Все еще инкуб, но зачем А/Б/О? Боги!

Юань мог бы делать вид, что они терапевт с пациентом, оставаясь на платоническом уровне взаимодействия. Но когда ты уже потрогал простату своего «пациента», очень тупо делать вид, что классическая терапия имеет смысл. Всю ночь, пока Шень Цинцю отдыхал после пережитого сезона, Хэ тщательно медитировал. Стоит ли ему пробовать свои силы в лечении представителя чужой расы? Что он вообще знает о динамике и стайной психологии местных? Он мог гадать и предполагать, но это не то же самое, что и знать. Готов ли он взять на сердце такую ответственность? Ведь придется ступать полностью наощупь. В итоге, он решил рискнуть. Инкуб вообще после небольшого измышления весьма озаботился, как мужчина проводит свои сезоны. Опущенным альфам, как омегам, был нужен именно узел и мужественные феромоны альф-мужчин. (Или так считали в народе). Женщины-альфы, хоть и были адекватным суррогатом, не могли обеспечить такого же уровня агрессивного давления, которое создавали тестестеронистые самцы человека. Не совершал ли альфа глупостей, чтобы заглушить нужду? Шень Цинцю был взрослым мужчиной, прожившим две жизни, у него наверняка были способы, но… Юань сильно подозревал, что варианты эти очень сомнительны в лучшем случае. Немногие нормальные альфы возьмутся даже касаться опущенных. Это была причуда ублюдков, особенно богатых — они и заводили таких наложников в качестве извращенных игрушек. Здоровые же люди испытывали отвращение к этому явлению в целом. Это было уродством в их глазах. Так что Юань аккуратно предложил свою помощь не только в терапии. Вместо того, чтобы играть в шлюху в какой-нибудь мрачной подворотне или метаться по городам, Шень Цзю мог найти все, что необходимо, у Юаня. Шень Цзю после этого молча убрался на свою гору. Через неделю согласился на терапию. Про секс ничего не сказал. Юань не стал давить и вместо этого озаботился устройством порядочного гнезда, чтобы выглядеть особенно желанной опцией. Постель в инстинктах местных людей играла роль оплота безопасности, бункера от холодной жестокости внешнего мира, тайного логова. Секс в любом гнезде был лучше, чем перепих где-то там. Даже самое мусорное гнездо было в абсолютно другой категории в восприятии местного человека. Роскошные бордельные комнаты не сравнятся! Что уж говорить про обжитый, тщательно помеченный домик! Советуясь с девочками, какие запахи лучше использовать и где, он создал в своей комнате абсолютно чудесную композицию из мягкого и нежного. Приглашенные девочки падали в его постель и отрубались начисто, едва коснувшись подушек — настолько там было хорошо. Многие в борделе знали насилие, так что место, где их принимают и ничего не требуют, было им восхитительно. Юань рад стараться. Осталось только объяснить это Шень Цинцю! Альфа… Ну, он не растаял, увидев предложение впервые, но определенно не остался равнодушен. Схоронился напряженной горкой и пролежал тихо весь вечер, отказавшись от сессии. Юань определенно был самой лучшей опцией этого сезона! Кроме очевидной таблички: «Безопасные потрахушки и принятие здесь!!!», Хэ решил действовать менее прямыми путями. Самым простым и ненавязчивым знаком внимания к потенциальному любовнику тут были «шейные платочки». Маленький кусочек ткани, которым человек обтер свои шейные железы. Их презентовали как номерки телефонов, сопровождая разными записками. Юань на рынок выйти не мог — в его корзину подкидывали горку платков. Их потом в борделе стирали с отбеливателем, обтирались уже сами и раздавали клиентам в качестве заманухи. Круговорот тряпок в природе! У мадам Ли имелся целый каталог для клиентов, где эти чудики, точно сомелье, могли выбрать себе компанию на вечер по запаху. Вот и Шень Цинцю получил свой манок. Пробный заброс Юань оформил женскими альфа-феромонами, особенно грубыми, но все еще женскими. Заклинатель посмотрел на подачку, как на токсичную лягушку, отбросил от себя. Но в итоге Юань не нашел ее после. Так что решил продолжать, постепенно загрубляя запах до мужского. Мистические платочки никогда не возвращались. Не быть им бумерангами. Казалось бы, к чему так стараться. Будто ему сдался этот неблагодарный… Будто у Юаня проблем мало, надо еще «человека» подобрать, который больше на дикого тигра похож. Но чем больше Шень Цинцю его обожает и ценит, тем более внушаем станет! Юань еще не знал, зачем ему податливый злодей, но новая жизнь научила его не разбрасываться возможностями. Кроме того, было просто жаль человека. Говнюк, без сомнения, но и жизнь у него не сахар. К тому же на личность интересный. Потрясающе умный, с искрометным юмором, талантливый и сообразительный. Юань не ожидал, что гнусный ублюдок окажется таким захватывающим. Он так и не узнал, что с ним сделал Ло Бинхэ, но вряд ли что-то меньшее, чем «человеческую свинью». Может, сексуальным насилием заполировал сверху. Протагонист и в канонном каноне звучал как отменный извращенец с ублюдочным уклоном. В общем и целом, их терапия шла довольно неплохо. Приручение в плане секса — тоже. Не прошло и пары месяцев, Юань получил платочек в ответ. Один носовой платок у стола, делающий вид, что упал там случайно. Хм-м-м. Кому он прикидывается? Как будто можно случайно обтереть себе железы на внутренней стороне бедра. (Вероятно, запах с шеи ему показался недостаточно выразительным). Сломленный альфа не пах, как прочие альфы, не резко, не душно. Едва заметный аромат пережженого сахара и совсем исчезающе — шиповника или чайных роз. Горько и незаметно. Вообще самые дружелюбные запахи, которые он выдавал, это «отойди, пожалуйста» и совсем-совсем шаткое «все не так плохо», которое он оставлял на простынях после ночи в гнезде Юаня с девочками-омегами. Катастрофа. А еще альфа постоянно себя морозил. — Ты ведь знаешь, что ничего этим не добьешься? — не выдержал Хэ, накрывая его пледом. — Твои сезоны не зависят от температуры. Обычно омеги и правда цвели, едва становилось тепло, с периодичностью раз в месяц. И подмерзать регулярно было древним способом отсрочивания неизбежного. Альфы же входили в гон по весне и до середины лета. Их сезон вяло тек несколько долгих месяцев. Они в этом состоянии были легко возбудимы и агрессивны. Запах течки или агрессия конкурента могли вызывать «обострения», знаменующиеся потерей контроля, территориальными склоками и похотливым угаром. Таким образом, местные человеки естественным образом котились в конце зимы, начале лета, проводя неблагоприятные сезоны в своих теплых гнездышках. Таков был их брачный цикл. Сломанные же псевдо-течки у наложников происходили в любое время года, круглый год, как ни изгаляйся. Их смысл был в инстинктивном поиске подтверждения, что у беззащитного организма все еще есть покровитель-защитник с теплым местом обитания. Ни мысли о размножении. Наоборот — подумать в такое время о женщине или омеге было особенно немыслимо, ведь это значило взять чужое! — Откуда ты знаешь?! Мастер выискалась, — поморщился Шень Цзю, физически съеживаясь под пледом, как и всегда, когда речь заходила о его презентации. — Я занималась изучением человеческого размножения всю свою жизнь, — иронично указал Юань. — Знать повадки своей добычи полезно для охоты. Твои сезоны не предназначены для размножения. — А для чего? — огрызнулся мужчина и свернулся в клубок, подтянув ноги к груди. Хэ не знал, правда ли это был вопрос или проверка, но ответил все равно. Альфы были защитниками стаи, чьим первым оружием устрашения и подавления противника был запах. Если запах убрать из уравнения, то что оставалось? Сдаваться и помалкивать или лезть в драку с каждым. Злодей часто демонстрировал оба примера поведения, изматывая себя либо физически, либо ментально. Без феромонов бывший альфа везде видел угрозу и инстинктивно ощущал себя беспомощным. Уязвимым и был. У него была очень развитая мимика, как у демона или нерасцветшего ребенка, кстати. Юань упоминал. Еще один знак того, что его организм отключил привычные средства коммуникации и вышел в окно. Шень Цзю поэтому везде таскал веера, стыдясь «опущенного лица». Они беседовали о многом, но произошедшее в доме Цю было действительно корнем многих бед и камнем преткновения в жизни Цзю. Юань не представлял, как помочь. Только слушал и следовал за подопечным, пытаясь развернуть эту безумную конницу в сторону принятия и смирения. Потому что исправить ничего уже нельзя. В конце вечера инкуб встал, чтобы собрать чайный набор, когда за его рукав схватилась худая рука. Шень Цинцю расслабился и позволил запаху стыда и сезона затопить комнату. Ах, сегодня этот день месяца. Юань легко принял роль альфы и пригласил его в гнездо. На этот раз мужчина знал, чего ожидать, и не был так глубоко в инстинктах, так что размять его и пометить было в разы проще. Он даже кооперировал, насколько позволяла ситуация. И снова пес вцепился в шею, стоило ему кончить! Инкуб сжал холку этого травмированного паскудника и оторвал от себя. Хорошо что он оставался в одежде — ему не откусили кусок шеи. А-Цзю выглядел не менее удивленным и испуганным своим поступком. Он трясся от ужаса и мелко дышал, юля глазами. Пытался умоляюще урчать, но не был омегой и спотыкался. Весь его вид демонстрировал чистосердечное раскаяние щенка, который нассал в прихожей и осознал промах, едва поднял жопу. Юань искренне не понимал, как переучивать местного человека. Он хотел помочь, но не знал, как правильно с этим обращаться. Это бессознательный инстинкт — его дрессировать как собаку? Или тут тоже нужны терапия и ДПДГ? — Ты осознал, что поступил неправильно? — спросил он строго. — Да, альфа, — последовал мгновенный ответ дрессированного раба. Юань глубоко вздохнул, стараясь не поддаваться желанию замять конфликт. И желанию разораться и отмутузить тигра за то, что он тигр. Отпустил шкирку и смягчил давление феромонов. — Можешь объяснить, что послужило причиной? Губы а-Цзю задергались. Он все еще не двигался с места, хотя Юань перестал его держать силой. — Я не знаю, альфа. — Назови мое имя, — попросил Юань. Ему не нравилось, как мужчина соскочил. Его обострение, когда в башке одна только мысль, уже прошло. Дальше подобное поведение становилось еще более ненормальным. — Хэ Юань, альфа. То есть, думалка работает нормально. И вместе с тем полностью отсутствует. — Как я просила себя называть? А-Цзю сглотнул, глаза забегали. Юань слегка нажал на холку. Альфа заскулил, но не сдался. Его запах начинал плавно опускаться ниже плинтуса. — Шень Цзю, посмотри на меня, — позвал инкуб. Прямого взгляда ждать было бесполезно, но исподлобья заклинатель поглядел. — Цзю-эр, ты в безопасности, и я не сержусь. Мне не нравится, что ты сделал, мне было больно и неприятно. Но я не буду ругать за то, что ты не можешь контролировать. Я хочу лучше понять, что тобой руководило, чтобы мы это обработали. Инкуб ссадил подопечного в гнезде, расставил маркеры и, предупредив, вышел смыть кровь. Запах крови был тревожным и неуместным в гнезде. И, сука, было больно! У местных были острые клыки и щиплющая слюна зачем-то. Никакого сравнения с укусами домашних! Юань умылся и взглянул в медное зеркало. Боже, что он вообще пытается сделать? Он нихуя не понимает в психологии нелюдей. А-Цзю в постели обжимался со своей любимой подушкой и едва слышно поскуливал. Это не был громкий скулеж, потому что мужчина считал омежью вокализацию фаталити по своему аннигилированному достоинству, но вот это крошечное «утешьте меня кто-нибудь» было достаточно понятным индикатором его состояния. И это было потрясающе хорошим знаком, что Юань добился минимального доверия. Гнездо работало — а-Цзю считал это достаточно благоприятным местом, чтобы не молча давиться слезами, а озвучивать дистресс. — Я могу войти и тебя коснуться? — спросил инкуб, оставаясь на краю своего гнезда. Заклинатель злобно покосился из-за плеча, мол, это твое гнездо, идиота кусок, ты тут босс. Но Юань остался непреклонен. А-Цзю отвернулся и издал согласный звук. Демон скользнул к нему, накрыл их одеялом и аккуратно привлек ближе — тягать поперек тела не следовало (это навевало весьма тревожные мысли о том, что на «свинье» дело не кончилось). Всюду витали запахи разлитого семени а-Цзю и крови Юаня. Дистресс и отторжение. Вся гармония гнезда насмарку. «Почему так сложно», — мысленно посетовал Юань, растирая везде нейтрального омегу. Омежьи феромоны были самыми перекрывающими и абсорбирующими все прочие. Они же были успокаивающими. Цзю-эр отворачивал нос, как только мог, не желая утешаться. Однако, выбора у него не было. — Ну, расскажи же мне, что послужило толчком? — удовлетворившись минимальным порядком гнезда, Юань подтянул подопечного и зарылся ему в волосы. Альфа вместо того, чтобы подставить шею и загривок для пост-оргазменного ухаживания, втянул голову в плечи. — Запах, — пикнул он, стремясь избежать необходимых ему приставаний. — Я догадываюсь, — терпеливо отозвался Юань. — Ты цапнул в железу. Что именно тебя не устроило? Чш-ш, не злюсь. А-Цзю все же сдался и позволил себя вылизывать и покусывать. При этом скосил взгляд от Юаня и героически терпел, против воли разжимая запах. Омегам тоже были важны эти штуки, если что-то в сексе срывалось. Надо было знать, что альфа не злится критически, и они не брошены. Дыхание альфы начинало набирать скорость до рыданий и перегрузки, поэтому Юань снизил интенсивность ласки. — Хм-м? — Ты пахла альфой-мужчиной на пике, — признал а-Цзю постыдное. — Я ненавижу его так сильно, что перекусываю деревяшки. «Деревяшки» как «кляпы, чтобы не бросаться на своих говняных любовников-насильников»? Юань вздохнул. Глядите, кто выработал сам себе рефлекс убийцы. — Мы над этим поработаем на терапевтических встречах. Пока что я могу не добавлять его, если мы будем заниматься этим еще. — Ты все еще хочешь? — с неприкрытой надеждой повернулся мужчина. — Это всего лишь маленькая метка, а-Цзю, — улыбнулся Юань, — а не конец света. Я согласилась помогать тебе с сезонами. Если бы Юань был реальным альфой, которого цапнул сабмиссив, он бы размазал бунтовщика тонким слоем на чистых инстинктах. Но к счастью он таковым не был. Тем более, как женщина-альфа он был технически ниже мужчины-альфы, даже если был сверху. Наложник, конечно, никого пересилить не может, но… Формальность есть формальность. Местная иерархия — сексистский отстой в комбо! Мужчина открывал и закрывал рот, пытаясь что-то выдавить из себя. Осмелиться на что-то. Юань ждал. А-Цзю почти передумал, но выпалил: — Ты не против стать постоянными любовниками? — и заткнулся, как воды набрал. Это… было совершенно неожиданное развитие событий, но Юань внутренне одобрил. Потом задумался: что вообще такое «постоянные любовники» в его понимании? Уже открыл рот, чтобы спросить. — То есть, конечно, нет. Даже такая как ты не согласится стать альфой для… — «Даже такая как я»? — сухо перебил обратно Хэ. Однажды он начнет просто пороть а-Цзю за все хорошее. К сожалению, тот воспримет это как должное. А-Цзю нахмурился непонимающе, мол, а что не так. Куда что девалось! Кротость? Шень Цинцю не понимает, о чем вы. Юань взялся за переносицу и лег на пуховые подушки. — Объясни мне, что ты имел в виду под «даже такая как я», и постарайся не звучать оскорбительно, а-Цзю, ты знаешь правила, — попросил инкуб. Заклинатель ожидаемо взвился угрем, пытаясь вывернуться из неловкого положения. — Я не… Этот мастер… Эта сука… Юань добавил неудовольствие в запах, и тот осекся. — А-Цзю, я не стану рассматривать тебя своим любовником, пока ты не начнешь уважать меня и себя, — просто и спокойно сообщил Юань. Это было его самое базовое требование к долгосрочным интрижкам. Он прервал раскрывшего рот мужчину: — Я согласна помогать тебе с твоим временем. Но если ты хочешь называть меня своей альфой, тебе придется осознать, что я не буду терпеть пренебрежение к своей расе… — Ты мягкая, — булькнул а-Цзю, совершив неслыханное второй раз — перебив Юаня после случки. Инкуб недоуменно закрыл рот. В каком смысле? Объезженный альфа внезапно оказался близок к слезам. — Ты не бьешь и слушаешь, и не делаешь больно, не унижаешь. Ты столько делаешь, но даже у тебя должны быть пределы благотворительности, на которую ты можешь согласиться. — Ах, — Юань заткнулся насовсем, не зная, что сказать. Дискриминация случилась в другую сторону. Когда он успел стать Иисусом, что в воду не проваливается, еще раз? Он вздохнул и положил альфу обратно себе под бок. Тот схоронился, тревожно поглядывая на «старшего». — Гладко выехал, — фыркнул инкуб и легонько дернул альфу за прядь, чтобы знал, что это шутка. — Если не учитывать мой мерзкий характер, то конечно, я сама доброта, а-Цзю. Практически Гуаньинь! Мужчина обиженно засопел, поднимая мягкие колючки. Он был непревзойденным мастером искусства обид на ровном месте и прыжков на длинные мысленные дистанции. Юань не лучше. Инкуб сгладил колючесть альфы рукой по спине. — Прежде чем решать за меня, что я сочту излишним или невместным, расскажи подробнее о том, что ты хочешь от постоянного любовника. Потому что это отвратительно широкий термин. А-Цзю враз оробел, растерялся и проблеял список «дерзких» требований. Юань зажег свечку в сердце и помолился им за упокой. Даже у работниц из худого зеленого дома могли быть требования повыше. А-Цзю просто хотел, чтобы гнездо Юаня было для него доступно в любое время, и чтобы инкуб не оставлял свои следы на видимых местах на теле. В остальном — все можно. Что ж, у Юаня действительно было довольно широкое окно мудацкого поведения, которое а-Цзю мог бы вытерпеть прежде, чем родная улица для поиска альф ему станет милее. — Звучит разумно, — для вида покивал инкуб. — С моей стороны, я тоже хочу выставить несколько условий. Альфа поставил уши торчком. Юань собрался с мыслями. — Первое: уважение друг к другу и сотрудничество, — объявил он. — Я понимаю, что все в твоих сезонах — это триггер или болезненно нежелательное времяпрепровождение, но я не люблю насилие. Не люблю его чинить другим и не люблю, когда обижают меня. Особенно, если я просто хочу помочь. Поэтому я хочу ответную реакцию, хочу работать сообща. Если я делаю что-то не так, если я только могу потенциально сделать что-то неправильно и ты знаешь или подозреваешь об этом, я хочу об этом услышать. Я хочу это обсудить. Это возможно? А-Цзю выглядел сомневающимся, что… хоть честно. Альфе нельзя было до конца доверять, что он не смолчит. И сам концепт альфы, который не хочет над ним надругаться, должен был звучать экзотично. Юань его погладил по спине. — Я постараюсь, — буркнул а-Цзю. Вот и молодец. Небось забыл, что он там постарается, уже сейчас. — Второе условие — мы равны, — продолжил надеяться Юань. — Ты имеешь столько же прав и свободы выбирать, что происходит между нами, сколько и я. Заклинатель сделал паскудное выражение, просившее кирпича: — Это как? — Значит то, что значит. Мы равные партнеры, которые друг друга уважают и работают сообща. Наша задача — та же, что и на терапии. Я буду требовать с тебя ответа и мнения. Инициатива обязательна. Удобно проехать послушной ведомой овечкой не выйдет. Ты будешь участвовать и выбирать, что с тобой происходит. — Какая угроза, — фыркнул а-Цзю и расслабился. — Всем бы такие. Он закрыл глаза, тихо лежа. Расправился у Юаня под боком. Он… на какой-то момент его нежный запах раскрылся в спокойствии. В призрачный покой ока бури. — Что по поводу дисциплины? — спохватился а-Цзю, опрокинув себе все довольство. Юань непонимающе моргнул. Мужчина смутился своего нахальства. Увы, помощи Юань не собирался предоставлять. Сказать словами через рот придется. При этом Хэ сделал живейший интерес на мордочке. — Что если… что если я ослушаюсь? — а-Цзю будто пытался разминировать бомбу, с замиранием сердца ожидая взрыва на каждый перерезанный проводок. Инкуб бережно положил ему на горло руку и погладил. Альфа инстинктивно расслабился и подставился. — Тебе достаточно того, что есть сейчас, — сообщил Юань. Недовольного запаха альфы хватало за глаза. — Если ты будешь близко к черте, я сообщу об этом, чтобы ты знал, что делать не стоит. Если ты все равно это сделаешь, я буду смотреть по ситуации. В любом случае, это не будет наказание болью или унижением. Скорее всего мы оговорим причины на сессии. Потому что неправильное поведение — это не проблема, а следствие проблемы. И проблема может быть как в тебе, так и во мне. Поэтому мы будем разбираться как партнеры. Есть ли еще вопросы, на которые тебе нужен ответ? Юань мысленно поставил себе свечку. Он официально прописывался на роли доминантного самца для злодея. Почему план случался, как планировался, а ощущалось все словно неожиданный поворот? Юаню еще предстояло продумать программу для их встреч, ориентируясь на то, как проходили их прошлые сеансы. Мужчина же тихо размышлял у него под боком. Потом покачал отрицательно головой. — Вот и славно, — мягко заключил Юань. — И я хочу, чтобы ты говорил, если тебе что-то понравится. Чтобы я знала, на что ориентироваться. Ты вообще можешь делать, что хочешь, если это не делает больно тебе или мне. Если мне не понравится, я скажу. А до тех пор будь смелым и жадным, как тебе нравится. Хорошо? Это простое разрешение очень мужчину взволновало. Дыхание понеслось вскачь. А-Цзю попытался его тщетно углубить и бросил. Кисти спазматически сжались и разжались. — Ляг, — попросил-приказал он. Юань лег на спину. Цзю осмелился свернуться у него под подбородком и замер, не дыша. Быть у горла альфы не всем разрешалось, но Юань вполне ощущал, что Цзю можно. Если б еще ему дурь не стреляла в бошку, было бы совсем хорошо. Но что имеем! Юань допустил плавное огрубение запаха до нейтрального мужчины-альфы. Цзю продолжил дышать всю оставшуюся ночь, хоть и не сомкнул глаз, щекоча ресницами кожу. После их соглашения мужчина не стал внезапно зарываться, но однозначно начал проверять терпение Юаня незначительными жестами. Он не хотел рисковать и переступить границу дозволенного, но уверенно изучал, что ему можно. Юань разрешал все, лишь придерживая и поправляя там, где мужчина пытался «выслужиться» или «задобрить». И такое случалось. У него было хреновое понимание, что порадует его «насильника-мучителя». Это все в дополнение к своим триггерам, то есть. Юань ведь тоже занимался проверкой границ, и обнаружил, что заклинатель отвратительно отреагировал на рык альфы, пытаясь снять лицо ногтями. Прижимание к постели — это способ заработать паническую атаку. Два пальца — потолок. Третий задевал рычажок, превращающий наложника в берсеркера. Укус, ощутимее простого приложения зубов к коже, включал водопад слез и жалостливые мольбы прекратить. Все триггеры они прорабатывали. Терапия вообще шла достаточно неплохо. Юань как альфа обладал огромным влиянием на подопечного, а потому был втройне бережен. При этом постоянно следовало стеречься опасных выходок. Цзю нравилось быть удерживаемым ровно до того момента, как нравиться переставало. Шень Цзю напоминал бегущего и секущего копытами во все стороны коня, который пытался сорвать всадника как хищника со спины, но при этом больше всего на свете хотел постоять и пощипать травки. Дурачок он пришибленный. Спустя некоторое время убедившись, что сезон с Юанем — не самое страшное, что может произойти, а-Цзю спросил у него то зелье, исправляющее запах. Это значило, что он решился прекратить использовать подавители! (Инкуб, как целитель, до сих пор гадал, что за дрянь и для какого второго пола он использовал вообще). Через неделю принес обратно и сообщил, что оно не работает верно. Юань проверил снова. Все было по рецепту. А-Цзю больше ничего не сказал и средства обратно не взял. Говорить на эту тему не захотел. Только через долгие несколько месяцев Юань услышал признание, что его запах альфы совсем сломан. Раскрутив на пояснения, инкуб узнал, что при нанесении средство сделало запах Цзю таким терпким, отталкивающим и острым, что он мог бы убивать слабонервных на месте. Территориальные и защитные гормоны были такими душными, что он едва не свихнулся от паники сам. Дежурные ученики еще неделю боялись к нему заходить. Даже спрашивать пострашились, что он сделал с тем бедным альфой, что оставил подобный запах. — Ах, — только и сказал Юань, осознав оплошность. — Это нормально. Средство сработало верно. И с твоим запахом все в порядке, милый. Цзю смог передать одним взглядом всю усталость от окружающего его пиздеца. Юань потискал его острую щечку, выработав на костяшках и подушечках омежьи утешительные феромоны. Мужчина качнулся навстречу руке. Он медленно позволял себе маленькие послабления в ответ на ласку и нежность. — Как это может быть нормально? — невероятно измотанно выдохнул он. — Ты помнишь, я говорил, что твой организм продолжает вырабатывать феромоны, они просто незаметны для окружающих? И средство нужно, чтобы вернуть их в правильное состояние. — Да. В этом смысл су… сломленных альф. Юань поощрительно кивнул. Верно, унизительный жаргон в отношении себя неприемлем. Потеря «мужественности» вообще стояла отдельным гвоздем в крышке гроба а-Цзю. Он физически не мог назвать себя просто альфой, не вывернувшись трижды наизнанку. Они работали над этим. — Верно. Твой организм кричит все то же самое, что и у других людей, просто делает это… на другой частоте. В другом спектре. Который окружающие не понимают. В ответ тело старается сильнее, больше, резче. Наращивает интенсивность в непропорционально больших объемах. Все усилия пропадают втуне — оно старается больше. Потому что понять не может, что не так. — О, — понял мужчина и опустил опустевшие глаза. — Средство возвращает запах, и он чрезмерен. Его невозможно терпеть. — Верно, — аккуратно улыбнулся Юань. — Это возвращает нас к исходному утверждению: мой запах сломан. — Твое тело в панике пытается отпугнуть окружающих. Ты мечешься, потому что тебе не хватает своего собственного запаха альфы. Я думаю. Прежде я сталкивался только с укрощенными альфами, которые имели постоянных альф-любовников. Они были тщательно и регулярно меченными чужим запахом, и это убеждало их инстинкты, что им не нужно так сильно защищаться: они без запаха не потеряли в безопасности, ничего отстаивать не надо. Он узнал рецепт зелья от суккубы, у которой были такие партнеры. Все они были совершенно комнатными наложниками в ее руках, и средство было для них больше подтверждением, что они предпочитают сабмиссию. Учитывая, какие в том гнезде все были странные, Юань не особенно задерживался. А-Цзю на него таращился с ужасом и отвращением. Юань опустил глаза, постучал когтем по столу. А-Цзю не выносил запаха альфы вне сезона. Психологически ему было так проще. И даже в сезоне, чем меньше было этой «дряни», тем лучше. Однако, его инстинктам было наоборот лучше в избытке родных, пусть и чужих феромонов. Его течки не так часто бы случались, если бы он был регулярно меченым. — Теоретически, если ты будешь носить запах альфы, твой организм уймется и убедится в безопасности. — Обманка! — зашелся рычанием а-Цзю, восставая против этой идеи. Инкуб повел рукой, и альфа покладисто стих. Чем дальше, тем лучше он слушался, и правда напоминая кроткого наложника. Юань как мог пытался его расшевелить из этого состояния и «не приучать к рукам». А-Цзю следовало выздоравливать и выправляться, а не учиться дрессировано принимать роль сабмиссива под добрым хозяином. Но пока они работали над пиздецом один другого краше, слишком много свободы тоже могло быть губительно. Доминирующий альфа мог просто сказать: «Тебе нельзя убивать себя, я распоряжаюсь твоей жизнью», и а-Цзю, прекрасно осознавая тупость этого, слушался как миленький. И вот не было печали! Макнись в чан с феромонами чужого альфы, продемонстрируй всем, чья ты сука. Спасибо, нет. — Мы что-нибудь придумаем, — утешил его впустую Юань и присел, чтобы поцеловать в макушку. Когда уж появятся Цзянь? Он так надеялся, что они знают, что с этим делать?