Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

Се Лянь чувствовал подушечками пальцев мягкую кожу и надавил посильней. Человек с повязкой на глазу поморщился, но не двинулся с места. В комнате раздался неловкий смех и Се Лянь, словно придя в себя, опустил руку. Он повернул голову и понял, что все в помещении смотрят на него со странным выражением лица. Молодой человек подумал, что, вероятно, он сделал что-то неприличное по меркам общества. Он неловко поджал губы и повернулся обратно к юноше, с которым им предстояло пройти через ад. Тот был полной копией Хун-эра, его черные, слегка вьющиеся длинные волосы, тонкие брови, вытянутое лицо и глаз… Се Лянь почувствовал в груди шарик, который словно вот-вот лопнет. – Так вы… уже знакомы с Умином? – Ши Цинсюань мягким движением скользнул в пределы видимости двух людей. Мужчина в белом сдвинул брови к переносице и слегка наклонил голову, что выглядело слегка диковато. – Кто такой Умин? – Цинсюань непонимающе оглянулся на брата и хотел еще что-то сказать, но юноша в красном впервые за все свое пребывание в комнате подал голос. – Боюсь, гэгэ ошибся. Мы никогда раньше не встречались. Се Ляня дернулся от такого обращения и еще пристальней всмотрелся в лицо чужаку. Он слабо помнил, что оно обозначает, но его будто бросило в жар, и мочки ушей стыдливо покраснели. Любопытство Ши Цинсюаня от такой реакции лишь возросло, но за сегодня он слишком устал, чтобы расспрашивать. Ши Уду же были совершенно безразличны чужие знакомства, он открыл окно и достал, свернутую вручную, сигарету. Тишину комнаты разорвал шершавый звук спички, чиркающей о торец коробка, а затем вместе с холодным воздухом пространство заполнил запах серы. Прохладный ветерок немного отрезвил присутствующих, и атмосфера стала чуть легче. Се Лянь встревоженно заметил, что за окном стало совсем темно. – Ну, я, пожалуй, пойду, когда мне завтра подойти? – Цинсюань повернулся с удивленными глазами. – Тебе необязательно уходить, у нас есть много свободных комнат, где ты мог бы переночевать сегодня. Се Лянь покачал головой, отрезая этим поток слов, которые готовы были обрушаться на него. – Мне надо идти, я не привык быть окруженным людьми, не смогу нормально выспаться. Слишком много неестественных звуков. Ши Уду отчужденно слушал их диалог и, сделав еще одну затяжку, пропуская через легкие клубы белого дыма, заговорил: – Тогда иди, мы не станем тебя уговаривать. – на последнем слове, он дернул за рукав Ши Цинсюаня, на лице которого читалось разочарование. – Приходи завтра к воротам в десять. Молодой человек неуклюже провел рукой по белой ткани капюшона и оглядел окружающих. Он о чем-то раздумывал, а затем неуверенно спросил: – Десять – это ведь примерно, когда встает солнце? По взглядам, которыми его наградили, он понял, что, вероятно, ошибся. Ему было некомфортно здесь, смешанные чувства драли горло и впервые за много лет, сомнения в собственных силах одолели его мысли. Ему хотелось словно зверю свернуться в клубок и забиться в темный угол. Он уже собирался открыть рот и начать оправдываться, но тот красивый юноша, которого все называли Умином мягко улыбнулся и сказал: – Гэгэ правильно мыслит, встретиться на рассвете будет лучшим решением. – за эти слова уже он получил в свою сторону непонимающие взгляды. Но несмотря на свой заспанный вид, он стоял уверенно и даже не обернулся на своих товарищей. Он кинул на Се Ляня ласковый взгляд и тот наконец смог отвлечься от гнетущих взглядов. Пока его провожали до ворот Цинсюань попытался еще несколько раз завести пустой разговор, но все были настолько уставшими, что реплики, брошенные в темноту ночи, оставались без ответа. Выходя за пределы лагеря, Се Лянь последний раз обернулся, лишь для того, чтобы встретиться с хитрым взглядом его новоиспеченного напарника. От него веяло силой, и что-то под кожей зудело, когда ты встречался с прищуром темного глаза. Мужчина резко обернулся и чуть встряхнул головой, отгоняя от себя гнусные мысли. Под ногами снова была земля, а под сапогами хрустели ветки. Он наконец вернулся в привычные условия. Чем дальше в лес он уходил, тем темнее становилось, в какой-то момент ему пришлой идти наощупь, цепляясь за стволы деревьев. Се Лянь улавливал скрипящие звуки, которые издавали ходящие неподалеку мертвецы, но ему не доставляло никаких трудностей пройти мимо них незамеченным. Он помнил, где именно в последний раз ночевал, потому двигался точно на северо-восток, за склоном, который неожиданно вырос перед ним. Се Лянь опустился на колени и уперся руками в землю, прислушиваясь, через мгновение перед ним меньше чем в семи метрах возник щелкун, он шел медленно, неестественно выгибая руки и спину. От него несло гнилью, а порванная одежда обнажала нагое тело, которое когда-то принадлежало женщине. Кожа на груди и животе мертвеца приобрела желтый оттенок, а вены и кровяные сосуды почернели. Это выглядело тошнотворно, но Се Лянь окинул тело равнодушным взглядом и скользнул дальше в лес. Он брел около двадцати минут, а затем услышал тяжелые шаги позади себя и остановился. Он повернулся и столкнулся лицом к лицу с волчьей мордой. Белоснежный зверь возвышался над ним, даже несмотря на то, что был куда ниже его. Се Лянь осторожно опустился на корточки, чтобы находиться со зверем на одном уровне. Даже в абсолютной темноте было видно, как ярко блестят красные глаза животного. Волчица предупреждающе рыкнула, а затем прыгнула и за секунду оказалась прямо перед ним. Человек в белом схватил зверя за шею, зарываясь пальцами в жесткую шерсть и зажмурился. Тут же по его лицу скользнул шершавый мокрый язык, неприятно проходясь по загорелым щекам. Се Лянь потянул за шерсть, пытаясь убрать от себя настойчивую волчицу, но та лишь с еще большим энтузиазмом начинала лизать его уши, переходя на шею. – Ну все, все. – сдался он, выпуская ее из своих рук и отдаваясь животной нежности. – Я вернулся. Волчица фыркнула и чихнула, словно учуяла на своем друге резкий запах. Она наконец-то отцепилась от человека и непонятливо уставилась на него. Се Лянь поднялся с земли и яростно потрепал ее за ухом. – Пойдем, Жое, здесь слишком много чужаков. Услышав слово «чужаки», волчица зарычала и начала принюхиваться, тяжело сопя. Мужчина похлопал ее по спине и пошел в другую сторону, желая устроить ночлег поближе к реке. Они нашли уютное место, окруженное большими кустами дикого гибискуса. Устроившись под боком у Жое, Се Лянь притянул ее морду и мягко погладил. Ночь накрыла их своим полотном и окружила своим теплом. Утро скрылось за холодными сумерками и массивными облаками, который по краям были чуть светлее середины. Мокрая от росы трава щекотала икры и руки, а влажная волчья шерсть прилипала щекам молодого человека. Се Лянь почувствовал шершавый язык на своей шее и поморщился. Он наугад вытянул руку и толкнул чужую морду, поглубже зарывшись в колючую шубу зверя. Волчица злобно фыркнула и поднялась, сбрасывая с себя надоедливого человека. Только утратив под собой опору, он наконец открыл глаза. Мужчина злобно прищурился, потирая плечо, которым он больно стукнулся о камень. Терпкий аромат дикой розы, топил в себе все вокруг, скрывая натуральный запах человека от хищников. Цветы гибискуса были плотно закрыты, мирно покоясь в ожидании солнечно света. Се Лянь недолго думая, достал складной ножик из левого сапога, и лезвие опасно звякнуло в полной темноте предрассветного леса. Он подрезал несколько бутонов и собрал листья, закидывая их в небольшой плетенный мешочек. Холодные руки нащупали два клинка на оби и, убедившись в их целостности, сунули обратно в ножны. Жое тем временем уже куда-то убежала, скрывшись в густой зелени. Се Лянь глубоко вдохнул, пропуская через легкие обилие лесных запахов, и выдохнул, чуть распрямляя плечи. Его сума висела на нижней ветке молодого кедра, растущего в паре метров от разросшегося кустарника, в котором два скитальца провели свою ночь. Несмотря на росу, она осталась такой же сухой, какой была вчера. Погладив ствол дерева, Се Лянь зарылся пальцами в мох, определяя в какой стороне находится север. Ворота лагеря находились где-то на юго-западе, а до первого луча солнца оставалось не так много времени. Он приметил три фигуры еще издалека и чем ближе он подходил, тем дискомфортнее ему становилось. Ему сделать вид, что он их не замечает? А какое выражение лица он должен натянуть? Ему следует улыбнуться или же помахать рукой? А в какой момент надо поздороваться? Крикнуть сейчас или, когда он подойдет вплотную? А если второе, то до этого ему просто нужно идти молча? Чуть скривившись от наплыва неуверенности, он подошел к ним так и не проронив и слова. На трех лицах, с которыми он познакомился вчера, покоились усталость и еле заметное раздражение. Возможно ночью в поселении что-то случилось, но Се Лянь совершенно не знал, как спросить об этом. Юноша, с которым ему предстоял долгий путь, как и вчера, оделся полностью в красный цвет. Из троих только на его лице сверкала тусклая приветственная улыбка, которая смазалась широким зевом. – Утречка, гэгэ! – он произнес это чуть в нос, салютируя от виска двумя пальцами. – Сегодня неплохая погода, чтобы отправится в путь. Се Лянь чуть запоздало ответил кивком. – Здравствуй..те. Действительно, природа сегодня ведет себя спокойно. – ленивое настроение людей перед ним не ускользнуло от него. Ши Цинсюань, который еще вчера в одиночку полностью истощил социальный ресурс Се Ляня, сегодня молчал, слегка опираясь на плечо своего брата. Он по-детски помахал ладошкой и прикрыл глаза. Даже Ши Уду, который всячески пытался выглядеть сурово, сейчас источал лишь спокойствие, а в его лице появилось что-то мягкое. Он тоже молчал. Мужчина нервного заломил руки назад, не зная, что говорить. Ему только и оставалось, что ждать, пока главарь лагеря устало столкнет брата с себя и заговорит, слегка растягивая гласные и шипящие звуки. – Раз все в сборе, не вижу смысла затягивать – он вытащил из-за пазухи папку и протянул Умину. – Здесь карты местности с возможными маршрутами и координатами с точностью в километр. Сейчас Цзинь Лао приведет лошадей, и вы можете отчаливать. Се Лянь мягко перебил: – Нам не понадобятся лошади, большая часть дороги ведет через лес и горы, будет сложно переправить их. А также, когда наступит осень и трава засохнет, мы не сможем их прокормить. Не хотелось бы оставлять животных на погибель. – поймав на себе неуверенный взгляд Ши Уду, он продолжил. – Если удастся договорится с людьми из портового лагеря, то мы можем позаимствовать коней и у них, чтобы перевезти пропитание сюда, так будет легче. Не думаю, что мы сильно сократим время пребывания в пути, если поедем верхом. Юноша с повязкой на глазе ухмыльнулся и Се Лянь обернулся. Он чуть было не забыл о своем спутнике. Сам он мог проходить за сутки километров пятьдесят и не видел проблемы в том, чтобы добраться до востока страны за полтора месяца, однако Умин, не привыкший к таким нагрузкам, мог значительно затруднить их путь. – Ну, только если мой спутник не против идти пешком…– как-то неуверенно добавил он, разрушая свои собственные аргументы. – Если гэгэ говорит, что так будет лучше, то я могу лишь согласиться. – Се Ляню показалось, что тот ему подмигнул, но из-за того, что другое око было скрыто за блестящей черной тканью, было трудно сказать наверняка. Ши Уду прошелся по ним двоим взглядом, словно сканируя с ног до головы, а затем раздраженно потер шею. – Вы оба просто... – он не договорил, но Се Лянь и так смутно понимал, что тот хотел сказать. А затем Ши Уду сделался очень серьёзным, он повернулся к Умину, который все это время с ленивой улыбкой стоял в стороне, и схватил того за плечо, дергая на себя. – Я надеюсь, ты понимаешь, насколько это важная миссия. Мне плевать, как ты уговоришь Черновода на сделку, но ты уговоришь, даже если для этого тебе придётся пойти против своих принципов. – Умин отцепил от себя чужую руку и согласно прикрыл глаза. – Не бойся, дядюшка Ши,– старший побагровел, но не ответил, а Се Лянь понял, что его спутник не сторонник использования обычных имен. – я сделаю все, что в моих силах. – Ты должен сделать больше. – он развернулся к воротам, закончив свою напутственную речь и показывая жестами, чтобы его пустили внутрь. Ши Цинсюань словно очнулся, а затем смущаясь пролепетал: – Се Лянь, подожди, я хотел бы кое-что отдать тебе. – он сунул мужчине в руки что-то маленькое и холодное. Се Лянь посмотрел на свои ладони и увидел небольшую глиняную фигурку человечка. Она была сделана криво, а на блестящей обожженной поверхности можно было увидеть маленькие отпечатки пальцев. Сама фигурка изображала хмурого мужчину в белом халате с палкой в руках. От времени краска кое где потрескалась, а острые углы откололись. Се Лянь недоуменно покрутил человечка в руках, а затем спросил: – Спасибо, но... что это? Цинсюань зарделся пуще прежнего, он опустил глаза вниз и неловко потер шею. Казалось, что он сейчас лопнет от смущения. – Когда я был маленьким, мне рассказывали истории про странника в белом. Про его отвагу и милосердие, про то, как он в одиночку выбрался из гнезда топляков, истребив их всех. Этот человек стал для ребёнка символом надежды. И никогда в жизни... – он поднял голову и неловко поджал губы. – ... я не мог и подумать, что встречусь с тобой лицом к лицу. Прежде чем Се Лянь осознал сказанное, Ши Цинсюань уже метнулся к закрывающемся воротам. Он был для кого-то "символом надежды"? Он знал, что люди разносят сплетни про него, каждый путник, которого он встречал и которому помогал, слагал про него историю, которая потом могла превратится в легенду или же сказание. Однако, правда в том, что он и в половину не такой благородный, каким его описывают люди. Становится чьей-то надеждой было... нелепо. Он ещё раз посмотрел на плохо слепленную фигурку, которая своей тяжестью неприятно оттягивала руку. Человечек ни капли не был похож на него, этот образ был слеплен детским сознанием, ориентируясь на услышанные истории. Се Лянь нахмурился и горько хмыкнул, не замечая, как пристально на него смотрит юноша в красном плаще. Умин разорвал тишину первым. – Теперь мы с гэгэ остались одни. Ты знаешь, в какую сторону нам надо идти? – А? Да-да, нам сюда. – он растерянно ткнул пальцем в густые заросли. – Я имею ввиду, нам в эту сторону. – Только, гэгэ, прежде чем мы пойдем, я хочу тебе кое-что подарить. – с этими словами Умин снял со спины рюкзак и, присев на корточки, начал в нем рыться. «Почему все хотят мне что-то вручить?». Се Лянь лишь молча продолжил наблюдать за юношей, каждое движение которого выдавало нервозность. Когда он вытащил на свет блестящий металлический ремешок, мужчина опознал в нем часы. Умин бережно взял чужое запястье, заглядывая в глазах, словно ища разрешения. Лишь после того, как Се Лянь кивнул, тот аккуратно застегнул часы, опуская циферблат на внутреннюю часть запястья, где под тонкой белой кожей, виднелись синие вены. Ощущение горячих пальцев на коже затянулось, и Се Лянь неловко перехватил руку, разрывая касание. – Вот так. Теперь, нам будет куда проще ориентироваться по времени. – он выглядел жутко довольным собой. Се Лянь бросил взгляд на циферблат. Несомненно, часы были очень старыми, но в каждом блестящем камушке виднелась забота хозяина. По центру между стрелками красовалась золотистая надпись ROLEX, когда-то у его отца были похожие, когда он купил их, то позвал всю семью поглядеть на них. Раньше люди тратили огромные деньги на часы, чтобы подчеркнуть свой мнимый статус, сейчас же такие красовались на руке потрепанного бродяги, который в жизни не проработал и дня. Это выглядело странно. Это выглядело драгоценно. – Спасибо. Он не стал извиняться, хотя, после того, как он увидел маленькую стрелку, покоившуюся на отметке пять, зубы зачесались от желания это сделать. Се Лянь давно уже засыпал и просыпался вместе с природой и Жое, но, возможно, для обычных людей это было слегка… рановато. Они шли около часа, проронив за это время всего пару фраз. Се Лянь не знал, как относиться к своему попутчику: попытаться подружиться с ним или же вести себя отстраненно, однако странное чувство внутри не отпускало его. Он был уверен, что перед ним стоит тот самый мальчик, которого он спас пятнадцать лет назад. Но если это действительно он, то, как он сумел выжить? Его глаз был поврежден, а сам он был слабым и никчемным. Мужчина слегка повернул голову, цепляясь взглядом за чужую черную повязку на лице. Кончики пальцев слегка пульсировали, желая заглянуть под нее. Умин, который заметил, что его рассматривают, подмигнул. Во всяком случае, Се Ляню так показалось. Ветер путался в верхушках деревьев и терялся, не достигая земли. Влага словно витала в воздухе, наполняя легкие при каждом вздохе. В духоте можно было захлебнуться. Под белыми ботинками оставались глубокие следы, которые сразу же наполнялись темно-зеленой жижей. Они двигались по направлению к болоту и, если они не хотят увязнуть на долго, то стоило бы сменить направление. Се Лянь насчитал примерно шесть тысяч четыреста шагов с их отбытия, когда резко остановился и повернулся к Умину. – Снимай свой рюкзак и отдай мне. – юноша усмехнулся и стянул с себя ношу. – Неужели гэгэ меня грабит? Протянутая рука мужчины дрогнула и выражение его лица стало потерянным. Он не стал сразу забирать чужой рюкзак и смущенно покосился на спутника. – У меня и в мыслях такого не было. Я просто хотел разобрать все имеющиеся у нас вещи, чтобы знать, чего у нас в достатке, а, что требуется раздобыть. – Умин вложил лямку сумки в вытянутую руку и положил свою сверху, слегка сжимая. – Я знаю, просто шучу. Се Лянь вывалил все содержимое на сухую поляну, раскладывая в несколько кучек. Затем он сделал то же самое со своей сумой. Одежда, оружие, еда, медикаменты и остальное для выживания. На земле остались еще несколько предметов, которые не подходили ни в одну из этих категорий, и, по его мнению, их стоило бы оставить здесь, но он знал, какой ценностью обладают вещи, поэтому не спешил к ним прикасаться. Он также обнаружил, что Умин пользуется в основном ножами и кастетами, а также в рюкзаке обнаружилась стальная проволока, которая по всей видимости использовалась, как удавка. Оружие многое может рассказать о своем носителе, но это никак не вязалось с образом юного инженера, который не в состоянии добраться до порта в одиночку. Се Лянь снова окинул фигуру в красном, замечая, что под плащом также скрывается несколько ножей. Возможно, его попутчик еще сможет удивить его. Из огнестрельного оружия у него оказался лишь пожитый временем глок-17, в обойме которого не было патронов, что изрядно озадачило. Даже у него было два пистолета, хотя он ни разу к ним не прикасался, довольствуясь своими катанами. – Держи. – Се Лянь достал небольшой кулек серого цвета и протянул его спутнику. Умин опасливо покосился на него и спросил: – Что это? – Носки из валяной шерсти, в них жарко, но зато ноги не будут болеть. Ходить придется быстро и много, поэтому лучше беречь себя. Юноша принял подарок и тут же стянул свои ботинки. Се Лянь краем глаза заметил белый шрам, окольцевавший ступню, и тут же отвернулся, возвращаясь к своему занятию. У каждого есть свои раны, и он не понаслышке знал, что даже спустя долгое время они могут продолжать болеть. – Хун-эр не против, если я поделю еду и воду поровну? – юноша сжал губы в белую полоску. – Мне обидно, что гэгэ не может запомнить, что меня зовут Умин. Се Лянь с равнодушием посмотрел на наигранную грусть и пожал плечами. – Тебе не идет это имя. Умин слегка навалился сверху, вытягивая губы в хитрую улыбку и щурясь единственным глазом. – Тогда какое имя мне подойдет? – Хун-эр. Юноша засмеялся, отпрянув назад и хватаясь рукой за живот. Его смех был глубоким и словно искрился, Се Лянь не любил, когда люди издают громкие звуки, но это ощущалось так естественно и спокойно, что он невольно заслушался. Отсмеявшись Умин стер с века невидимую слезинку и, потянувшись, упал на спину, потираясь щекой о холодную траву. Он посмотрел на небо и вытянул руку ладонью вверх. Молодой человек словно что-то высматривал, а затем он резко сжал руку в кулак и опустил ее рядом со своей головой. Он чуть вытянул шею, чтобы заглянуть Се Ляню в глаза, а затем задумчиво произнес: – Если тебе так не нравится мое имя, то почему бы тебе не называть меня Сань Ланом? – Я сторонник того, чтобы люди пользовались своими именами, доставшимися им от родителей. – Се Лянь продолжил разбирать вещи, приняв молчание за согласие поделить припасы на двоих. – Мои родители мне чужие люди, а мое родное имя так редко использовали, что я его не помню. Мужчина сделал глубокий вдох, в котором чувствовалось раздражение, а затем выдох, с которым оно покинуло его тело. – Ладно, Сань Лан, нам пора идти, вещи я разложил. Надеюсь ты не против, чтобы оставить парочку вещей здесь, если хочешь, можешь положить их в мешок и спрятать тут, на обратном пути зайдем за ними. – Нет нужды… – замолк на полуслове и резко изменился в лице. Одним слитым движением он поднялся на ноги и принял боевую стойку. Он махнул плащом и в его руке появилась сабля. Се Лянь удивленно моргнул, интересуясь, где именно тот прятал ее все это время. Реакция Сань Лана говорила о том, что за его спиной что-то происходило, но мужчина не чувствовал ни опасности, ни резкого запаха, лишь природу и… – Гэгэ, – он произнес это так напряженно, что по коже пронеслись мурашки. – не оборачивайся, медленно подойди ко мне. Несмотря на чужие слова он обернулся, уже зная, что уткнется в белый мех. Сань Лан вскрикнул и бросился вперед, но Се Лянь вскинул руку, обнажая катану и блокировав удар. Металлический скрежет ударил по слуху, но даже за это мгновение мужчина смог оценить навыки и силу юноши. Жое зарычала и Се Лянь резко обернулся к ней, чтобы предотвратить нападение. – Тише, успокойся, это друг. Друг. – он потрепал волчицу за шею, все еще чувствуя ее напряжение. – Сань Лан, пожалуйста, убери оружие. Молодой человек, пребывав в некотором шоке, все же спрятал саблю обратно под плащ, только после этого Се Лянь почувствовал, как Жое перестала дрожать. Он вытер пот со лба и лишь понадеялся, что они смогут найти общий язык. – Гэгэ… Это твое животное? – Сань Лан вытянул руку, словно собирался дотронуться до зверя, но мужчина поспешно отвернул волчью морду в другую сторону, показывая, что лучше этого не делать. – Нет-нет, не совсем, точнее будет сказать, что мы друзья? – он и сам не мог сказать, как им удалось поладить, нахождение зверя под боком просто стало уже привычно. – Жое неуправляема, я не могу ее о чем-то попросить или позвать ее, она делает лишь то, что хочет. Возможно, она приняла меня за своего щенка и теперь заботится обо мне. Се Лянь поймал скептичный взгляд и чуть улыбнулся. – Я не могу объяснить тебе, она просто не трогает меня. – Разве это и не означает «приручить»? – юноша все еще с интересом рассматривал пару. – Возможно. – уклончиво ответил он, все еще держа Жое за шею, на случай, если ей что-то не понравиться в красных одеждах его спутника. – Но все же я не могу гарантировать твою безопасность рядом с ней, если меня не будет поблизости, поэтому, пожалуйста, – он выделил это слово и посмотрел на волчицу, словно обращался к ней. – будь осторожен. – Я всегда осторожен. – он поднял свой рюкзак. – Но все же, я считаю, что это удивительно. Они продолжили свой путь уже втроем. Се Лянь и Жое шли чуть впереди. Под их ногами лежала тропинка, которая видимо когда-то давно была полноценной дорогой. Мужчина двигался так легко и уверенно, что Сань Лан всерьез решил, что тот мог полностью выучить карту местности. Но что же в этом было удивительного? Ведь перед ним Се Лянь – белый принц, о котором знают все дети, которого боятся все разбойники, который может расправится с целой толпой мертвецов. Одним словом, он был потрясающим. Небо было чистым, а из-за крон деревьев мелькали солнечные зайчики, которые причудливыми формами ложились на землю. Треск осыпавшейся коры под ногами успокаивал и дарил чувство комфорта прямиком из детства. Лес навевал такие далекие воспоминания, от которых остался лишь запах. Он покрывал и защищал, даря чувство неприкасаемости, неуязвимости. Се Ляня напрягали шаги позади, и ему приходилось каждый раз напоминать самому себе, что теперь он путешествует не один. Жое как назло не хотела оставлять своего друга наедине с незнакомцем, поэтому упорно продолжала идти рядом, чего обычно не делала. В другие дни она оставила бы его одного, изредка появляясь в течении дня, а затем бы пришла ночью, чтобы мехом согреть своего никудышного лысого волчонка. – Нам нужно пройти примерно шестнадцать километров прямо, а потом повернуть чуть на восток, чтобы обойти склон. Я бы хотел сходить сегодня ночью поохотиться, у меня кончается мясо, а также нам не стоит отходить далеко от реки. Судя по запасам, стоит нам немного отойти от источника, как через четыре дня, в лучшем случае через пять, у нас закончится вода. – Хорошо, гэгэ, как скажешь. Се Лянь резко остановился и обернулся, на его лице промелькнула кривоватая улыбка и он виновато понурил голову. – Прости, Сань Лан, я говорил это Жое. – Оу, тогда это мне следует извиняться за то, что так бесцеремонно влез. – Се Лянь следовал своей старой привычке, проговаривая все свои действия волчице и все еще не обзавелся новой – ставить в известность о своих намерениях спутника. Предстоит долгий путь, в котором им придется научиться понимать друг друга, но пока, это лишь начало.