На другой стороне

      Не желая того, я всё больше отравляю жизнь Люси и всё больше презираю себя за это. Я не иду её догонять, лишь по одной-единственной причине: я не знаю, как объяснить произошедшее, не раскрыв правды…       Если встреча с Люси была спонтанной, то ко встрече с матерью мне следует подготовиться. И подготовить очередную порцию лжи. На этот раз убедительной.       Уже в лифте я догадываюсь поправить небрежно накинутое платье, привожу спутанные волосы в порядок, и, отыскав в сумочке зеркальце, стараюсь аккуратно нанести помаду на губы. Лифт предательски тормозит как раз в этот, требующий сосредоточенности, момент; в кабину входит ещё один пассажир, но не спешит жать кнопку.       — Роуз? Какая неожиданная встреча! — саркастично восклицает Хокли, изображая на хищном своём лице удивление.       Готова поспорить, неожиданная она только для меня.       — Не хотите ответить на звонок матери? — услышав как жужжит мой телефон в сумке, тут же спрашивает он.       — Матери?       — О, я уже осведомлен о вашем побеге. Рут переживала и обзвонила, кажется, всех. Но вам больше нечего опасаться. Я сказал, что вы проводите время со мной.       С недоверчивым взглядом оборачиваюсь в его сторону.       — Зачем?       — Я тоже был юным, Роуз, и понимаю, что бунтарство в таком возрасте — абсолютно нормальная вещь. Запретный плод сладок, чем больше нам запрещают, тем больше нас тянет на запретное. К тому же я уверен: вы мудрая девушка и не делали ничего противозаконного или неприличного с вашими друзьями.       Он внимательно изучает моё лицо, будто бы ища подтверждения последней фразы. Но я, убежденная, что законность и приличие моих действий — исключительно личное дело, не даю подсказок.       — Приятно слышать, что у вас сложилось такое мнение обо мне, — с вынужденной улыбкой произношу я. — И всё же меня интересует цена вашей помощи.       — О, вы хотите заплатить мне? — Кэл смеётся, на самом деле прекрасно понимая, что речь не о деньгах.       — Нет, хочу понять, чего же вы от меня хотите.       — Что ж… — робко разводит руками, пряча их затем в карманы своих выглаженных брюк, — надеюсь, ответ, что я просто хочу стать вашим другом, вас устроит? А друзьям свойственно помогать друг другу, правда, Роуз?       — Полагаю, да, мистер…       Хокли закатывает глаза и тут же расплывается в дружелюбной улыбке.       — Прошу, просто Кэл.       Как только лифт распахивает двери на нужной палубе, я стремлюсь поскорее выбраться из его тесных недр. Но скользкие пальцы Кэла внезапно обвиваются вокруг моего локтя, и он с лёгкостью притягивает меня обратно. В полном замешательстве гляжу на него, прокручивая в голове самые безумные варианты. Кэл подозрительно долго молчит и, учуяв мой неприкрытый страх, самодовольно улыбается, касаясь пальцем уголка моих губ.       — Ваша помада слегка… — вежливо поясняет, устраняя этот нюанс. — Не стоит давать Рут ни малейшего повода усомниться в нашей с вами порядочности.       Чувствую, как Хокли ликует, осознав насколько беспомощна я была в этот момент и насколько гениален был он. Ведь скажи он об этом прямо — не случилось бы повода прикоснуться ко мне.       — Да, — резко отстраняюсь и крайне раздраженно отвечаю: — спасибо.       Этот добрый, великодушный рыцарь ответственно возвращает меня матери. И что самое занимательное, Рут совсем на него не зла. Ну подумаешь какой-то очень богатый и влиятельный мужчина зовёт твою малолетнюю дочь в ресторан посреди ночи, а именно такова его легенда, ну и что с того?       — Прошу прощения, Рут, — извиняется Кэл, вживаясь в роль раскаявшегося кавалера. — Я пригласил Роуз составить мне компанию, потому как мне было немного одиноко. Мой драгоценный друг впервые отказал в вечерней традиции поиграть вместе в покер.       Щёки матери покрываются румянцем. А меня вдруг осеняет, почему она одета так, словно собиралась на светское мероприятие, а не спать.       — Ну, что вы, мистер Хокли? Я рада, что вы нашли, чем занять мою дочь. Она в последнее время так одинока.       Правда? И благодаря кому?       — Просто она не брала трубку и я…       — Понимаю, — обрывает Кэл, — Роуз забыла телефон в ресторане. А я не предупредил вас, поскольку…       — Я сказала: ты спишь, я действительно так думала, — вмешиваюсь я, привнося в его ложь каплю правды.       — Ну, я иногда читаю перед сном.       — Выглядишь шикарно, — оценив взглядом её наряд, ухмыляюсь, — я тоже считаю, что некоторые книги требуют особого подхода.       Хокли подавляет нежеланный смешок.       — Что ж, надеюсь, вы хорошо провели время, — итожит смущенная Рут, грубо ухватив меня под руку. — Но время уже позднее! Доброй ночи, мистер Хокли.

***

      Ночью снова снились кошмары, безликие, мучительные, но меня больше некому было утешить, поэтому приходилось успокаиваться самой. Оттого я почти не спала, думала о Джеке.       И до сих пор в моих мыслях лишь он. Но вместо того, чтобы искать новой встречи, я вынуждена сидеть здесь, на шезлонге возле бассейна, прикрываясь от палящего солнца, пока остальные наслаждаются его лучами, и слушать трёп Кэла, который выношу лишь благодаря параллельной переписке с Элизабет.       Ришар с матерью, расположившись чуть дальше, о чём-то мило щебечут, видно, им настолько комфортно друг с другом, что они предпочитают нас не замечать. Кэла это бесит, а я уже смирилась. В любом случае Рут теперь меньше зациклена на мне.       — Это уже просто невыносимо, — раздражается Кэл, сползая с шезлонга. — Не хочешь чего-нибудь выпить?       — Да, — и не поднимая глаз, уточняю: — кофе, если можно.       — Понял. — Он хочет спросить то же самое у матери, но поскольку та сосредоточена лишь на Ришаре, ещё раз обращается ко мне: — Буду скоро.       На какое-то время становится приятно тихо. Я успеваю отправить пару безответных сообщений Джеку и засмотреться на океанскую гладь, порядком наскучившую, но по-прежнему умиротворяющую. Из задумчивости возвращает бумажный стаканчик, резко заслонивший весь вид.       — Твой кофе.       Любезно благодарю Кэла и делаю привычный глоток, совсем не ожидая, что кофе окажется не кофе, а чем-то значительно крепче. Едва проглотив обжигающую жидкость, я в недоумении спрашиваю:       — Что за гадость?       — Сразу видно, ты ничего крепче шампанского не пила, — подшучивает он, усаживаясь обратно. — Это виски.       — В стаканчике от кофе?       — Я уважаю чувства твоей матери, — Кэл ядовито ухмыляется, пригубив свой стакан. — Давай же, Роуз, составь мне компанию! Ты взрослая девочка или маменькин цветочек?       Этот негодяй бросает мне вызов?       Я нерешительно делаю ещё один глоток, стараясь на этот раз распробовать вкус, скрывающийся за терпкой крепостью алкоголя. Затем ещё один. И так до тех пор, пока мне не начинает нравится.       Не знаю, как это работает, но со временем шутки Хокли, казавшиеся грубыми, становятся смешными, а сам он — вполне приятным собеседником. Наше общение больше не ограничивается скупыми фразами, мы свободно говорим всё, что думаем.       Когда виски в стакане заканчивается, он, в поисках того, что можно обсудить, замечает капитана. Тот прогуливается по палубе в компании другого, высокого, сосредоточенного человека, чьи черты мне кажутся смутно знакомыми. Не его ли разговор с напарником я подслушала пару дней назад?       — Капитан Джонс! — выкрикивает Кэл, и вновь оборачивается ко мне, считая нужным объяснить: — Я планировал уже жарится на островах, хочу узнать, в чем дело.       — Я слушаю вас, сэр, — мистер Джонс приближается к нему в одиночку. — У вас есть ко мне какие-то вопросы?       — Да, один вопрос. Когда мы будем у берегов Америки?       — Скоро.       Такой ответ планомерного Хокли очевидно не удовлетворяет.       — Скоро? Будьте любезны, назовите мне точную дату, капитан.       — Мы приняли решение пробыть в море немного дольше, чем планировалось. Об остановках в Америке мы вам сообщим. А пока… Наслаждайтесь океаном, сэр. Корабль оснащён всем для вашего комфортного пребывания здесь, — лаконично закончив свой ответ, капитан больше не задерживается подле нас.       — Ты слышала, Роуз? — слегка истерично смеётся Кэл. — Мы все заложники этого чёртового корабля!       Он даже не подозревает, насколько близко подобрался к правде. И, подумав о правде, я ненароком переключаю внимание на того человека… Оставшись на месте, он внимательно следит за моей реакцией, по-видимому, опасаясь, что я выдам его тайны.       Именно таким взглядом, вызывающим панику глубоко под кожей, он смотрел на меня тем утром. Я не выдерживаю — поднимаюсь. Собираюсь взять себе воды, поскольку Кэлу в этом вопросе больше не доверяю. Благодаря его крепкому «кофе», я теряю контроль над равновесием и едва не врезаюсь в проходящую мимо девушку. Но если девушке относительно повезло, то другому прохожему, слишком резко оказавшемуся передо мной, — нет.       — Извините! Я… я вас не заметила.       — Ничего. Пройдёмся? — И без разрешения взяв меня под руку, переходит к следующему вопросу. — Надеюсь, вы понимаете, что услышанная вами информация была конфиденциальной?       Я осознаю, в кого я только что влетела, и испуганно киваю. Он осторожно ведёт меня за собой, подстраиваясь под мой шаг.       — Я Ридли Картер. Частный детектив.       — Очень приятно. Роуз, — скрываю волнение за почтительной улыбкой.       — Видите ли, Роуз, ситуация сложная и, мягко говоря, необычная. Я и мой напарник делаем всё, чтобы разобраться как можно скорее. И мы бы очень не хотели, чтобы кто-то нам мешал, распуская слухи и сея панику. Вы понимаете о чём я?       — Да…       — Отлично! Если честно, я думал, будет сложнее, — он выдыхает.       Но последующий вопрос заставляет его напрячься заново.       — Разве вы не подвергаете опасности ещё большее количество людей? Что мне делать с осознанием, что я, моя мама и друзья могут стать следующими?       — Вы ставите мои методы под сомнение, мисс Роуз? — насупив брови, недовольно спрашивает Картер. — Вы можете быть как потенциальной жертвой, так и преступницей. Не так ли?       — Я не…       — И как только мы окажемся на берегу, вы и ваши приспешники попытаетесь сбежать, — продолжает он в обвинительном тоне, — но мы в океане! Бежать некуда, милочка!       — Да как вы смеете? Вы ничего обо мне не знаете!       — Как и вы не знаете обо мне. Так что будьте добры — держите свой язык за зубами, иначе я найду на вас управу!       — Вы угрожаете несовершеннолетней?       — Несовершеннолетней, которая распивает алкогольные напитки. Может, мне следует поговорить с вашими родителями об этом? Или провести экспертизу содержимого вашего стаканчика? Уверен результаты очень впечатлят…       Мне приходится сдаться, выплеснув всю накопленную ярость в одном слове:       — Хватит!       — Как скажете, — детектив теперь звучит спокойнее. — Занимайтесь своими делами, Роуз. Думаю, у таких молодых леди, как вы, их предостаточно. И запомните одну простую истину: вы не мешаете мне — я не мешаю вам.       Боковым зрением я замечаю силуэт Джека у фальшборта, он словно чувствовал, что без его присутствия мне не обойтись. И так как мистер Картер успел отвести меня далеко от бассейна, существенно снизив шансы попасться кому-либо на глаза, я настроена скорее закончить неприятный разговор и присоединиться к любимому.       — Я поняла вас, — соглашаюсь слегка подрагивающим голосом. — Я не буду мешать.       — Рад, что мы поняли друг друга, Роуз, и пришли к мирному решению проблемы.       Уголки его губ стремятся вверх, заставляя меня с досадой отвести взгляд.       — До свидания! — и не дождавшись ответного прощания, я спешу уйти.       Джек не видел нас с детективом и не догадывается, почему я так рассержена, да и весь этот гнев куда-то быстро улетучивается, стоит ему окутать меня теплом, заключив в объятия. Мы стоим под прохладой сердитого ветра, уносящего наши волосы назад, прижимаясь друг к другу и созерцая океан.       — Я расстался с Люси, — сообщает он, выждав удачный момент.       На что я реагирую с волнением в голосе:       — Ты рассказал ей о нас?       — Нет, мне казалось, ты не хотела этого. В остальном я был честен.       — И… как она отнеслась к расставанию?       — Спокойно. Мне даже показалось, что Люси сама хотела этого. Сразу после игры с поцелуем она резко отдалилась от меня. И эта пропасть между нами росла с каждым днём.       И причиной этой пропасти тоже была я.       — Что ж, — выдыхаю, чувствуя себя намного расслабленнее, — поздравляю, теперь ты свободен!       — Ну, не сказал бы…       — Есть ещё кто-то, о ком я не знаю? — говорю с лукавой улыбкой, оборачиваясь к его лицу.       — Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, кто она.       — И ты считаешь её своей девушкой?       Джек пожимает плечами.       — У меня есть причины так считать.       — А её об этом спрашивал?       — Нет, — смеётся, покачав головой. — Но, пожалуй, всё же надо будет спросить.       — Уверена, она согласится.       Целовать друг друга при дневном свете, на глазах у прохожих — безумно, но мы слишком слабы, чтобы противостоять физическому притяжению. Наши языки жадно переплетаются, встретившись после долгой разлуки.       — Ты пила алкоголь? — всё-таки замечает Джек.       — Меня угостили и я… не смогла отказаться, — и хоть это не было похоже на упрёк, я всё же оправдываюсь. — Ты не сердишься?       — С чего бы мне сердиться? Ты имеешь полное право делать то, что тебе хочется. Вот если бы тебя заставили, я бы сердился. Но не на тебя.       — Просто в прошлый раз я вела себя отвратительно, когда была пьяной, мне до сих пор стыдно перед тобой.       — Ты очаровательна, даже когда пьяна, — погружаясь пальцами в мои волосы, утверждает он, — и вряд ли способна на что-то плохое.       Я игриво вскидываю бровь.       — Ошибаешься!       — Ладно, ладно, — соглашается Джек, предотвращая мои попытки укусить его и усмиряя очередным поцелуем, — я тебе верю…       — Значит, ты теперь живешь один?       — Не совсем, я всегда был в одной каюте с Ноа. Если не считать ночей, которые я проводил с… — и внимательно проследив за изменениями в моём лице, Джек останавливается. — Забудь! Это уже в прошлом. Да и Ноа до сих пор не вернулся со своей пьяной вечеринки.       — Не вернулся? — слегка обомлев, спрашиваю я. — Как?       — Господи, ну напился и уснул где-то. Как обычно.       Но я его оптимизма не разделяю, меня бросает в дрожь каждый раз, когда думаю, что это могло случиться с кем-то ещё. С кем-то, кого я знаю. Отворачиваюсь от Джека в надежде скрыть своё беспокойство.       Что, впрочем, невозможно… как и скрывать от него правду.       — Роуз, в чём дело? Ты побледнела.       — На самом деле кое-что беспокоит меня и я хотела бы поговорить об этом, — осматриваюсь по сторонам, замечая всё больше людей вокруг. — Не здесь.       Джек, озадаченно хмуря брови, берёт меня за руку.       Он таки приводит меня в их с Ноа каюту, где как и предполагалось — никого. И я рассказываю всё, ни секунды не сомневаясь, что озвученная мною информация никогда не покинет стен этой комнаты.       — Да как этот мудак посмел угрожать тебе? — Джек даёт волю ярости, при этом нежно сжимая мои ладони в своих. — Ты правильно сделала, что поделилась со мной, Роуз… Он хотел запугать тебя, но у него ничего не выйдет. Я обязательно придумаю, как нам отсюда выбраться. А компанию ждет скандал, убытки и судебные разбирательства, вместе с их чёртовым детективом!       Даже, если слова, произнесённые им, — просто слова, мне становится намного легче дышать, зная, что у меня есть поддержка, что я больше не одинока в этой борьбе.       — Мне не нравится цвет твоего лица, — заботливо произносит он, проведя ладонью по моей щеке, — я сделаю чай!       Оставшись одна, я поднимаюсь с кровати и решаю немного осмотреться. Мне очень неловко замечать беспорядок в чьей-либо комнате, я и сама этим частенько грешу, но разбросанные кисти, карандаши и смятые наброски буквально заполнили всё свободное пространство. Где-то в углу кровати одиноко лежит разбитый планшет. А на столике у окна папка с неровно вложенными в неё листами. Я не считаю, что поступаю правильно, зная, как Джек дорожит её содержимым, но всё же не могу удержаться. И заглядываю туда.       Папка пополнилась множеством свежих рисунков, не похожих на предыдущие, но довольно любопытных. Я рассматриваю каждый, восхищаясь талантом Джека, его вниманием к мельчайшим деталям.       — Роуз! — Джек незаметно оказывается рядом. — Что ты делаешь?       — Я просто… — вздрогнув от неожиданности, растерянно оборачиваюсь, — хотела взглянуть на твои работы.       — А, — он подходит к столу и осторожно закрывает передо мной папку, ставя на неё поднос с чашками, — там ничего стоящего твоего внимания.       — Но мне нравится, как ты рисуешь.       — А чаю нет, — Джек сухо улыбается, — он быстро остывает.       — Ты… — с сомнением заглядываю в его благородные аквамариновые глаза, и сама не верю, что спрашиваю: — мне не доверяешь?       — Ну что ты? Я же обещал показать тебе всё, когда закончу. А это… ещё нужно доработать.       Отчего Доусон вдруг стал так самокритичен к своему творчеству? Было ли там что-то неловкое?       — Ладно, — равнодушно соглашаюсь я, сложив руки на груди, — давай пить чай!       — Ты не обиделась? — Джек приобнимает меня, нежно поглаживая вдоль позвоночника.       — Нет. Я не обиделась.       — Уверена?       — Джек, всё нормально, я не должна была лезть в твои личные вещи…       Он настойчиво тянет меня на себя и я в итоге замолкаю, почувствовав, как пульсирует его горячее сердце.       — Пожалуйста, не расстраивайся, дело не в недоверии и не в личных вещах, а в личных причудах. Как художник, я люблю, когда оценивают готовый результат моих стараний.       — Я поняла, — отвечаю как можно мягче, надеясь поскорее закрыть тему, — я уважаю твой подход к работе.       — К тому же, зачем тратить время на разглядывание скучных набросков, когда можно потратить его на что-нибудь более интересное?       Я перестаю думать о рисунках, когда он так требовательно целует меня. Я забываю про чай, когда мы незаметно приближаемся к кровати, и, наконец, полностью отключаю разум, полагаясь на чувства.       Легкое опьянение делает меня намного раскованнее: в этот раз я оказываюсь сверху на его бёдрах. Чувствуя себя победительницей в вымышленной игре, я довольно ухмыляюсь, хотя Джек вовсе и не пытался оказать мне сопротивление. Его эта затея возбуждает не меньше. Однако в моё дерзкое, неутолимое желание завладеть процессом вмешивается неопытность. Я начинаю слишком резко, доставляя себе дискомфорт и вынуждая Джека буквально взять ситуацию в свои руки.       Они, теплые и мягкие, оказываются на моих бёдрах, замедляют, задавая правильный ритм и направление. Дыхание почти мгновенно перехватывает от мастерских движений художника, способного превращать любое дело в настоящее искусство. Погружаясь плавно и удерживая контроль, Джек не позволяет мне прийти к окончанию слишком быстро. Нам нужно немного больше времени, чтобы по-настоящему почувствовать друг друга, чтобы наши тела наполнились любовью и трепетом, пока по их нервным сплетениям расходятся приятные импульсы. И когда в один момент я заметно ускоряюсь, Джек тихо застонав, уступает, лишь крепче сжимая мои бёдра. Я накрываю его руки своими, ощущая как льётся огонь по венам… по нашим общим венам, отдавая порывистым шумом в висках, пока тело не сводит в оглушающей вспышке экстаза, обращая этот жар в блаженное тепло.       — Что насчёт чая? — вспоминаю я уже после, поглядывая на стол.       — Наверное, давно остыл, — Джек морщит нос, подумав о его вкусе, — лучше заварю новый.       Уважив мои губы лёгким поцелуем, он поднимается, бредёт к столу, попутно натягивая штаны, забирает поднос, вновь открыв взору тёмно-бордовую папку, и уходит готовить чай. А я продолжаю смотреть на папку, но теперь с ещё большим интересом. «Запретный плод сладок, чем больше нам запрещают, тем больше нас тянет на запретное» — слышу голос Хокли в своей голове.       Я трачу слишком много времени на одежду и глупые догадки по поводу того, что же от меня скрывают. Опасаясь, что Джек снова поймает меня за просмотром альбома, я почти отказываюсь от столь глупой, навязчивой идеи.       Почти. В гостиной щелкают двери, кто-то шумно вваливается в каюту, заставляя Джека отвлечься и завести с ним разговор.       Это отвратительно, Роуз! То, что ты делаешь, — отвратительно!       Руки сами касаются кожаного переплета, сами открывают папку и робко начинают пролистывать рисунки. Джек изображает главного героя комикса похожим на себя, но и другие персонажи подозрительно напоминают реальных. Посиделки в баре, герой в компании друзей… Это, должно быть, правда личное, и хочется скорее захлопнуть папку, оставив его работы в покое, но с каждой последующей страницей становится всё тревожнее. Исчезновение людей, обилие крови и неотчётливо прорисованных насильственных сцен, которые я пролистываю с невероятной скоростью и неприязнью. Единственная раскрашенная картинка: главный герой убивает человека ножом, заставляя свою рыжеволосую подружку смотреть. Это вызывает уже не просто отвращение, а настоящий ужас. Я закрываю папку, зажав себе рот ладонью, чтобы уберечь себя от непроизвольных звуков, и как можно скорее отшагиваю от стола.       — Я же говорил: напился, — бодро объявляет Джек, возвращаясь с подносом свежезаваренного чая. — Не бойся, он отключился прямо на диване. И даже, если корабль начнёт тонуть, Ноа будет спать. Роуз?       — Да? — тихо отзываюсь я.       Но что, если Джек и есть тот самый человек, которого ищет Картер? А эти рисунки ничто иное, как доказательства его вины?       — Всё в порядке?