Жизнь на лезвии избавляет от боли

Весь день Барбара провела в лазарете, прилагая всевозможные усилия, чтобы не отпускать жизнь капитана, но как бы она не старалась, результаты вовсе не радовали. Они даже не улучшались, с каждым часом, проведенным в больнице, сердце парня, кажется, билось все слабее, кожа превращалась из смуглого оттенка в бледный, а кровь, в свою очередь, продолжала вытекать из открытых ран, что бы она не старалась предпринять; слишком сильно были повреждены вены и артерии. Даже ее целительные навыки не спасали положение. На вторые сутки лечения красная жидкость перестала покидать тело, но это не отменяло его болезненный вид. Кожа приобрела синеватый цвет, глаз Кэйа так и не открыл, признаки жизни подавало только слабое дыхание и рывками вздымающаяся грудь. Так прошел и третий день. И четвертый. И пятый. Все эти дни пастор практически не покидала лазарет. Она постоянно следила за состоянием Альбериха и тихо молилась Барбатосу за его здоровье. В палату к капитану никого не впускала, чтобы не нагнетать обстановку в регионе и случайно не сделать хуже. Но посетителей на самом деле было не так уж и много. Большинство рыцарей думали, что парень уже давно оклемался и просто находится на пути к выписке, поэтому не хотели беспокоить сэра Кэйю, да и работы в разы прибавилось. Пришли наведать его только подчиненных десять. Лиза каждый день приходила интересоваться тем, как обстоят дела, и не изменилось ли что. Джинн появилась только к концу первых суток, а дальше погрязла в поручениях с головой. А Дилюк… о нем монашке не было ничего известно. С тех пор, как он ушел тогда, девушка его ни разу не видела. Лишь к вечеру шестого дня снова объявилась магистр. Первым, что она увидела, так это сестру, сидящую в коридоре на стуле, прямо перед палатой, смотря нервным взглядом вниз и запустив свои тонкие пальцы в светлые пряди волос. Внушительные мешки под глазами говорили о том, что не все прошедшие сутки ей удавалось полноценно выспаться. — Эй, — прошептала Гуннхильдр, мягко потрепав Барбару за плечо. — Джинн… Он до сих пор не приходит в сознание. Я не имею понятия, что делать дальше. Все мои действия только продлевают ему жизнь на несколько часов. И так снова и снова. Ему ничего не помогает. Совсем. Я делаю все, на что хватает моих сил, но из-за отсутствия нормального отдыха, они не успевают полностью восстановиться. Я боюсь, что если и дальше так пойдет, то… я… — по щеке блондинки скатилась слеза, а затем сразу и вторая. Старшая девушка присела к ней и обняла, медленно поглаживая по спине. Пегг уткнулась ей в изгиб шеи, дрожащей рукой схватив за рукав, поджала губы и еле слышно произнесла, — Если он не очнется в ближайшие дни, то умрет… Вот они. Слова, которые Джинн боялась услышать больше всего. В ответ Гуннхильдр ничего не произнесла, но любой бы заметил, что ей далеко сейчас не легко. Она молча пыталась поддержать сестру, ведь понимала, что простыми звуками ситуацию точно не исправить, а открыто показать младшей, как ей на самом деле плохо — нельзя. Станет лишь хуже. — Извини, мне пора идти… — она отстранилась, вытерла влажное лицо тыльными сторонами ладоней и встала. — Можно с тобой? — Да, конечно… Зайдя в палату, взору предстала светлая комната с койкой, на которой лежал мертвенно-бледный Альберих. Левое бедро и рука были полностью обмотаны бинтами, которые, судя по состоянию, наложили не так давно, синие локоны неряшливо разбросаны по подушке, чуть розоватые губы подрагивали, а темные ресницы трепыхали. Смотря на Кэйю, становилось еще страшнее за его жизнь. Джинн не находит в памяти подобные моменты, когда его жизнь была на таком волоске. Она очень боится его потерять. Он всегда был ей прекрасным другом, к которому можно было обратиться за помощью, и на которого можно было без сомнения положиться, не обращая внимания на то, что в последнее время их общение не шло. Он часто выручал ее, а сейчас взамен она и предпринять ничего не может. И это самое ужасное чувство. Беспомощность. Девушка от всей души ненавидела это ощущение, но ничего не оставалось, кроме как просто ждать. Ждать и надеяться. Пару часов назад она ходила к Венти за советом. Ответом стал сочувствующий взгляд и безрадостная шутка. Гуннхильдр знала, что так будет, но все равно пошла. Ей нужно было всего навсего убедиться, что капитан еще жив. Ветер ведь все видит, верно? Пастор, заметив шевеление со стороны парня, сразу подбежала к нему и дотронулась до шеи. — Что-то случилось? — забеспокоилась магистр. — Он ужасно холодный и впервые за все это время хоть как-то двигается, — бросила на ходу девушка, уже принимая какие-то действия. Джинн подошла и склонилась над телом Альбериха, прикусив нижнюю губу. Несколько минут Барбара применяла Гидро элемент, после чего парень неожиданно разомкнул веки… Сестры мгновенно отшатнулись. Глаза… Ни одна из них не видела второй глаз капитана. В верх безжизненно смотрели две радужки, одна из которых была темно-синей, а другая полностью белой. — Что?..

***

Шесть. Ровно столько суток парень пытался узнать хоть что-то связанное с Кэйей. Все тщетно. В лазарет Рагнвиндр не ходил с того раза, но и к Джинн тоже не пошел. Потому что… А разве для этого должны быть причины? Разве ему важно состояние Альбериха? При мыслях об этом сердце начинало бешено колотиться, а неприятное чувство пожирать изнутри. Каждая крупица сознания кричала лишь одно слово. Важно. В субботний вечер он все же не выдержал и решил просто проверить его, оставив место за барной стойкой Чарльзу. Всю дорогу от «Доли Ангелов» до лазарета что-то никак не давало покоя. Что-то явно не сходится. Вся ситуация выглядела очень странно, особенно учитывая, что раньше подобного никогда не было. Что чувствовал Дилюк? Кажется… переживание. Или… На удивление, он смог вновь ощутить столь яркие эмоции. Коридор больницы пустовал, во всем помещение не слышно было и звука. Дойдя до палаты, винодел потянул ручку вниз, распахнул дверь и увидел двух девушек. Они выглядели напугано, уставившись в одну точку, и, кажется, даже не заметили еще одного человека в комнате. Рагнвиндр с равнодушным видом подошел к койке, обнаружив… интересную картину. — Что с ним? — после этой фразы девушки будто вышли из транса, переведя взгляд на гостя. — Он впервые пришел в сознание за неделю, низкая температура и… глаза… — сориентировавшись, изложила Гуннхильдр. Барбара же продолжила молчать, размышляя о чем-то. — Поесть. Мне нужно поесть. У меня уже не хватает сил… — измученно сказала Пегг, посмотрев на сестру. — Я сейчас что-нибудь принесу, — бросила Джинн и моментально удалилась из комнаты. — Иди с ней, — твердо произнес Дилюк. — Но… — хотела возразить девушка, однако ее перебили. — Все будет нормально. И она действительно ушла. Пастор прекрасно понимает, что без сил от нее пользы не много, а оставить Альбериха с самым близким для него человеком на несколько минут, пока она поест — наилучший вариант. В случае чего, парень знал, что делать, — Крепус обучал их первой помощи, а после смерти отца молодой мастер углубился в эту тему сам. Сняв перчатки, Рагнвиндр прикоснулся к бледной холодной коже и, кажется, понял, что за чувства испытывает. Это боль. И страх. Страх за жизнь Кэйи. Рука прошлась по мягким волосам, останавливаясь на скуле. В голове всплыли воспоминания о том, как он приходил к сводному брату в больницу после ранений от стража руин. Он окинул взглядом тело капитана, осматривая перебинтованные раны. Затем вновь взглянул в глаза. Сердце рухнуло вниз… Необычного цвета радужки смотрели прямо на Дилюка. Парень рвано вздохнул, не понимая, что происходит. Должно так… тянуть… везде?.. В груди, в висках, внизу живота… Он не помнит таких эмоций. Их никогда не было. Что это? Что это? Что это?.. Спустя пару секунд веки Альбериха непроизвольно закрылись, а грудь перестала подниматься… Рагнвиндр приложил кисть к сердцу и… ничего. Абсолютно ничего. Никаких движений. Оно остановилось… Н-нет… Так не должно быть… Нужно срочно звать Барбару. Но… Слишком долго и слишком поздно… Кэйа не доживет… Парень положил ладони на грудь и принялся нажимать. Один, два, три… Пять… Десять… Двадцать… Тридцать. Хватит. Наклонившись к Альбериху, он набрал воздух в лёгкие, зажал ему нос и… прислонился ко рту. Сухо. Очень. И холодно. Названный брат ужасно холодный. Дилюк облизнул чужие губы, чуть смяв зубами, и выдохнул. Еще раз. И еще. Каждое соприкосновение отдавалось чем-то непонятным внутри. Алые пряди волос спали с плеч на грудь капитану. У парня не было отношений с девушками, поэтому он никогда не мог ощутить вкус чужих губ. И уж тем более Кэйи. Это… не неприятно, но странно. Прошла минута, день, год или вечность… Рагнвиндр уже не понимал. Единственная мысль, четко отдававшаяся в голове, была о том, что Альберих не приходит в сознание. Каждая секунда приближала его к смерти все ближе и ближе… Где Барбара и Джинн? Почему их ещё нет? Но разве минуло много времени? Нет. Они не придут прямо сейчас. Никто не придет. Кэйа не просыпается уже довольно долго… Почему? Осталось немного… Чувство сожаления распространялось по всему телу. Может, стоило хотя бы попробовать наладить отношения, прежде чем… не стало поздно. Разные мысли, быстро сменяющие друг друга, не давали покоя. Но все они разом оборвались, как только парень почувствовал чужое прикосновение…