Относительно любя

Кровь никак не останавливалась, что, бесспорно, вынуждало заставить себя наконец успокоиться и отложить истерику хотя бы ненадолго. Так ещё и эта безмозглая псина не сделала ничего, что могло помочь, лишь притащил в безопасный отсек, только для облегчения задачи себе любимому. Будучи насильно посаженным на одно из кресел, Виктор особо не вырывался, лишь сверлил спину майора взглядом, полным ненависти, и учащенно дышал ртом, по понятным причинам. А смысл было пытаться сбежать? Это ничтожество всё равно с лёгкостью поймает его, ведь в степени физической подготовки у них колоссальная разница. Поймает и вломит как следует. Ощущая адскую колющую боль в области носа и переносицы, больше испытывать майора не очень то и хотелось. Хоть сейчас Виктор не особо держался за свою жалкую жизнь, но страдания просто ненавидел. Да и умереть всегда хотел красиво, чтобы все вокруг запомнили его поступок, а эта тупая собака старика Сеченова как всегда всё испортила. После того, как военный оторвался наконец от ремшкафа, он уселся на другое кресло, что стояло буквально через столик от Виктора, и залип. Причём залип основательно, уставившись куда-то вперёд и, видимо, задумавшись. В голове инженера пронеслось "А он умеет? " и тот невольно улыбнулся, шикнув от нахлынувших тянущих ощущений в районе носа. Неуверенно поднявшись со своего насиженного места, Петров, слегка пошатываясь, прошёл мимо солдата и оказался рядом с большим цветком, оставляя за собой пару алых капель дорожкой. Пара секунд и робототехник прячет в землю цветка коробку с золотыми кольцами, закидывая сверху землёй, чтобы было незаметно. Псина не только оборвал его великое представление, отсрочив смерть театрала на неопределённое время и организуя ему ад, но и не принял бета коннекторы, не дав ему договорить. Выбора особо не было и пришлось их спрятать. Следующие пара часов прошли без особых происшествий, никто никого не убил. Хотя, сидя всё на том же кресле и сверля взглядом Нечаева, можно было заметить, насколько он недоволен сложившейся ситуацией и оставалось только надеяться, что собаке хватит сил сдержаться. Кровь с горем пополам удалось остановить, попутно случайно размазав её по лицу, рукам, и всему, что находилось рядом. В этой давящей тишине становилось отрезвляюще тошно, но вскоре удалось полностью вернуть себе чистое сознание и полный контроль над телом. Погружённый в собственные мысли, Виктор даже почти заснул. Однако в себя привёл хлопок двери и до боли знакомый, мерзкий картавый голос чертового немца. Осознание, что ему конец, пришло довольно быстро, вновь сковывая тело, но теперь животным страхом, а не болью. Взгляд истерично бегал по комнате, ища то, что могло спасти, отсрочить прибытия в «Вавилов», отсрочить боль. Но не успел найти прежде чем два солдата подошли, насильно поднимая его с кресла и заламывая руки за спину, заставляя согнуться и послушно идти вперёд. В лёгких заканчивается воздух. Биение сердца отзывается в ушах, а звуки вокруг становятся белым шумом, полностью отрывая инженера от реальности. Четкий и быстрый ритм сердца эхом отзывается в ушах и театрал почти чувствует, как быстро оно колотится. К горлу подкатывает неприятный вязкий ком, а вместе с ним и паника, отдавая противным ощущением тошноты где-то в районе живота. На глазах наворачиваются жгучие соленые капли, медленно стекающие по щеке и смешивающиеся с уже засохшими разводами крови на лице. Мозг отказывается соображать и концентрироваться на окружающей его среде, выдавая только навязчивые страшные мысли, отпуская всё происходящее на второй план. Жадно хватая сухими губами воздух и периодически пытаясь вдохнуть носом, что вызывало лишь очередной наплыв металлического запаха и жгучих ощущений в переносице, Петров почти задыхался, чувствуя, кажется, даже лёгкими пугающий недостаток кислорода. — Собаки Сеченова! Пустите меня, блять, сейчас же! - истерично надрывается театрал, тщетно пытаясь вырваться из крепкой хватки двух солдат, что реагируют почти сразу, заламывая руки мужчины сильнее, кажется, до хруста. Робототехник болезненно шипит и, пытаясь отдышаться после крика, плетётся вперёд. Бросив на безразличного Сергея последний жалкий взгляд. Программиста вывели из комнаты. Где-то между рёбер неприятно кольнуло, задевая бешено колотящееся сердце. Ему правда всё равно? А ведь раньше они были знакомы. Почему-то захотелось рассмеяться и Виктор заливается громким, звонким смехом, срывая голос. Резонно получается, что закончив ад у одного, он у другого начинается. Инженера почти заталкивают в маленькое серое помещение, единственным украшением которого был потрепанного вида стол и два стула, что стоят друг напротив друга. Один из них уже занимал рослый мужчина, достаточно угрожающего внешнего вида. Виктора насильно усаживают на стул напротив мужчины, фиксируя руки инженера на столе специальными наручниками, пока того трясёт, словно осиновый лист на сильном ветру и он изо всех сил старается это контролировать. Их оставляют наедине друг с другом. — Петров, говори, как вывести роботов из боевого режима? Какой код отключения? - говорит мужчина, поднимаясь со своего места и подхода к театралу. Он достаёт из кармана брюк пачку сигарет и медленно поджигает одну зажигалкой, закуривая. Виктор замирает на секунду, с жадностью вдыхая дым чужой сигареты, но после хрипит, стараясь не тратить много кислорода. — Ха! Размечтался, урод. Так я тебе и сказал. - робототехник отворачивает голову в бок, но его почти сразу хватают за подбородок, возвращая в прежнее положение и слегка приподнимая, чтобы установить зрительный контакт, отчего инженер отводит взгляд в сторону и прикусывает нижнюю губу в попытке не расплакаться. — Это была не просьба, а приказ. Теперь вопрос только в том, как быстро ты его исполнишь, предатель. - шикает следователь, сжимая руку до боли. Он несколько секунд вглядывается в лицо робототехника, словно оценивая его внешность, а затем переносит руку на волосы, цепляясь пальцами за них и сильно оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову. Мужчина затягивает дым сигареты и выдыхает его в лицо робототехника,из-за чего тот жмурится, а его глаза слезятся- Ничтожество, недостойное внимания, а на внешность вроде и терпимо. Несите иглы. Кидает военный куда-то в сторону и отпускает Виктора. Несколько секунд ожидания тянутся мучительно долго от понимания, что именно сейчас произойдёт. Только-только успокоившись, паника вновь захватывает тело инженера, оседая липким комом в горле и стойким ощущением приближающегося ада где-то в районе живота. Следователь останавливается на несколько секунд, наблюдая за заметным изменением в лице пленного, за его страхом, и, усмехаясь, тушит сигарету об его руку. Тело словно пробивает током, невыносимая боль медленно растекается по венам, но Виктор молчит, плотно стиснув зубы и жмурясь, лишь бы не расплакаться, ограничиваясь лишь протяжным скулежом. Горячий пепел медленно прожигает кожу, словно плавя воск, а клуб дыма белой змеёй тянется от ранки, имея уже не горьковатый, но такой родной запах табака, а чётко выраженной мерзкий запах гари и метала. Ранка быстро наполняется алыми каплями, заставляя сигарету наконец потухнуть и плотно впечататься в плоть. — Ты долго не протянешь, уверяю. - усмехается мужчина ещё раз, почти отдерая от раскрасневшейся кожи потухший окурок и выбрасывая его куда-то в сторону. На руку страшно даже смотреть, он чувствует, что внутри осталось много пепла и табака, выглядеть это должно ужасно. От осознания тошнота накатывает с новой силой и остаётся только надеяться, что его не вывернет в процессе. И всё же мужчина прав, он не протянет долго. Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем ещё один служащий зашёл в допросную, протягивая следователю небольшую коробочку с тонкими железными иглами и быстро покидая помещения, словно не желая наблюдать за мучениями другого человека, пусть и предателя родины. Следователь принимает коробку, кивая в след уходящему и вновь поворачивается к Петрову. В его глазах читается страх, что не может не радовать. Мужчина медленно открывает коробку и достаёт пару игл, специально показывая их инженеру, а после наклоняется к его рукам и вводит по одной под ноготь каждого. Театрал больше не может сдерживаться и кричит, надрываясь и снова задыхаясь, наблюдая, как металл проходит сквозь его плоть, оставляя вокруг алый след. Он пытается с силой отдернуть руки, но четно, крепкие наручники не дают этого сделать и оставляют после себя желтоватые пятна на руках, что уже через полчаса станут ярко-синими цветами на коже. Уже на третьей игле робототехник не может выносить жуткую боль, растекающуюся от кончиков пальцев по всему телу и оседая в каждой его клеточке. — Стоп! - вскрикивает Виктор, вдыхая слишком резко и заливаясь страшным кашлем. Следователь выпрямляется и смотрит на него, ожидая продолжения фразы - Я..я скажу, всё скажу. Mon Dieu, arrêtez, je vous prie! Продолжает он почти шёпотом, наконец откашлявшись, и мужчина откладывает коробку, вновь наклоняясь над руками пленного. Несколько секунд и комнату вновь пронзил истошный крик театрала, но иглы были вытащены и Виктор, отдышавшись быстро протараторил код отключения. Боль ещё отдавалась где-то внутри, под ребрами, когда руки наконец освободили из плена наручников. Тело на автомате медленно поднимается с неудобного стула, от столь долгого нахождения в одном положении у него затекли ноги, а потому создавалось ощущение, будто бы он ходит по гвоздям. Неприятно, но это хотя бы пройдёт. Руки и кисти рук до сих пор неприятно саднили, напоминая о пережитом спектре невыносимых мучений. Программист неуверенно плетется к двери, как тут его хватают за талию, притягивая назад и сильно прижимая одно тело к другому. От таких прикосновений становится невыносимо жарко и тошно, а потому Петров пытается вырваться из чужой хватки, оттолкнуть мужчину. — Отпусти меня блять, грязный педик. - говорит инженер полушепотом, голос его сильно просел от истошных криков, а отдышаться всё никак не получалось. Следователь лишь усмехается, перемещая руку сначала на живот, а потом и ниже, на пах Виктора, из-за чего тот резко вдыхает и сгибается, наклоняясь вперёд. Тело прошибает лёгкой тряской, а в ушах эхом становится слышен бешеный стук сердца. Военный нагибается следом, оставляя на шее инженера несколько мокрых поцелуев, а затем кусая. Тело невольно дёргается, а боль распространяется от укуса по всему плечу. Петров чувствует, как в его ногу начинает упираться чужое возбуждение и молится про себя, чтобы это закончилось. Тяжёлое дыхание над собственным ухом и чужая рука на своём бедре то и дело норовит вернуть обратно в реальность, туда, где его вот-вот силой возьмет мужик. Вдруг в комнату заходят те же военные, что его сюда привели и театрал почти бросается к ним навстречу, благо следователь наконец его отпускает. Дальше его должны повести в камеру, что и делают без лишних слов. Новая камера содержания не отличалась ровным счётом ничем, может только камер наблюдения они понатыкали вдвое больше, чем в прошлый раз пребывания робототехника в комплексе «Вавилов». Та же скудность на предметы теперь тоже стала более видна: эти черти лишили его даже письменного стола и книг, оставив только самое необходимое! Заведя театрала в его новое место пребывания, служащие тут же покинули комнату, оставив его одного со своими мыслями, если не считать множество камер наблюдения. Петров медленно, словно на ватных ногах, проходит вглубь помещения и ложится на койку. Пружины неприятно врезаются в рёбра и почему-то хочется свернуться калачиком, спрятавшись от всего. Свет до сих пор не включили и в полумраке комнаты с трудом можно разделить даже просто очертания предметов, складывается ощущение, будто он с закрытыми глазами. Темнота давит, пожирая по кусочку каждую часть тела, но тупая боль в руках, шее и носу всё ещё напоминает Виктору о том печальном факте, что он жив. Жив и будет жить, пока Сеченову не надоест играть с его мозгами и он не выкинет инженера за ненадобностью, словно сломанную игрушку. Былой рой мыслей, что никак не хотел покидать голову, превратился в монотонный белый шум, заглушаемый лишь биением сердца. Он всё так же чувствует отголоски чужих прикосновений по всему телу и становится отвратительно настолько, что хочется блевать. Блевать хочется, а нечем, робототехник не ел с самого начала дня, да и сейчас не хочет, что пугает. Тело пробивает мелкой дрожью и Виктор неосознанно прижимает колени к груди. Хочется кричать, но в горле першит, а глаза начинает предательски пощипывать. Не проходит и нескольких секунд, как тёплая солёная слеза скатывается по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку. Сознание постепенно начинает мутнеть, а перед глазами всё плывёт и Петров невольно засыпает. —Виктор Петров, где бета коннекторы? - суровый голос академика Сеченова эхом разносится по всей камере, отлетая от каменных стен. Сразу становится видно различие в тоне разговора с театралом и со своим названным сыном. Колоссальная разница. Виктор нехотя открывает глаза, жмурясь от яркого света, что наконец соизволили включить. Он быстро подскакивает, усаживаясь на кровати и хочет уже было ответить, как понимает, что не может этого сделать. Першение в горле за время сна медленно переросло в жуткую боль, мешающую говорить. Робототехник с надеждой смотрит на вошедшего, указывая на горло и жестами объясняя, что он сорвал голос, и Сеченов кивком приказывает выдать ему листик и карандаш. Все служащие тут - хорошие собаки и быстро исполняют приказ своего хозяина. Петров принимает всё, что ему дают и быстро черкает несколько слов печатными буквами. От письма израненные пальцы отдают колющими ощущениями, но инженер улыбается и протягивает записку обратно. — Что значит "Я буду разговаривать только с Нечаевым и без записи диалога"!? Агх! - стонет академик, бросая лист на пол и, разворачиваясь, уходит. Театрал вновь остаётся один, молясь, чтобы его уловка сработала. *** Путь до дома без надоедливой, но как показывает практика, всё же полезной перчатки длился чуть дольше, чем предполагалось, но зато немного спокойнее. Никто не нудел под ухом, говоря абсолютно всем известные факты, никто не мешал во время боя своими замечаниями и о-очень полезными наставлениями. Не устав морально, майор намного сильнее устал физически, подмечая, что если не одно, так другое. Ближе к одному из населённых пунктов роботы совершенно перестали нападать на людей и на Нечаева в частности, что могло значить только одно - Петров раскололся, причём довольно быстро. Хоть военный не понаслышке знал, какими жестокими могут быть советские пытки, его всё равно удивляло то, насколько слабым оказался инженер, не смотря на всё его раздутое эго. С горем пополам добравшись до ближайшей квартиры, что так любезно были предоставлены Сеченовым чуть ли не по всей территории Советского Союза, Сергей открывает тяжёлую дверь и заходит в помещение, первым делом направляясь в ванную комнату. Только он стягивает с себя весь перепачканный комбинезон, как из радио в другой комнате раздаётся напрягающий серьёзный голос названного отца. — Агент П-3, меня слышно? Ты должен срочно направится в комплекс «Вавилов» для допроса иноагента Петрова. Слышишь, сынок, срочно. - майор скидывает с себя комбинезон, оставаясь в гражданском и почти подбегает к радио. — Постойте, Дмитрий Сергеевич, его же уже должны были допросить. Роботы уже вышли из боевого режима, так в чем проблема? — Проблема в том, сынок, что Петров знает, где находятся кольца и отказывается это говорить кому либо, кроме тебя, ссылаясь на сорванный голос. - академик тяжело вздыхает, кажется, чувствуя, как сильно опешил Нечаев, а потому поспешил отключиться - Надеюсь приказ понятен. Отбой. Майор сразу же направляется к входной двери, ведь путь предстоит неблизкий. Как бы ему не было противно возиться с предателем Петровым - приказ есть приказ, и неподчинение грозит наказанием. Становится даже немного интересно, почему театрал решился на такой отчаянный шаг? Он всё ещё считает, что военный поверит в этот весь его больной бред и поможет ему освободиться, чтобы устроить очередную резню? Нет конечно, Сергей не такой, он ни за что не предаст академика Сеченова и ни в коем случае не поверит в бредни Виктора, как бы тот не старался. Но всё же, сомнения червяками начали копаться в его голове, ставя под сомнение любые слова Дмитрия Сергеевича, что медленно сводило с ума. У Нечаева скопилось очень много вопросов, первый из которых "зачем Дмитрию Сергеевичу так резко понадобились тестовые образцы бета коннекторов, что раньше служили лишь памятью о прошлом?". И он точно уверен, что инженер знает ответы на все вопросы. Нечаева проводят в камеру заключения, где он должен встретиться с робототехником. Как только майор зашёл в здание, его предупредили, что разговор и правда не будет записываться и будет проходить исключительно один на один. Также они отметили, что Петрову совсем недавно вкололи успокоительное, дабы предотвратить новую истерику, а потому он может быть слегка вял и заторможен. Поначалу было не особо понятно, что именно они имеют ввиду, но войдя в помещение всё сразу стало ясно. Виктор сидел на кушетке в позе лотоса, сверля дверь взглядом, как будто в ожидании прибытия Сергея. Заметив, что мужчина наконец пришёл, тот улыбается, но как-то вяло, будто инженер вот-вот заснёт. — Знал бы ты, чего мне стоил этот разговор - выдыхает он, голос театрала сильно просел и хрепит, будто каждое слово приносит ему боль, но он очень старается это скрыть. Кровь хоть и была стерта с лица, но нос так и не вправили. Складывалось стойкое ощущение, что даже кровь он смывал с себя сам, на что намекали кровавые пятна на уголке простыни. Петров хотел было в своей обычной манере всплеснуть руками, как остановился и, замявшись, убрал руки за спину, делая вид, будто на них опирается. - Я по твоей морде вижу, что у тебя полно вопросов. Задавай. Эти уроды не додумались установить таймер на нашу беседу, у нас полно времени. — Ты же знаешь, где именно находятся бета коннекторы? Зачем они так срочно понадобились Дмитрию Сергеевичу? — Боже, псина, думай головой хоть иногда. Что значит зачем? Прототип бета коннекторов, в отличие от настоящих, был вполне рабочим, и предоставлял носителям возможность подключаться к «Коллективу», но при этом не находиться в общем разуме, оставаясь как бы незаметными для модуля. Старик Сеченов может надеть эти кольца на своих балерин, лишая возможности контролировать их даже с альфа коннектором. Если кому-то удастся завоевать альфа коннектор, он может вернуть его с помощью телохранительниц и вновь забрать власть себе единолично. И конечно я знаю, где они находятся, но не скажу, пока не буду уверен, что ты меня услышал. — Это..звучит логично, но! Почему они стали так важны именно сейчас? Насколько мне известно, до этого они были представлены как экспонаты и пылились где-то на территории предприятия. — Мне удалось послать сигнал о произошедшем в партию и иностранным агентам. Партия знает о том, что случилось и прямо сейчас организовывают проверку Сеченову. При случае подтверждения моих слов, его сместят с должности управляющего запуском «Коллектива 2.0», ведь его гениальный ум уже сделал своё дело. Если раньше на эту должность претендовал Молотов, то теперь любой член партии может забрать труды академика себе. Сеченов ни за что не отдаст альфа коннектор, но всё же хочет обезопасить себя наличием рабочих бета коннекторов. Эй, ты хоть слово понял? — Понял, но к чему это может привести? Я уже понимаю, что ни к чему хорошему, но.. — Но, не но.. Как ты уже должен знать, вся верхушка понимает, что каким бы не был сплочённым советский народ, объединение их всех в один общий разум, где все равны приведёт к необратимым последствиям, а потому каждый из них хочет быть "ровнее", чем простые труженики. По сути Сеченов всё равно возвышает себя над всеми остальными и между ним и партией уже давно вспыхнула тупая борьба за власть. Каждый готов на что угодно и всём совершенно плевать на народ. Ты понимаешь, к чему я веду? — Ебучие пироги. Я.. Понимаю. Мне нужно время всё обдумать. Так где находятся бета коннекторы? И что мне говорить Сеченову? Всё же, он ждёт, что ты сознаешься. — Если бы не твоей ебаный поступок, они бы были уже у тебя, а так я оставил их в одном из цветков в безопасном отсеке, куда ты меня приволок. Сеченову скажи, что у меня очередной приступ и ничего толкового я не сказал. Придётся стерпеть очередной укол, но, в целом, они должны поверить. Ты, собака, можешь думать сколько влезет, но знай, что проверка уже организуется. Как только раскроется правда, академика Сеченова и всех его приближённых включая тебя арестуют, у тебя осталось не так много времени. И всё же, больше тебя беспокоить пока не должны, у него и без тебя дел по горло. — Но если бы не мой ебаный поступок,у тебя бы не было головы. Я тебя услышал, я пойду. - буркнул Нечаев, направляясь обратно к двери, но остановился на оклик, замирая. — Постой, ещё кое что! Не мог бы ты забрать из моей квартиры хорька. Всё же по понятным причинам я не могу ухаживать за ним. Надеюсь, что ты можешь быть человеком хоть иногда. — Заберу, так уж и быть. — кажется, смеётся Сергей. Чего-чего, а просьба от предателя была неожиданной, но животное всё равно становилось жалко. Деваться некуда, придётся забрать. Майор выходит из камеры и почти тут же встречается с ожидающим Дмитрием Сергеевичем и его суровым взглядом. Военный, делающий взволнованно-виноватый вид, решает быстро отрапортовать - Дмитрий Сергеевич, он так и не сказал ничего путного. Весь разговор нёс какой-то бред о своей связи с агентами из Америки, а после и вовсе смеяться стал как ненормальный