***
Всё оставшееся утро я проворочалась в постели в безуспешных попытках уснуть, но полученная мною информация никак не выходила из головы, также, как и события моего сна. Бриллиант на прикроватной тумбе предательски поблёскивал под прокравшимся в комнату лучом солнца, напоминая о себе. Этой ночью я ощутила какую-то странную энергию, исходящую от него, словно он нечто большее, чем просто красивая, дорогая вещь, словно это… проводник, связь между мной и Роуз, что была по ту сторону зеркала. И я не могу прекратить думать об этом. Даже сейчас, когда веду разговор с подругой по видеосвязи, слушая истории о её невероятных романтических приключениях. — Мой телефон вчера разрывался от сообщений Итана, а я всё это читала! И не отвечала! Можешь себе представить его лицо? Наверное, очень страдал, бедняжка, пока я спокойно пила мохито вместе с Брендоном. — Погоди, — я всерьез собираюсь вникнуть в эти любовные перипетии, — Брендон это кто? — Ну ты чего, подруга? Это же тот, с которым мы в прошлую субботу отлично провели время на пляже, — она подёргивает бровями, — если ты понимаешь, о чём я? — Да, — отвечаю, постепенно возвращаясь из раздумий. — Кажется, я понимаю… — Ну, а как обстоят твои дела? Встретила уже кого-то? Крутить романы на корабле это так… чертовски романтично. Может, от неловкости, что мои приключения во много раз скучнее её, может, от желания с кем-то посоветоваться, я впервые решаюсь поговорить о Джеке. — Ну, в общем, есть один парень… — Ого! Парень. Впечатляет! — Только давай без сарказма, — смущенно прошу я, — ладно? Мы коснулись слишком трепетной для меня темы. — Ладно. — На её красивом смуглом лице растягивается загадочная улыбка. — Итак! Как его зовут? У вас был секс? — Элизабет! — Что? Я думала, это в порядке вещей! — Мы ещё не на той стадии отношений! То есть у нас вообще нет отношений. — Я думала для этого не нужны отношения, — ухмыляется она. — Значит, тебе просто нравится какой-то мальчик? — Его зовут Джек. И он мне не просто нравится. Мы поцеловались, и хоть это… — Та-ак, с этого и надо было начинать! — Хоть это была игра, — договариваю, не дав ей повода для ликования, — я до сих пор не могу забыть этот поцелуй, временами мне кажется, что я ощущаю его слабый привкус где-то на кончике языка. — Звучит романтично, и что вам мешает сделать это в более серьезной форме? Он гей? — У него есть девушка! — О, это вообще не проблема, — Лиз взмахивает рукой. — Сегодня есть, а завтра — ты на её месте. Хотелось бы, чтобы всё было так просто, как в мире Элизабет. Но в моём ещё живы принципы. — А ты что-то чувствуешь к Джеку? — Я чувствую, будто уже знаю его, что это не просто влюблённость… — откровенничаю я, — а нечто большее. Понимаешь? — Да… кажется, понимаю, — она насмешливо пытается пародировать мой голос. — Кхм, а что он? — Не уверена, но мне кажется, это взаимно. — Вам нужно переспать! Думаю, всё-таки не стоило изливать ей душу и хорошо, что я не продолжила этого делать. — Почему у тебя всё сводится к сексу? — Это лучший способ изучить мужчину, милая, познать другие грани его личности… тела, просто расслабиться. Тебе бы не помешало, кстати. И пора бы уже распрощаться со своей невинностью. — Разве в этом есть какая-то необходимость? — хмурюсь я, готовясь отстаивать право на отсутствие интимной жизни. — Чёрт, да ты уже в выпускном классе! — И что? Кого заботит моя девствен…? — я резко замолкаю, заметив перед собой Хокли. Съёживаюсь на шезлонге от его лёгкой ухмылки, образовавшейся во время нашего с Элизабет разговора, часть которого он нагло подслушал. Очевидно, его это заботит больше всего. — Добрый день, мистер Хокли, — не очень-то приветливо говорю я. — Кэл, просто Кэл. — Он закуривает прямо передо мной, давая понять, что никуда уходить не собирается. — Кто такой Кэл? — недоумевает Лиз, всё ещё оставаясь на связи. — Ты мне о нём не рассказывала… — Пока. Оставляю её заинтригованно терзать себя догадками. — Рут попросила вас отыскать, — объсяняется он, подходя к фальшборту, — мы ждём, что вы присоединитесь к нашей игре в мини-гольф. А я ведь и впрямь надеялась, что никто не заметит моего отсутствия и я смогу подольше побыть в этом уютном местечке одна, слушая часовую лекцию подруги о необходимости секса и его влиянии на авторитет. — Ну да, конечно, меня не было полчаса — это уже причина для беспокойства. — Сползаю со своего шезлонга, поднимаю сумочку, стараясь делать вид, что ничего не произошло. — Сейчас подойду! Однако Кэл сам затрагивает волнующую меня тему. — Но ведь вы далеко не самая послушная девочка. Да, Роуз? — Не понимаю, о чём вы говорите, мистер… Он хмурится. — Каледон… Всё ещё держит брови напряженными. — Кэл, — сдаюсь я, осмеливаясь подойти ближе. — Вчера вы, так скажем, не очень соблюдали рамки своего наказания… — Допустим, — складываю руки на груди, — но откуда вам известно? Вы следите за мной? — Я никогда ни за кем не слежу. Неожиданно Хокли протягивает мне пачку сигарет. Не сразу сообразив, для чего, неторопливо вытягиваю одну. И тогда он любезно поджигает её. Уверена, ему известно, что Рут была бы против, и если это не способ заполучить моё расположение, то что? — Вы поощряете вредные привычки, Кэл? — Вы всегда так напряжены рядом со мной. Вам нужно расслабиться. Ваша подруга, пусть и в другом ключе, тоже сказала об этом. И ему даже нисколечки не совестно упоминать подслушанный личный диалог в своей речи? — Расслабьтесь, Роуз, я же не монстр! — добавляет Кэл с мягкой улыбкой. Я настолько давно не держала сигарету, что мои пальцы слегка подрагивают, каждый раз, когда я подношу её к губам. Невольно вспоминаю период, когда никотин превратился в острую необходимость. Осознание того, что самому близкому человеку остается в лучшем случае месяц и он ежедневно увядает на твоих глазах, а ты ни черта не можешь с этим сделать, едкое, раздирающее изнутри чувство… которое я надеялась заглушить дымом. Пожалуй, это единственное время в моей памяти, когда Рут не могла контролировать меня. Да что уж говорить? Она не могла контролировать даже себя. Каждый вечер я находила на кухне пустую бутылку вина и рваную пачку успокоительного. Я изо всех сил стараюсь по крайней мере выглядеть расслабленной, но навязчивые воспоминания никак не дают покоя. Молчу до тех пор, пока Хокли не решает снова заговорить. — Я просто хотел выпить в баре, одинокие мужчины часто так делают, — уточняет с усмешкой он, — и каково было моё удивление увидеть там вас… вместе с вашими друзьями. Это не моё дело, но мне показалось, они поставили вас в весьма неловкое положение. Ставить в неловкое положение — это ваша прерогатива, мистер Хокли. — Это была всего лишь глупая игра. И вы совершенно правы: это не ваше дело, — грубо напоминаю я. — Именно, — признаёт он, пораженно поджимая губы. — И, можете быть уверены, по этой же причине я ничего не скажу вашей матери. Развлекайтесь! Какая добродетель. И хоть мои предположения о шантаже не оправдались, я уверена он ещё найдет, как использовать это против меня. — Спасибо. Докурив свою сигарету, Хокли прямо из-под пальцев выхватывает мою. И смело бросает в океан. — Мы же оба не хотим ощутить на себе гнев Рут, — поясняет свои действия. — Не так ли? Я только успокоилась и не была готова, что меня лишат такого маленького удовольствия. Он всегда что-то даёт, а затем отнимает? — Ну же, не хмурься, — Кэл касается моего подбородка, приподнимая его, — нас ждёт мини-гольф! — Ах да, мини-гольф… — убираю его пальцы из-за страха, что ему вдруг взбредет в голову поцеловать меня. Это был любимый приём Кэла — загнать овечку в тупик и атаковать. Другого Кэла… — Вероятно, нас там уже заждались! Выворачиваюсь из неудобной засады и тороплюсь вперед.***
Этой ночью я повторяю приём с побегом, но уже не ради развлечения, а ради долгожданного уединения с собой. Мини-гольф и последующий за ним ужин в компании Хокли и Ришара, который, похоже, и впрямь заинтересовался моей матерью, показались мне немыслимо долгими и крайне утомительными. Я вдоволь насытилась людским обществом и больше не желаю никого видеть. Разве что… за одним исключением. Корабль по-прежнему представляется мне неизведанным лабиринтом. У меня не было времени изучить все его потайные уголочки, если уж я и выбираюсь куда-то самостоятельно, то в достаточно очевидные места, где меня легко могут найти (некоторые особо любопытные пассажиры). И единственное надёжное место, приходящее в голову, — закрытый акватеатр, о котором рассказал мне Джек. Плавать я, конечно же, не планирую, после предыдущего раза, когда всего за несколько секунд под водой я ощутила на себе едва не мрачный холод Атлантики, я немного сторонюсь бассейнов, а потому остаюсь в своей легкой шелковой ночнушке, которая вполне может сойти за платье. Лишь накидываю длинную рубашку поверх нее, и так спешу укрыться в своей новой цитадели одиночества. Если вчера я в недоумении хлопала ресницами, слушая о том, каким способом можно пробраться в акватеатр, то сегодня решительно следую инструкциям Джека. Это достаточно обширная площадка, рассчитанная на большое количество зрителей и по структуре своей напоминающая настоящий театр, но привычную сцену здесь заменяет бассейн. Сам бассейн окружен прожекторами, большинство из которых отключены, работает лишь стандартная подсветка. Изначально общедоступное место под открытым небом, сейчас, из-за технических работ, ограждено, и потому сделалось укромным. Но первое, что встречает меня там, — разбросанные вокруг воды элементы мужского гардероба. Не трудно догадаться, кому они принадлежат, я даже помню джинсы, что сейчас в неприглядном виде валяются у меня под ногами, и помню как хорошо они сидели на его бёдрах. Пусть я рассчитывала немного на другой исход событий, в глубине души я знала, что так будет, и это ни капельки меня не расстраивает. Скорее, наоборот. Дурацкий перфекционизм, к которому меня приучила Рут, побуждает аккуратно сложить одежду Джека. И закончив с этим, я ненадолго замираю у бассейна, чтобы дать ему время насладиться тишиной и мыслью о том, что он до сих пор один. Наблюдаю за тем, как искусно его руки разрезают водную гладь, затем исчезают под нею, когда он ныряет. Дожидаюсь, пока подплывёт ближе. — Привет, — осторожно, чтобы не напугать, произношу я, крепко прижимая к себе махровое полотенце. И всё же пугаю, заставляя содрогнуться от неожиданности. — Оу! Привет! — Он подплывает к краю и кладет локти на прохладную керамическую плитку. — Не ожидал тебя здесь увидеть. — На его лице появляется неподдельная улыбка. — Я воспользовалась твоим советом, чтобы убежать ото всех и… побыть одной. — Иногда это так необходимо, — соглашается Джек. Его глаза немного тускнеют. — Так... мне лучше будет уйти? — Нет! — моментально отговариваю я. — Конечно, нет! — Точно? Утвердительно кивая, отступаю немного назад. — Ты можешь… продолжать. Я не хотела тебе мешать. — Я лучше поднимусь к тебе, если ты, конечно, не против. — Не против! Он выбрасывается на сушу, подобно дельфину, даже не используя лестницу и уже через какое-то мгновение оказывается подле меня, встряхивая мокрой головой. Я протягиваю ему полотенце. — Благодарю, — почтительно улыбаясь, принимает его как дар. — Как прошел твой день? — В целом, ужасно, — тягостно вздыхая, говорю я. — Моё наказание продолжается и я вынуждена проводить время в не самом приятном для меня окружении. А твой? — В целом…так же. — промакивая волосы полотенцем, отвечает Джек. — Люси делает вид, что ничего не произошло, но отказывается со мной говорить. И отвергает моё общество. — Мне показалось: она готова помириться. Может, ей нужно ещё немного времени? — Кажется, она получает удовольствие от того, что заставляет меня чувствовать себя плохим. И чем дольше я сокрушаюсь, тем сильнее возвышается её эго. Очень похоже на неё. — Поверь, ты не сделал ничего плохого. Люси просто надумала себе то, чего нет… — Погоди! Она говорила тебе что-то? Чёрт, я не должна была этого упоминать. И не только по той причине, что нельзя выдавать чужие секреты. Люси заметила особую связь между нами, и если Джеку станет об этом известно, он навряд ли захочет продолжать общение со мной. — Нет… Мне просто так показалось. Оставляя полотенце на ступеньках, с недоверием смотрит мне в глаза. — Ладно, проехали! Вообще не буду думать о Люси, чтобы ей сегодня сладко не спалось! Серьёзность, с которой он это произносит, провоцирует у меня легкий смех. — Да ты беспощаден! — Эй! Влажные пальцы осторожно сжимаются вокруг моего запястья. Джек одним движением притягивает меня к себе. Неожиданно. Близко. — Погляди-ка… — обращает мой взор в ночное небо. — Падающая звезда! Мурашки пробегают по коже от резко всколыхнувшего моё сознание чувства дежавю. Но я больше не боюсь. Пока Джек здесь, рядом, все страхи моментально развеиваются в атмосфере. — Так красиво… — восторожено шепчу я. — Можешь загадать желание. Желать тебя будет преступлением? Мы оба замираем... Пленённые красотой таких величественных и таких недостижимых звезд, слышим учащенное дыхание друг друга. И музыку, что играет наверху. — Джек, — Я оборачиваюсь. Его лицо оказывается ближе, чем я думала. — Да? Но вдруг забываю, о чём хотела спросить, уловив знакомые ноты. — Это же «Wicked Game»? — Должно быть, там какая-то вечеринка, — предполагает Джек. — Погоди, ты знаешь эту песню? — Да, это… — мой голос чуть дрожит, — это была любимая песня моего папы. Второй раз за день я возвращаюсь к этим воспоминаниям. Мне хочется сдаться, стать уязвимой, дать волю эмоциям, которые я не подпускала к себе столько времени. — Мы танцевали под неё в его последний день рождения, — рассказываю, медленно отступая назад. — А потом… он ушел. — О, Роуз… соболезную твоей утрате. Ну вот, я больше не могу удержать проклятые слезы и позволяю Джеку чувствовать себя некомфортно, снова видя меня такой, плачущей и обмякшей. — Хочешь потанцевать? — он благородно протягивает мне ладонь. — Угу, — шмыгая носом, соглашаюсь я. — Правда я ещё мокрый. — Ничего. — И извини, что не одет, — переживает он, бережно подводя меня к центру нашего воображаемого танцпола. — Это неважно! Он кладет руку мне на талию, просовывая её под рубашку, прижимает к себе. И я, ощущая тепло его тела так близко к коже, отделяемое лишь тонким шёлком моей ночнушки, вздрагиваю. — Эй, расслабься, Роуз, — шепчет Джек с мягкой улыбкой на губах. «Расслабься, Роуз» уже звучит как девиз этого дня. — Ты немного… мокрый. На моё оправдание он отвечает непродолжительным смешком. — Я ведь предупреждал. — Но это не значит, что я передумала, — я уверено обхватываю его шею руками. — Это даже приятно… Мы плавно движемся в танце, тесно прижатые друг к другу. Его влага моментально переносится на мою одежду, но я не чувствую холода, мне впервые так поразительно хорошо, что я закрываю глаза и кладу голову ему на плечо, погружаясь в безмятежность. Рука Джека, оторвавшись от талии, где уже оставила свой мокрый след, ложиться на мою макушку и скользит по волосам. Он с нежностью гладит меня по голове.В какую порочную игру ты играла, чтобы заставить меня чувствовать себя так?
Какой порочный поступок — позволить мне мечтать о тебе
И я не хочу влюбляться
Нет, я не хочу влюбляться
В тебя
…
Песня подходит к концу, танец медленно перерастает в объятия, а я, уткнувшись в его плечо, желаю остановить время и застыть так на вечность. Мягкие длинные пальцы путаются в волосах, он осторожно оттягивают мою голову, слегка отстраняется, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза, но я предпочитаю оставить их закрытыми, так чувствительность выше. Слышу частый стук его сердца, когда он опускается к шее и вдыхает мой запах, всё ещё боясь преступить ту самую, порочную грань. Я нежусь в его ласках, не скрывая желания стать ещё ближе. И всё же жду, что он первым сделает шаг к чему-то безрассудному, необратимому. Его горячие уста припадают к тонкой коже на моей шее, целуют, сначала несмело, пока из моих губ не срывается стон, подтверждаюший, что мне это нравится, а затем решительней. Беспорядочно изучаю руками его обнаженный торс, дерзко кусаю за губу, когда он отрывается от моей шеи, и требую поцелуя, который больше нельзя будет назвать глупой игрой. Пальцы непроизвольно соскальзывают чуть ниже его живота. Джек резко отшатывается. В замешательстве хмурю брови и неспешно открываю глаза. Передо мной уже никого. За спиной раздаётся звук удара об воду, до меня долетают брызги. — Джек! — выкрикиваю я, обескураженная его действиями. Неужели мы оставим это так? Я встаю над бассейном, надув губы, жду объяснений. — Я в порядке, — наконец, отзывается он, — просто нужно было срочно освежиться. — Ладно. Я не уйду отсюда, не узнав, что его оттолкнуло. Сделала ли я что-то неправильно? И дождусь ответа, даже, если придется ждать долго. Сажусь на край бассейна, чтобы свесить ноги и тоже немного остудиться. Однако не учитываю, что там очень скользко после плесканий Джека. И совсем неизящно падаю в воду. Темно, тело замирает в ознобе и бессильном страхе, я готова поклясться, что слышу, как с поверхности доносятся крики людей. И я абсолютно не могу ничего предпринять, пока сильные руки Джека не обхватывают меня и не уносят вверх. Мы выныриваем в бассейне, в чистой, прозрачной воде, которая оказывается не такой уж и теплой. Снова в безопасности. — Все хорошо? — беспокоится Джек, глядя мне прямо в глаза. Я быстро киваю, хоть и дрожу. Вновь отмечаю для себя удивительную красоту его голубых глаз. — Боишься воды? — Скорее, неожиданностей… — выдаю истерический смешок. — Это уже становится традицией, — он старается меня подбодрить. — В следующий раз захвати купальник! — Об-бяз-зательно, — выговариваю я, не переставая дрожать. — Холодно? Вместо слов, крепче прижимаюсь к его горячему телу и… изумлённо распахиваю глаза. Всё сразу проясняется, когда та самая, и я бы сказала очень весомая, причина, по которой Джек внезапно оказался здесь, упирается мне в бедро. Так, значит, он на самом деле… хочет меня? — Эй, ты в порядке? — снова интересуется он. Я не в порядке… Конечно, я не в порядке! Сама мысль о том, что я могу ощутить его желание, уже будоражит. Внизу живота растекается приятное тепло, захлестнувшая страсть полностью отключает разум. Я больше не хочу ни о чём думать. Я хочу его губы, я хочу его руки, я хочу его тело, я хочу, чтобы мы стали одним целым. Я хочу Джека! И где же твои принципы сейчас? К чёрту их! К чёрту совесть! К чёрту Люси! Элизабет права. Я притягиваю его ближе, целую, бесстыдно дразня его язык своим, провоцирую каждую долю секунды, пока он мне не отвечает, так же пылко и влажно. Так, как тогда, под любопытными взглядами посторонних, не мог себе позволить. В этой порочной игре нет рамок. Нет правил. Мы оба больше не сковываем себя, ненасытно поглощаем друг друга, переплетая языки в сумасшедшем ритме, наслаждаясь вкусом друг друга и доводя до сладкого изнеможения. Он кусает мои губы, болезненно оттягивает их, а после с нежной любовью целует, заставляя меня каждый раз сгорать и заново собирать себя из пепла. Когда нам обоим становится очевидно, что поцелуев уже недостаточно, Джек крепче прижимает меня к стенке бассейна, помогает взобраться на свои бёдра и позволяет касаться его везде, куда только смогут пробраться мои проворные пальцы. Эрекция стала значительно ощутимее, но теперь Джека это мало заботит, скорее, ему даже нравится, что я осведомлена о его намерении и томно, порывисто дышу в предвкушении. Джек робко опускает руки ниже моей поясницы, внимательно следит за моей реакцией на его прикосновения, и снова целует в шею, очерчивая её языком. Мы вместе избавляемся от мокрой, прилипшей к моему телу, рубашки — я остаюсь перед ним лишь в чёрной ночнушке, под которой у меня даже нет бюстгальтера. Ловко смекнув это, он деликатно опускает лямку, обнажая одну грудь, а вторую мучительно приятно сжимает через шелк. Его поцелуи перемещаются ниже, заставляя мои щёки полыхать от жара, а мои уста издавать всё более громкие стоны. Он проводит языком по соску, ласкает его, затем легонько прикусывает, и внизу моего живота всё уже трепещет от терпкой тяжести возбуждения. И когда его пальцы проскальзывают у меня между ног, касаясь самой чувствительной точки моего разгоряченного тела, сквозь тонкую ткань белья, когда прикосновения эти становятся всё интенсивнее, всё нестепрпнее, я благодарю вселенную, что мы находимся в воде и он не может почувствовать то, насколько там сейчас влажно. То, насколько сильно я хочу ощутить его внутри себя. Я не боюсь этого, потому что знаю, как это может быть… с ним. И даже если эти воспоминания ложные, даже, если это был всего лишь сон, и мне будет невыносимо больно, я все равно хочу этого. Я хочу, чтобы он стал моим первым мужчиной. — Джек, пожалуйста, — шепчу, задыхаясь от желания.