***
— Перестань… Это не так… — Кэйа делает тяжелый вдох. — Почему… Почему ты не можешь просто оставить меня?.. «Оставить тебя? Хочешь сказать, что я должен исчезнуть из твоей жизни?» — … Проходит несколько минут прежде чем он все же решается ответить: — Да… — совсем шепотом, но его другой стороне слышать и не надо. «Какой же ты все-таки идиот. Я — часть тебя. Очень весомая, Альберих. И как бы тебе не хотелось избавиться от меня — ничего не получится.» Если бы они были раздельными личностями, то он точно бы закатил глаза. А так… хоть и в мыслях, но отчетливо было различимо некое злорадство в его словах. Дальше спор не продолжается. Обе стороны говорят правду. Обладатель Крио Глаза Бога устремляет свой взгляд на левое запястье, на котором не было уже таких привычных порезов и бинтов. Только шрамы и разбитое на десятки разных осколков зеркало стали напоминаем о той ночи. Он уже привык вспоминать об ужасных событиях, благодаря следам от ран. И парень рад этому. В ином случае он бы просто подумал, что это был всего лишь сон. Кошмар. Совсем как сегодня. Что он сошел с ума, и всего этого не происходило в реальной жизни. Кэйе, кажется, уже сложно отличить сновидения от настоящего мира. И… его это пугает… Он желает нормального существования. С семьей, а не тягой к резанью вен… Да… Именно тягой. Какая же мания прямо сейчас в его глазах… Он неосознанно проводит кончиками пальцев правой ладони по запястью. Это прикосновение очень холодное… Но Крио стихия здесь совершенно ни при чем… Не в силах противостоять сумасшедшим желаниям, Альберих впивается ногтями в кожу и начинает безудержно тереть. Быстро, сильно, но без боли. Она просто не чувствуется. Рука мгновенно приобретает розовый цвет и краснеет. И спустя несколько таких провождений верхний слой кожи повреждается, и кровь вытекает небольшими каплями, окрашивая поверхность запястья. Но этого категорически мало сейчас. Организму нужен сон, но… Кэйе слишком сильно хочется заглушить эмоциональную боль, дерущую душу изнутри. Его психическое состояние уже давно не стабильно. Он смирился с этим. Альберих зашел в ванную, и в который раз уставился на разбитое зеркало. На секунду ему показалось, что отражение смотрит с осуждением и… сочувствием?.. Не-ет… Это полный бред. Капитан не станет в это верить. Ни за что. Опускаясь на коленки, он достает уже ставший таким родным ножик. Парень надавливает на место, медленно истекающее бордовой жидкостью. Проводит раз. Проводит два. Ощущается легкая боль. Но самое важное, что она физическая. Не моральная. Это то, что нужно. Начинает хлестать с большой скоростью равномерная струя темно-красной крови. Стенки кровеносного сосуда травмированы. Наступает венозное кровотечение. Как же ему приятно в данный момент. Тяжелый вдох и легкий выдох. С каких пор Кэйа стал мазохистом, любящим селфхарм — ведь суицид он пока явно не планирует?.. Альберих и сам не имеет никакого понятия. И честно, не хочет в этом разбираться. Мысли, гложащие его, постепенно отступают, до тех пор, как голова совсем не опустошается. Парень прикрывает глаза. Он чертовски уже устал, но легкость сейчас так нежно и ласково отдается в сердце… Но снова так же резко пришло и осознание содеянного в настоящем. Обладатель Крио Глаза Бога раскрывает веки. И вот суровая реальность обрушивается на него пеленой. Кэйа поднимается с пола. Картина, что предстает взору, отвратительна, как и всегда. Он стоит перед зеркалом с ножом в руке и кровоточащим запястьем, от ужасного, железного запаха хочется блевать, а повязка снята с головы еще в спальне вечером, и уродливый, желтый глаз смотрит на него самого. «И долго еще будет продолжаться твое преднамеренное повреждение нашего тела?» — Я закончу… Честно… Это больше не повторится… — похоже, будто он маленький ребенок, который отчитывается перед мамой. Но рыцарь никогда не испытывал это. Что уж говорить, если он и мать-то родную почти не помнит. «И вот ты снова врешь. Зачем?» — Не вру… «Разве? Я знаю тебя насквозь, Альберих. Я живу в том же теле, не забывай. Ты можешь обмануть своих подчиненных, можешь обмануть Джинн, можешь Рагнвиндра. Но не меня. У тебя никогда не получится солгать мне так, чтобы я не заметил. Поэтому перестань даже стараться и будь честен с самим собой. Я не враг тебе, Кэйа.» Имя? Неужели он назвал его по имени?.. «Ты же понимаешь, что я слышу и все твои мысли? Прежде всего это и мое имя тоже.» — Понимаю, — произносит парень, но после молчит. «Я не припомню ответа на мой вопрос.» Звонок. Уйдя в свои мысли, парень слышит его где-то за стенками сознания, поэтому не обращает никакого внимания. — Ладно. Ладно, хорошо. Я отвечу, — глубокое взятие воздуха в легкие. — Да… Да, я вру. Лгу всем подряд, потому что не хочу совершать прошлых ошибок, которые испортили всю мою жизнь и жизнь самого дорогого для меня человека. Я лгу, потому что не могу показать себя настоящего. Лгу, потому что мне это выгодно! Это помогает мне! Мне так больно от того, что у меня больше нет возможности просто обнять человека, которого люблю больше себя, больше своего жалкого никому не нужного существования. Иногда мне кажется, что это не обычная братская любовь, как у всех, а что-то… большее. Что-то слишком дорогое, чтобы это потерять, но сделав первый шаг к открытию своей настоящей личности, меня попытались убить. Без всяких разборок. Дилюк даже не представляет, что я чувствовал в тот момент. Он подумал только о себе, не желая и думать о том, как было тяжело мне все то время, когда я жил в особняке Рагнвиндров. Он не знает, какие страшные мысли были в моей голове. Он думает, что это на него возложили какой-то долг, но на деле же это меня бросил отец в самом детстве, оставив в чужом мне регионе с непонятной миссией и вечными метаниями от родной семьи к приемной. Мне уже кажется, что он никогда не думал обо мне! И я не понимаю, как не заметил этого раньше. Я постоянно виню себя в смерти Крепуса, в том, что Дилюк закрылся от всего мира. И все это случилось из-за меня. Я так хотел умереть тогда, узнав, что для любимого человека больше ничего не значу. Разве что, кроме жуткой ненависти, что он испытывает ко мне уже много лет и продолжает по сей день. Мне больно. Больно от всего этого. Я устал. И за этой постоянной ложью я хочу скрыть свою боль, чтобы никто больше ее не увидел. Я не хочу показаться жалким в глазах других людей. Ложь стала для меня защитной реакцией от жестокости этого сурового мира. Поэтому я лгу и самому себе, потому что не хочу признавать всего того, что сказал только что! А кроме постоянного вранья, я ежедневно заливал эту боль алкоголем, сейчас же у меня нет этой возможности. Теперь на помощь приходит селфхарм. И это слишком привлекательное чувство, чтобы отказаться от него. Я мог бы винить во всем этом Дилюка, но не стану. Не стану, потому что люблю его всем своим сердцем, насколько оно вообще может это делать. И будь мой выбор, я бы предпочел не рождаться вовсе. У меня уже просто не хватает сил на все это… Мне просто нужно, чтобы кто-то помог справиться со всей накопившейся болью во мне. Разве я настолько много прошу?.. — пока он говорил это на одном дыхании, слезы безостановочно вытекали из глаз. «Ты прав. Тебе нужна помощь. Но ты же все равно не примешь ее, верно?» — Верно. Не приму. «Тогда… Тогда просто не волнуйся, хорошо? И не старайся обмануть себя же. Мы со всем справимся с тобой. И нам больше никто не понадобится. Ты мне веришь?» — Верю. — Кэйа… — что?.. Этот голос… Альберих поворачивает голову и смотрит в сторону коридора. — Лиза… — она же говорила, что придет к нему утром перед работой. Как он мог забыть?.. Девушка, не услышав ответа ни на звонок, ни на стук, решила проверить все ли в порядке и, дернув через несколько минут за ручку, дверь оказалась не заперта. Это показалось ей странной, и она вошла, но так и осталась стоять посреди коридора, смотря на ужасающую ее картину… В ее глазах отчетливо было видно непонимание, грусть и сожаление, но… Кэйе это не нужно. Ему ни к чему чужая жалость. Библиотекарша спешно подбежала к парню и крепко обняла его, положив руки ему на лопатки. Он колеблясь некоторое время, все же ответил на объятия, легко прижимая ее к себе правой рукой и опуская подбородок на плечо девушки. Сил у него не осталось совсем. — Как давно ты здесь?.. — прошептал капитан. — Достаточно, — ответила Минчи, выждав в молчании с минуту. — Просто забудь все, что ты видела сейчас, — его слезы начали стекать на одежду обладательницы Электро Глаза Бога. — Забыть? Ты серьезно? Предлагаешь мне, после того, как мой близкий друг полностью ушел в себя и занялся селфхармом, просто… забыть?! Даже не думай, Кэйа! Жизнь одна, с ней нельзя так шутить. И если ты не справляешься сам, я постараюсь всеми силами помочь тебе. Только что Альберих понял, что Лиза второй человек, который видел его оба глаза без повязки. — Я не хочу втягивать тебя в это. — Не неси ерунды. Я не оставлю тебя одного. Но… можешь ответить на один вопрос? — раньше она бы не спрашивала, но это другая ситуация. Ей необходимо знать одну важную информацию. — Конечно. — Кто-то еще знает? — не такого он ожидал. — Только Барбара. — Давно? — Около недели. — Хорошо. Хорошо, Кэйа, буду иметь в виду. А сейчас давай обработаем твои раны, — капитан легонько кивнул, и, сказав, где находится аптечка, девушка принялась за лечение ран друга.***
— Спасибо тебе, — уже с бинтами на руке поблагодарил капитан. — Не за что. И посети Барбару в ближайшее время, — посоветовала библиотекарша, искренне сочувствуя парню, за все, что ему пришлось пережить. — Нет… Я не могу. — Кэйа… Она поможет тебе, — попыталась настоять Минчи. — Я знаю, но правда не могу. Понимаешь, физической болью я заглушаю моральную. А если Барбара снова вылечит мои порезы, то все повторится по новой. Это будет еще хуже, поэтому стоит оставить все, как есть. — Ладно, но знай, ты всегда можешь прийти ко мне. В любое время. — Еще раз спасибо, но… не говори Джинн. — Не скажу, но тогда пообещай, что когда будет тяжело, ты придешь ко мне. — Лиза-а… — протянул Альберих. — Пообещай, — ну уж нет, она отступать не будет. — Обещаю.