никому их не давали? — Никогда! — Белль с кем-то общалась из пациентов или охранников? Санитары? — Нет. Впрочем, — женщина заколебалась, затем всё же сказала: — Дон Чемберс иногда заглядывал к ней. Эмма настороженно повернула голову. — Дон? Из морга? Флоренс кивнула. — Справедливости ради надо сказать, что он навещал всех пациентов — очень милый молодой человек, иногда помогал мне утихомирить их. Эмма открыла рот, хотела что-то сказать, что-то, что вертелось на языке, но вместо этого сделала ещё один шаг вперёд, склоняясь над кроватью. — Белль умела шить? Медсестра ответила не сразу. — Может быть, — растерянно сказала она. — Мы не даём никому здесь нитки и иглы… Ах! — женщина отшатнулась назад, в испуге прикрывая рот ладонью. Эмма держала в руках куклу. Сшитую из нескольких кусков точно так же, как была сшита Джейн Доу, лежащая несколькими этажами выше. _____________________________________________________ * Джейн Доу — обозначение неопознанного трупа женского пола.