***
Имперец Красс привычно укрылся от всех в укромном уголке балморских трущоб. Торопливо пережёвывая кусок скаттла, подобранный в ящике у одной из таверн, он поспешно пересчитывал свой сегодняшний заработок. Пятнадцать септимов, брошенных ему чванливым Раленом Хлаало за угодливый поклон, немного, но и это деньги. Красс оглянулся, после чего спрятал монеты в неприметную расщелину между камнями, добавив их к столь же небольшим предыдущим накоплениям. Плюс сто двадцать септимов за «особую услугу» тому же Ралену Хлаало, о которой имперец не любил вспоминать. Но Красс твёрдо решил выбиться в люди и копил деньги для этого. «Понемножку-полегоньку, не сразу и Вивек строился» — приговаривал он, пополняя свой тайник. Потихоньку должна была набраться сумма, достаточная для того, чтобы открыть свою лавчонку, а там дело пойдёт веселее, будет и свой домик на торговой улице, и, чем даэдра не шутят — ранг Присягнувшего в Доме Хлаалу. Хлаалу более лояльно относились к чужакам, чем другие дома и именно с ними Красс связывал свои мечты, в которых боялся признаться даже самому себе. Спрятав деньги, попрошайка украдкой скользнул прочь, даже не подозревая, что высшие силы уже решают его судьбу.***
— Лорд Вайл хочет, чтобы в завещании был указан этот человек, — неприметного вида данмер в мантии с капюшоном, почти полностью закрывающим его лицо, склонился над соотечественником, грузно лежащим на лежанке. — Но… но почему?! Наш с Клавикусом Вайлом договор был заключён на неизменных условиях. Он получил душу того бездельника, я — его богатства. Которые теперь и завещаю своим детям… — Детям? Ах, да, вы немного невнимательно читали условия контракта. Там прямо указывается условие — наличие кровного родства. В противном же случае… — Я не понимаю… — нервно сглотнул лежащий. — Мутсера, всё очень просто. Ваша дорогая супруга — как бы так сказать — была несколько легкомысленна. Да, дважды. Что, воды? Вот, держите… Я соболезную. Но ведь и вы ответили ей взаимностью, не так ли? Та интрижка в Имперском городе семнадцать с небольшим лет назад… — Откуда?.. Неважно. — А теперь к делу. Ваши оба нынешних «сына» — не ваши по крови. Но некий незаконнорожденный молодой имперец является таковым. И становится наследником имущества, полученного согласно контракту. Впрочем, лорд Вайл согласен, что если вы оставите ему половину наследства, этого будет достаточно. Всё, время вышло. Подписывайте, сейчас. Терпение лорда небезгранично. Дрожащей рукой умирающий подписал требуемые бумаги и тяжело откинулся на подушку. — Вайл. Подлый, подлый обм… — ещё успел прошептать он, после чего у него начались конвульсии. Его собеседник молча дождался, когда судороги прекратились, и молча же вышел, кивнув двум молодым данмерам, стоящим у дверей. Лишь жилистый имперец, не скрываясь покуривавший на углу скуму, поздоровался с ним: — Добрый вечер, мутсера судья. Впрочем, судья не ответил, как и не заметил цепкого взгляда, которым приветствовавший окинул его.***
Две недели спустя Красс был весьма озадачен, когда к нему подошёл стражник Хлаалу и спросил, не он ли — некий Крассиус, родом из Имперского города, шестнадцати лет от роду? Получив утвердительный ответ, он отвёл напуганного имперца в приёмный покой Зала Совета Хлаалу, где и передал унылому клерку. Вслед за тем имперец узнал, что он, Крассиус, упомянут в завещании почтенного мастера-торговца Редаса, и ему причитается двадцать тысяч септимов деньгами и ценными бумагами, а также половина дома и торговой лавки, а вторая половина отходит двум другим наследникам, детям покойного. После чего ошалевшему от такого счастья Крассиусу подсунули ворох бумаг, которые требовалось подписать. К удивлению клерка, оборванный бродяга уверенно расписался, к тому же сходу заметил бюрократический казус, позволивший ему сэкономить десяток септимов. Ранее скопленные средства позволили Крассиусу привести себя в надлежащий вид, купить письменные принадлежности и скромно отобедать. После чего он отправился осматривать столь неожиданно полученное наследство, сухо поприветствовав детей покойного, буквально буравящих его ненавидящими взглядами. И снова же, никто не ожидал, что вчерашний нищий дотошно и тщательно составит опись всего новоприобрётенного имущества. Им было невдомёк, что юный Крассиус, почти год прислуживая недотёпе-сыну богатого купца в Имперском городе, тщательно постигал науки, сопровождая в гимназиум и обратно. И это принесло свои плоды: наука, пролетевшая мимо ушей хозяина, досталась его скромному слуге, теперь придясь как нельзя более кстати. Вскоре бывшего бродягу стало не узнать: шустрый и подтянутый, имперец ловко управлялся с делами, умудряясь появляться повсюду и вникать во всё. Его дела шли столь хорошо, что вскоре он выкупил у сыновей покойного их часть лавки и дома, и те переехали на континент, где благополучно и сгинули. Соседи шептались, что пришлый бродяга по своей хватке удивительно похож на прежнего владельца. Но правду знал лишь тот, кто немигающим взглядом следил за имперцем, накручивая на палец прядь рыжих волос, спадающую с рогатого лба. Князь Договора внимательно наблюдал за условиями сделки. Прошло два года. Крассиус остепенился, расширил свое дело, но хватки не потерял, попутно присоединившись к Дому Хлаалу. Правда, пришлось заодно оплатить бумаги, подтверждающие родство с бедным, но древним семейством Курио, живущим где-то в коловианской глуши. Отныне он — достопочтенный мутсера Крассиус Курио, кровник Дома Хлаалу. Далее в жизни молодого купца произошли два события, казалось бы, никак не связанных. Местный судья предложил ему весьма выгодный контракт, а некий оборванный странник оставил в залог старинную книгу весьма странных стихов. Всю ночь в окнах сэры Курио горел свет, но поутру выяснилось, что отнюдь не контрактом был увлечён торговец, но написанием некоей рукописи. Как и всю следующую неделю. И только спустя месяц группа лицедеев, нанятых им, сыграла на главной площади города пьесу авторства «господина Крантиуса Колто» под названием «Танец с трехногим гуаром», весьма фривольного содержания. Все, разумеется, прекрасно знали, кто такой «господин Колто», сама же пьеса вызвала весьма разные толки: от бурного негодования до сдержанного одобрения, но равнодушным не остался никто. Многие полагали, что теперь Крассиус отойдет от торговых дел, займется театром, а то и вовсе переедет в не по-данмерски буйный город Суран, тем более, что по городу ходили слухи о некоторых экстравагантных развлечениях «Крантиуса Колто». Но и здесь купец всех удивил, продолжая успешно вести дела, попутно озадачивая публику новыми постановками. В одном оказались правы слухи: через год Курио действительно переехал, но только в Вивек, купив шикарный особняк на плазе Поселения Хлаалу и добившись поста советника Дома Хлаалу. А также выпустив скандальнейшую пьесу «Последний танец Джорнибрета», поставившую на уши всю столицу. И через пару лет слава Курио-драматурга затмила его успехи в торговле и управлении делами Дома.***
Вайл мрачно барабанил пальцами по столу, глядя на торжествующего Шеогората. — Ах, какой талант! Талантище! А как развлекается-то… Ах, Клавикус, он напоминает мне меня самого веков десять назад. А ведь ты проиграл, верно? Извольте расплатиться. — Хм, а получилось довольно забавно, — пробормотал Вайл. — Стоит подумать над тем, чтобы отправлять псину на Нирн почаще. Скажем — через каждые сто-двести лет, или около того. Как тебе идея, мой лохматый друг? Барбас, однако, понурился и отвечать не пожелал. На следующий день в грубую дверь особняка Гораков, занимаемого ныне семейством орков, раздался робкий стук. Открывший двери Лорзуб гро-Богла озадаченно уставился на стучавшего — скампа с барабаном под мышкой. — Доброго дня, меня зовут Барб… — На моя напасть чудовище! — завопил орк. И мощный удар дубины размазал посланника Обливиона. — Моя убить твоя! Гы! Через несколько минут стук повторился — Лорзуб с некоторой растерянностью увидел все того же скампа. — Прошу прощения, произошло небольшое недоразумение. Я не монст… Бам! — новый удар дубины обрушился на несчастного. — Моя сильный орк! Я убить еще один монстр! — завопил хозяин дубины, снова захлопывая дверь. Когда стук раздался и в третий раз, орк уже был настороже, как и его гость, которому удалось увернуться от удара, растянувшись на грязной земле. Видя, что дубина вновь неумолимо поднимается, Барбас — а в облике скампа был именно он — завопил: — Выпивка! У меня есть выпивка! Я продаю выпивку! Хочу торговать с тобой! Орк шумно сглотнул — в местную таверну его перестали пускать дня три назад, а нутро требовало своего. — Хы! Выпивка хорошо, торговец хорошо. Заходи! Барбас, не рискнув встать в полный рост, как был на четвереньках, так и юркнул в двери. Лорзуб хрюкнул со смеху. — Браты! К нам пришел Ползун, он торговец выпивка! Вокруг Барбаса мигом стало тесно, а новое прозвище прилипло к нему намертво.