evanescence — imperfection
Им нужно как можно скорее выбраться из этого дома — это то, что откладывается в голове у Юнги так хорошо, как будто высекается на мозгу своеобразным клеймом. После составления плана Хосок просит его не пытаться вычислить местонахождение мага: его первостепенной задачей будет просто-напросто выйти, а потом бежать так быстро, как только сумеет, пересекая открытую местность двора. — Где-то на этом моменте поседеет Чимин, — сообщает волшебник, хватая упомянутого прямо за руку и начиная пальцами наносить на неё руну за руной. — Но твоя задача, Юнги — не оборачиваться, а продолжать бежать вперёд. Когда пересечёшь двор, сбегай вниз к ступеням и беги прямо к метро. Сейчас в одиночестве тебе будет куда безопаснее, чем с нами. — После того, как я спущусь в метро, куда мне ехать? — уточняет Мин сосредоточенно. — На автовокзал, — отвечает Тэхён. — Там тебя догонит Чимин и вы вместе поедете в сторону резиденции Хранителя севера. — Если Чиун была убита Охотниками, то там небезопасно, — замечает бывший наследник сеульского клана, глядя на младшего брата, — они всё ещё могут быть там. — Уверен, что наступать они начнут несколько позже. Чиун, скорее всего, убрали в рамках оговорённого плана, — не согласен Тэхён, — сутки у нас точно есть. — А что будет дальше? — хмурится Мин. — Нашей с Хосоком задачей будет созвать вампирский Совет, чтобы предоставить все доказательства грядущей войны, — спокойно сообщает вампир, протягивая руку Хосоку и позволяя тому нанести и ему парочку рун. — Дон должен быть в курсе. Мы всемером, конечно, круты, но не настолько, чтобы выстоять против всех Чхве, которых когда-то натравил на нас наш младший братец. — Хоть бы он, блять, вообще не рождался, — вздыхает Чимин. — Твоя вина, ты просил, — напоминает Тэхён, глаза закатив. Хосок, цыкнув, смотрит на обоих братьев и, склонив к плечу голову, тянет: — Прикоснитесь к своим рунам указательным пальцем свободной руки и подержите с пару секунд, — вампиры незамедлительно ему подчиняются. И уже через пару мгновений оба словно растворяются в воздухе. Вздрогнув, Юнги с ноткой паники поворачивается было на колдуна, но Хосок, видимо, предугадавший такое его поведение, только разводит руками и произносит: — А всё. Я их растворил. — Юнги-я, мы оба здесь, — раздаётся мягкий вкрадчивый голос из ниоткуда, и после этого что-то нежно касается лица Юнги, но он не может увидеть, что именно. По ощущениям это похоже на пальцы — очень любимые, очень родные, очень... Чимина. — Он просто сделал нас обоих невидимыми, чтобы мы могли одурачить Чувона. Я неотступно буду следовать за тобой, когда ты выйдешь на улицу. Веришь мне? У Юнги нет поводов на то, чтобы не. И, мрачно кивнув, он вновь смотрит на колдуна, который взял на себя роль реализовывать шитый белыми нитками план. — Он будет стрелять на поражение, — предупреждает Хосок, глядя на Юнги очень серьёзно. — Но ты должен бежать, несмотря ни на что. С ним разберутся Чимин и Тэхён. Всё будет так, Мин, поверь. Я останусь здесь, в доме, и буду следить за тобой: если что-то внезапно случится, то я задействую свою коронную фишку. — Сколько раз ты сможешь сделать гарпун? — раздаётся голос Тэхёна. И вот тут Хосок немного мрачнеет перед тем, как со вздохом ответить: — Без риска для собственной жизни — один. — Понял тебя. — Начинаем тогда. — Я буду рядом, — напоминает голос Чимина, а после этого Юнги ощущает, что его обнимают. — Помни об этом. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Веришь мне? — Верю, — шёпотом отзывается Мин. — Заканчивайте уже свою лебединую песню, — рявкает Тэхён недовольно, — мы и так здесь задержались. — А если он не купится на меня одного? — вдруг уточняет Юнги хороший нюанс. — Купится точно, — обещает Хосок, нажав на кнопку вызова лифта. — Всё выглядит так, будто он правда идёт по конкретному правилу Ковена, правда, наплевав на все остальные. Но это детали. Он в любом случае уже ведёт себя так, будто терять ему нечего и он просто жаждет лишь отмщения. — Значит, и драться будет, как в последний раз, — фыркает Ким, когда дверь в кабину за Юнги и Хосоком, наконец, закрывается. — Нашей задачей сделать именно так, чтобы он стал последним, — напоминает Чимин. — На фоне возможной грядущей войны он будет помехой. Хотелось бы просто драться с Охотниками, не отвлекаясь на мелочи. И на этом моменте Юнги выходит из лифта и, взглянув на стеклянные двери подъезда, выдыхает напряжённо и коротко. Кровь в висках стучит с такой скоростью, что становится сложно дышать: адреналин бурлит в венах так сильно, что голова даже кружится. — Впервые вижу у тебя такую сильную ауру, — с присвистом сообщает Чимин. — Меня почти сносит твоими эмоциями. — Я несколько нервничаю, как тебе может быть очевидно, — напоминает Юнги, силясь взять себя в руки. — Не каждый день приходится иметь дела с убийцей родителей. — Чисто теоретически... — начинает было Тэхён со смешком издевательским, но Пак издаёт странный звук, который можно интерпретировать как нечто, что отдалённо похоже на рык. — Ладно-ладно. Эта шутка слишком черна для таких нежных душ, как вы двое. — Я посмеялся, — цинично сообщает Хосок. — В душе. — Мудаки, — вздыхает Чимин. — Я не обижаюсь, — качает Юнги головой. — Сейчас от них двоих моя жизнь зависит. У меня нет прав на негативные всплески. — Как тонко он чувствует ту ситуацию, в которой сейчас оказался! — раздаётся едкий голос Тэхёна. — Прекрати так с ним говорить! — Можно вы набьёте друг другу морды после того, как мы утилизируем мага? — напоминает Хосок. И на этом все замолкают. Юнги, коротко выдохнув, собирает волю в кулак — и твёрдым шагом идёт в сторону выхода. Прямо сейчас ему предстоит столкнуться с настоящим убийцей родителей — и способствовать отмщению и за них, и за то, что в итоге случилось с Чонгуком. Мысль о младшем брате его отрезвляет: воспоминания, в которых Чонгук является несносным мальчишкой с острыми, как бритва, словами, которых никогда ни для кого не жалел, обожгли словно пощёчина. Потому что сейчас — прямо сейчас — он представляет лишь жалкую тень себя старого, некогда весёлого и постоянно активного. И дело здесь вовсе не в личностном росте, просто Чонгук стал очень поломанным, и сейчас всё, что держит его на плаву — это укусы Тэхёна. Которые его и убивают, и лечат, если верить Чимину. — Мы рядом, — подбадривает сзади внезапно Тэхён, — не бойся. Он тебя не зацепит. — Буду надеяться, — это то, что Юнги произносит за секунду до того злого мгновения, когда подъездная дверь открывается. Ставшая уже родной улица топит его в своей тишине — нереальной и подозрительной. Ни клёкота цикад по кустам, ни криков детей, ни звуков машин — внутренний двор пуст, словно в каком-нибудь хорроре. Хотя, что скрывать: если вдуматься, то Юнги прямо сейчас словно попал в один такой фильм, наполненный экшеном и огромным количеством крови, которую лить никто никогда не хотел. А потом он его видит. Высокой одинокой фигурой мужчина, одетый полностью в чёрное, к нему приближается и останавливается, чтобы склонить к плечу голову и позволить себя разглядеть. Молодой и красивый брюнет, больше двадцати семи лет Юнги бы навскидку ему точно не дал. Однако всё, что он может испытывать, глядя в тёмные глаза этого мага — лишь ненависть. У смерти его мамы и папы есть лицо, и прямо сейчас Мин в него смотрит. — Ничего личного, Мин, — голос мягкий и вкрадчивый. — Ты лишь невинная жертва в войне, которую развязал твой вампирский бойфренд. Кстати, где он? Прячется рядом? Уверен, что смогу отразить его натиск. — Если, по твоим словам, я невинен, то тогда прекрати терроризировать меня и моего младшего брата, — спокойно предлагает Юнги. — Мы не замешаны в делах вашего мира. — Если я тебя не убью, то это сделает Чхве, — спокойно отвечает Чувон, пожимая плечами. — Ты так и так обречён, а смерть от моих рук будет гуманнее: он тебя запутает, чтобы выведать всё о вампирских делах. — В которых я совершенно несведущ, — Юнги корректирует план прямо по ходу событий: маг — идиот, слишком уверенный в собственных силах, прямо сейчас совершает ошибку-клише всех злодеев кино и дорам: начинает много болтать, справедливо считая, что дальше могилы Юнги уже ничего не унесёт. — Тебе так лишь кажется, Мин. Никто лучше тебя не знает слабостей двух сыновей текущего Дона. Никто не знает их последующих действий. — Тогда зачем меня убивать? — Потому что в войне между Охотниками и кровососами мне места нет. Мне даже на посту мага Сеула нет больше места из-за твоего ёбыря и его второсортного братца, — Юнги слышит выдох сквозь зубы: злится определённо Чимин. Но Чувон звука не замечает, а продолжает болтать: — Всё, что мне нужно сейчас — это отмщение. И вот он ты, передо мной. — Хотя меня, вроде как, должна была убить другая рука, — напоминает Юнги. — Чиун бы хотела, чтобы ты не дышал, — спокойно отвечает колдун. — Я просто отдаю дань уважения её памяти. — Так ты уже знаешь, что она умерла? — вскинув брови, Юнги удивляется достаточно искренне, чтобы можно было ему не поверить. И видит кивок: — И тебе... наплевать?.. — Она всего лишь любовница моего погибшего близкого друга, — сообщает Чувон, поднимая вверх кисть и позволяя красному пламени магии взять в плен свои пальцы. — Мы не друзья, и таким был уговор, который мы заключили с Охотниками. Наша месть вскрылась, и они начали жатву, как обещали. Я тоже скоро умру, но и тебя с собой заберу. — Не заберёшь, — раздаётся ледяной голос Чимина из ниоткуда, и в тот же момент мага невидимой силой отбрасывает грубо куда-то назад. А Юнги, помня о плане, бежит через двор к декоративным ступенькам, ведущим вниз с холма, на котором стоит жилой комплекс. Пару раз почти у самых ног он видит красные искры, а за спиной слышит крики и ругань: что очевидно, Тэхён и Чимин взяли мага целиком на себя и тот не может отвлечься, чтобы убить такую желанную цель. Пока всё по плану: Мин, выскочив на оживлённую улицу и привлекая внимание случайных прохожих, бежит в сторону станции, где быстро спускается вниз и пролетает сквозь турникеты, едва приложив T-money к нужному датчику. Хосок велел ехать на автовокзал: следующий поезд в нужную сторону как раз через минуту. И, выждав необходимое время, Юнги падает на одно из сидений в полупустом вагоне, силясь унять сердцебиение и собрать мысли в кучу. А если Чимин его не догонит, то что тогда делать? А если Чо Чувон каким-то недостижимым, магическим образом устранит двух сыновей Дона Пак, и отправится за ним по пятам? А если Хосок не успеет применить гарпун в таком случае? Может ли он вообще сделать это, когда Юнги уже так далеко? — Тише, тише, прошу, — раздаётся знакомый шёпот над ухом, и, прерывисто выдохнув, Мин обмякает. — Твоя аура буквально сходит с ума. Я уже здесь. Догнал тебя ещё на станции, но пока не могу стать видимым. — Чо Чувон?.. — едва-едва рот размыкая, чтобы не привлекать много внимания, уточняет Юнги. — Мёртв. — Как он погиб? — Быстро, Юнги-я. — Ты знаешь, что я имею в виду. — Зачем тебе это? — Я хочу знать, как погиб тот, из-за кого я стал сиротой, — резковато отвечает Юнги, а потом, вздохнув, только и может, что головой покачать: Чимин, всё ещё будучи совершенно невидимым, гладит его по макушке. — Тэхён вскрыл ему горло и выпил... до дна. — Хорошо. — Хорошо? — Хорошо, — кивает Юнги, пустыми глазами глядя на тёмный тоннель за окном. — Я рад, что он получил по заслугам за свои злодеяния. Теперь мы едем на север? — Да, всё верно. А Тэхён и Хосок экстренно собирают Совет. И, снова кивнув, Юнги устало прикрывает глаза. Этот день определённо его доконает.***
— Вы должны меня выслушать! Это то, что Тэхён прямо-таки орёт, ударив ладонями по столу и перекрывая этим возгласом гвалт, возникший в Зале Советов сразу после того, как они с Хосоком ворвались туда, словно два урагана. Вампиры часто опаздывают, однако это, в кои-то веки, был тот самый случай, который стал исключением — и по этой причине так получилось, что маг и наследник сеульского клана входят последними. Тэхён — весь в крови от губ до локтей, и на руках у него труп Чо Чувона со свежевспоротым горлом: его он кидает прямо на стол перед Доном и его чванливым Советником, зная, как выглядит. Конечно же, после этого поднимается шум: вампиры орут друг на друга так громко, будто каждый из них питается исключительно зеленью. Однако у них с Хосоком банально нет времени, чтобы слушать все охи да вздохи, и наследник делает то, что, собственно делает: с воплем бьёт ладонями по столу и ждёт секунд пять, пока тишина не наступит, выпрямившись, словно струна, и опустив руки по шву. У него сердце гулко стучит. Если быть до конца откровенным, то он чертовски испуган и весьма в дискомфорте из-за того, что делает прямо сейчас: даже спустя столько времени он, Ким Тэхён, не может избавиться от гадкого чувства, что на его месте должен быть другой сын Дона Пак. Не может избавиться от голоска, что шепчет своё: «Ты не справишься. А если и справишься, то явно не так, как мог бы справиться он», однако Хосок ободрительно переплетает их пальцы под тяжёлым столом — так, чтобы никто не заметил, сильно сжимает и отпускает немедленно. И вот в этот момент все взгляды разом приковываются к наследнику сеульского клана. Первый раз он не шут, первый раз не ломает комедию. Первый раз принёс труп, в конце концов: вот же, лежит, изувеченный, смотрит слепыми глазами в высокий свод потолка, и является прямым доказательством всех страшных слов, которые вот-вот предстоит Тэхёну сказать. — У нас геноцид на пороге, — получается полузадушено, тихо и дрожащим от волнения голосом. — Они хотят убить всех нас. Никого не оставить. Мне нужно, чтобы вы меня выслушали. Мне необходимо, чтобы вы мне поверили, иначе Сеул утонет в крови. В нашей крови. — О ком ты сейчас говоришь? — серьёзно брови нахмурив, интересуется Дон, глядя на своего приёмного сына прямо в упор. На приёмного сына, что никогда, сука, не был и впредь не будет готов выступать так публично: не его это стезя. Не его социальная роль, он всю свою жизнь был в тени далеко от принятий каких-либо решений — и говорить ему тяжело. Болтать — да, легко, однако толкать страстные речи на пороге войны — это едва ли пара пошлых и отвратительных шуток, которыми можно на раз-два отбрехаться. И по этой причине на помощь приходит Хосок: вытянув руку вперёд, он озаряет пространство магическим светом, что проливается на труп Чо Чувона и позволяет сиянию сложиться в картинку. Вот Мин Юнги выходит во двор, вот маг подходит к нему и начинает болтать. Важные вещи: о пытках, о войне и об Охотниках — перед Советом раскрывая тот факт, что Пак Чимин состоял и состоит по сей день в отношениях с простым человеком, который знает о сути его. — О морали и ценностях поболтаете позже. Сейчас вашей задачей является борьба за такую возможность в дальнейшем. Именем верховного мага Сеула я призываю свой клан к войне с кланом Охотников, — спокойно и чётко произносит Хосок. — Защитите себя. Защитите детей. Защитите то, что называется будущим, а о прошлом я смогу позаботиться, если потребуется.