Саксофонист

      Поездка оказалась такой короткой, что Элек и опомниться не успел — они с Миком уже стояли перед воротами старинного здания из серого камня с красной черепичной крышей. Довольно простого на вид и всего в два этажа высотой.       — Между прочим, памятник архитектуры забыл какого века! — гордо произнёс Мик, показывая на дом. — Охраняется законом!       — Это и есть особняк Стампа? — удивился Элек. — Не очень-то похож на дворец…       — Вообще, это Дом бургомистра, — пояснил Мик и позвонил в домофон, еле заметный на фоне металлических ворот. — Но сейчас там живёт Стамп и он полностью отвечает за содержание дома, ремонт, соответствие его фасадов исторической эпохе и всё такое прочее. Зато внутри!.. В общем, сам всё сейчас увидишь, Эл!       — Урри, Урри!.. — раздался вдруг из динамика насмешливый голос, и Элек стал вертеть головой в поисках видеокамеры: ведь как-то же обитатели дома опознали Мика! — Проезжай давай, Шеф тебя уже заждался!       — Повежливей, Люг, я не один! — шутливо пригрозил в ответ Мик, и ворота автоматически открылись.       К ещё большему изумлению Элека, Мик, заехав на территорию особняка, уверенно взял вправо, объехал дом, и мотоцикл внезапно нырнул в нечто, снаружи больше всего напоминающее вход в подземный переход, а внутри представляющее собой винтовой многоуровневый спуск под землю. Элеку стало совсем не по себе, грешным делом он даже подумал, что зря согласился на эту авантюру — лучше бы сидел и ждал Мика у него дома.       На нижнем этаже Мик притормозил у одной из колонн подземной парковки, оставил там свой байк, взял Элека за руку, и они вместе подошли к неприметной, окрашенной серой краской двери, ведущей, судя по её внешнему виду, в какое-то служебное помещение.       — Лифт, — сказал Мик и улыбнулся. — Не бойся, здесь всё просто выглядит так… немного странно. Шеф помешан на безопасности, говорят, это у него давно, с тех пор, когда остерегаться врагов действительно имело смысл. А сейчас просто привычка. Пойдём!       Он нажал на кнопку рядом с дверью, послышался щелчок разблокировавшегося замка, и Элек, чтобы показать, что он совсем ничего не испугался, первый вошёл внутрь.       Внутри лифт был совсем не странным и не зловещим и даже ни капли не напоминающим служебный — отделанная деревом кабина с огромными зеркалами и играющей откуда-то сверху музыкой. «Движение вверх», — произнёс мелодичный женский голос, и Элек почувствовал, как они стали подниматься.       Оказалось, их ждали. На этаже, где лифт открыл свои двери, выстроилась целая делегация — впереди стоял худой мужчина лет пятидесяти, черноволосый, с длинным лицом, крупным носом и большим ртом. Некрасивый, но интересный и, как успел в первый момент подумать Элек, бывший очень привлекательным в молодости. Одет он был необычно, по крайней мере такой одежды Элек на мужчинах никогда не видел, если только, конечно, они не выступали на сцене и не играли в кино, — белые обтягивающие джинсы, чёрный джемпер, белая рубашка с отложным воротником и чёрный шейный платок. На пальцах у господина Стампа, а Элек сразу догадался, что это был именно он, сверкали перстни.       Стоящие позади него мужчины, человек пять или шесть, были разного возраста и ничего примечательного из себя не представляли, разве что одежда на них была дорогая и со вкусом подобранная. «Музейные работники, наверное, все имеют хороший вкус, иначе как в искусстве разбираться?» — подумал, глядя на них, Элек.       Что касается господина Стампа, то, похоже, и Элек произвёл на него впечатление. В первую секунду его глаза настолько округлились, а брови так высоко взмыли кверху, что лицо у Стампа из интересно-некрасивого стало некрасиво-милым и даже смешным — так велико и искренне было его изумление, которое он совсем не старался скрыть. Элек едва сдержал неуместный смешок, но вовремя опомнился — всё же начальнику Мика ему хотелось понравиться.       В следующее мгновение Стамп удивляться перестал и немного нахмурился, словно изучая или пытаясь вспомнить, но глаз от Элека по-прежнему не отводил. А потом вдруг просиял такой лучезарной и обворожительной улыбкой, что Элеку даже показалось, что в полумраке холла, куда прибыл лифт, стало значительно светлее. Но то, что произошло дальше, повергло Элека в замешательство.       — Как же давно мы тебя ждали, наш Серебряный мальчик! — Стамп протянул к Элеку руки, обхватил его лицо и… смачно поцеловал в губы.       — Господин Стамп! — прорычал рядом Мик. Элек даже испугаться успел — неужели Мик полезет сейчас драться со своим шефом? Вид, по крайней мере, был у него такой.       Стамп тут же про Элека забыл и улыбнулся Мику:       — Ну, здравствуй, малыш Урри!       — Привет, Шеф, — уже гораздо дружелюбнее сказал Мик, а Стамп принялся обнимать теперь его — слишком долго и слишком, по мнению Элека, крепко. — Это Элек Громов, мой друг, господин Стамп, я говорил вам о нём. А это господин Стамп, мой шеф и директор городского музея города Теймера, — представил Элека Стампу и Стампа Элеку Мик.       — Что ж, не будем терять времени. Ребята, идите с Урри на минус второй уровень, ваша помощь там тоже понадобится — есть крупные экспонаты, а моим юристам можно доверять только бумаги, но никак не предметы искусства — ещё попортят! — кивнул Стамп своей свите, и все они вместе с Миком как-то быстро и незаметно исчезли, словно их не было никогда. Только звук хлопнувшей двери лифта говорил Элеку о том, что все они не привиделись ему, а были тут на самом деле.       Оставшись со Стампом наедине, Элек позволил себе оглядеться. Место было странным, но, несмотря на свою странность, уютным. Кирпичные стены с деревянной отделкой, высокие потолки, очень дорогая на вид деревянная мебель по периметру холла, стилизованные под факелы лампы на стенах, картины с сюжетами из средневековой жизни, развешанные тут и там рыцарские доспехи и штандарты, медвежьи шкуры на полу и абсолютное отсутствие окон — видимо, это тоже был один из подземных этажей. Элек сомневался, что именно так выглядело жилище средневекового феодала или какого другого важного человека, но он чувствовал другое: хозяин плевал на историческую достоверность и законы дизайна и руководствовался исключительно собственным удобством и личным видением прекрасного. А это вызывало уважение.       — Должен вам сказать, господин Стамп, — начал было Элек и невольно остановился: «господин» вместо привычного «товарищ» или имени-отчества, в данном случае ему неизвестного, произносить было в новинку, но отчего-то приятно. — Вы спутали меня с другим человеком. «Серебряный мальчик» — это не я. Просто мы очень похожи.       Элек хотел сказать «это мой брат» и «мы близнецы», но потом передумал и не стал раскрывать сразу все карты — всё же, как бы не располагал к себе господин Стамп, и как бы ни отзывался о нём Мик, он видел его впервые.       — Малыш, я никогда ничего не путаю! — Стамп театрально взмахнул рукой и загадочно улыбнулся. — Но об этом позже. Уверен, Урри даже не покормил тебя сегодня, а время обеденное!       — Мы… не успели, — Элек почувствовал, как краснеет: Мик первым делом сегодня предложил ему чай, а к чаю у него наверняка прилагался и обед, просто он не дал ему возможности даже чайник вскипятить. В животе предательски заурчало.       — И прекрасно! — почему-то обрадовался Стамп. — В самом деле, чем может накормить Урри? Кроме котлет с макаронами он и готовить-то ничего не умеет, и то, только потому что я его когда-то этому научил! — он смешно фыркнул и приобнял Элека за плечи. — Пойдём в трапезную, мой мальчик, там нас ждёт настоящий обед.       В столовую, пафосно названную Стампом «трапезная», вёл узкий извилистый коридор, тоже отделанный в стиле средневекового замка, который, впрочем, Элек так и не успел хорошо рассмотреть: внезапно он закончился большой и просторной комнатой, действительно трапезной, со сводчатым потолком, настоящим камином и внушительных размеров дубовым столом. Который уже был накрыт и ждал гостей. То есть его.       — Садись, мой мальчик, — Стамп сел сам и указал Элеку место напротив себя. — Эй, орлы! Несите уже! — вальяжно-торжественно крикнул он в угол зала — видимо, и там тоже было переговорное устройство.       А Элек поднял глаза к потолку и замер в изумлении — прямо над их головами на кованых цепях висела огромная металлическая люстра с самыми настоящими свечами.       — Настоящая, не новодел, — подтвердил его догадки Стамп. — Из замка. В музее среди бесценных полотен и толп посетителей такое не повесишь. Вернее повесить-то можно — использовать нельзя. Поэтому часть люстр убрали в запасники, а часть я взял себе под ответственное хранение. И, хочу обратить твоё внимание, те, что регулярно зажигают, сохранились куда лучше. Вещь должна служить людям, тогда она живёт дольше.       В истинности последнего утверждения Элек сильно сомневался, но, как знать, Теймер — необычное место, здесь может быть по-всякому.       Пока Элек думал над этим вопросом и любовался люстрой, в трапезную вошёл молодой человек, почему-то в шляпе и с сигаретой в зубах, которую не курил, а пожёвывал, и вкатил вполне современного вида сервировочный столик, с которого в два счёта переставил на обеденный накрытые крышками блюда и пузатые бутылки в оплётке из лозы.       — Всё как вы велели, шеф! — нагловато усмехнувшись, помощник Стампа поочерёдно открыл все блюда и с ловкостью фокусника разлил по бокалам нечто, похожее на вино.       — Иди-иди, Бри, спасибо! — тоже не очень-то вежливо махнул ему рукой Стамп, и Бри, подмигнув на прощанье Элеку, сразу удалился.       Еда была под стать хозяину и интерьерам — странной, непривычной, но по-своему привлекательной. Овощи — капуста нескольких видов, жёлто-зелёные корнеплоды, больше всего напоминающие морковь, знакомая Элеку свёкла, петрушка, сельдерей, лук. Часть из этого была в свежем виде, что-то отварено, а что-то засолено. Очень много хлеба — лепёшки разных цветов и форм, круглые караваи с семечками и даже подсохшие корки — их, по словам Стампа, следовало макать в суп. Из чего состоял сам суп, Элек не понял, а спросить не решился — главное, он был мясной, наваристый и жутко солёный. В принципе, все блюда были на взгляд Элека сильно пересолены и переперчены, однако назвать их невкусными, он бы не смог. Да и невежливо бы это было — указывать гостеприимному шефу Мика на недостатки в стряпне его повара. Поэтому Элек ел молча и только говорил иногда: «Очень вкусно!» и «Как интересно, никогда такого не ел!» Стамп на это загадочно улыбался и предлагал отведать очередное кушанье — жареное мясо дикого кабана, перепелов на вертеле или зайца на углях. Элек такого количества мяса сразу на одном столе отродясь не видел и даже сомневался, бывает ли подобное изобилие в ресторане. Но всё добросовестно попробовал: жёсткое, солёное и неожиданно пришедшееся ему по вкусу.       Наконец, наевшись, Элек залпом осушил большой серебряный кубок, который уже по счёту, и откинулся на спинку своего стула — голова кружилась, как будто он только что употребил несколько рюмок профессорского коньяка.       — Простите, господин Стамп, всё было очень вкусно, но я, кажется… опьянел.       — Пустяки! — Стамп едва заметно поморщился. — Это с непривычки — вино сильно разбавлено, в нём градусов чуть больше, чем в вашем квасе.       С этим Элек был вынужден согласиться. Вино действительно было очень слабеньким, но по причине того, что всё было слишком солёное, а других напитков на столе не имелось, выпил он его много — несколько кубков, по объёму никак не меньших, чем его чайная кружка дома.       — Господин Стамп… — Элеку было неловко просить о таком, но не сделать этого он не мог. — Я бы хотел взять пару лепёшек и мясо и отнести их Мику, туда, где он сейчас. А то ведь он тоже… с утра не ел.       — Пфф!.. — Стамп презрительно скривился. — Вот уж об этом можешь не беспокоиться! Мик твой не голодает. Там у ребят обеденная зона, кофейный автомат, сэндвичи, пончики и прочая ерунда, которую они любят. А такую кухню Урри всё равно не оценит, — Стамп в видом явного превосходства обвёл рукой стол. — Сколько я ни пытался его приучить. Да и никто тут по правде не оценит — это, как искусство, для избранных!       У Элека были несколько другие, пусть и чисто теоретические представления о высокой кухне, но спорить со Стампом он не стал, тем более чувствовать себя «избранным» оказалось приятно: ему-то эта еда понравилась.       — Почему вы назвали меня Серебряным мальчиком? — налив себе ещё вина и сразу же отпив половину, Элек совсем осмелел.       — Потому что ты — он, — невозмутимо ответил Стамп. Потом крикнул куда-то в сторону: — Эй, орлы, несите нам кофе!       — Сию минуту, шеф! — раздался из динамика развязный голос всё того же Бри. А Стамп, глядя на Элека, философски заметил:       — Всё же кофе, мой дорогой Серебряный мальчик, одно из лучших достижений Нового времени. Ты согласен?       — Наверное… — Элек растерялся: кофе — это последнее, что его сейчас интересовало.       — Видишь ли, малыш, мы давно тебя ждали, — Стамп опять внезапно сменил тему. — Хранители этого города всегда держатся вместе. Но в этот раз Страж пришёл один, совершенно сбитый с толку и чёрт знает сколько времени даже не шевелился, чтобы пойти искать Горниста. Подумать только, я возился с ним, как с ребёнком! А ведь это он всегда был моей опорой! Политика — штука сложная, малыш, мир гораздо более хрупок, чем кажется. Один неверный шаг, и с трудом достигнутое равновесие может поколебаться, с соседними областями начнутся конфликты, и может даже дойти до вооруженного противостояния… Надеюсь, ты понимаешь, какую важность в такой ситуации имеет доверие и личная преданность?       Элек ничего не понял, но на всякий случай согласно кивнул. Какое отношение директор исторического музея, пусть и очень богатый уважаемый человек, имеет к политике? Теймером управляет Городской совет, и даже если Стамп входит в него… Всё равно, ничего не понятно!       — Только когда в город возвращаются его хранители, и их снова становится четверо, у каждого из нас есть за спиной надёжный тыл и возможность противостоять любым угрозам, — продолжал тем временем рассуждать о чём-то своём Стамп. — Только тогда город в безопасности и может жить спокойно и процветать.       — И всё же я вас не понимаю, — не выдержал в итоге Элек. Сказки Стампа были, конечно, по-своему увлекательны, но то что в них явно отводилась какая-то роль ему, Элека немного напрягало. — Причём здесь я? Мик мне кое-что рассказывал из истории Теймера, так что я в курсе, кто такой настоящий Серебряный мальчик. Он был горнистом и погиб во время последней битвы у городских стен тысячу лет назад. Похоронен в крепостной стене…       — Рядом с начальником городской стражи! — перебил его Стамп.       — Ну… этого он мне не говорил, — пожал плечами Элек.       — Понятно, что не говорил! — Стамп опять смешно фыркнул. — Откуда ему знать? Это же… В общем, это было распоряжение бургомистра.       Элек запутался ещё больше. Какая разница по чьему распоряжению прах начальника городской стражи поместили в стену, если всё это просто городские легенды, пусть и основанные на реальных событиях, и знать их должны все жители, Мик в том числе.       — В общем, господин Стамп, я хотел сказать, — всё-таки вернулся к своей первоначальной мысли Элек, — что мальчик, который сейчас играет роль Серебряного на фестивале, он мой близнец. Мы братья. А так нас даже зовут по-разному. Он — Серёжа, я — Элек.       Стамп склонил голову набок и стал молча сверлить его взглядом.       — Ваш кофе, шеф! Экспрессо, как вы любите! — провозгласил неизвестно откуда взявшийся с подносом Бри.       — «Экспрессо»! — тут же передразнил его, состроив смешную гримасу, Стамп. — Ты на нём ехать куда-то собрался? Эспрессо, эспрессо, болван!       Стамп с видом картинной брезгливости жестом велел Бри уйти и снова обратился к Элеку:       — Пей, мой мальчик, кофе поможет тебе вновь обрести трезвость ума!       Элек взглянул на маленькую чашечку перед собой и по правде не понял что там пить — кофе было на один глоток. Он немного подождал, чтоб остыло, для верности подул на него и… залпом выпил.       Стамп только глаза закатил и всё время, пока Элек судорожно наливал себе в кубок вино и потом так же лихорадочно его пил, спокойно цедил свой эспрессо. Потом многозначительно сказал:       — Мда… К хорошему ты так и не привык. Но мы это исправим.       Элек, не удержался и прыснул — после всего выпитого Стамп казался ему ужасно забавным, да ещё разговаривал так, будто знает его тысячу лет. Его лицо, некрасивое, но до предела живое и выразительное, меняло десяток выражений за минуту, и все они были одно занимательные другого.       — Ваше здоровье, господин Стамп! — Элек поднял свой кубок, а потом даже встал со своего места. Но его повело, и он быстро сел обратно.       — И твоё! — Стамп важно приподнял свою чашечку, манерно держа её двумя пальцами.       — Знаете, у вас здесь здорово! — разговоры о политике, в отличие от прочих, очень даже интересных фантазий Стампа, Элека только смущали и путали. Так что он решился сменить тему. — Не только здесь, я имею в виду, а вообще в Теймере, — Элек чувствовал лёгкий шум в голове и непреодолимое желание говорить. — Я, правда, всего второй раз тут, но в Теймер я влюбился с первого взгляда! — Элек хотел добавить «Как в Мика!», но вовремя себя одёрнул — неизвестно, как к такому отнесётся Стамп. — Мне всё нравится: улицы, дома… Крепость! И это я её только снаружи видел, — сам не зная с чего рассмеялся Элек. — Старый город, он… прекрасен! Я бы хотел здесь жить, да. И может быть даже работать в музее, как Мик. — Элек задумался, представляя себе жизнь в Теймере и прикидывая свою будущую специальность, такую, чтобы она могла пригодиться в замке, и даже не обратил внимание, каким внимательным и серьёзным стал после этих его слов Стамп. — А ещё, знаете, я бы очень хотел познакомиться со своим братом, — чуть поколебавшись, Элек всё же выдал свой главный секрет. — Не удивляйтесь, господин Стамп, но я ни разу не видел Серёжу. Я узнал о нём случайно от других людей: что он жив и живёт тут, вместе с нашими родителями. Хотя… Как не знал? Я чувствовал, всю жизнь! Представляете, как я удивился, когда понял, что Серебряный мальчик сейчас — он?!       Элек подлил себе ещё вина, для виду поинтересовавшись, не будет ли и Стамп, сделал большой глоток, и мечтательно произнёс:       — Если бы Серёжа только согласился поменяться со мной местами!       Стамп, давно отставивший от себя кофе, наблюдал за ним молча и хмурил брови. Лицо при этом у него было сосредоточенное и, как показалось Элеку, немного печальное. Впрочем, реакция хозяина на его словесный поток сейчас интересовала Элека мало: ему было хорошо, всё вокруг представлялось милым, мечты — радужными, а сам Стамп — чуть ли не старинным приятелем, с которым они не виделись сто лет и наконец встретились. Элек был пьян и околдован.       — Скажи, Элек, а ты хорошо себе представляешь, что это за место — Теймер? И как сюда попадают? — неожиданно строго и даже мрачно прервал его грёзы Стамп.       Элек от этой перемены невольно подобрался, выпрямил спину, сел прямо и даже не стал допивать вино, хотя очень хотел. Лишь с тоской поглядел на свой кубок. А потом как ни в чём ни бывало сказал:       — Ну… я видел могилу Мика. Там, у себя. А с учётом того, что мой брат и родители вот уже шестнадцать лет как мертвы, я могу сделать вывод, что Теймер — город мёртвых. Вы все здесь мертвецы… — хмыкнул многозначительно Элек и всё-таки допил своё вино.       Глаза Стампа едва ли не из орбит вылезли, от былой серьёзности не осталось и следа. Он тоже взял свой кубок, наполнил его доверху и в считанные секунды выпил.       — В наблюдательности тебе, конечно, никогда нельзя было отказать, — откашлявшись, начал Стамп. — И в логическом мышлении тоже, но… Мертвецы?! Серьёзно? Я что, похож труп? Или Урри? И мои ребята!       — Ну, такие… живые мертвецы, — сделал неловкую попытку исправиться Элек. — Как зомби… Хотя нет, зомби мозги едят. Или лучше…       Придумать лучшее сравнение он не успел — Стамп прикрыл ладонью глаза и застонал:       — Лучше ничего не говори!..       А потом прыснул со смеху.       Элек тоже засмеялся, но больше за компанию — он ещё не терял надежды придумать красивое и поэтичное сравнение для Теймера и его обитателей.       — Нет, в одном, конечно, ты прав, — Стамп еле-еле успокоился и вытер слезящиеся от смеха глаза. — Чтобы жить здесь, надо умереть где-нибудь в другом месте. Но вот мёртвыми мы точно не являемся! Я, например, живу и здравствую уже очень много лет, чего и тебе, малыш, желаю. Скажи, а как Урри тебя нашёл?       Элек опять вспомнил про Мика и заулыбался:       — Он меня не искал. Наоборот, это я однажды увидел, как он играет на саксофоне в парке и не смог его забыть. Каждую пятницу ходил и слушал его, пока не набрался смелости познакомиться. А потом взял и напросился в гости. А сегодня… Ой!       Тут Элек вынужден был резко замолчать и даже для верности прикрыл себе рот рукой. Глупо и по-детски, но он чуть не выболтал Стампу свою самую страшную тайну: о том, что никакие они с Миком не друзья, никому на свете, кроме, пожалуй, Гусева, который сам был в похожей ситуации, знать не полагалось. Вдруг Стамп не захочет, чтобы его личным помощником и дальше работал человек, которому нравится спать с себе подобными?       — Ой… — повторил Элек. Подумать только, немного вина, и он уже чуть не подставил Мика! А ещё любит, называется! Хороша любовь!.. — Простите, господин Стамп. Я впервые столько выпил и несу какую-то ерунду! — Элек принялся лихорадочно думать, на какую бы ещё тему перевести разговор. Стамп, однако, как-будто ничего особенного в его словах не нашёл.       — Малыш Урри, мой мальчик, особенный, — сказал он задумчиво. — Десять лет назад я подобрал его на дороге и даже не сразу узнал — он был слишком юн, я не привык его таким видеть.       Элек сразу забыл о своей оплошности и весь обратился в слух — когда ещё представится возможность узнать о Мике из чужих уст! И пусть Стамп опять говорил загадками, на этот раз ему очень хотелось их разгадать, хотя бы из любопытства.       — Да и он не хотел таким быть, — продолжал свою мысль Стамп. — Всё же Урри — зрелый мужчина. Ответственный, исполнительный, сильный… покорный, — последнее слово он произнёс тихо, без ставшего уже привычным Элеку налёта театральности и игры, с ноткой тоскливой меланхолии. — И он очень быстро стал таким, как ты его знаешь. Все мы, мой друг, так или иначе, те, какими мы себя видим… — Стамп надолго замолчал, печально глядя в пустоту, и Элек не осмелился его беспокоить. — Так вот Урри, — сказал он после длительной паузы. — Урри сразу же взялся за работу. Выполнял всё, что я ему велю, и делал это, прошу заметить, наилучшим образом. Но в остальном всё его существование было совершенно пусто. Для него это обычное состояние — служба и ничего кроме службы. С единственным исключением — когда он один. Да, он забивает свободное время музыкой или книгами, а иногда и просто гоняет по берегу на мотоцикле, но это ему помогает мало. Тоску в сердце не так просто унять! Особенно, когда не помнишь что, вернее, кто для этого нужен. Поэтому-то, мой Серебряный мальчик, я и удивлён, что он смог тебя найти.       Как следует реагировать на рассказ Стампа Элек не знал. Судя по всем этим полу- и явным намёкам, было похоже что Стамп совершенно искренне считал Элека Серебряным, тем самым, который вот уже тысячу лет покоится с миром в крепостной стене. Да и Мика тоже принимает за кого-то другого. «У моего Микки шеф с приветом, — в итоге вздохнул про себя Элек. — Что ж, бывает. Главное, чтоб перестал его нагружать сверхурочно. А так вполне милый дядечка». А вслух сказал:       — Почему Мик может выбираться отсюда? Или все здесь могут?       — Пфф! Никто не может! Даже я! — к Стампу мигом вернулся весь его артистизм и пафос. — Только если есть особенно сильная связь с кем-нибудь «там», — он присвистнул и заговорщически пошевелил пальцами над головой. — Тогда да, ненадолго такое такое возможно. Но, по правде, я не знаю никого, кроме Урри, у кого бы была эта способность. Вот он, да, ни черта не помнит, как здесь оказался и что это за место до сих пор не понимает, про аварию, такое чувство, решил специально забыть, но всё равно попёр как танк, не зная куда, за своим Серебряным! И ведь нашёл же…       Второй раз Элек решил не напоминать Стампу, что на самом деле это он навязался со своей любовью Мику — бесполезно, Стамп на своей волне и его не услышит. Но на всякий случай сказал кое-что другое:       — Мой брат тоже может выходить.       — Да ну? — не поверил Стамп. — Ты говорил, что вы с ним не знакомы, ты даже никогда не видел его!       — Не я. Мой друг… Он случайно его встретил. Серёжа вышел из своего гаража к нам и заблудился. Испугался, стал бегать по округе, пытаться понять, где он… Ну и попался Макару на глаза. А Макар помог ему вернуться. Но сначала он принял Серёжу за меня — так я и узнал об этом.       — Вот как!.. — Стамп задумался. — Интересно… То-то он не рад был, когда Урри к нему начал с разговорами приставать, и всё пытался мне на него жаловаться. А ведь другой бы на его месте, с подобными-то наклонностями, счастлив был такому вниманию! А он, видишь…       — Простите, господин Стамп, — тут уже Элек вынужден был его перебить. — Про какие наклонности моего брата вы говорите?       Стамп загадочно повел бровями.       — Про те самые. Которые крупными буквами написаны на лбу у вас обоих. Хотя что касается тебя, то это никогда ни для кого секретом не было.       — Вы меня опять с Серебряным путаете, господин Стамп, — замотал головой Элек и постарался прикрыть лицо рукой — от него чуть ли не пар шёл.       Про средневекового горниста он ничего не мог сказать, возможно, тот и вправду вёл себя слишком вызывающе — к примеру, за командиром гарнизона бегал или ещё что-нибудь в этом роде. Но то что Стамп вот так легко разгадал его, Элека, это задевало не на шутку. Что если и другие люди думают о нём так же? Может быть именно поэтому у Элека никогда и не было друзей, а единственным человеком, с которым он смог подружиться, оказался Гусев? С точно такой же «особенностью»! А дядя? Неужели профессор Громов тоже подозревает его?! И настоял по этой причине на домашнем обучении, чтобы, так сказать, оградить от соблазнов? Что если…       — Ну-ну, мой мальчик, стесняться не стоит! — прервал Стамп внезапно свалившуюся на Элека паранойю. — У меня весьма… широкие взгляды. К тому же народным героям обычно прощают многое.       Элек бы соврал, если бы сказал, что ему неприятно, как Стамп каждый раз упорно называет его Серебряным и говорит о возвращении в город — где он ни кто-нибудь, а герой! — как о свершившемся факте. Ведь с некоторых пор этого Элек и желал всей душой! Но в реальности дела обстояли несколько иным образом.       — Я бы действительно хотел жить здесь, рядом с моими родителями, — немного волнуясь, сказал Элек. — Хотел бы встретиться с братом, показать ему, что есть другая жизнь, которой он никогда не знал… Я хотел бы иметь возможность каждый день видеть Мика, если, конечно, он был бы не против… Может быть даже для меня нашлось бы какое-нибудь дело в замке?.. Я не знаю. И я не знаю как всего этого добиться. Но очень хочу.       — Ну, на счёт Урри можешь не беспокоиться, — Стамп так скривил губы, как будто речь шла о не стоящим внимания пустяке. — Не зря же вы каждый раз, что один что второй вытаскиваете сюда друг дружку из очередной дыры. Да и работа у меня для тебя найдется. Но вот твой брат… Я впервые его здесь встречаю. И что с ним делать — решать тебе.       Непривычное и тревожное возбуждение охватило Элека. Ещё даже не встретившись с Серёжей, он был готов решить его судьбу, выбрать то, что будет для него лучше. И если есть хоть малейший шанс добиться этого, он сделает всё, что только может зависеть от воли человека.       — Как можно выбраться отсюда, господин Стамп? Так, чтобы насовсем.       — Естественным путём, так же как и попасть сюда. Это если насовсем.       Стамп чуть склонил голову набок и не мигая глядел Элеку в глаза.       — Я… понимаю… И я готов. Но на счёт Серёжи у меня нет уверенности. Что толку быть младенцем в новой семье, в неизвестно каких условиях… Мне нужно… Ему нужно! Занять моё место.       Стамп слушал молча, потом отодвинулся от стола и принялся теребить свой подбородок. Элек не знал, ответит ли он ему, подскажет ли что-нибудь дельное, но других вариантов не было — Элек чувствовал: Стамп единственный, кто может ему помочь. И он решился быть откровенным до конца:       — Помогите мне, господин Стамп! Пожалуйста…

***

      Со своей сверхурочной работы Мик вернулся усталым, но довольным и, как позже смог убедиться Элек, на самом деле сытым. Заглянул в бильярдную, где Элек, пытаясь совладать со всё ещё бродящим в голове вином, как раз проигрывал Стампу вторую партию подряд, и без всяких церемоний заявил:       — Всё сделано, шеф! Описи составлены, остальное за вашими людьми. А мы с Элеком уходим, благодарю за гостеприимство!       Подошёл к Элеку, взял его за руку и потянул к выходу. Элек только и успел что на ходу кое-как попрощаться с хозяином: «Спасибо, господин Стамп, что уделили мне время! Был очень рад познакомиться с вами!» И чуть не растянулся во весь рост на каменном полу — споткнулся на ровном месте, Мик еле его поймать успел.       — Вы его напоили, Шеф! Как вы могли?! — принялся возмущаться Мик, параллельно закидывая Элека себе на плечо, как куклу.       — Помилуй, он сам! — Стамп сидел на краю бильярдного стола, сложив на груди руки, смотрел на них и откровенно посмеивался. Элек непроизвольно икнул и попытался принять вертикальное положение, чтобы слезть с Мика.       — Да он же совсем ещё ребёнок! — не унимался Мик, крепче обхватив его за ноги. — Всего-то на три часа оставил, а вы!..       — Как ты себе это представляешь, Урри? я должен был отнимать у него вино?! Которое и так-то почти вода, — скривился с видом оскорблённой добродетели Стамп. — Элек твой уже большой мальчик, сам решает, что ему пить, а что нет!       — Ну знаете!       Мик с Элеком на плече развернулся и решительно понёс его из бильярдной прочь.       — Ты завтра выходной, Урри! — донеслось им вслед. Услышав это, Элек оставил свои попытки спуститься на землю и спокойно поехал на Мике дальше — у него созрел план.       Самое начало сумерек делало город сказочным и таинственным. Снег поблескивал в жёлтом свете уличных фонарей, полупрозрачная синева, окутавшая Теймер, наполняла воздух волшебством, а яркие витрины расположенных в старинных домах заведений так и звали заглянуть внутрь и немного отдохнуть.       Мик припарковался около бара с забавным названием «Труба и котлета» и со словами: «Это классное место, тебе понравится!» стал спускаться по припорошенным снегом ступенькам вниз, в полуподвальное помещение.       Элек, хоть и был уже сыт и пьян, спорить не стал и с интересом последовал за ним, тем более что Мик вёл себя едва ли не загадочнее, чем недавно Стамп: усадил его за столик недалеко от маленькой темной сцены, сбегал к барной стойке и принёс большой бокал чего-то красного с долькой апельсина, сказав, что это глинтвейн, и не забыв добавить «безалкогольный», потом велел сидеть тут и никуда не уходить и… исчез.       Народу в баре было немного, видимо ещё не все вернулись с работы, бармен за стойкой со скучающим видом протирал бокалы, и Элек от нечего делать принялся разглядывать интерьеры. Ничего примечательного в них не было, разве что на стене рядом со столиком Эла висела картина с тем самым Серебряным мальчиком, который стоял на крепостной стене и дул в рог. У ног мальчика сидела большая лохматая собака, его вообще, как понял Элек, принято было изображать с псом. «От собаки бы и я не отказался… Приходишь, а она тебе радуется!.. — стал мечтать, глядя на картину, Элек и думать, какую именно породу он бы себе выбрал. Пока думал, чуть не пропустил момент, как зажёгся небольшой софит перед сценой, и в его луче, сидя на высоком табурете, появился… Мик.       Первые плавные звуки мелодии почти сразу потонули в аплодисментах, слишком громких и дружных для почти пустующего бара, и возгласах: «Урри! Урри! Давай! Давно тебя не было!.. Мы скучали!», а Элек мгновенно забыл и о Серебряном, и о собаке, и вообще обо всём. Кроме Мика. И собственного сердца, из-за бешеного стука которого он почти что оглох.       Вскоре посторонний шум стих, Элек немного успокоился, и вся окружающая обстановка словно растворилась в пространстве и перестала существовать — его слух опять слился с музыкой Мика, а взгляд неотрывно следил за его саксофоном.       Было немного печально, немного хотелось мечтать, о чём-то, что не получится выразить словами, немного волнительно, смутные образы пробирались в память из глубин подсознания, и было что-то ещё, очень тягучее, сладкое, пьянящее. Эмоции уносили Элека куда-то далеко-далеко, но не дальше, чем он мог бы протянуть руку и дотронуться до Мика.       Очарованный, он не чувствовал времени и не мог сказать сколько композиций исполнил Мик, он вообще плохо понимал где и почему находится. Опомнился только когда уже Мик под аплодисменты раскланивался перед публикой, а окончательно пришёл в себя, когда тот вернулся к нему за столик.       — Микки!.. Это и правда было классно!.. — расплылся в блаженной улыбке Элек. — Тебя не зря здесь любят!       — Ну, я играю тут изредка, — пытаясь скрыть радостное смущение, ответил Мик. — Когда возможность есть. После работы бывает так в себя прихожу, чтоб уж совсем в придаток Стампа не превратиться. Ты теперь видел, что из себя представляет мой шеф — он человек… своеобразный.       — Ты знаешь, а он мне понравился, — без всякой задней мысли признался Элек.       — У-у!.. Вообще не удивлён, — протянул Мик и демонстративно отвернулся.       — Что, неужели ревнуешь?!       Мик ревнует! Почему-то это было очень смешно и одновременно очень приятно, Элек хотел, чтобы Мик хоть немного его ревновал.       — Я всё-таки надеюсь, что Стамп слишком стар для тебя, — немного обиженно сказал Мик. — Но в одном ты прав: Шеф умеет очаровывать. Да что там, я сам однажды попался на эту удочку…       — Что?! — Элек не поверил своим ушам. — Ты и Стамп?!       — Ну… — Мик нервно вздохнул и опустил глаза. — Помнишь, ты спрашивал, как же так, что за десять лет у меня никого не было?.. Ну, вот это одна из причин.       — Рассказывай.       Элек сказал это слишком жёстко, даже зло, и сам же испугался. В порыве чувств схватил Мика за руку и уже ласково попросил:       — Микки, пожалуйста! Мне всё про тебя интересно, и это тоже…       — Особо нечего рассказывать, если честно, — Мик виновато улыбнулся. — Просто, помнишь, я же когда только сюда попал, был совсем один, ни друзей ни родных, да ещё с памятью проблемы после аварии появились… Короче, я как беспомощный слепой котёнок, не знак куда ткнуться, а Шеф меня подобрал и пригрел. Я жил у него целый месяц, он мне даже комнату рядом со своей выделил, на втором этаже. И чуть ли не за ручку водил меня по городу, показывал что, где и как, рассказывал об истории Теймера, традициях, обычаях… Обо всём короче. В замок меня брал, где у него основное рабочее место, там тоже много чему учил. Даже на заседание Городского совета один раз привёл! Я не знаю зачем, если честно, но я сидел там и слушал… Представляешь? Да что там Совет! Ты только не смейся, Эл, но я к своим восемнадцати годам никогда один не жил, и как-то так получилось, что не очень в бытовых вопросах соображал. Просто у нас тётя всем занималась… Короче, когда Шеф узнал, что я кроме яичницы даже готовить ничего не умею!.. Наверное целый час он меня стыдил и ворчал, какой я безрукий, а потом взял и отвёл к себе на кухню. И сам показал, как делать котлеты. Они у него очень вкусные, серьёзно! Конечно, потом я сам много чему уже научился, кулинария, в конце концов, не такая уж сложная вещь, но вот больше всего мне нравятся эти котлеты… Не знаю, может потому, что это он научил?       — Ну, они у тебя и правда вкусные, — кивнул Элек. Слова Мика немного расстроили его, но тем важнее для него было знать что же случилось дальше.       — Я думаю, ты уже понял, Эл, что я тогда очень привязался к Стампу. Я проводил с ним всё время, двадцать четыре часа в сутки, даже ночью спал в соседней комнате. Я не знаю, кем я был для него, но он стал для меня всем. Семьёй, другом, наставником, лю… — на последнем слове Мик запнулся и опустил глаза. — В какой-то момент я… Наверное, я просто запутался. В своих чувствах, в этой ситуации, во всём… Это было вечером, мы были с ним внизу, в бильярдной, и он предложил сыграть на желание. Проигравший выполняет желание победителя. Не знаю, наверное, он думал, что если я выиграю, то попрошу у него денег или аудиосистему, или даже мотоцикл, или ещё что… Я очень старался выиграть, и удача мне улыбнулась. А может Стамп просто поддался — он очень хорошо играет. В общем, когда он спросил меня: «Чего ты хочешь, малыш?», я сказал: «Этого…» Подошёл к нему и поцеловал. В губы. Я не знаю, чтобы я делал, если бы он сразу оттолкнул меня — тогда мне казалось, я просто не смог бы жить дальше. Но он не оттолкнул. Он сам меня обнял и тоже стал целовать. Мы долго целовались, я был очень счастлив и готов был пойти дальше, хотя тогда и не очень представлял себе, что это значит. А потом он просто отстранился и сказал, что мы не сможем этого сделать. До сих пор помню его слова: «Малыш, место рядом с тобой принадлежит не мне. Скоро оно будет занято, а я не хочу всю оставшуюся жизнь жить с разбитым сердцем. Оно и так не совсем целое». Я не понял, что он имеет в виду, и, честно говоря, вплоть до сегодняшнего утра был уверен, что это была просто деликатная форма отказа. Но так или иначе, а оставаться в его доме и дальше я не мог — на следующий же день собрал свои вещи и сказал, что ухожу. Хотя идти мне было некуда. Шеф, к его чести, отнёсся с пониманием — определил мне комнату в общежитии при замке, где я и провёл почти десять лет. А что касается того, что я после этого так ни с кем и не сошёлся, то, видимо, наш несостоявшийся с Шефом роман так на меня повлиял. Не то чтобы я замкнулся, просто очень долго не мог его «отпустить», выкинуть из головы и из сердца. Стамп по-прежнему занимал всё моё время, даже свободное, а, следовательно, и мысли. С учётом того, что девушки меня почему-то никак не привлекали, а парней не привлекал я сам, то вот и был я один. Пока не встретил тебя.       Элек молча смотрел на так и недопитый глинтвейн. Занял ли он это самое, неизвестно кем зарезервированное, место рядом с Миком? Похоже, что в постели — да. А в сердце? И стоит ли вообще ему знать ответ на этот вопрос?       — Ты меня любишь, Микки? — спросил Элек едва слышно. Но интересовало его совсем другое: «Ты всё ещё любишь его?»