Помни, что смертен, но не думай, что этим все и закончится

15 лет назад Первое, что почувствовал Се Лянь, открыв глаза, была тянущая боль по всему телу. Начиная от шеи, заканчивая кончиками пальцев ‒ все горело алыми метками. Он поморщился, переворачиваясь на бок и посильнее укутывая свое обнаженное тело в белоснежные простыни. Свет стелился по комнате четкими квадратами, огибая немногочисленную мебель. Се Лянь зажмурил глаза, которые начали болеть от искрящейся стерильности помещения. На кухне кто-то копошился, но было не трудно догадаться кто именно это был. Вскоре по квартире разнесся горьковатый аромат черного кофе. А затем послышались шаги. Юноша невольно дрогнул, когда Цзюнь У поставил кружку на тумбочку прямо перед его лицом, и заговорил: ‒ Ты уже проснулся? ‒ Се Лянь не знал, как он всегда угадывал, но все же открыл глаза, встречаясь с самодовольным взглядом серых глаз. ‒ Я сделал тебе кофе. Се Лянь попытался сесть, опираясь на кроватную спинку, однако тянущая боль в пояснице заставила его замереть. Мужчина медленно пил свой кофе из кружки, которая была такой же белой, как и все окружение, и улыбнулся, заметив заминку в чужих действиях. Юноша все же сел, притягивая одеяло повыше, однако простынь все же оголило бледное плечо, на котором расцвели алые, словно маки, следы поцелуев. Цзюнь У самыми кончиками пальцев придвинул к нему чашку. Се Лянь взял ее в руки, делая вид, будто не замечает жара, исходящего от нее. Он посмотрел на черную жидкость, которая оставляла на стенках керамики коричневые разводы, и еле сдержался, чтобы не поморщиться. Однако, несмотря на неприязнь, он все равно сделал глоток, ощущая, как кисло-горькая смесь из обжаренных зерен течет по его пищеводу. Юноша передернул плечами и сделал второй глоток, почти выпивая половину кружки. Мужчина молча наблюдал, ожидая, когда Се Лянь допьет. Как только показалось белое дно кружки, он забрал ее и отнес на кухню вместе со своей. Мягкий шум капающей воды наполнил квартиру на две долгие минуты. Вскоре Цзюнь У снова показался в проеме, вытирая руки о махровое полотенце. Он закатал рукава своей белой рубашки и поправил волосы, откидывая их назад. Се Лянь безмолвно уставился на него, чувствуя, как желудок взбунтовался из-за неприятной горечи. ‒ В первой половине дня я буду занят, ‒ мужчина накинул на плечи ветровку и подошел к юноше, склоняясь на уровень его лицо. ‒ но вторую могу провести с тобой. Хочешь что-нибудь? Се Лянь что-то тихо промямлил и Цзюнь У рассмеялся, хватая за шею с такой силой, что его голова резко дернулась. ‒ Научить тебя ездить верхом? Идет. А затем он склонился еще ниже и Се Лянь замер, на мгновение подумав, что его поцелуют, однако мужчина проигнорировал плотно сжатые губы и прикоснулся зубами к тонкой шее, впиваясь в нее так сильно, словно хотел пустить кровь. Юноша вздрогнул и шумно выдохнул. Цзюнь У отпустил его, небрежно лизнув краснеющую кожу напоследок. ‒ Тогда, увидимся после обеда, малыш. ‒ с этими словами он выпрямился и скрылся за входной дверью. Се Лянь выдохнул с облегчением, плюхаясь обратно на матрац и пряча голову под одеялом. Его желудок проурчал, осуждая за выпитое кофе, а шея пульсировала. Он мог даже не прикладывать палец к вене, чтобы посчитать пульс, тот и так, словно удары молота, стучал в голове, отдаваясь гулкой болью. Юноша медленно прикоснулся к шее и отдернул руку сразу же, как нащупал неровные выемки на коже. Уже к обеду следы от зубов исчезнут, но краснота будет держаться еще несколько дней. Мужчина любил метить его там, где это могли видеть другие, словно хотел показать всем, кому принадлежит изящный юноша. Се Лянь пролежал в кровати еще примерно час, прежде чем подняться и, ковыляя, пойти в ванну. Там он осмотрел свое нагое тело в зеркало, ловя взглядом потемневшие следы от пальцев на своих ребрах и бедрах. Алые метки россыпью звезд раскинулись на его теле, кучкуясь на нижней части его тела и груди. Юноша с отвращением отвернул голову и проглотил накативший ком желчи. Он быстро омыл тело, стараясь не касаться особо болезненных частей тела и вышел, не заботясь о том, чтобы прикрыться. Все равно, кроме него и Цзюнь У сюда никто не имел права заходить, а последний и так уже видел его полностью. Се Лянь зашел на кухню, на столе стояла рисовая каша ‒ остывшая и обветрившаяся. Он взял тарелку и вернулся на кровать, не желая думать о том, как разозлился бы мужчина, увидев это. Комки склизкого «нечто» медленно таяли на языке, унося горечь, оставшуюся от утреннего кофе. Тишина квартиры успокаивала гораздо сильнее, чем чье-либо присутствие рядом. Се Лянь прикрыл глаза, чувствуя, как в носу засвербело, а у глаз защипало. Несмотря на то, что он только выбрался из ванны, он чувствовал себя грязным. И эту грязь нельзя было просто смыть кипяченной водой и мылом, она проникла под кожу, вымазывая душу и разум. Юноша склонил голову на бок к окну, из которого были видны несколько улочек и пустующие дома. Зимнее солнце мягко прошлось по его лицу, но он не почувствовал тепла. Цзюнь У обещал ему защиту и безопасность. «Трагедия ожесточила многих людей, но рядом со мной ты найдешь покой, они не посмеют тебя тронуть». Эти слова прошептал ему мужчина несколько недель назад, приглашая войти в свою квартиру. Однако покой так и не пришел. Се Лянь отставил тарелку, не доедая до конца. Он неспешно оделся и застелил постель, тщательно разглаживая складки. Он сел на диван и принялся ждать. Это все, что ему оставалось. Несмотря на наличие электричества, все каналы перестали работать еще в первые недели, после того, как вирус распространился по миру. Дисков в квартире Цзюнь У также не наблюдалось, возможно, предыдущие хозяева квартиры держали у себя небольшую коллекцию, но тогда, те давно уже были выкинуты. Книг здесь тоже не было. Пару дней назад Се Лянь познакомился с мужчиной, который был лет на десять старше него, что было самой маленькой разницей в возрасте из тех людей, с которыми ему удалось познакомится. Тот рассказал, что у него есть несколько романов, которые он сохранил лично для себя, но был не против поделится парочкой с Се Лянем. Однако, после того, как юноша рассказал об этом Цзюнь У, этого мужчину он больше не видел. Красные метки принадлежности на шее приковывали к себе взгляд, каждый раз, когда он выходил на улицу в одиночестве. А еще они вызывали жгучий стыд, который готов был прожечь щеки. Люди за его спиной шептались, называя шлюхой и словами погрязнее. Оскорбления стихали лишь тогда, когда рядом появлялся Цзюнь У. Поэтому вскоре Се Лянь перестал выходить на улицу в одиночку. Он устало прижал колени к груди, утыкаясь взглядом в потолок. Тяжесть прошлой ночи еще не прошла, но уже не так сильно давила. Через несколько часов дверь скрипнула и в комнату зашел Цзюнь У, от него пахло хлоркой и чем-то металлическим. Он, не обращая внимание на свернувшегося в комок юношу, сбросил свою одежду, переодеваясь в точно такие же брюки и рубашку. Се Лянь отвел взгляд от чужого тела, разглядывая постель. Повернулся обратно он только после того, как мужчина подошел вплотную, прикасаясь холодными ладонями к месту укуса на шее. Юноша вздрогнул, но не отпрянул, позволяя юрким пальцам отодвинуть воротник и очертить позвоночник. ‒ Как прошло твое утро? ‒ это прозвучало почти как издевка, но Се Лянь все равно ответил. ‒ Спокойно, как твоя работа? ‒ Все также. ‒ он знал, каким будет ответ, поэтому даже не удивился. ‒ Хочешь пойти сразу к стойлам или сначала поесть? Се Лянь резко поднялся с дивана, разрывая контакт с ладонью, которая все это время продолжала гладить его спину. Он посмотрел мужчине в глаза, глотая ругательство. ‒ Не хочу есть. Цзюнь У пожал плечами и лишь качнул головой, безмолвно говоря следовать за ним. Юноша нашел свою куртку в коридоре на крючке и стянул ее, чтобы надеть на ходу. «Конюшня» была вовсе не конюшней, это был небольшой амбар, который раньше использовался, как гараж для автомобилей. В него перенесли металлические ограждения и накидали кучу травы. Лошадей было две ‒ самец и беременная самка. Цзюнь У смотрел на несколько лет вперед, когда автомобили придут в негодность, а запасы бензина иссякнут, понадобится другое средство передвижения, поэтому он распорядился вывести потомство. Мужчина даже не допускал мысли, что человечество сможет противостоять вирусу. Цзюнь У прошел внутрь, придерживая дверь для Се Ляня. Кобыла, почувствовав чужое присутствие, поднялась на ноги с сена, на котором лежала. Но видимо ей было так тяжело стоять, что она тут же вернулась обратно на землю. С виду самец был более спокойным, он лишь насторожено наблюдал за чужаками. Человек, сидящий в темном углу, заметил приближающихся и, чуть подпрыгнув, подошел к ним, чтобы коротко поклониться. ‒ Сэр! ‒ его голос дрогнул. ‒ Роды еще не скоро… Цзюнь У остановил его взмахом ладони, а затем нащупав плечо юноши, ощутимо надавил на него, заставляя подойти ближе. ‒ Мы здесь не за этим. Малыш, захотел прокатится. ‒ Се Лянь застыл, прозвище, которое дал ему Цзюнь У обычно звучавшее отстраненно и шутливо, теперь ощущалось чем-то стыдным и грязным. Работник конюшни окинул его любопытным взглядом, задерживаясь на его шее, а затем кивнул. ‒ А… хорошо, но только жеребец сегодня не в духе, может брыкаться. ‒ Ничего страшного. Их подвели к лошади и Се Лянь замер, не в состоянии выразить восхищение гордому животному. Его мускулистое тело было полностью белым, без единого цветного пятна, а коротко стриженная грива была, словно черное пламя. В темных глазах было что-то таинственное и завораживающее. Се Лянь протянул к нему руку. Работник вскрикнул: ‒ Стой! Не надо! Он... кусается. ‒ он не успел, однако конь не только не набросился на юношу, но склонил голову ниже, подставляясь под чужие ласки. Се Лянь растерянно обернулся, а Цзюнь У выгнул бровь, не выражая никаких чувств. Работник поник и отступил, что-то промямлив про седло. Мужчина качнул головой, а затем вывел коня за поводья на улицу. Се Лянь в замешательстве остановился, уставившись на то, как Цзюнь У принялся снимать с лошади все ремни. ‒ Без экипировки…? ‒ он нахмурился и скрестил руки на груди. Мужчина повернулся к нему и в его серых глазах зажглась искра игривости. ‒ Так интереснее. Если вдруг ты окажешься в опасной ситуации, а у коня не будет седла, ты уже будешь знать, что делать. Ну же, иди сюда. Се Лянь неуверенно подошел, сжимая предплечье правой руки. Животное нервно мотала шеей и так и норовило хлестнуть кого-нибудь хвостом. Цзюнь У подал юноше руку, и, когда тот принял помощь, Се Лянь почувствовал, как его подняли в воздух, крепко держа за бедра. Он дернулся, но пальцы впились в его ягодицы в раздраженном жесте и Се Лянь приложил все усилия, чтобы успокоится. Он перекинул сначала одну ногу, затем другую и оказался верхом на жесткой мускулистой спине. Его руки схватились за короткую гриву, а лошадь, не собираясь церемониться с наездником, тут же встала на дыбы. Се Лянь почувствовал, как его желудок сделал кульбит, а все остальные органы провалились куда-то вниз. Он наклонился всем телом вперед, пытаясь удержаться на строптивом звере. Цзюнь У ласково рассмеялся. ‒ Тише, тише. ‒ юноша ощутил чужую ладонь на своем копчике, которая лениво вырисовывала незамысловатые круги. ‒ Тебе нужно двигать бедрами, чтобы он понял, что надо идти вперед. Давай же, мы оба знаем, что ты умеешь. Лицо ошпарило смущением, и Се Лянь, нервно сглотнув, начал двигаться, желая лишь одного ‒ оторвать чужую руку от своей спины. Конь медленно двинулся, но рука осталась на месте. Они сделали несколько медленных кругов по небольшой улочке прежде чем, его поясница начала ныть. ‒ Все, я больше не могу. ‒ Се Лянь посмотрел на мужчину. ‒ Помоги мне слезть. ‒ Уже все? Я думал, ты продержишься дольше. ‒ в его голосе слышалось разочарование, но он все равно помог спуститься. Мужчина-смотритель, который все это время наблюдал со стороны, получив жест, тут же подбежал, принявшись накидывать на животное поводья. Как только он попытался увести коня, тот громко заржал и начал вырываться, но мужчина достал хлыст и несколько раз ударил. Се Лянь зажмурился, он почти чувствовал удары на собственной коже, но язык не повернулся сказать хоть что-нибудь. Взрослые знают лучше, что делать. Цзюнь У крепко вцепился в его руку, насильно переплетая пальцы. Он приблизился к чужому лицу и практически промурлыкал: ‒ Надеюсь, ты не очень устал, потому что я хотел бы, чтобы ты как следует меня поблагодарил. Се Лянь ничего не ответил, лишь отрешенно кивнул, чувствуя комок желчи в горле, который уже стал ему привычен. ‒ Доброе утро. ‒ Сань Лан замер на лестнице заторможено моргая. Се Лянь, сидящий на диване увлеченный книгой, оторвал от нее взгляд и мягко улыбнулся. ‒ Привет. Сань Лан потерял дар речи. Се Лянь распустил свои волосы, и те водопадом раскинулись по его плечам. Они блестели на солнце, словно жидкое золото с примесью бронзы. Юноша отвел взгляд и спустился, осознав, что уже с минуту стоит неподвижно. Однако, как только, мужчина опять возник перед ним, его глаза снова припали к нему. Се Лянь ‒ сильный, гордый и потрясающий человек, вышедший из сказаний и легенд, сейчас выглядел совершенно мягким и чрезмерно трогательным. Сань Лан ели удержался, чтобы не прикоснутся к светлой коже. Се Лянь отложил книгу и перебросил волосы на плечо, приглаживая, чтобы они не рассыпались снова. Он мягко улыбнулся, переводя взгляд на часы. Почти идеальная галочка, сложенная из двух стрелок, меньшая из которых указывала на число десять. Солнце едва встало, а метель за ночь окончательно улеглась, и теперь снег, укрывающий землю плотным слоем, искрился звездами. Было даже странно видеть такую спокойную, почти умиротворяющую, картину за окном после вчерашнего. Сань Лан кинул взгляд на сумки, те были полностью укомплектованы и перевязаны. Он подумал, что, вероятно, Се Лянь уже успел обойти весь дом и добыть припасов. ‒ Сань Лан, во дворе был колодец, я натаскал воды в ванну. Ты можешь сходить ополоснуться, она холодная, но не уверен, когда в следующий раз мы сможем позволить это себе. ‒ Сань Лан заметил, что кончики волос Се Ляня темнее, чем обычно и нервно сглотнул. ‒ Там есть полотенце, оно немного пахнет сыростью, но не думаю, что это большая проблема. Он улыбнулся, и юноша неосознанно кивнул. Сань Лан скрылся за дверью, на которую указал мужчина, а затем зашуршала одежда, и послышался всплеск воды. Се Лянь зашел в гараж и подошел к машине, вспоминая, как открывается багажник. Он в несколько этапов уложил сумки внутрь салона и включил зажигание. Машина тихо взревела и подняла гул. Мужчина уселся на переднее сиденье, утопая в мягкости кресла. Он пошарил по салону, но ничего интересного так и не нашел. Дорогая приборная панель была обшита кожей, которая продавливалась под сильным нажатием. Се Лянь ухмыльнулся краем губ и нарисовал два глаза и улыбку. А затем смотрел, как кожа медленно возвращает исходный вид, стирая его маленькую пакость. Сань Лан вернулся через девять минут и сорок две секунды. Его кожа была красной от холодной воды, а мокрые волосы были завязаны в тугой узел. Его челюсть слегка дрожала, и, когда он плюхнулся на пассажирское сидение теплого салона автомобиля, невольный стон облегчения сорвался с его губ. Он уже оделся, и красная куртка, которую нашел для него Се Лянь, будучи на несколько размеров больше, укутывала его почти до колен. Он потер ладони и прикрыл глаза. Мужчина проследил за каплей, которая сорвалась с черных волос, очертила линию челюсти, а затем скрылась за воротником. Се Лянь сглотнул, а потом открыл дверь машины и вышел. ‒ Я, кхм, схожу проверю, все ли вещи забрал из дома. ‒ Сань Лан открыл глаза и тоже вышел. ‒ Хорошо, я пока отворю ворота. Се Лянь сбежал, зная, что все вещи уже давно лежат в машине. Он прикрыл за собой дверь и окинул взглядом гостиную комнату, которая на пару дней стала его убежищем. Мягкий диван, небольшой плед и пара декоративных подушек на нем, телевизор и несколько стеллажей. Все здесь когда-то было «чьим-то», когда-то это все было «нужным». Сейчас оно затерялось среди бесконечного леса и разрушенных дорог, в мире, где больше не осталось частной собственности. Лишь редкие спутники, как они, наткнутся на этот дом, проведут здесь ночь или две, а затем снова навсегда покинут. Сколько этот дом будет пустовать после их ухода? Год? Пять? Или же это место затеряется на века, пока какой-нибудь путешественник в будущем не наткнется на развалины… А будет ли вообще кому «наткнутся»? Се Лянь поджал губы, проведя рукой по мягкой обивке, ворс которой сложился в нелепый рисунок. Он стоял долго, просто уставившись в панорамные окна, за которыми был небольшой дворик, полностью погребенный под снегом. Его взгляд пал на книгу, которую он читал еще утром. Сейчас он должен оставить ее здесь, так и не узнав, чем все закончится. Потому что нельзя было привязываться ‒ правило, которому он следовал не первое десятилетие. Се Лянь развернулся и пошел обратно к гаражу, однако он не успел дотронуться до ручки, как что-то неведомое заставило его застыть. Он обернулся и в два шага дошел до дивана, схватил книгу и спрятал ее в одном из многочисленных карманов своего плаща. Это было неправильно, это было шагом к пропасти, однако что-то в его груди лопнуло. Он тряхнул головой и вернулся к машине. Сань Лан открыл ворота дома и теперь возился с забором. Металлические двери громко дребезжали, пока наконец с мерзким скрипом не отварились. На миг юноша замер, а затем вышел из поля зрения мужчины. ‒ Гэгэ? ‒ его голос прозвучал приглушенно и не очень уверенно. ‒ Можешь подойти сюда? Се Лянь обогнул автомобиль и вышел на улицу. Снег под сапогами скрипел, подминаясь. Мужчина дошел до юноши и остановился. Среди всего белого очень четко выделялась красная куртка, но еще сильнее притягивало внимание другое ‒ черные небольшие глазки, белая шерсть и розовый язык. ‒ Жое! ‒ мужчина не успел даже сделать шага, как массивные лапы с силой врезались в его плечи. Се Лянь упал, поскользнувшись на обледенелой дорожке. Снег смягчил падение, однако тяжелое тело, которое накинулось на него сверху, окончательно выбило воздух из легких. Он открыл рот, чтобы вздохнуть, но длинный язык тут же мазнул по нёбу. Се Лянь выставил руки перед собой, упираясь в теплую морду, и, отплевываясь, рассмеялся. Он с силой трепал чужие уши, позволяя лизать свои уши и шею. Когда волчица наконец-то убедилась, что ее волчонок в порядке, она слезла с него и обернулась на Сань Лана, который все это время стоял в стороне. Она недовольно рыкнула, а затем подошла к нему и боднула мордой в живот. Юноша попятился, а Се Лянь, улыбнувшись, вскрикнул: ‒ Все-таки, ты ей нравишься! ‒ Жое, потоптавшись на месте, вернулась к нему. ‒ Даже удивительно, что она пришла, обычно она не обращает на свисток внимания. Се Лянь поднялся, отряхивая снег с подола плаща. Сань Лан хотел было подойти помочь, но волчица рыкнула на резкое движение, и он остался стоять на месте. Мужчина потрепал по ушам Жое и обернулся к гаражу. ‒ Как ты думаешь, ‒ начал он, косясь на животное. ‒ она полезет в машину? Сань Лан пожал плечами, складывая руки на груди. ‒ Думаю, у нас не так много вариантов. Мы не знаем сколько километров сможем проехать, но есть шанс, что мы уедем настолько далеко, что она не найдет нас. Се Лянь тяжело выдохнул, и облачко пара зависло перед его лицо на долю секунды, а затем развеялось в воздухе. Он закусил губу и невольно улыбнулся, подумав о том, что бы сказал хозяин дорогущего авто, если бы узнал, что на задних кожаных сидениях будет сидеть дикая волчица. ‒ Ладно. Да, ты прав. Во всяком случае, надо попытаться. ‒ Се Лянь кивнул в сторону дома, и та потрусила за ним. ‒ Но не удивляйся, если ей наскучит в дороге, и она попытается пожевать тебя немного. Последняя фраза была сказана задорным голосом, и Сань Лан засмеялся, а затем накинул капюшон на голову, возвращаясь в машину. К удивлению, Жое не выразила недовольств, когда волчонок усадил ее в жестяную коробку, лишь немного содрала обивку, от непривычной мягкости под лапами. Се Лянь нажал на газ, и они наконец-то покинули это место. Сначала он вел машину неуверенно, вспоминая, для чего нужен каждый из рычажков. Пару раз он даже включил поворотники перед поворотом, потому что так его учили. И если Сань Лан заметил это, то промолчал. Поначалу им все же приходилось останавливаться несколько раз, чтобы вручную открыть шлагбаумы, натыканные по всей длине дороги. Но выйдя на федеральную трассу, Се Лянь смог по-настоящему разогнаться. И это был словно фейерверк, меньше, чем когда юноша поцеловал его, но все равно обжигающе яркий. Несколько лет назад вовремя особо жестокой заварушки, когда Се Лянь обессилел настолько, что не мог даже стоять, Жое вытащила его на своей спине. Тогда они пробежали за час около двадцати восьми километров, но сейчас стрелка на спидометре склонялась к сотне. В груди зародился щекочущий рокот, что-то похожее на детский восторг, а от живота к голове по коже расползлось тепло. Руки крепко вцепились в руль, ощущая, как от малейшего движения машину уводило то в одну сторону, то в другую. Се Лянь краем глаза заметил, как Сань Лан вцепился в подлокотник, но при этом не стал крепить ремень безопасности. Удивительно, но, кажется, юноша действительно безоговорочно доверял ему. Это могло сыграть в будущем злую шутку с ним. Но пока можно было расслабится. Перед ними была бесконечная дорога, быстрая машина и цель. Они смогли окончательно расслабится через полчаса, когда Се Лянь полностью привык к управлению, а горные повороты закончились широкой дорогой, постепенно поднимающейся вверх. Сань Лан несколько раз начинал разговор, но тот так и не нашел продолжения, поэтому они молчали и двигались в комфортной тишине. Юноша уткнулся в окно, рассматривая горные просторы, раскинувшиеся перед ними. На горизонте появилась широкая лощина, и он медленно переводил взгляд от одного рельефа к другому. Высохшее русло реки находилось в самом низу, дно уже давно поросло травой, но еще можно было распознать начало берегов, особенно сейчас, когда все окропило снегом. Где-то еще оставались зеленые участки, но скоро все погрузится в спячку под белоснежной шапкой зимы. Красивые деревья росли по обе стороны лощины, создавая из этого пейзажа сказочный лес. Солнце красиво скакало с одних верхушек, на другие, забавляясь. Дорогу размыло дождем, но, даже несмотря на это, она была ровной, видимо, потому что другие машины по ней не ездили. Когда Сань Лану осточертели горные ухабы, он с интересом начал копаться в бардачке, выуживая оттуда горы папок с документами. В основном, это были чеки или договоры пятнадцатилетней давности, но попадались и интересные экземпляры, которые Сань Лан прочитывал вслух для Се Ляня. ‒ … увеличение груди в клинике доктора Цой Ху. Гэгэ, неужели люди действительно занимались такой чепухой? ‒ Се Лянь непринужденно пожал плечами. ‒ Ты звучишь так, словно никогда не знал о временах до эпидемии. ‒ Сань Лан насупился. ‒ Я тогда был лишь ребенком, откуда мне было знать, насколько безумен взрослый мир. ‒ он еще раз покрутил бумажку в руках. ‒ Зачем вообще это делать? Се Лянь чуть покраснел и прокашлялся. ‒ Кажется, считалось, что это может сделать девушку более привлекательной… ‒ Бред какой-то Сань Лан кинул брошюру на заднее кресло, где ее тут же подхватила волчица и принялась методично вырывать страницы. Юноша пролистнул еще несколько скучных бумажек, пока не наткнулся на тонкий черный чехол, сделанный из эластичного пластика. Он дернул за маленький замочек молнии и чехол с дерганным звуком открылся. Сань Лан выдохнул так громко, что Се Лянь отвлекся от дороги и посмотрел на него. ‒ Сань Лан, что там? ‒ Гэгэ, это диски ‒ юноша подцепил один и луч солнца скользнул по нему, оставляя радужную проекцию на потолке машины. ‒ Я думаю, это музыка. Здесь есть дисковод? Се Лянь растерянно осмотрел навороченную панель управления и впал в легкий ступор. ‒ Ээ… я не думаю, но можешь поискать. Сань Лан нагнулся над сенсорным планшетом, на котором отражались какие-то параметры, и провел под ним рукой в поиске щели. На удивление, мужчины, он нашел ее, она располагалась сбоку от бардачка там, где дисковод было сложно увидеть. Сань Лан нажал на пластмассовую кнопочку и вложил первый попавшийся диск в выскочившую платформу. Тихо зажужжали механизм, а затем раздался еле слышимый щелчок, и салон автомобиля наполнился тихой музыкой. Это было так неожиданно, что Се Лянь даже сбросил скорость. Игравшая композиция была старым меланхоличным роком с громкой гитарой и быстрыми барабанами. Сань Лан растерянно уставился на дорогу, чувствуя, как по горлу поднимается наверх что-то теплое и очень дезориентирующее. Он медленно вздохнул, пытаясь не захлебнутся в своих чувствах, Се Лянь делал тоже самое. Так странно, что какая-то музыка на миг заставила их чувствовать живыми. Мужчина потянулся к панели и сделал громче, а затем он неожиданно рассмеялся и хлопнул по рулю. Сань Лан уставился на него с немым вопросом в глазах. Когда Се Лянь перестал смеяться, на его губах появилась мягкая улыбка. ‒ Мне просто показалось таким странным, что ты так многого не знаешь о старом мире, но при этом знаешь, как пользоваться дисководом. Даже, когда я был подростком, их мало кто использовал. ‒ Сань Лан запустил руки в волосы, распутывая завязанный узел, позволяя им рассыпаться по спине и шее. ‒ У нас был маленький телевизор, который поддерживал только два канала ‒ спортивный и новостной. А отец был в восторге от старого фильма, кажется, он назывался «День животных». ‒ Жое тихо рыкнула и Сань Лан усмехнулся. ‒ Каждый раз, когда старик напивался, он гонял меня к соседу, чтобы я взял у того диск. Это был ужастик с кучей крови и смертей, он садил меня рядом и заставлял смотреть. До сих пор помню цитаты оттуда. Это было жестоко. Ни один родитель не должен был так поступать, но Сань Лан больше не был ребенком, и Се Лянь не знал, что нужно сказать. Это было что-то куда более личный и сокровенным, чем общие фразы о жестоком детстве. Он даже задумался, стоит ли поделиться чем-нибудь в ответ, но Сань Лан уже перевел тему, зацикливаясь на музыке. Они провели несколько часов за легкими разговорами, прослушивая коллекцию рок музыки. Пейзажи за окном менялись, но были однотипными. Во время композиции под названием «Emmaretta» на панели замигал красный индикатор. Се Лянь тыкнул несколько раз на экран и нахмурился. Он сбавил скорость и одной рукой достал карту, с которой сверялся на протяжении всей дороги. Он выцепил ее двумя пальцами и небрежно передал Сань Лану. ‒ Посмотри, где мы сейчас находимся. Пару минут назад мы выехали на трассу KN-13, до куда она идет? Сань Лан развернул карту, раскладывая ее на своих коленях и приборной панели. Он нахмурился и провел пальцем по бумаге. ‒ Примерно через пятьдесят километров она упирается в место под названием Хонг Ски, а затем оттуда ведет небольшая дорога вниз с горы. ‒ Хонг Ски? ‒ Сань Лан еще раз посмотрел в карту, а затем кивнул. ‒ Сложно сказать, что это, но точно не город. ‒ Ясно, думаю, топлива как раз хватит добраться до него. Может удастся раздобыть там еще бензина и доехать до подножия. ‒ Сань Лан недовольно застонал. ‒ Ну вот, а я уже привык к машине. Се Лянь не ответил, лишь посильнее вжал педаль в пол. Как он и сказал через минут сорок машина начала замедляться. Се Лянь съехал на обочину, понимая бесполезность такого действие, но бросить автомобиль прямо на дороге казалось чем-то неправильным, даже несмотря на то, что дорогой уже никто не пользовался. Он вышел и первым делом выпустил волчицу. Жое немного покачнулась и пару раз зевнула, вероятно, ее немного укачало, но в остальном с ней все было хорошо. Сань Лан тоже вышел из машины, помогая достать вещи из багажника. Они накинули свои рюкзаки и закрепили оружие, которое тоже пришлось отложить на время поездки. Полностью проверив все крепления, они двинулись дальше по дороге. Жое медленно волочилась рядом, иногда подставляя морду под руку Се Ляня для быстрых ласк. Один раз она даже подошла к Сань Лану, но тот побоялся трогать ее. Через время ей надоели спутники и она юркнула в ближайшие заросли, махнув хвостом напоследок. Птицы, не успевшие улететь на юг, иногда что-то громко выкрикивали и их вопль подхватывали другие животные. За час пути они смогли различить голоса ворона, ястреба и совы. Было еще несколько догадок на другие крики, но путники быстро об этом забыли, когда перед ними возникла большая вывеска, висящая над дорогой: «Хонг Скай ‒ лучший горнолыжный курорт в Китае!». Се Лянь повернулся в Сань Лану и насмешливо выгнул бровь. ‒ «Хонг Ски»? ‒ юноша закатил глаз, но улыбнулся. ‒ У тебя карта на английском, я не знаю, как читаются все буквы. Они прошли под вывеской и через несколько сотен метров вышли на обширную площадь, где стояло несколько больших домов. Слева расположилась пустая парковка, прямо перед ней из металлических жгутов был вылеплен улыбающийся снеговик. Будучи заброшенным столько лет, он приобрел совершенно жуткий вид. Краска сошла с его лица, и теперь редкие пятна выглядели, как кровоподтеки. Металл заржавел, а местами даже отвалился. Вместо добродушного снеговика, перед ними предстала тварь пострашнее любого щелкуна. На клумбе они встретили еще несколько подобных фигур, но они были настолько обезображены временем, что было трудно даже предположить, кем они были изначально. Посреди площади стоял небольшой мемориал. На невысокой стеле возвышался бронзовый шар, изображающий планету. Там, где располагался Китай, металл был светлее, видимо, туристы когда-то терли на удачу. Вряд ли она им очень помогла. Они обогнули памятник и двинулись к главному зданию. У того были полностью снесены двери, когда они вошли, то обнаружили абсолютный хаос. Вещи разбросанные по всему холлу, дырявые чемоданы и всякий мусор. Все ящики на стойке администрации были распахнуты, а многочисленные документы вывалены прямо на стойку. Сань Лан тихо присвистнул, он прошел вперед, пиная фирменный брелок курорта в виде красного сноуборда на цепочке. Се Лянь подошел к стойке и взял в руки несколько сырых листов бумаги, просматривая их. Это были карты жильцов, которые остановились на курорте за несколько дней до нулевого пациента. Когда появились первые новости о ходячих мертвецах в отеле проживало около сорока человек, среди которых было трое детей. Се Лянь попытался не задумываться, что с ними стало. Судя по тому, как сильно было разграблено это место, здесь не было ни зомби, ни чего полезного для них. Се Лянь отложил стопку бумаг и двинулся к выходу во двор, двери которого так же были выбиты. Однако он заметил, что Сань Лан остановился. Он стоял перед разбитым автоматом, где раньше продавались сладости и что-то держал в руке. Се Лянь молча подошел ближе и положил руку на плечо. У юноши на ладони лежал старый батончик раскрошенный и проеденный мелкими мошками. ‒ Сань Лан? ‒ Прости, просто вспомнилось кое-что из детства. Се Лянь знал, что не должен был спрашивать, но все равно спросил: ‒ Что же? ‒ Сань Лан чуть качнулся и выкинул испорченный шоколад. ‒ У нас перед домом стоял такой же автомат, но помимо различных сладостей там продавался еще и алкоголь. Райончик у нас был так себе, поэтому никто даже не следил за нормами. Меня часто гоняли туда, чтобы докупить выпивки отцу и его друзьям. ‒ Се Лянь практически перестал дышать, Сань Лан сегодня был на удивление искренним и это наталкивало на не очень хорошие мысли. ‒ Один раз, бутылка пива зацепилась за нижнюю полку и уронила за собой шоколадку. Самую дешевую из всех, что там была. Я никогда не пробовал сладости, но знал, что она была вкусной. Однако вместо того, чтобы съесть ее сразу, я понес показать матери. Сань Лан замолчал, поджав губы, мужчина украдкой качнулся вперед, чтобы посмотреть есть ли на красивом лице слезы, но оно было абсолютно спокойным, лишь во взгляде таилась тихая печаль. ‒ В общем, отец не поверил, что батончик достался мне бесплатно и обвинил в воровстве его денег. Шоколад тоже забрали. Просто подумал, что все-таки стоило его съесть сразу. ‒ Сань Лан повернулся к мужчине и на его губах расцвела шутливая улыбка. Се Лянь прыснул, закрывая рот рукой. ‒ Прости, я не хотел смеяться. ‒ Да? А я бы хотел слышать твой смех почаще. ‒ Се Лянь прикрыл глаза, чтобы справится со своим смущением, но не вышло, и оно вылилось красным румянцем на бледные щеки. ‒ Ладно, не будем здесь задерживаться, идем. Се Лянь поспешил к выходу, перепрыгивая на ходу через разбросанные вещи. Сань Лан последовал за ним, но говорить не прекратил. ‒ Я думаю, что только, когда люди снова начнут производить шоколад, воцарится мир. ‒ Се Лянь, не ожидающий такого нелепого заявления, споткнулся. ‒ Что? Сань Лан улыбнулся и склонил голову на бок. ‒ Сам посуди, быстрые эндорфины, большая калорийность, энергия, кто знает, может если бы зомби попробовали шоколад, то может и людей не стали бы есть. Мужчина показушно закрыл уши руками и потряс головой, однако смеха сдержать не смог. Он потер глаза и смог успокоится, только тогда, когда воздуха для смеха не осталось. Он ничего не стал говорить лишь вышел на улицу, все еще содрогаясь в бесшумном смехе. Перед ним возник навес, местами сорванный ветром, а за ним пропасть над которой был натянут металлический канат. Сань Лан поравнялся с Се Лянем и удивленно вскрикнул. ‒ Гэгэ, только не говори, что люди использовали это для передвижения! ‒ он округлил глаза и тыкнул пальцем в ряд кабинок, висящих в нескольких десятков метров над землей. ‒ Да, это называется канатная дорога, и я тебе больше скажу, я сам не раз катался на такой штуке. Юноша издал испуганно-возмущенный стон и начал бранится, но Се Лянь резко заставил его замолчать. В два счета он достал нож из рукава и метнул его в сторону. Лезвие ударилось об угол дома, но за это время он успел достать свою катану. Только сейчас Сань Лан увидел на земле свежие следы, которые они не могли оставить. Се Лянь сделал два шага к углу и выпрямился, расправив плечи. ‒ Выходи. ‒ голос прозвучал спокойно, но юноша все равно ощутил дрожь в коленках. ‒ Я знаю, что ты там. За углом послышалось копошение, но вместо того, чтобы предстать перед ними, неизвестный кинул нож. Се Лянь отбил его быстрым и небрежным движением. Он не стал дожидаться следующей атаки, преодолев последние три метра за два шага, мужчина сделал разворот и выбил пистолет из рук незнакомца, который успел выпрыгнуть из своего укрытия в самый последний момент. Лишившись оружия, он сделал шаг назад и достал еще один нож, который был длиннее предыдущего с изогнутым концом. На его лицо был натянут ворот, а волосы скрыты за темным капюшоном. Он ловко извернулся и оказался позади Се Ляня, но тот не дал ему воспользоваться преимуществом и развернул катану, выбивая нож рукоятью. Незнакомец замешкался, но Се Лянь не дал ему действовать дальше, приставив клинок к горлу. ‒ Кто ты такой? ‒ Сань Лан подошел ближе, чтоб разглядеть мужчину. Тот промолчал, уставившись на них взглядом, в которых искрилась сталь. ‒ Зачем ты напал? ‒ незнакомец возмущенно выдохнул и нахмурил брови в отвращении. ‒ Напал?! Ты первый кинул в меня нож. ‒ Се Лянь пожал плечами. ‒ Только потому что увидел твой. Человек сузил глаза, а затем перевел взгляд куда-то между ними, на его лице мелькнула что-то похожее на издевку и этого Се Ляню хватило, чтобы среагировать. Он развернулся и вскинул клинок, успевая перерубить стрелу, которая была нацелена прямо на Сань Лана. Сердце пропустило удар, но он быстро взял себя в руки. Юноша тоже дернулся вперед, подставляя нож к горлу незнакомца, не давая уйти. Стрелу выпустил другой человек, он был чуть выше и крупнее, его волосы были завязаны в плотный узел на затылке, но нижняя часть лица также была закрыта. Он потянулся за следующей стрелой, но Сань Лан надавил на горло его напарника сильнее и крикнул: ‒ Не с места! Тот опустил лук, его брови сошлись в одной точке, передавая одновременно чувство страха и ярость. Он крикнул и в его голосе прозвучало отчаяние: ‒ Му Цин! Се Лянь резко повернулся к своему пленнику и потянул руку, чтобы стащить воротник. Как только лицо чужака перестало скрываться, тот плюнул, но Се Лянь дерганным движением головы увернулся. Он уставился на изгибы носа и губ, перевел взгляд на подбородок и скулы, а затем снова заглянул в глаза, прежде чем задохнуться от осознания. Лицо возмужало, но все еще было узнаваемым. Се Лянь обернулся к другому человеку, который все еще крепко сжимал лук. Теперь и в нем он смог найти знакомые черты. В горле пересохло, и он почти бесшумно спросил: ‒ Фэн Синь?