unlike pluto — twisted
— Если в деле и правда замешаны ребята из Чхве, то мы в полном дерьме, — замечает Чимин, прижимая Юнги ближе к себе и вздыхая, — надо выбираться отсюда, но как это сделать, когда он ошивается около дома, не имею понятия. Жертв может быть целая уйма, и это я сейчас даже не о нас четверых. Мы не можем допустить этого. — А с другой стороны, мы вампиры, и у нас так и так на носу война с кланом Охотников, так что какая, мать вашу, разница? — вскинув бровь, цинично замечает Тэхён, и Чимин негромко смеётся, услышав тяжкий вздох самого прекрасного мужчины на свете. И выдох беззлобный: Мин, конечно же, понял, что наследник сеульского клана любит чернуху и оперирует ей без зазрения совести. — Я сейчас возьму тот огнетушитель и засуну тебе его в задницу, — обещает Тэхёну Хосок, на что Ким, осклабившись, тянет: — Сублимация? — Нахуй сходи. — Как-то у тебя слишком много эротических мыслей по мою душу, колдун, — на это Хосок только отмахивается, после чего осторожно подходит к окну и даёт себе вольность в том, чтобы высунуть из него нос. И немедленно спрятаться: — Он стоит внизу. И да, это и правда Чувон. — И какие у нас планы и действия? — осторожно задаёт Юнги свой вопрос, а затем уточняет, разом разбив стереотипы боевиков о сверхъестественном с главным героем-простым человеком: — И куда мне уйти, чтобы вам не мешаться? — Забудь всё, что я говорил, — сообщает Чимину Тэхён, глядя на Юнги в удивлении, — он мне даже нравится. Вы с братом такие... блять, разные. — Я просто осознаю, что скорее буду обузой, если останусь тут с вами, — пожимает плечами тот абсолютно спокойно. А затем, склонив к плечу голову, хмурится: — Чонгук любитель лезть на рожон? — ...и ты забудь всё, что я говорил, — присвистнув, строит Тэхён невинную рожицу, а затем, вздохнув, запускает пальцы в свои же тёмные пряди и стонет: — Давайте быстрее покончим со всем? Мне нужно успеть созвать весь Совет, чтобы предупредить их о грядущей войне между вампирским сообществом и, собственно, господами Охотниками. — Есть предложения? — влезает Чимин. — Есть, но тебе не понравится, — отвечает Тэхён, неловко плечом поведя. Чимин, всё ещё глубоко внутри сохраняющий обиду за злые слова младшего брата в адрес любимого им человека, усилием воли заставляет себя сделать вид, что он совсем не догадывается, о чём сейчас пойдёт речь: — Но давайте начистоту: он пришёл за Юнги, так что... да что ты так смотришь, будто я только что предложил дать ему то, что он хочет?! — Успокойся, пожалуйста, — просит негромко Юнги, касаясь запястья Чимина лёгким и нежным движением. — Хотя бы цвет глаз смени. — Ты не будешь использовать моего мужчину как приманку для мага, — клыки говорить мешают, а зрение острое до невозможного: есть возможность рассмотреть каждую пору на любимом лице, и заметить весь спектр эмоций в родных карих глазах. Юнги очень взволнован, ему до бескрайнего страшно, однако при этом он словно мрачно настроен на что-то. На что-то такое, что сделать Чимин ему не может позволить: — Даже не думай! — Я уверен, что буду в порядке, — спокойно заверяет Мин вампира, а потом кивает в сторону Тэхёна с Хосоком. — У меня здесь Временщик, быстрейший вампир в Корее и сильнейший вампир в Корее. Ты правда думаешь, что у этого мага будет хоть маленький шанс для того, чтобы мне навредить? — В конце концов, я всегда могу сделать гарпун. Да, тогда я перестану быть игроком на какое-то время, но, может быть, при верных действиях я уже не понадоблюсь, — нехотя признаётся Хосок. — Так что не дрейфь, Пак. Твой мужик будет в порядке. Чимин, сам не заметивший, как вцепился в руку Юнги, переводит потрясённый взгляд на колдуна: — Я уж было подумал, что не единственный в этой компании, кто ещё имеет хоть толику здравого смысла! — Ты? Вот уж нет, — хмыкает тот, вскинув бровь. — А вот во мне его жопой жуй. Поэтому слушай, что я говорю, и тогда у нас не будет проблем. — Дай мне шанс, — негромко просит Юнги, положив ладонь на чиминову острую скулу. — Ты столько раз спасал меня. Настал мой черёд спасти тебя тоже. Всех нас, ты понимаешь? Только я могу это сделать, ведь ему нужен не ты, не Тэхён, не Хосок. Ему нужен я. — Меня сейчас вырвет, — комментирует наследник сеульского клана негромко. — Слишком сахарно в воздухе, мне нужна пара свежих убийств и текила. — Поверь, со стороны ты с Чонгуком выглядишь ой как не лучше, — бубнит Хосок в ответ. — Мы в принципе так себя не ведём! — Да, ты просто орёшь на каждом углу, что твой кровавый раб — твой партнёр, а он, в свою очередь, ведёт себя, как бессмертная детка богатого папочки! А так, в общем-то, вы себя ведёте прилично! — Ну, технически он и правда детка богатого папочки, — пожимает плечами Тэхён. — А вопрос бессмертия в нашей среде, так-то, решаем. — Вы правда уверены, что наш враг будет ждать, пока мы наболтаемся? — вздыхает Чимин. — Я очень боюсь, что он решит зайти внутрь. Тогда жертв среди смертных не избежать. — А ты отпустишь птенчика вершить геройские подвиги? — флегматично тянет Тэхён. Вот дерьмо. Рука Юнги сжимает запястье сильнее. — Да, — вздыхает Чимин, — отпущу.***
— Чонгук. — Эй, малой. — Чон Чонгук? — Он нас не слышит. — Или же делает вид, что не слышит. Окажись они хоть в немного иной ситуации, Чонгук бы смело мог вешать на себя пару медалей и вручить себе грамоту за примирение непримиримых: Сокджин и Намджун, будучи сильно на нервах из-за того, что узнали, перестали ругаться и обратили внимание на самого слабого в их удивительной тройке. А именно, в общем, на то, что Чонгук сильно притих и сел у окна, погрузившись в какие-то свои размышления. Да так глубоко, что действительно первое время не слышит попытки двух взрослых вампиров до него достучаться, а потом попросту их игнорирует. Двое молодцов какое-то время стоят, растерявшись, а затем Намджун, запричитав что-то вроде: «Беру на душу грех», ставит перед мальчишкой бокал, а затем наливает в него вина до краёв. — Пей. Тебе нужно расслабиться. — Предпочитаю трезвость ума в ситуациях, которые грозят мне потерей всех тех, кого я люблю, — сухо отвечает Чонгук, на что Намджун, пожав плечами, садится в кресло напротив и задаёт веский вопрос: — А с чего ты уверен, что они сейчас в такой ситуации? — Мой дом заминирован каким-то ёбнутым магом, который жаждет моей головы. Моей или моего старшего брата, вернее, а лучше — обеих, и всё потому, что когда-то давно два вампира Чимин и Тэхён помогли лучшему другу моего старшего брата, который тоже колдун, занять его место. После того, как это случилось, вампир Чимин замутил с моим братом, а меня посвятили в тайны Нижнего мира, однако потом Чимин убил своего младшего брата, потому что тот приносил много боли и бед, и был приговорён Судом к иссушению. Чтобы Юнги не страдал, он стёр ему память, а Хосока заставил за нами присматривать, и я был единственным, кто знал, что лучший друг моего старшего брата — умелый притворщик. Потом, правда, Чимин вылез и бесконтрольно убил наших родителей, а мне хреново стёр память. Но я всё равно замутил с наследником сеульского клана вампиров и стал его кровавым рабом, что постепенно меня убивает. Да, дай сюда, — и, протянув руку к бокалу, Чонгук, крепко зажмурившись, залпом его выпивает. — Моя жизнь похожа на сюр. Не понимаю, почему Тэхён не убил меня в первую встречу. — Потому что ты его истинный, — пожимает плечами Намджун. Сокджин, замерший рядом, округляет глаза, а Хранитель переводит на него полный недоумения взгляд: — По всем правилам кровавого рабства данная связь убивает мальчишку, здесь он всё верно сказал. Однако взгляни на него: тот факт, что Тэхён пьёт его кровь, ему никак не мешает. Напротив: он пышет здоровьем, а мы все знаем, при каких раскладах происходит такое. Удивительно, что ты не догадался об этом раньше, хотя... — и, вскинув бровь, Намджун только и может, что головой покачать: — ...нет, вовсе не удивительно. Забудь, что я говорил. Сокджин незамедлительно разражается руганью; Намджун, игнорируя поток этой брани, наливает Чонгуку ещё. — А что значит истинный? — задаёт Чон закономерный вопрос, и Намджун, цыкнув в задумчивости, не успевает ответить — в их разговор влезает Советник Тэхёна, который, изображая тотальное безразличие к Хранителю севера, садится с тем рядом и решает высказать осведомлённость в этом вопросе: — Вообще, это такая огромная редкость, что в наши дни уже стала чем-то вроде легенды. Ты знаешь ведь, что вампир — это высший хищник, потому как мы питаемся теми, кого мир привык считать высшим видом? Слабое место вампира — это ауры смертных. Мы очень подвластны вашим эмоциям, остро чувствуем их, и это причина, из-за которой многие наши сторонятся людей. Но это не единственная наша проблема. Есть фактор истинности: тандем идеального хищника и его идеальной жертвы. Безграничный ресурс, который убирает для вампира нужду сокращать популяцию смертных, ведь у него уже есть постоянный ресурс для питания — его и только его человек. Из плюсов для человека: от укусов истинного он почти ничего не теряет, напротив — начинает ощущать себя здоровее, красивее, лучше. А вот для вампира есть минусы. И очень большие. — Остановиться пить своего истинного почти невозможно, — подмечает Намджун с лёгким кивком. — А ещё аура истинного может тебя поглотить. И это не считая того, что истинный смертен, когда ты — вообще нет. Тэхён чертовски хорош и силён, если подумать, ведь ты всё ещё жив, а он сохраняет свою идентичность. Только за это я могу его уважать. — Ну, ему и лет много. Он опытен, — встревает Сокджин. — Ты не можешь себя контролировать опытом, когда дело касается истинного. По крайней мере, так говорит Бессмертный Устав, — пожимает плечами Намджун. — Согласно ему, настоящая сила вампира может раскрыться от его контакта с истинным. Либо он его убивает, либо... либо силён. Тэхён из вторых: он кусает тебя достаточно часто, чтобы последствия кровавого рабства проигрывали вашей с ним связи, но при этом всём ты в порядке. Я впечатлён. В груди тепло разливается, и Чонгук не может вдруг осознать — то от вина или же от факта того, что он оказался для Тэхёна особенным. Сложно понять, по крайней мере, сейчас, когда он обуян тревогой и за партнёра, и за своего старшего брата: проблема никуда не уходит, они всё ещё не рядом с ним, всё ещё не в безопасности, а где-то там, за окном, в которое Чон сейчас смотрит задумчиво, могут бродить те Охотники, что убили Чиун. — Эй, Чонгук, — от невесёлых мыслей его отвлекает касание к пальцам. Мягкое, совсем ненавязчивое: повернув голову к Намджуну с Сокджином, Чонгук видит, как смягчились черты лица второго из них, когда он к нему обратился: — Прошу тебя, парень, прекрати себя изводить. — Я не... — и это срывается с губ таким жалким, что он вынужден хорошенько прокашляться, чтобы всё же закончить: — Я не могу. Извини. Это нормально, что я переживаю за них, разве не так? — Пока там Временщик, переживать совсем не за что. Плюсом не забывай, что сыновья Дона Пак считаются своего рода сильнейшими из современных вампиров. Ты правда думаешь, что какой-то колдун может накостылять такой тройке? — склонив к плечу голову, уточняет Намджун. — В любом случае, даже если что-то пойдёт не по плану, Хосок точно применит гарпун, — кивает Сокджин. А Чонгук хмурится: — Гарпун? Это что? — Заклинание. Его коронная фишечка, — Хранитель севера фыркает. — Это когда он ставит магический след на человека или, допустим, вампира, и отправляет того назад в прошлое, чтобы тот мог изменить ход событий. Магический след позволяет тому вернуться обратно с уже обретёнными новыми знаниями. Это причина, по которой Дон его так бережёт, а Хосок может творить всё, что угодно, и за любой прайс. — Но сил это отнимает немеренно, — вздыхает Сокджин. — Ходит слух, что он на два дня слёг после того, как за крупную сумму отправил клиента всего на день назад, чтобы тот мог спасти дочь и жену от аварии. Он может исправить положение боя, но участвовать в нём точно не сможет. — А Хосок, чёрт возьми, ужасно силён, — негромко произносит Чонгук. — Ну, ещё бы! Не зря же он чародей корейской столицы! Чонгук снова смотрит в окно с прерывистым выдохом. После разъяснений о силе лучшего друга его старшего брата стало немного спокойнее — обруч, что сдавливал грудь, слегка поослаб. Однако немного — не значит всё-таки окончательно. Но Чонгук безоружен, беспомощен и до ужаса слаб в жестоком мире вампиров. Поэтому всё, что он может — это лишь ждать и позволять Намджуну с Сокджином ругаться снова и снова.