Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

15 лет назад. Холодный воздух забивался в легкие при каждом вздохе, оседая тяжестью в горле. Звон стали разносился по округе, пугая небольших зверей и привлекая внимание живности покрупней. Юноша в черном сидел на берегу ручья и бил заостренным камнем по вытянутому лезвию, скалывая кусочки металла, делая поверхность клинка зазубренной и неровной. Под его глазами залегли тени, а выражение лица было беспристрастным. Он поднимал руку и с сил опускал ее на свое оружие, действуя словно по инструкции. Казалось, что он сам не понимал, что делал. Взгляд был направлен вниз куда-то в пустоту. Его волосы путанные и грязные были подвязаны красным шнурком в какой-то причудливый пучок, некоторые пряди выпали и осели на его плечах и спине. Удар. Еще один. Лязг металла звучал словно плач маленького ребенка, которого наказывали за незначительный проступок. Молодой человек остановился лишь через пару часов, он поднял свое оружие к небу и плавно провел им перед лицом. Когда-то изящная катана, теперь потеряла плавность линий и элегантность изгибов. Она больше напоминала большой нож для хлеба, который давненько не брали в руки. Се Лянь никак не изменился в лице, он всунул оружие обратно в ножны и слегка покачиваясь поднялся на ноги. Зачерпнув из мутного ручья, он отпил, чувствуя меж зубов песок. Он ополоснул лицо, а затем чуть подумав, полностью окунул голову в воду. Холод прошелся по его затылку и лицу, немного задевая спину и лицо. На секунду в голову пришла мысль, остаться вот так, чтобы больше никогда ни о чем не беспокоиться. Но когда вода попала в нос, он передумал, вырываясь из буйного потока жидкого льда. Хун-эр пропал пару дней назад. Его вещи и книга Се Ляня, также исчезли, как и справочник по выживанию, который от злости был выброшен в заросли леса. От мальчика, чья улыбка напоминало солнце, осталась лишь мелкая жемчужина, да теплые воспоминания. Се Лянь еще долго не уходил с того места, надеясь, что Хун-эр передумает и вернется. Через две недели бессмысленного ожидания он двинулся дальше, напоследок смастерив у того самого дерева, на котором они спали, небольшое надгробие из плоского камня. Ему пришлось постараться, чтобы выбить чужое имя и ему было совершенно неважно, что этим он еще больше затупил свое оружие. Утопив могилу в цветах и собственных слезах, Се Лянь покинул то место, навсегда оставляя надежду найти маленького, но такого отважного мальчика. «… город Лхаса еще стоит; …мы отстаиваем наше право на существование; …принимает всех беженцев…» Се Лянь подобрал свои вещи и поднял голову, позволяя студеному ветру обдувать свое лицо. В его карих глазах отражалось солнце и бесконечная голубизна. Жизнь продолжается. Он натянул капюшон и двинулся в глубину леса. Местность здесь была более скалистой, чем где-либо до этого, карабкаясь на скалы и преодолевая утесы, он в кровь разодрал колени и ладони. Зверей здесь почти не было, в прочем, как и мертвецов. Вскоре пришел голод, а расстояние, которое можно было пройти за неделю, растянулось на месяц. В особо тяжкие моменты к нему в голову заглядывали темные мысли о том, что ранний уход мальчика пошел на благо. И как бы Се Лянь не корил себя за такое, что в нем поменялось, что-то мерзкое и жестокое поселилось в нем, после начала эпидемии. В том лесу он убил своего первого оленя, здесь же он убил и первого человека. Погода в тот день выдалась на редкость теплой и Се Лянь подумал, что сможет преодолеть больший путь, чем обычно. Последние три дня он не продвинулся ни на шаг, укрываясь от сильного ливня и урагана. Он надел всю одежду, которую смог найти в рюкзаке и, вероятно, со стороны это выглядело весьма нелепо, но даже это не могло спасти его от пронзающего кости холода. По его подсчетам до Лхаса оставалось около сорока километров, но не зная его точного расположения было тяжело ориентироваться особенно в такой запутанной местности. Се Лянь перепрыгнул через поваленное гниющее дерево и спустился с холма, проскользив по грязи и мокрым листьям. Рядом зашуршала листва, юноша прислушался – заяц. В его запасах оставалось еще немного мяса и сейчас ему не хотелось тратить силы на охоту. Однако это напомнило, что воды в бутылках осталось немного и стояло бы вернуться к ручью. Повернув на север, Се Лянь полез через заросли колючих роз. Бутоны уже все осыпались, но аромат все еще исходил от них, он невольно подумал, что по сравнению с цветами, пахнет, как мешок с мусором и насмешливо хмыкнул. В его прошлой жизни он никогда не допустил бы подобного. Через пару минут борьбы с природой, до него дошел шум воды, а еще через несколько шагов воздух вокруг стал влажным. Се Лянь вырвался из объятий леса на скалистый берег и подошел поближе к реке. На мели, где не было течения, поблескивал лед, который только-только начал появляться на глади. Юноша разбил его без сожалений, чувствуя какую-то нерациональную удовлетворенность от этого. Он отложил вещи и стал разматывать шнурки на своих ботинках, как бы ему этого не хотелось, но пить из застойной воды было опасно, поэтому нужно было подойти ближе к центру течения. Он стянул один ботинок и приступил ко второму, однако краем глаза он увидел движение и резко повернулся. Перед ним стоял человек. Не живот труп или животное, а здоровый и весьма перепуганный человек. Мужчина был выше Се Ляня на голову и гораздо шире в плечах, однако что-то в его выражении лица было такое, что юноша невольно сравнил его с ребенком. Они одновременно застыли, не зная, что следует сказать. Се Лянь никогда не умел находить общий язык со взрослыми, но все же пресекая неловкость, открыл рот, чтобы поздороваться. Однако не успел он произнести и слова, как незнакомец свирепо закричал, бросаясь вперед прямо на него. Се Лянь ударился затылком о каменный берег, когда на него навалился рослый мужчина. Тот прижал юношу весом своего тела и начал душить. В его глазах плескалась ярость, а на лице застыло отвратительная гримаса. Се Лянь схватил его за руки, пытаясь оторвать их от своей шеи, но попытка не увенчалась успехом. Быстро пришло понимание, что сейчас наступит его конец. Незнакомец что-то кричал, разбрызгивая слюной, но от потрясения и нехватки воздуха парню не удалось разобрать ни слова. – … не вернусь! Я лучше сдохну от зубов чертого зомби, чем попаду к нему обратно! – Се Лянь попытался сглотнуть, но и это сделать не удалось. – Идите в ад вместе со своим ублюдским спасением! Перед глазами все потемнело, и юноша сдался под натиском смерти, опуская руки. Однако забавно было бы предполагать, что вот так и закончится его жизнь – без страданий и ужаса. Под его ладонью оказался камень – не очень большой – размером с кулак, Се Лянь сжал его и вложил в удар последние силы. У него не было намерений вредить своему убийце, он лишь хотел вырваться из его потных и громоздких рук. Мужчина повалился на бок, его ладони все также покоились на чужом горле, но давление пропало. Юноша с судорожным вздохом сел, тяжело кашляя и сопя. Он кинул взгляд на незнакомца и вскрикнул от неожиданности, отшатываясь назад. Тот лежал с широко распахнутыми глазами и застывшим выражением гнева на лице. Се Лянь осторожно подполз к нему и тихо позвал: – Извините, вы в порядке? – вероятно, он повредил гортань, и вместо звонкого голоса из его горла вырвались хрипы, в которых едва были слышны слова. После того, как ему не ответили, Се Лянь сел еще ближе, слегка толкая мужчину. Тогда он опустил два пальца на чужую руку проверяя пульс. Под загорелой кожей кровь не билась. Юноша затаил дыхание, и он ощутил, как желудок сжался в волнении. Он протянул руку к груди – туда, где должно было быть сердце, но и оно оставалось неподвижным. Се Лянь тихо смотрел на тело перед ним, чувствуя, как легкие сжимаются в груди, мешая дышать. Он опустил голову, упираясь взглядом в окровавленный камень, который все еще был крепко зажат в его руке. Парень вздрогнул и откинул его от себя, словно он был обжигающе горячим. Его пальцы дрожали, а сердце билось так быстро, словно отрабатывая за двоих. Се Лянь прижал ладони ко рту и с силой зажмурил глаза. – Нет-нет-нет… Не может быть. – он тихо шептал, молясь, чтобы все это было сном. Но боль в горле и тяжесть в теле не оставляли сомнений в реальности происходящего. Одно дело убивать мертвецов, которые были лишь оболочкой прежнего хозяина, другое же – лишить жизни человека. Настоящего человека со своими мыслями, чувствами, страхами. Се Ляня трясло, а по щекам полились слезы. Из-за его ошибок погиб Хун-эр, из-за его рук погиб этот человек. Юноша вскочил на ноги и побежал прочь от реки, от трупа, от себя. Ветви хлестали его по щекам и плечам. Волосы цеплялись за кору и листья, но он не останавливался, вырывая клочья. Ему казалось, что он сможет убежать, хоть и не знал от чего именно. Он споткнулся о кочку и кубарем повалился на землю. Грязь тонким слоем покрыла его лицо и одежду, но Се Лянь не поднялся. Он съежился, притягивая колени к груди и разрыдался. «Любые перемены сопровождаются болью». Кажется, это сказал Френсис Бэкон. Се Лянь чувствовал, как его разрывает изнутри, чувство вины, отвращения и скорби. Он чувствовал, как рушатся все его принципы, а на руках словно проступают пятна черной липой смолы, о которых теперь нельзя отмыться. Она словно бурлила в горле, заполоняя собой его легкие и вены. Юноша поднялся на колени, упираясь руками в землю, его пустой желудок выворачивало наружу, и он только и мог, что сдерживать рвотные позывы. Через несколько минут он снова повалился на бок, не в силах подняться. Ему было страшно и противно, ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и спас его, защитил, но он был совершенно один. Он словно ребенок, которого выбросили в бушующую реку, в надежде, что тот научиться плавать самостоятельно. Но Се Лянь не был таким сильным, как о нем могли думать другие. Он захлебывается. Прошло немало времени, когда молодой человек поднялся с земли. Его одежда была грязной и мокрой, его волосы сбились в один ком на затылке, а в местах, где оборвались пряди, кожа все еще болела. Его глаза померкли, словно их облепил тонкий слой пыли, а в стане появилась болезненная твердость. Сначала он нашел труп своей матери на пороге, потом был первый убитый им зараженный, первое убитое животное, потеря Хун-эра, теперь же первый убитый человек. Превращение завершено. Се Лянь полностью прошел адаптацию в новом мире. Он стал жестким, как и среда вокруг него. Пошатываясь, он отправился обратно к реке, где бросил все свои вещи. Поднялся ветер, а солнце скрылось за грозовыми тучами. Когда с неба сорвались первые капли, Се Лянь добрался до берега. Вещи лежали нетронутыми, как и труп. Он подошел к нему поближе, вокруг тел уже собралась кучка мух, облепив его рот и глаза. Юноша стянул чужую одежду и пошарил по карманам. При человеке не было ничего полезного лишь перочинный ножик, зажигалка и пара размокших сигарет. Было очевидно, что он покидал свое убежище в спешке, раз не взял с собой ни еды, ни оружия. Се Лянь сложил нехитрые пожитки в свой рюкзак и нацепил его на спину, крепко перевязывая ремнями вокруг талии. Он достал катану и выкинул ножны, привязывая клинок к оби. Какой прок от оружия, если оно всегда находится не под рукой? Он взглянул в отражение на водной глади и недолго думая, выхватил свой нож из сапога, перерезая длинные пряди. Они падали в воду, рассыпаясь и оседая на поверхности. Се Лянь провел рукой по голове, ощущая под пальцами кривой «ежик». Он остановился у трупа, в последний раз кидая на него взгляд, а затем развернулся прочь, прихватив его куртку. Мертвые не мерзнут. – Гэгэ? – Се Лянь открыл глаза. Перед ним на земле сидел Сань Лан, а за спиной мирно сопела волчица. Он потер переносицу и нахмурился. – Как тебе спалось? – Я не спал, просто вспоминал кое-что. Между ними на тлеющих углях стоял небольшой котелок, в котором что-то кипело. Сань Лан медленно помешивал похлебку ложкой. А затем он немного взболтал бульон и поднес к губам, пробуя. Он улыбнулся и потянулся за металлической миской в рюкзак. – Готово. Гэгэ попробует? Все же, я первый раз готовлю для тебя. Се Лянь вяло кивнул и принял тарелку из чужих рук, чувствуя, как она греет онемевшие ладони. Сань Лан смотрел на него с интересом и с еле сдерживаемой ухмылкой. Он внимательно следил за тем, как мужчина зачерпнул суп ложкой и проглотил. Се Лянь замер, недоуменно вглядываясь в светлую гущу. Его лицо чуть вытянулось, и он отставил миску от себя, позволяя Жое доесть. – Сань Лан. – юноша вытянулся по струнке и его брови тревожно взметнулись вверх. – Да, гэгэ? – Больше не готовь. – Сань Лан чуть сник, опуская голову. – Если тебе что-то не понравилось, я могу изменить. – Се Лянь забрал у волчицы тарелку и сполоснул водой. – Мне понравилось. Даже слишком. И поэтому я не могу это есть. Сань Лан принял из рук миску и налил себе супа. – Пытаешься искоренить все привязанности? – Се Лянь ухмыльнулся и откинулся на Жое, глубже зарылся в густую шерсть. – Сань Лан как всегда очень проницательный. В условиях выживания нельзя позволять себе зависеть от каких-то вещей. Юноша съел пару ложек и задумался, уставившись на своего собеседника. Он отложил тарелку и потянулся. – Неужели, у гэгэ нет тайных слабостей? – Се Лянь нахмурил брови и положил руку на подбородок, серьезно задумываясь. – Я думаю… нет. Я ни к чему не привязываюсь и ни от кого не завишу. Потерять все свои припасы было бы обременительно, но не более. – Сань Лан красноречиво посмотрел на зевающую волчицу, но ничего не сказал. – А ты? У тебя есть вещи, к которым ты привязан? Поднялся холодный ветер, подхватывая листья с земли, которые уже по краям поменяли свой цвет. Сидевшие у костра поерзали, укутываясь в свои плащи и пододвигаясь к теплу пламени. На поляне было спокойно, и Сань Лан, одним глотком допив похлебку, вернулся к разговору. – Еще как. Таких вещей очень много – люди, всякое барахло, еда, окружение. Гэгэ говорит разумные вещи, но, к сожалению, сколько бы я не пытался, от чего-то я отказаться не могу. – Се Лянь подогнул колени и склонил голову на скрещенные руки. – Правда? Например? Сань Лан задорно прищурился. – Гэгэ не будет ругать меня, если я покажу? – мужчина прыснул. – С чего это мне тебя ругать, ты ведь не ребенок. Юноша потянулся за рюкзаком и с улыбкой на губах, достал небольшой криво сшитый мешочек. Он протянул его Се Ляню, внимательно следя за его выражением лица. Мужчина принял вещицу, разглядывая ее со всех сторон и взвешивая на руке. Внутри что-то прогремело, Се Лянь осторожно высыпал содержимое на руку и недоуменно нахмурился. На его ладони лежали несколько круглых шариков мутного коричневого цвета. Он потряс их и сложил обратно в мешочек, чувствуя, как на руке осталась неприятная липкость. – Что это? – Сань Лан забрал свое сокровище и спрятал обратно в свой рюкзак. – Жженый сахар. – Се Лянь забавно усмехнулся. – Сань Лан – сладкоежка? Ни за что бы не подумал. – Сань Лан прищурил глаза и придвинулся поближе. – Почему же? – Ты выглядишь слишком суровым для таких вещей. Юноша откинулся назад и рассмеялся, широко улыбаясь. Он смахнул невидимые слезинки и наклонил голову, ласково смотря на своего собеседника. – Мои родители никогда не давали мне сладкого, не знаю, может они были слишком бедны для этого, а может слишком жадными. Уже после начала эпидемии ко мне в руки попала пачка сахарного печенья, она была не особо вкусной – слишком приторной и сухой, но я слопал все. Тогда казалось, это самая вкусная вещь, что я пробовал в своей жизни. С того момента, я просто не могу не баловать себя время от времени. Се Лянь моргнул, словно просыпаясь ото сна. Это звучало… печально. В его детстве у него было все, о чем он мечтал, но при этом ничто не могло увлечь его. Он слабо улыбнулся, на широкую ухмылку своего спутника и потрепал волчицу за ухом. – Думаю, нам надо идти. – мужчина поднялся на ноги, потягиваясь. Его кофта чуть задралась, приоткрывая небольшой кусочек шрамированной кожи. Он быстро оттянул одежду, отворачиваясь в другую сторону, не замечая, как темнеет взгляд юноши перед ним. Се Лянь нервно положил руки на живот, слегка надавливая, а затем он собрал в рюкзак оставшиеся вещи и накинул сверху плащ, делая вид, что ничего особого не произошло. – Гэгэ помочь? – Се Лянь обернулся. – Что? – Твоя сумка куда тяжелее моей, если хочешь, можем поменяться. Се Лянь немного смущенно опустил взгляд и покачал головой. – Не стоит, я почти не чувствую ее веса. Но если ты устанешь, говори. – Сань Лан недовольно сжал губы, но ничего не отвел. Он обернулся и пошел в сторону дороги, которая вела из леса к городу. Прошло почти полчаса прежде чем они свернули с заросшей дороги на едва пробиваемую тропинку. Се Лянь шел впереди, внимательно смотря по сторонам, Сань Лан продвигался чуть поодаль, защищая тыл. Но их настороженность была излишней, ведь все, что их окружало – бесконечная зелень. Цикада в траве громко щебетала, оглашая конец лета и начало периода спаривания. В воздухе стояла такая духота, что, казалось, даже в легких пересохло. Трава – еще зеленая – приятно шуршала под ногами, умирая под армейскими ботиками. Впереди деревья сгущались, словно ограда вокруг города. То тут, то там стали появляться признаки цивилизации: гниющие автомобили, старые покрышки, темные скелеты в обносках. Судя по картам, которые показывала им Линвэнь, здесь начиналась городская черта, а значит идти осталось всего ничего. Се Лянь прошел еще около километра и остановился. Сань Лан догнал его и увидел перед ними выбоину в глубину на два метра. Се Лянь достал из кармана портупеи, сложенные в несколько раз, карты. Он осторожно развернул и присмотрелся к недавно оставленным пометкам. – Мы подошли к заминированной зоне. – он убрал карты обратно и размял шею. – Гэгэ, думаю, нам следует идти по воронкам. Если и были мины рядом с ними, то уже давно взорвались. Се Лянь устало потер переносицу и повернулся к спутнику, чтобы слабо улыбнуться. – Я думаю также, но между выбоинами слишком большие расстояния, чтобы точно предугадать, где может быть закопано следующее устройство. – Сань Лан кивнул. – Давай действовать очень осторожно, я пойду первым, а ты должен в точности идти по моим следам. Сань Лан нахмурился раздумывая, и, когда Се Лянь уже начал спуск, схватил того за руку. – Гэгэ, давай я пойду первым. – Если ты умрешь здесь, твой лагерь умрет голодной смертью. Ты простой инженер, не надо храбриться. – Се Лянь говорил спокойно и тихо, но именно это заставило Сань Лана нервно сглотнуть. И хоть мужчина не сильно верил в то, что перед ним был обычный юноша. Он придерживался этой легенды, пока не знал наверняка, кто перед ним. Сань Лан отпустил его руку и, больше ничего не сказав, спустился вниз. Се Лянь шел аккуратно, но не медленно, вслушиваясь в каждый свой шаг, надеясь не услышать механического щелчка. Его спутник не отставал, и мужчина ощущал его дыхание на своей шее, из-за чего он несколько раз нервно оглядывался. Се Лянь подумал, что, если бы здесь была Жое, они бы преодолели этот участок куда быстрее – все же животные более чувствительны к таким вещам. Но после привала волчица убежала в неизвестном направлении, напоследок вылизав руки своего волчонка. В какой-то момент Се Лянь начал понимать систему, по которой были раскиданы мины. Они лежали группами, примерно в десяти метрах друг от друга. На местах, где они были зарыты, отличался грунт. Он был более сухой и пучков осоки на нем было меньше, чем в других местах. Возможно, никто другой и не заметил бы, но Се Лянь мог определить, когда в природу вмешивалась человеческая рука. Сань Лан шел за своим спутником, тихо восхищаясь его грацией и уверенностью. Он бы даже улыбнулся, но тревога слишком сильно стиснула его сердце. Через сорок три минуты они дошли до последней выбоины, сразу после нее открывался пейзаж на старенькие домики, которые так и кричали своим видом об американской мечте. Они были почти одинаковыми, отличались разве что цветом и высотой забора. Молодые люди вздохнули спокойно, выбираясь на твердь под ногами. Они не могли быть уверены, что в городе нет мин, но облегчение все равно сбросило оковы тревоги. Никто из них никогда бы не признался, насколько сильно этот путь заставил понервничать. И никто бы не признался, что беспокоились они не о своей жизни. – Гэгэ, – Сань Лан сверился с часами. – до заката три часа. Се Лянь кивнул, вглядываясь вдаль, словно пытаясь разглядеть происходящее за яркими домиками. Он снова достал карту теперь ту, на которой был изображен город. Им требовалось исследовать лишь один район, но, припоминая, что шесть человек не вернулись оттуда, он не торопился вести туда Сань Лана. – Слушай, ты можешь подождать меня здесь, если не хочешь идти, я быстро осмотрю окрестности и вернусь. – юноша поднял на него удивленный взгляд и приоткрыл рот. – Гэгэ… ты мне не доверяешь? Се Лянь свел брови, эти слова его смутили. – Не то чтобы… просто это нормально не хотеть идти в неизвестное место, где может быть полчище мертвецов. – он суетливо распустил волосы, чтобы подвязать хвост повыше. Сань Лан не ответил, лишь перехватил рюкзак поудобней и начал спускаться к городу. Мужчина еще несколько секунд простоял на месте и двинулся за ним. Дальше двигались в тишине. 15 лет назад. Се Ляня тошнило. Казалось, в желудке не было ничего кроме воды, но еще сегодня утром он съел белку. Он упрямо шел вперед, ковыляя и спотыкаясь о землю. Юноша чувствовал чужое присутствие за спиной, но не имел права останавливаться. Лхаса. Лхаса. Лхаса. Ворота города были уже видны, однако леденящий сердце скрежет над ухом не оставлял надежды. Шаг, еще один. Се Лянь взмолился. – Ну же, давай! – он с силой ударил по кровоточащей ноге, которую перестал чувствовать. – Работай! По колену прошлась болезненная пульсация и он вскрикнул, роняя слезы ярости. Он же почти дошел! Умереть вот так? Как потешно. Он слышал, как на его вскрик начали бежать мертвецы. Се Лянь до крови закусил щеки, вытаскивая обрубок разбитой катаны. Он просто так не сдастся. Юноша приподнял свою ногу, придавая ей более устойчивое положение. Когда он развернулся, его желудок сделал кульбит. На него неслись не один и даже не два десятка мертвецов, по его подсчетам их было не меньше сорока. На его устах сверкнула безумная улыбка, живот сжался в приступе смеха. Со стороны Се Лянь, вероятно, выглядел, как безумец, но кто сказал, что он им не был? Между ними оставалось метров десять, как раздались звуки выстрелов. Кто-то запустил в ходящих трупов пулеметную очередь. Мертвецы попадали, а другие, спотыкаясь о их тела, падали сверху. Се Лянь застыл, глядя на это с неверием. Кто-то резко дернул его за плечо и Се Лянь увидел встревоженное лицо. Мужчина с красивыми серыми глазами смотрел на него слегка безумно, молча он подхватил юношу за талию и ринулся бежать, взяв на себя почти половину веса Се Ляня. Стрельба на миг стихла, а затем началась вновь. Рев инфицированных взорвал воздух и Се Лянь зажмурился, отдавая свою защиту чужому человеку. Даже через толщу страха, он почувствовал тепло в груди, от которого захотелось разрыдаться. Мужчина грязно выругался, но Се Лянь даже не попытался понять из-за чего. Он влетели через приоткрытые ворота на землю. Се Лянь развернулся, как раз вовремя, чтобы увернуться от клацающих гнилых зубов бегуна, который умудрился просунутся в запирающиеся двери. Се Лянь ударил существо обрубком катаны, которую так и не выпустил из руки. Мертвец завалился на землю, истекая кровью и все еще подрагивая. Се Лянь ударил его еще раз. Мужчина за его спиной присвистнул. – Неплохо, малыш. Как тебя звать? Се Лянь вытер пот со лба и слегка дико посмотрел на своего спасителя, сверкая золотом исподлобья. – Сяньлэ. Мужчина поднялся, отряхивая пыль с джинс и протянул ему руку. – Меня зовут Цзюнь У. Будем знакомы.