Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

15 лет назад Трава шумела под ногами, сгибаясь под ботинками, которые были настолько большими, что сваливались на ходу с узких ступней. Ветки хлестко били мальчишку по лицу и рукам, но он не останавливался, даже когда на болезненно-бледной коже начали появляться красные отметки. Его маленькие узловатые пальцы прижимали к себе желтую книгу, которая была влажной от утренней росы и ночных заморозков. Он дышал прерывисто от долгого бега, а щеки были измазаны в грязи, которую местами размыли слезы. Рюкзак, который был почти с него ростом, бряцал при каждом шаге и так и норовил опрокинуть мальчишку назад. Солнце только-только встало, его лучи даже не добрались до верхушек деревьев. Влага все еще покрывала землю, насквозь вымачивая одежду. Хун-эр споткнулся о витиеватые корни разросшегося дуба. Он не упал, но кубарем полетел вперед, врезаясь в колючий кустарник. Мальчик сделал шаг назад, чувствуя, как на его руках появились новые царапины от острых шипов. На одной из них выступила капелька крови, которую он тут же вытер о свою куртку. Слезинка, сорвавшаяся со здорового глаза, так же быстро исчезла в нейлоновой ткани рукава. Хун-эр с расстроенным стоном уселся на корточки, пытаясь отдышаться после непрерывного бега в несколько часов. Гэгэ учил его считать шаги, чтобы всегда знать на какое расстояние он отошел или, чтобы всегда знать куда вернуться. А он сбился. Ему удалось насчитать десять тысяч девятьсот пятнадцать, но он не был уверен и в этом числе, потому что до этого ни разу не доходил до такого большого значения. Мальчик посмотрел на книгу в своих руках. Желтая обложка изрядно потрепалась – несколько сгибов, порванный корешок и взбухшая от влаги бумага. После того, как гэгэ швырнул ее в кусты, она стала выглядеть еще хуже, но текст все еще можно было разобрать. Хун-эр открыл ее и перелистнул несколько страниц, пропуская предисловие. Первая глава рассказывала о том, как найти чистую воду в экстремальных условиях, но это он и так уже знал, поэтому перелистнул еще на несколько глав вперед. Он искал главу об оказании первой помощи, хоть гэгэ и посчитал, что там не было ничего, что могло бы ему помочь, но ему нужно было узнать хотя бы основы. Его правый глаз вспух и сильно слезился, темный зрачок почти сливался со склерой, которая полностью потемнела за ночь. Неостанавливающаяся пульсирующая боль мешала думать, и он еле сдерживался чтобы не тянуть руки к глазу. Мальчик стирал свои слезы и продолжал вчитываться в длинные строки слов, не совсем понимая значение некоторых. «…яд змеи можно отсосать в течении первой минуты, после любые предпринимаемые действия будут бесполезны. Для этого сделайте небольшой надрез на месте укуса и, прислонившись губами к ране, начинайте высасывать яд. Выплевывать яд необязательно, в желудке он не представляет никакой опасности. ВАЖНО! Убедитесь, что нож стерилен! Этого можно добиться путем нагревания лезвия над огнем при температуре свыше ста градусов.» Хун-эр посмотрел на свои руки и, оттряхнув их о штаны, поднялся, поправляя тяжелый рюкзак. Сте-ри-лен. Гэгэ наверняка знал, что обозначает это слово, оно не раз попадалось в пособии. Особенно часто в главах, где рассказывалось, как правильно лечить и сшивать раны. Мальчик оглянулся, в поиске хоть каких-нибудь признаков воды. Жажда драла горло, а небольшой бутылочки на дне сумки вряд ли хватило бы больше, чем на два дня. Он подошел к дереву и провел своей небольшой ручкой по сухой коре, пытаясь нащупать, где мох гуще. Гэгэ говорил, что в Китае воду чаще можно найти на востоке, а определить сторону света можно по мху. Хун-эр развернулся и пошел в противоположную сторону. Прошло несколько долгих часов, прежде чем он наконец-то нашел небольшой ключ, бьющийся из-под земли. Он волнительно оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, бросил рюкзак на землю и поспешил к воде. Он тщательно промыл руки и окунул голову, не беспокоясь, что вода была слишком холодной. Это помогло ему ненадолго успокоить жажду, чтобы подготовить воду к потреблению. Развести костер было не трудно, учитывая, что в левом боковом кармане рюкзака лежала зажигалка. Сложность была в том, чтобы установить котелок над ним. После нескольких ожогов и содранной местами кожи вода наконец-то кипела, пока Хун-эр сидел на берегу и прятал руки в холоде ручья. Ему было больно, и он со всей силы зажмурил глаза, чтобы не расплакаться. Открыв глаза, он с ужасом отскочил от воды и попятился. В отражении он увидел свой глаз – грязный, опухший с кровавыми и гнойными подтеками. Мальчик схватил свой нож, не зная, что делать. Его рука метнулась к глазу и принялась грубо тереть его. На ладошке осталась влага и, чем сильнее Хун-эр его тер, тем больше пачкалась рука. Несмотря на боль, которая теперь окутала все его лицо, он не прекратил тереть. Он посмотрел на нож, а затем его глаза метнулись к огню. «Стерилен» – важное словно с еще более важным значением. Мальчик закрыл глаза и слезы полились из его глаз, он наконец-то дал себе расплакаться. Он сбежал от гэгэ, чтобы тот не шел ради него в тот город с мертвецами, но он не думал, что остаться в одиночестве будет настолько страшно. Интересно, гэгэ скучает по нему? Волнуется или ищет? Хун-эр потряс головой, которая настолько наполнилась болью, что стала казаться тяжелой. «… ты можешь лишиться глаза или и вовсе умереть! ...» … Но ведь умереть было страшнее, чем лишиться глаза. Ведь так? Он снова посмотрел на нож в своей руке, которая выглядела слишком маленькой для такого оружия. Хун-эр подошел к костру и снял котелок, из которого шел пар. Он судорожно вздохнул, руки его дрожали. Он постоял над огнем, языки пламени которого ласкали его лицо своим теплом. Сухие ветки и листья мягко потрескивали под яркими искрами.Спокойствие этого места создавало яркий контраст с ужасающими мыслями, что быстрыми картинками проносились в его голове. Хун-эр медленно поднес лезвие к костру и замер, смотря, как на стали начала появляться радуга. Затем, через какое-то время она исчезла, а нож начал краснеть. Мальчик смотрел на это, завороженный красотой пламени. «…при травматическом шоке организм реагирует на травму стрессовой реакцией, которая может привести к серьезным осложнениям, если не предпринять соответствующие меры.» Рука Хун-эра дрогнула, когда он достал нож из пламени, и раскаленная до красноты сталь начала медленно тускнеть. Сердце быстро забилось быстрее, когда он перевернул лезвие, направляя прямо на себя. Он поднял его выше – на уровень глаз и зажмурился. Дерганное движение и шипение, словно в кипящую воду кинули кусок льда. Солнце зависло посреди бесконечного голубого неба. От дождя, пролившегося пару дней назад, не осталось и намека. Вся природа была сонной, словно уже готовилась к длительной зиме. Ветер мягкий и неторопливый лениво срывал редкие листья с деревьев и кружил в своих объятиях, забавляясь. Мелкая живность копошилась в кустах, выискивая коренья, шишки и орехи. Теплые лучи мягко гладили верхушки деревьев, а разноцветные цветы тянули к ним свои бутоны. Все дрогнуло, когда на многие мили разнесся детский вопль, наполненный болью и ужасом. Этой ночью Се Лянь спал плохо, впрочем, как и во все другие, но теперь перед его глазами были не растерзанные тела и гниющие мертвецы, а Сань Лан, который смотрел на него разочарованным взглядом. Ничего больше не происходило, только юноша, стоящий над ним, молчаливый и спокойный. Что-то замирало в груди от выражения его лица, на котором была смесь презрения и омерзения. Се Лянь открыл глаза, и его руки сразу метнулись к клинкам. Когда он нащупал оружие рядом с собой, он спокойно выдохнул и приподнялся, оглядывая комнату, на полу которой разместился. За окном все еще было темно, на небе не было и намека на утро, однако часы, отражая лунный свет, показывали шесть часов. Он всегда просыпался с первыми лучами солнца и сейчас в полной темноте его бодрствование казалось неправильным. Однако было еще что-то… Тут его внимание привлек приглушенный стук стекла. Се Лянь обернулся и вздрогнул от неожиданности. На кухне в полной темноте силуэт, который до этого не был отделим от остальной мебели, двинулся, поставив стакан с водой на стол. – Сань Лан! – Се Лянь громко выдохнул. – Я не слышал, как ты спустился. – Так и было задумано. – голос его был каким-то хриплым и глубже, чем обычно. – Я не хотел разбудить тебя. Се Лянь нахмурился, поднимаясь с пола. После долгой жизни вне сообщества у него развились чуткий слух и хорошее обоняние. Простой человек не смог бы пройти незамеченным. Однако он уже давно понял, что Сань Лан не был «обычным человеком», оставалось узнать насколько сильно он отличался. И тот не давал в полной мере определить это, с каждым разом удивляя Се Ляня все больше и больше. – Не волнуйся, я проснулся не из-за тебя. – Сань Лан промолчал, а мужчина подошел ближе, усаживаясь за стол напротив. – Почему ты не спишь? – Гэгэ так жесток, спрашивая подобное. – в его тоне не было привычной игривости, лишь усталость и небольшая нервозность. Се Лянь не видел его лицо и это было непривычно. Он не мог определить в каком настроении Сань Лан, и этот язвительный комментарий заставил его кожу на щеках покраснеть. Легко было догадаться, почему у его спутника бессонница, учитывая, что произошло между ними вчера… – Прости… Я не хотел тебя обидеть или ранить. – он поерзал на стуле, чувствуя себя до жути неловко. – Дело ведь не в нас, а в наших стилях жизни… Мы просто не сможем удержаться друг за друга. Сань Лань наклонил голову и прижал руки к груди. Давящая тишина воцарилась между ними и Се Ляню показалось, что юноша что-то обдумывает. – Гэгэ..., если бы эпидемия не разрушила мир, и мы встретились при других обстоятельствах… Ты бы дал мне шанс на свои чувства? – Сань Лан звучал разбито и Се Ляню не хотелось обнадеживать его. – Боюсь, мы никогда не узнаем этого. – Ясно. Сань Лан встал из-за стола и подошел к сумкам, достав оттуда флягу со спиртом. Он открутил пробку и сделал глоток. Положив ее обратно, юноша поставил стакан в шкаф, словно тот кому-то мог еще понадобиться, и ушел на второй этаж. Се Лянь остался в одиночестве сидеть за столом. Он ранил юношу, но, обдумывая их разговор, не нашел другого выхода из сложившейся ситуации. Соврать и сказать, что даже призрачный шанс был? Это означало бы дать ложную надежду, заставить искать подтекст во своих действиях, думать в том направлении, в котором думать не следовало бы. Мужчина не вернулся к своей импровизированной постели перед диваном, вместо этого он наощупь прошел по первому этажу, натыкаясь на небольшой стеллаж, обставленный красивыми изданиями классической литературы, которые вряд ли даже когда-нибудь открывались. Се Лянь провел длинными пальцами по бархатному корешку и взял книгу с полки. Он не видел название. Усевшись на диван, который оказался слишком мягким для его спины, он принялся водить ладонями по страницам, ощущая их шершавость на своей коже. Это помогало успокоиться. Через пару часов, когда небо начал светлеть, а снег начал валить с новой силой, Се Лянь наконец-то прочитал название. «Русалочка». Это было даже поэтично. Мужчина усмехнулся и сполз на пол, поближе к окну, чтобы лучше видеть текст. Когда вообще в последний раз он читал? Се Лянь напрягся, но вспомнить не смог. Красная обложка с золотыми узорами напоминала ему собственные книги, которые когда-то давно стояли в его комнате. Он перелистнул на первую страницу и начал с самого начала. «В открытом море вода такая синяя, как васильки…» Спустя какое-то время, когда солнце, скрытое за бескрайними облаками, уже давно встало, а стрелки на его нелепо-больших часах показывали на цифру десять, Сань Лан спустился со второго этажа. В его походке не было твердости, которая была ранее ночью, снова став уверенной и немного ленивой. Он быстро нашел глазами Се Ляня, который все еще сидел на полу, но не стал сразу подходить. Юноша подошел к углу, где они оставили вещи, и, недолго порывшись, достал свою книгу без обложки, которую Се Лянь уже видел несколько раз. Сань Лан подошел к мужчине и так же, ничего не говоря, уселся рядом, погружаясь в чтение. Се Лянь вздрогнул, но промолчал. Его глаза болели с не привычки, но на душе было спокойно. Они едва касались плечами, но это прикосновение наполняло странным теплом, которое разливалось по всему телу. Утренний разговор постепенно забылся и тревоги отошли на задний план. За окном бушевала метель, с каждым часом все больше укутывая мир в белое. И несмотря на то, что отопление не работало, толстые бетонные стены, защищали их от холода. Спокойствие сквозило в каждом вздохе, в каждом перелистывании страниц. Длинные волосы, которые обычно прятались под белым капюшоном, были заплетены в слабую косы и лежали на мирно вздымающейся груди. Се Лянь незаметно для себя, увлекшись мрачной сказкой, начал играть с кончиками волос, перекручивая их в своих пальцах. Сань Лан оторвал взгляд от текста и, уловив это мимолетное движение, чуть смутился. Мягкая тишина, совершенно не похожая на ту, что была между ними в напряженные моменты, погрузила комнату в легкое небытие, навсегда запечатав этот момент во времени. Было приятно вот так остановится и замереть на месте. У них было время для этого, они могли позволить себе расслабиться и залечить стертые стопы от грубых ботинок, дать мышцам отдохнуть. Се Лянь впервые за много лет ощущал в теле такую легкость. Возможно, он раньше просто не замечал этого, а может просто привык, но ежедневные длительные «прогулки» оставляли отпечаток на его плоти. – Гэгэ не проголодался? – спросил Сань Лан, не отрываясь от своей книги. Се Лянь моргнул, не ожидая этого вопроса, а потом осознал, что, действительно, был голоден. – Я не против пообедать. – он немного смутился, не понимая, как разговаривать с юношей, после произошедшего. – Мы могли бы заварить чай, если хочешь? Сань Лан задумался, склонив голову на бок. – Мне включить генератор? Се Лянь кинул взгляд на дверь, ведущую в гараж и неуверенно кивнул. У них оставалось еще две полных канистры, чтобы заправить автомобиль, к тому же он не был уверен, как далеко они могли уехать по разбитым дорогам и куда именно вели эти самые дороги. Так что они могли позволить себе малую роскошь в виде теплой еды и светлой комнаты. Сань Лан исчез за дверью, а Се Лянь прошел на кухню, раскладывая мясо, к которому они так и не прикоснулись прошлым вечером. Об одном лишь воспоминании теплых мягких губ на его собственных мужчина зарделся, пряча глаза в шершавых ладонях. Банка меда все еще стояла на столе. Тут вспыхнула лампа и холодный свет наполнил дом, не оставляя ни единого темного клочка, в котором можно было бы спрятаться. Се Лянь посмотрел на плиту, которая выглядела, как черное зеркало с еле видными белыми разметками. Когда его семья еще состояла в «элите общества», он ни разу не готовил себе самостоятельно, поэтому и не знал, как именно пользоваться ею, но тут же на кухне была и микроволновка, которая облегчала все в разы. Взяв с верхней полки белую тарелку, он разложил на ней еду, а затем отправил нагреваться, с трудом вспомнив, какие кнопки надо нажимать. Сань Лан появился сразу после этого, он прошелся по дому и отключил лишний свет, чтобы сэкономить электричество. Небольшой красивый чайник стоял на столешнице, ожидая, что его заметят. Се Лянь тщательно вытер его от пыли и налил в него воды, немного замявшись перед тем, как нажать на кнопку. Они сели за стол, который был окрашен в глубокий синий под стать интерьеру. – Приятного аппетита. – сказал Се Лянь. – Приятного аппетита. – словно эхо повторил Сань Лан. Кухня наполнилась ароматом чуть жжённого мяса, которое местами подпалилось из-за неправильно выбранных настроек микроволновки. Дом, годами собиравший слои пыли, вдруг обрел что-то, что можно было назвать уютом. Се Лянь исподтишка подглядывал за своим спутником, пытаясь уловить его настроение, но тот выглядел, как и всегда, может быть лишь чуть более отрешенным. Мужчина спокойно вздохнул, вгрызаясь в кусок мяса, когда Сань Лан неожиданно заговорил. – Я… могу задать гэгэ вопрос? – Се Лянь отложил тарелку в сторону и положил подбородок на скрещенные руки. – Почему ты спрашиваешь? Сань Лан впервые после вчерашнего инцидента встретился с ним глазами. Однако этот контакт не продлился долго, и юноша отвел взгляд в сторону, когда это начало становиться слишком неловким. – Это весьма грубый вопрос. Се Лянь на мгновение задумался, хочет ли он на него отвечать. Но поразмыслив решил, что выстраивать новые мосты с Сань Ланом все же нужно было для их дальнейшего пути – Что за вопрос? – его голос прозвучал слишком нервно. – Гэгэ… в чем смысл такого существования? – Сань Лан не уточнил какого «такого» существования, но мужчина все понял. Се Лянь проигнорировал то, как дрогнула его рука, и схватился за ранее отложенный кусок мяса, пытаясь вести себя непринужденно. Что ж, этого вопроса он определенно не ожидал. – Я просто живу, разве должна быть цель? – юноша чуть побледнел и его губы дрогнули. – Но так же нельзя! Се Лянь пожал плечами и принялся помешивать отвар, который он упорно называл чаем. – Сань Лан, я живу так, как знаю, если ты говоришь, что так нельзя, то, как можно? Сань Лан посмотрел на него немного растерянно, а затем неожиданно встал с места и накрыл своей рукой чужую. На миг на его лице промелькнуло что-то похожее на скорбь. – Разве привязанности не придают смысла нашим жизням? Разве небольшие слабости, будь то люди или вещи, не вносят мира в существование? Знаю, – он уловил протестный взгляд золотых глаз. – ты сказал, что выживаешь, но какой же тогда в нем смысл? Юноша выглядел почти отчаянным, крепко хватаясь за чужую ладонь. На его белом красивом лице выступил нездоровый румянец и черные брови изогнулись в немом страдании, казалось, даже скрытый под повязкой глаз пытался просверлить собеседника. Се Лянь отодвинулся на стуле и убрал свою руку, лишаясь тепла чужого тела. Он опустил голову на грудь и сделал два кротких вздоха. – Почему тебе вообще есть дело до стороннего человека? – Сань Лан дрогнул и сел обратно на свое место. – Стороннего? – его глаз расширился от удивления, а затем маска непоколебимости легла на его лицо. – Мы столько пережили, ты правда думаешь, что мы всего ли прохожие для друг друга? Се Лянь устало потер висок, не понимая, как разговор дошел до этого. – Ты прав, мы стали близки за это время, но это не отменяет того факта, что вскоре наши пути разойдутся и мы снова станем незнакомцами. Сань Лан откинулся на спинку стула и запустил руки в свои волосы, свисающие черным водопадом. – Да, нашей разлуки не миновать, но пока она не случилась, почему бы не попробовать быть рядом друг с другом? Можешь даже не называть это каким-то определенным словом, просто дай этому шанс. – Се Лянь искоса посмотрел на него, нерешительно сжимая предплечья. – Без привязанности и обязательств? – Все будет на твоих условиях. Се Лянь не выдержав внезапного смущения, резко поднялся и принялся убирать тарелки со стола в раковину, словно кто-то собирался их мыть. Когда Сань Лан встал рядом и невесомо провел по спине кончиками пальцев, он уже сдался. – Хорошо, я просто хочу, чтобы все было так же, как и до… поцелуя. – Хорошо. Сань Лан сделал шаг назад, удовлетворенно скрещивая руки на груди. Он улыбнулся уголками губ и Се Лянь почувствовал облегчение. Они вернулись к чтению, Се Лянь, закончив одну книгу, принялся за другую, пока юноша все время возвращался к началу своей. Это продлилось до самого вечера, пока за окном не стемнело, а лампа не потухла. Тогда Се Лянь поднялся, разминая затекшие шею и спину, и направился в гараж. Сань Лан бесшумно последовал за ним. Метель утихла, оставив после себя метровые сугробы и унося последнее тепло. Завтра утром, они смогу двинуться в путь, но пока следует проверить, смогут ли они завести автомобиль. Се Лянь поднял одну канистру и кивнул на другую: – Сань Лан, поможешь мне заправить машину? – юноша схватил вторую бутыль и мягко улыбнулся. – Конечно. Небольшой шланг лежал на стояке, совсем новый, даже не распакованный. Пока Сань Лан разбирался с одной из канистр, Се Лянь подошел к передней двери и, взяв ключ, который ему отдал юноша, открыл ее. Салон пах кожей и каким-то до сих пор не выветрившимся бытовым средством. Мужчина сел на водительское сиденье, чувствуя, как поролон под ним принимает форму его тела. Он вставил ключ в замок зажигания и с удивлением обнаружил, как по машине прошлась дрожь, и та с громким ревом завелась. Было странно снова сидеть в дорогом салоне автомобиля, который уже давным-давно должен был кануть в лету и потеряться во времени. Се Лянь положил руки на руль и несильно сжал, вспоминая, как водитель их семьи в тайне от отца учил его водить. Даже не верилось, что когда-то он не мог дождаться, чтобы получить права, а теперь это казалось чем-то далеким и нереальным. Се Лянь опрокинул голову на подголовник, слушая, как Сань Лан заливает бензин в бак. Мужчина выглянул из автомобиля, смотря на сосредоточенное лицо юноши. Тот крепко держал канистру в руках, следя за тем, чтобы ничего не пролилось. – Сань Лан умеет водить? – Нет, но не думаю, что это слишком сложно. – его выражение лица сделалось немного неловким. Се Лянь почесал нос и улыбнулся. – Хочешь научу тебя? – Сань Лан застыл и удивленно уставился в ответ на него. – Гэгэ умеет? Я думал, что ты не прикасаешься ни к чему, что связано с цивилизацией. – это было сказано с легкой насмешкой в голосе. – Но когда-то я жил в этой самой цивилизации, так что какие-то навыки у меня остались. – Се Лянь не стал спрашивать, как так получилось, что у юноши есть опыт зарядки аккумуляторов, но нет водительского. – Тогда лучше, чтобы вел ты. Сань Лан ухмыльнулся и дерганным движением поднял с пола вторую канистру, до конца заполняя бак. Большой внедорожник практически блестел от новизны, когда они стерли с него пыль и хорошенько почистили окна. Умаявшись, они оставили машину в гараже и вернулись в дом. Сань Лан плюхнулся на диван, чуть подпрыгивая на подушках, а Се Лянь подошел к своему плащу, который висел на спинке стула. Он достал из кармана маленькую металлическую трубочку и, кинув «сейчас вернусь», вышел на улицу. Юноша последовал за ним. Се Лянь встал посреди двора и подняв трубку ко рту несколько раз дунул в нее. Ничего не произошло, но он сделал это снова, вглядываясь в черное небо, на котором ярко блестели звезды. – Что это? – Сань Лан подошел рядом, кутаясь от холода в свой свитер. – Свисток для собак. Жое практически никогда не отзывается на него, но так она хотя бы будет знать, где я нахожусь. – Се Лянь дунул еще несколько раз. – Я переживаю, что она не сможет меня найти, когда мы завтра двинемся в путь. – Такое уже бывало раньше? – Лишь однажды, но это было давно. – он не стал углубляться в подробности, а Сань Лан не стал расспрашивать. – Ладно, давай ложиться спать. Эта ночь была спокойной, как только Се Лянь улегся на пол, он тут же уснул. Сань Лан тоже мирно дремал в двуспальной кровати на навороченном матраце. Холодный, но медленный ветер за окном игрался со снегом, перебрасывая снежинки с одного места на другое. Лес тоже спал, погрузившись в зимнюю спячку, даже совы, которые в это время обычно выходили охотиться, не тревожили устоявшийся покой. Растущая луна зависла в небе, словно виниловая пластинка, от которой отрезали кусок пластика, через пару дней будет полнолуние и цикл запустится заново. Где-то вдалеке раздался волчий вой.