Жизнь пополам

Наверное, мы целовались бы куда дольше, но нас прервали. Со стороны ванной донеслось немного ехидное: — Гхм! Мы с Лу поспешно отскочили друг от друга и обернулись. У двери ванной стоял Одрик и явно сдерживал смех. Он сменил одежду и, надо признать, выглядел не в пример лучше прежнего. Чистая белая рубашка и черные джинсы производили большее впечатление, чем помятый и запыленный наряд, в котором паренек приехал в Нью-Пари. Похоже, позволить ему привести себя в порядок перед встречей с бабушкой, действительно, было хорошей идеей. — Я извиняюсь, что помешал, — весело объявил пирокинетик, — но душ свободен. И, если мы не хотим явиться к моей бабушке ночью, лучше поспешить. Время, действительно, подбиралось к семи вечера, поэтому, кивнув, я побежал в ванную. Вряд ли будет вежливо приходить к мадам Дюпон после восьми. Быстро помывшись, я вышел из душевой кабины и начал одеваться. За дверью тем временем Одрик спросил у Лу: — Ты сама знакома с моей бабушкой? Думаешь, она меня примет? — Нет, не знакома, — ответила моя девушка. — Но, если Кей говорит, что она нормально относится к псионикам, значит, так и есть. Парень мой редко в людях ошибается. — Это понятно, — заметил Одрик. — Эмпатик же. — Он и без пси очень проницательный, — возразила Лу. — А ты ему, похоже, очень доверяешь. — И что здесь удивительного? Кей никогда не давал повода в себе сомневаться, да и при нашей работе без доверия никуда. — Просто странно. В интернате ты как-то сказала, что Доган, Йонас и Тома — единственные мужчины, к которым ты без опаски повернешься спиной. — Ну, что сказать? Времена меняются. Нет, ребятам я по-прежнему доверяю, но и Кею тоже. Наверное, даже больше, чем самой себе. — Слушай, а не страшно тебе встречаться с человеком, который все твои эмоции может одним прикосновением прочесть? В смысле, не соврешь ведь. Лу расхохоталась. — Начнем с того, зачем мне в принципе ему врать? — Ну, не знаю, — растерялся Одрик. — Ситуации разные в жизни бывают. — Например? — Сложно так с ходу сформулировать. Ну, чаще всего в отношениях люди врут, чтобы скрыть измену. Или чтобы утаить то, что партнер тебе делать запрещает. — Ну, во-первых, Кей мне ничего не запрещает. Он знает, что рамки мне выставлять бесполезно. А во-вторых, измены — это уж точно не по моей части. После того, как появился Кей, я, вообще, на других мужчин смотреть перестала. К своему удовольствию, я почувствовал, что сама мысль об изменах моей девушке была неприятна. Это просто окрыляло. Торопливо причесавшись, я вышел из ванной. Лу и Одрик сидели за столом друг напротив друга, но, увидев меня, поднялись. — Ну, что, идемте? — спросил я, приблизившись и обхватив свою девушку за талию. Одрик взял свой рюкзак, и мы вместе направились к мадам Дюпон. У ее двери мы с Лу стали впереди, а пирокинетику я велел постоять пока за нашими спинами и постучал. Старушка открыла довольно быстро. Сейчас на ней не было шляпки, да и украшения она тоже сняла. Увидев нас, моя соседка удивленно округлила глаза. — Добрый вечер, мадам Дюпон, -сказал я. — Это — моя девушка, Лу Рид. — Здравствуйте, — добавила она. — Добрый вечер, добрый вечер, — растерянно кивнула старушка. — Что-то случилось? — Боюсь, что да, мадам Дюпон, — ответил я. — Скажите, вы ведь совсем не общаетесь со своей дочерью, верно? Моя соседка в конец оторопела и как будто на автомате пояснила: — Не по своей воле, месье Стоун. Много лет назад Кристин очень сильно поссорилась с отцом, моим покойным мужем, а я попала под раздачу, потому что не вступилась. И она сбежала. С тех пор ни слуху, ни духу. После смерти Арно я пыталась ее найти. Не вышло. А в чем дело? — В том, что с побега Вашей дочери прошло более двадцати лет. И сейчас к Вам кое-кто приехал. Мы с Лу отступили в сторону, открывая ее взору Одрика. Парнишка смутился и сумел-таки неловко сказать: — Здравствуй, бабушка. Меня зовут Одрик. Кристин Трейн, урожденная Дюпон, — моя мама. От удивления старушка открыла рот, но, внимательно посмотрев на внука, воскликнула: — О, Единый! Просто поразительно! А где Кристин? Она с тобой? — Нет, бабушка, я приехал один, — ответил Одрик. — В семье возникли проблемы. — Ох, а что же вы замерли на пороге! — спохватилась мадам Дюпон. — Входите, входите! Она посторонилась, пропуская нас, и мы ступили в квартиру. Здесь я был впервые, общаясь, обычно, с соседкой только на лестнице. Квартира же ее оказалась довольно просторной. В прямоугольной прихожей стены были выкрашены в фиолетовый цвет, а недалеко от двери стояли вешалка для одежды и небольшой столик с зеркалом. Закрыв за нами дверь, мадам Дюпон провела нас в более светлую гостиную. Стены здесь покрывала бежевая краска, на окнах висели шторы того же цвета, а мебель была белой. Справа от входа располагался стол, заваленный разными принадлежностями для шляпок и украшений. Слева же стоял диван, два кресла и кофейный столик. Чуть дальше, к центру комнаты, находился комод с телевизором. А еще отсюда вело три двери. Одна, как я понял, на кухню, а еще две — в спальни. Мадам Дюпон пригласила нас сесть на диван и вышла через одну из этих дверей, но вскоре вернулась с четырьмя чашками кофе на подносе. Затем, она уселась в кресло, снова посмотрела на Одрика и заметила: — Ты очень похож на своего деда в молодости. — Да, мама часто это говорила, — смущенно кивнул паренек. — Но, когда я спрашивал о нем, сердилась. — Неудивительно, — сокрушенно покачала головой мадам Дюпон. — Арно очень накричал на нее в их последнюю встречу. Правда, потом, после бегства Кристин, признал, что погорячился. Он так до смерти и не простил себе произошедшего. — А из-за чего произошел конфликт, мадам Дюпон? — спросил я. — Кристин завела роман с молодым охранником Арно, Рейджисом Трейном, — пояснила моя соседка. Тут она снова перевела взгляд на Одрика и поинтересовалась: — Как я понимаю, это — и есть твой отец? — Да, они сбежали вместе и поженились, — ответил он. — Потом родился я. — Надо же, оказывается, Арно все-таки ошибался, — усмехнулась мадам Дюпон. — Рейджис казался ему безответственным и несерьезным. — Ну, да, а еще он был нестабильным, — пробурчал Одрик. — Статус не тот. — Вот это твоего деда как раз волновало меньше всего, — отмахнулась его бабушка. — Он никогда не был снобом и в союзе своей дочери с нестабильным не видел ничего плохого. Конечно, от такого союза мог родиться и псионик. Но при своевременном медицинском вмешательстве… Тут она осеклась, посмотрела на меня и воскликнула: — О, месье Стоун, прошу простить мою бестактность! Вы не подумайте, ни я, ни мой покойный муж никогда ничего против псиоников не имели. Просто, если вспомнить отношение к вам общества… Мы не хотели такой судьбы для наших внуков. — И тем не менее, бабушка, — вмешался Одрик, подвернув рукав рубашки, — получилось то, что получилось. С этими словами, он продемонстрировал клеймо на запястье.