16:31 «Моя смена
сегодня в семь.»
16:31 «не драматизируй, того нового парня уволили в первый день. Нас и так двое.»
«Ты не понимаешь, тут господин Тирапаньякун со своими телохранителями….они кричат, что я бездарь…» 16: 31 «Они просят другого бармена» 16:32 «Очеееееень требуют» 16: 32 «Сооом????» 16:33 Пока ее разум пытался сопоставить детальки происходящего вместе и осознать, что в эту самую секунду Кинн буквально в километре от нее, ее сердце совершает кульбит, отчего с дрожью в руках она пишет короткое:16: 35 «30 минут»
Встав с дивана, она видит на спинке красные пятна и, будто по щелчку, осознает, что ее голову дико печет. Она резко проводит рукой по голове и видит как на ладони отпечатывается кровавое месиво с отвалившимися прядями волос. — Дерьмо…нет, нет, нет… — она испуганно вздохнула и молниеносно побежала в ванную смывать эту термоядерную отраву со своей головы. Как только часть краски смылась, она посмотрела на свое отражение и побледнела. Порш хватает упаковку красителя и, прочитав описание, понимает, что ей проще побриться налысо, чем вывести это за оставшиеся 20 минут.***
С самого начала ее преследовало плохое предчувствие. У бара был припаркован один единственный черный автомобиль, за рулем которого был незнакомый парень. По номерам Порш осознал, что он принадлежит главной семье. Автомобиль на четыре посадочных места. С каких пор паникер, которого мечтает вырезать весь Бангкок, согласился выйти настолько не подготовленным. На ее памяти такое было лишь трижды, и каждый раз все заканчивалось просто отвратительно. Разумеется, кроме их первого и последнего свидания. Зрительный контакт с водителем продлился секунду, после чего Порш зашагала ко входу, стараясь не выглядеть подозрительно. Хотя это невозможно, судя по взглядам перепуганных ее внешним видом охранников. Ей в самом деле пришлось бежать из дома с мокрыми огненными волосами и краской, размазанной по лбу и рукам. Порш выглядит, как кровожадный шакал, который недавно лакомился добычей. И из всех возможных дней именно сегодня господин Кинн соизволил познакомиться со всем своим персоналом. Порш не признается себе, что эта наигранная злость лишь помогала подавлять внутренние нервозность, нетерпение и огромное желание увидеть этого невыносимого засранца. Однако то, что она застает, войдя за порог пустого бара, вгоняет ее в полнейший шок. Первое на что падает взгляд траурная лента, перетянутая через все помещение с надписью «Любимому другу Поршу». Затем она замечает собственные фотографии в прежнем теле в рамках на каждом столике возле двери. И когда наконец поднимает взгляд, то видит совсем неожиданную картину. — Увольте этого кретина! Что за мерзость? Все не так! — чередуя каждый слог и рыдание, кричал Танкхун, выливая содержимое на Таксина и рядом сидящего Арма. Не изменяющий своим идеалам Танкхун блистал в леопардовой сорочке, обтягивающих джинсах и конечно же в черной накидке, которая вписывалась во всю атомосферу происходящего. Если брата Кинна невозможно было спутать ни с кем даже спустя десятилетие, то вот Арма он узнал только по круглым очкам на все лицо. Ну а Пол… Пол всегда там, где Арм. В баре не было ни посетителей, ни других телохранителей. Для надежности Порш повернула голову и посмотрела в дальний угол бара, но очевидно, что больше в помещении была пустота. Йок обернулась на звук и, увидев ее, поманила пальцем. Перепуганный Таксин что-то бормотал в ответ и, дрожа, вытирал собственное лицо полотенцем. Пока стакан в руке этого сумасшедшего не отпечатался на его лице, Порш быстро метнулась за стойку и аккуратно оттолкнула его в сторону. — Малыш, не переживай, я знаю отчего тебе полегчает, — Йок подмигнула Танкхуну и осторожно убрала предмет убийства из руки. Как только взгляды Танкхуна, Арма и Пола оказались устремлены к Порш, она поставила три пустые стопки на стойку. — Это еще кто? — глаза бестии устремились к ее макушке. Настолько алой, что даже он, которому меняли прически дважды в неделю, впал в ступор. Самый экстравагантный тип на этой планете шокирован ее волосами. Молодец, Порш. — Это Сом, второй бармен. Более опытный, подруга Порша, — она цыкнула, пнув ногу Таксина. — Просто скажите, что вам надо, она все для вас сделает… Все трое явно не ожидали ее появления. Вот только вместо ответа экстравагантное нечто плюхнулось вновь о столешницу и начало истошно рыдать, а Арм и Пол с не меньшей скорбью на лице гладили его с двух сторон по плечам. — Где господин Кинн? — воспользовавшись заминкой, прошептала Порш, оттащив Таксина к краю барной стойки. — Он не приходил…что с твоими волосами? — В смысле он не приходил? — неверяще пролепела она и ударила его в плечо. — Тогда какого черта ты меня выдернул? Что это за херня здесь творится? — Сом, я прошу тебя, — тут же встряла Йок, шикнув, — получишь надбавку за…неудобства. — Поооооооорш, — вопль Танкхуна заставил их обернуться и заметить, что в его руках была плюшевая игрушка с наклеенным лицом Порша, — как ты мог уйти?! — Что-то вроде поминок… — Таксин вручил ей в руку водку и принялся нарезать фрукты. Вот так следующие два часа Порш пришлось, не только побывать на собственной поминальной церемонии, но и принимать в ней активное участие, спаивая трех единственных собравшихся, которые вспоминали о парне, коим она раньше прежде, надрывно подпевая абсурдные песни в караоке в его честь и обнимаясь с плюшевым Поршем, на которого кто-то опрокинул бокал с Мартини. Это должен был быть ничем не примечательный, обычно прожитый день. Правда заключалась в том, что сегодня как раз стукнуло ровно три года со дня, когда Порш откинулся в больнице, будучи застреленным Таваном. Она в самом деле рада, что эти трое притащились сюда, чтобы воздать дань уважения даже таким немыслимым образом. Однако из-за факта, что их всего лишь трое, ей хотелось выкурить целую пачку сигарет, чтобы отключиться и не видеть этого.***
— Порш вселился в твои руки сегодня, чтобы сделать нам вкусное Мохито! — бормотал заплетающимся языком старший брат Кинна, пока Сом помогала Арму и Полу тащить его до автомобиля. — Да, господин, прямо снизошел с небес, — она цокнула и продолжила толкать его на выход. Единственное, о чем думала Порш: поскорее закончить с этим фарсом. От каждой минуты здесь, она все больше задыхалась от абсурда, радости от встречи и связанного с ней разочарования. — Он никогда не рассказывал о тебе, знаешь? — обратился к ней Арм, продолжая поддерживать своего господина за правую руку. — Чувак, о таких красотках не говорят, — хмыкнул Пол, — особенно не стал бы говорить этот хитрый лис. — А вот о вас он мне говорил, а еще кстати о вашем третьем друге по имени Пит. Почему он не пришел с вами? Порш заметила, как двое напряглись и переглянулись, что, естественно, не предвещало ничего хорошего. В следующую секунду очевидная догадка оказалась вполне реальной. — Он тоже давно мертв… — Ты этого не знаешь, Арм, — Пол прервал друга, серьезно посмотрев на него. — Так мертв или нет? Третьего не дано, — Порш резко замерла, отчего всей гусенице пришлось остановиться. — Он пропал три года назад, — коротко ответил Пол. Ничего другого Порш не ожидала. — Ясно… Они не могут говорить при постороннем человеке секреты семьи, на которую работают. Порш прекрасно их понимает, однако речь была о Пите. Пите, который с первого дня знакомства бескорыстно помогал ей освоится в месте, где ее мог любой пристрелить; который в самом деле заботился о ней как настоящий друг, несмотря на недолгое знакомство. А теперь она не может даже узнать, как он пропал и, возможно, умер, потому что для всех она теперь барменша с незнакомым лицом. Неожиданно для всех Танкхун вырвался из хватки и побежал вперед к дороге, где решил устроить очередной интересный сюрприз, который мог украсить этот и без того радостный вечер. Его вывернуло всеми следами празднества прямо на парня, который решил прикурить, оперившись на свой байк. Незнакомец шокировано уставился на обхватившего его талию Танкхуна, а затем перевел взгляд на свои испачканные куртку и брюки. Не каждый день на тебя блюет парень, выряженный как сорокалетняя стервозная женщина. Пока лицо этого сумасшедшего не превратилось в паштет, все трое кинулись следом, оттаскивая его от бедолаги. — Парень, прости, у него был очень плохой день… — нервозно начала Сом, а затем, всмотревшись в лицо незнакомца, замолчала. Черт… «И что самое главное: остается неразгаданной головоломкой то, каким образом появилась татуировка феникса на лопатке, эскиз которой был уникален». Парень в цепких лапах Танкхуна оказался тот самый тату-мастер, который выбил на прежнем теле Порша татуировку феникса по эскизу его матери. Он так долго искал мастера, который не выставит его за дверь, позвонив в полицию. Поршу было 17, он месяц дрался в подпольных боях, чтобы накопить на сами услуги и на доплату за свой возраст. Почему теперь она сразу не вспомнила о нем? Пол и Арм наконец оттащили источник всех несчастий от него и прикрыли от возможной передряги, однако парень, имя которого конечно никто не помнит, стоял словно вкопанный, устремив свой взгляд на саму Порш. И от этого ситуация становилась только запутаннее и абсурднее. Он узнал Сомийинг? — Слушай, я угощу тебя в баре за свой счет, а еще… — она резко повернулась назад и под возмущенный гул засунула руку в карман стоящего рядом Арма, выудив пачку купюр, чтобы в следующую секунду протянуть ему, — купи себе новую одежду и забудем о неприятностях. Порш нервозно похлопала его по плечу и зашагала прочь, напоследок кивнув ему в сторону бара. Она надеялась, что разгневанный парень притащится в бар и начнет выяснять отношения, а в лучшем случае придет за своей бесплатной выпивкой, однако тот уехал, как только Порш скрылась за дверью бара. Вот так она просрала очередной шанс на правду. Хотя вся правда могла исчерпаться тем, что он просто сохранил эскиз для последующих клиентов.***
Ближе к девяти вечера, когда Танкхун вместе со своими телохранителями уехали, Йок поручила Таксину все вычистить до блеска и закрыть бар. Порш она лишь устало кивнула перед уходом. Не только для нее этот день оказался настоящим испытанием. Порш посмотрела на открытую бутылку вина на стойке и просто повернулась в сторону выхода. Первый день, когда Порш абсолютно трезвая покинет это место и отправится на кладбище, порог которого за месяцы ей не позволяла переступить совесть. Несколько белых цветов, купленных в круглосуточной лавке, оказываются у надгробья родителей, а руки по привычке складываются в ритуальном жесте. — Мама, папа, это я, — нервно начала Порш, слабо пошатываясь. Она пришла к родителям в день свой же смерти от рук бандитов из-за других бандитов. Просто лучший ребенок, — с Че все в порядке, он повзрослел и стал таким красавчиком. И со мной тоже все в порядке, хотя лучше бы я переродился в жука или, может, в птицу… — голос надламывается и на лице появляется натянутая улыбка от воспоминаний. — Когда все закончится, хочу переродиться птицей, — тихо шепчет Порш. — Из-за татуировки? — спрашивает Кинн и целует большой палец, мазнувший по его губе. — Нет, — Порш мотает головой, — говорят, что, если птичий помет попадёт на грудь, будет тебе счастье. Стану птицей и от души насру на тебя. Надгробье Порша выполненное изысканно из дорого камня было скромно расположено справа от могильной плиты родителей и было как будто разделено невидимой чертой: с одной стороны разваливающийся со временем дешевый гранит, на который еле хватило денег после расплаты по долгам, а с другой — блестящий черный оникс с золотыми буквами и узорами, который по стоимости превосходил все это кладбище в целом. И если на надгробье родителей в данный момент были цветы, то на безжизненном ониксе была только дорожная пыль. Они с Кинном были знакомы несколько месяцев, а были близки еще меньше. Тем не менее, он позаботился о ее брате, о доме и даже о месте на кладбище, хоть он, возможно, и делал это, пытаясь загладить собственное чувство вины. Но разорванное кровоточащее мясо в груди не желает смириться с тем, что о ней забыли, как о разбитой игрушке. В голове миллион вариантов встречи с ним, она круглыми сутками думала о каждом исходе их диалога, лелея надежду вновь увидеть его. Каждой ночью один и тот же сон, и каждое утро один и тот же кошмар. Его просто нет. Кинн просто отпустил ее спустя три года. Может пришло наконец время ей отпустить этого заносчивого придурка? — Порчара Китисаватт? — раздается сзади вопрос, от которого Порш вздрагивает. Она быстро вытирает влажные щеки и оборачивается к говорящему. Сзади стоял тот самый парень, имя которого Порш не помнила и который улизнул с деньгами в качестве возмещения за доставленные Танкхуном неудобства. Она подумать не могла, что он бросится ее преследовать. То, как он посмотрел на нее в первый раз и то, как смотрит сейчас, — это не обычные дружеские переглядки. Ей пришлось сглотнуть, чтобы убрать ком, застрявший в горле. — Сегодня три года, как его не стало, но его пришло вспомнить только три человека. Дерьмовый символизм, — как ни в чем не бывало ответила она, нервно прикусывая губу с внутренней стороны, готовясь нанести удар. — Ты знала его? — он подошел к ней слева и теперь она отчетливо могла разглядеть черты его лица. Черные глубокие глаза, нос с горбинкой, а еще родинка на щеке. Он выглядел озадаченно и, кажется, оскорбленно. Порш не простит себе, если не уступит страху и проебет вновь свой шанс. — У нас были одинаковые татуировки в виде феникса, которые, как я помню, сделал ты, — Порш показалось, что его шокированный взгляд был немым ответом на ее вопрос. Это был и вправду он. Козел. — А знаешь, ведь ты обещал этому парню, она раздраженно показала на могильную плиту, — что порвешь все эскизы. И я вообще думала, что ты возьмешь деньги и свалишь. Что ты тут забыл? Пока Порш слепо упивалась разочарованием, раздражением и нетерпением в клубке собственных мыслей, она с легкостью пропустила одно обстоятельство, которое имеет не малое значение в этой истории. Осознала она свою глупость, когда почувствовала, как парень берет ее руку, притягивает к себе в объятья и произносит тихое: — Соми… — он зарывается лицом ей в плечо и держит настолько крепко, словно боится, что она ускользнет в любую секунду, — мне сказали, что ты ничего не помнишь. Я думал, ты забыла меня. Тепло, которое исходило от него, обволакивало, а аромат приятного парфюма, смешанного с гелем для душа с цитрусовыми нотами словно ввел ее в транс. На миг больной мозг слепил картинку из прошлого. Кинн вжимает его в стену зловонного сортира после оскорблений, смачной пощёчины Порша и признания, впившись мертвой хваткой и прижав в плитку. — Прости меня… — его дрожащий и глухой голос, наполненный страхом все проебать. Покрасневшие глаза, которые он старательно пытался скрыть от взора, резкий цитрусовый шлейф его одеколона, накрывший после того, как он уткнулся ему в шею. — Соми… — вновь произнесенное чужое имя заставило ее прийти в себя и сделать безуспешную попытку отшатнуться. Она в руках парня, который, видимо, настолько сильно ценил услуги Сомийинг, что приходил каждый день к полуживому трупу. На такие глубокие чувства способен либо отчаянно влюбленный, либо конченный маньяк. Порш не волнуют чужие любовные терзания или позывы плоти — ей своего говна хватает. — Отпусти…сейчас же, — резко бросила Порш. Она воспользовалась минутным замешательством и оттолкнула его, однако тот быстро вновь перехватил ее за руки и прижался сзади. Порш ничего не оставалось, кроме как ударить его лицо затылком, а локтем проехаться по печени. — Да блять, чувак, отъебись от меня! Нет больше твоей драгоценной, чтоб ее, Соми! Упрямец свалился на колени, согнувшись от боли пополам. Она безумно хотела, чтобы этот придурок убрался отсюда, как можно скорее. Он заставил ее сквернословить перед родителями, тогда как она пришла увидеть их и попросить прощение. Было бы наивно полагать, что он добровольно уйдет, поэтому Порш развернулась и приняла очередную подъебку судьбы. На этот раз слишком долгожданную подъебку. Буквально в полуметре Кинн ошарашенно смотрел на нее, стоя с букетом белых пионов. Первые секунды она подумала, что он галлюцинация. Вылизанная до мельчайшей морщинки галлюцинация. Порш стояла как вкопанная, не смея оторвать взгляда от него. Кинн здесь — он все же пришел к ней, не забыл. Ей казалось, что собственное сердце сейчас разорвется, — оно учащенно долбится от радости, волнения, раздражения, обиды, любви. Она чувствует, что не может вырвать из себя и слова, ей хочется прижаться к нему и просто просить увезли из этого наполненного смертью места. Однако ее останавливает его взгляд. Удивление сменяется холодом и презрением и безразличием - он не видит, кто перед ним. С ее уст вырывается досадный всхлип, и она позорно сбегает, напоследок задев Кинна плечом. В отражении его глаз исчезла совсем не Сомийинг, а Порш. Кинн рефлекторно оборачивается и видит, как странная незнакомка сбегает, скрывшись за поворотом. Вспомнив про второго участника спектакля, подходит к нему, лежащему на земле, и произносит: — Пошел вон отсюда, пока еще можешь. Он проходит мимо к могильным плитам и замечает свежие цветы, которые оставлены на плите родителей Порша. Внутри зарождается странное щемящее чувство, которое он не в силах разобрать по полочкам или как-то интерпретировать. Возможно, впервые он видит, чтобы хоть кто-то, кроме Порче приходил в это место. Но это в данный момент было настолько неважно, потому что сегодня он пришел к своему мальчику. Цветы оказываются на земле, извинения в долгом отсутствии вырываются на автомате, а пальцы инстинктивно водят по гладкой поверхности плиты. Кинн ожидал от себя большего: надеялся, что сегодня ему наконец найдется что сказать, но в голову не приходило ни единого слова. Торг, мольбы, крики, слезы — давно пройденный этап в его жизни, — у него было достаточно времени осознать, что это бесполезное дерьмо никого не вернет, а внутри него так и останется выжженная пустота. Когда он возвращается в машину и садится спереди на пассажирское сидение, то позволяет себе закрыть глаза и откинуть голову на стекло. — Узнай, кто эти двое и они ли оставили цветы, — устало отдает приказ своей спутнице. — Господин Кинн, — она зовет его, заставляя устремить на нее взор. — Мне кажется, это новый бармен, которого нашла Йок. — Парень? Она около минуты роется в планшете, после чего протягивает его Кинну. На экране фотография той самой девушки, с которой он столкнулся пятнадцать минут назад. Вместо ярко алых волос, здесь она везде была запечатлена с короткими пепельными волосами и ярким макияжем. Кинн напряженно листал страницы, вчитываясь в каждую деталь биографии, которая так была похожа на бред сумасшедшего. Ему необходимо было все обдумать: кто, ради какой цели и сколько заплатил. Но главное: Кинн обязан выяснить, что связывало эту опасную суку и Порша.