Все еще инкуб, но зачем А/Б/О? Боги!

Юань сдул щеки и раскинулся на диванчике для посетителей в зале собраний. Все на Цюндин его раздражало, потому что тут ошивались чужие бесхозные подростки, которых он не мог пометить. И это была территория альфы, который ему не нравился. И а-Цина рядом не было. А еще сегодня вечером наступала течка, и он волновался, как все пройдет. Его альфа волновался еще сильнее. Юань лишился последнего достоинства и сполз на холодный пол, который остудил его разгоряченное тело. Как хорошо жить в лучшей секте, где на пике дипломатов чистые блестящие полы. Он лежал и мечтал о своем гнезде. Та эпопея с метками вышла забавная. А-Цин быстро вылечил свой укус, так что никого демоническим запахом не шокировало, но альфа надулся и обиделся. Они, можно сказать, подвенечными колечками обменялись, а тут инкуб такой… Что с подлой демонюки взять! Так что Юаню пришлось заняться изучением вещества, что ответственно за метки, в надежде на создание «правильного» состава. Исследования были… вау. Юань напоминал жертву стаи собак, но а-Цин зализал все очень ответственно. А еще его запах, истинный, приобрел отчетливый привкус сладостей и роз. Юань находил смесь уморительной. Чисто страшилище в веночке из цветочков и конфеток. Цзю-эр нашел успокоение в том факте, что Юань пах им хотя бы тайно. И питал надежду, что инкуб хотя бы однажды найдет, как сделать метку верно, чтобы он мог ее оставить. Раз уж они решили, что для демонических меток им еще рано. Честно, Хэ был абсолютно уверен, что многочисленные старшие до него об этом задумались и давно нашли способ кусать людей правильно. Будто а-Цин первый захотел метку от своего любовника! Но с тем, как ему запретили покидать гору, у него были очевидные проблемы, чтобы просто пойти и спросить. Ну да ладно. Пока один проект на паузе, всегда можно заняться вторым. Он и занялся — едва начался месяц, качнул свои инстинкты в сторону омеги, предвкушая довольно легкое время. Много ли омеге надо, чтобы существовать под крылом сильного альфы? А-Цзю даже заранее намазался феромонами. Юань оставался качественно покусанным. Они были уверены, что все будет тихо и мирно. Инкуб будет кататься плюшевым омежным шариком по его пику и вкусненько пахнуть. Ну… по пику он прокатился, это точно. И с феромонами а-Цзю они угадали. Юаню все понравилось. Даже слишком. Для начала инкуб, как и в первый раз, оказался поражен своим глубоким неисправимым непрофессионализмом в содержании своей наиближайшей наиважнейшей территории. А именно — гнезда. Все было не так, все было отвратительно, и это требовалось срочно переделать! Видите ли, когда они делали гнездо, они не ставили во главу комфорт и удобство текстур. Чем они думали?! Гнездо — это сердце дома, оплот спокойствия, уюта и безопасности. Оно должно быть самым уютным и плюшевым! Ну хоть запахи он сделал верно, но остальное… Юань присматривался несколько дней, мысленно придираясь ко всему, а потом перекопал всю постель а-Цзю, отобрав самые лучшие лен, шелк и хлопок из хранилищ Аньдин. У него внезапно появились понятия о том, куда что идет. Цвета имели значение. Запахи. Материалы. Даже звук, с которым шуршали шторки, Юань критически оценил в своей мании. Он соорудил и повесил ветряной колокольчик на окно, чтобы оно было безопаснее. А-Цзю пытался отсидеться, но был привлечен в виде… опрыскивателя репеллента. Юань так это трактовал. Альфа должен был разнести везде свой запах, чтобы омега мог просто поспать спокойно. Инкуб банально не мог сомкнуть глаз, абсурдно волнуясь, что какой-то злодей заберется в дом. Пометить все — это не шутка, это ответственная работа! Потом настиг черед детей на пике. Толпы безхозных, неотмеченных детей! Кто угодно мог их забрать! А-Цин как альфа и лорд должен был тут все покрыть своим запахом! Юань держался, как мог, ведь по человеческим меркам это было довольно грубым и неуместным. Но Мин Фань и Нин Иньин были обтерты подушечками пальцев. Их щечки и одежда надежно обмазаны. Юань был горд собой. Его самоконтроль великолепен! Однако остальные сироты его нервировали. Чтобы не трогать их, он пытался пересидеть в библиотеке, рисовать в роще и заниматься всеми прочими делами вдали от людей. Но его начинало беспокоить, как там а-Цзю. Не устал ли он? Не достают ли снова? И чем дальше, тем чаще он ощущал себя без альфы рядом каким-то мелким и практически ущербным. Некрасивым. Проблема решалась просто: — Пометь меня, — потребовал он у своего альфы. Прошлые их укусы он по-глупому свел, потому что диди от их вида начинал нервничать. Но новых укусов не поступало, и его инстинктам это выглядело как пренебрежение. Этот альфа перестал любить омегу, раз больше не кусал? Мужчина на просьбу сглотнул и расцвел стрессом. Юань тяжело вздохнул и обнял его. Ну конечно а-Цину не нравилась мысль кусать омегу, даже если это Юань. Даже если это тот же демон, которого он уже кусал. У него просто пасть на омегу не открывалась. И вряд ли это можно было пересилить в ближайшее время. — Мне грустно, когда я не чувствую тебя и твоего запаха, — вздохнул инкуб только. — Ты говорил, что метки это романтично и мило. А на мне не ставишь. Я инстинктивно считаю, что ты меня не любишь и не ценишь. Пожамкай мне хотя бы щечки. А-Цин тут же ему все помял и подержал. И Юань смог выдохнуть. С тех пор инкуб с шутливым требованием подходил к любовнику при всяком удобном случае, просто любя то, как мужчина его слушается, и то, как приятно быть частью их маленькой стаи. Каждый жамк щечки звучал для его инстинктов как «ты не один» или «все хорошо» и облегчал внутренний зуд… — Огурец! — озаботился Шан Цинхуа, вышедший из зала собраний и обнаруживший его на полу. — Ты в порядке? Они смогли залатать отношения после той ссоры, хотя иногда и ощущалась шероховатость шрама. Юань оторвал морду от пола. К черту имидж. Это все Самолет виноват. Он противно прищурился на мужчину. — Быть омегой тяжело, — глубокомысленно сообщил он знакомому. — Я испытываю глубокое уважение к тем людям, что являются омегами, если они живут с этим каждый божий день. Месяц. Год… Бетам мое уважение. — Что между вами вообще происходит? — заподозрил кузен по переселению, как любил пошутить про себя Юань. С братанами-трансмиграторами не сложилось, но они оставались кузенами. — Сначала ты застрял с запахом альфы, ходил по пику, как важная индюшка. Потом ходил искусанный, будто вы сбежали и обвенчались втихаря. А теперь ты немеченный течный омега! Инкуб тяжко вздохнул и перевернулся на спину в позу трупа. — Помнишь, три месяца назад я сказал тебе гадость? — спросил он. Самолет закаменел. — В общем, я прохожу очищающие круги ада, добровольно испытывая весь набор инстинктов. Вживаюсь, так сказать, в человеческую динамику целиком. Месяц альфы мы пережили. Потом я вел исследование меток, чтобы уметь их ставить, но пока так ни к чему не пришел. Теперь черед омеги. И боже, Самолет, у меня есть мнения! Его уже окружали другие лорды, с любопытством разглядывая демона на полу. Юань поднялся и тяжело сел обратно на диванчик. Отряхнулся хмуро. — И какие же мнения? — с большим интересом уточнил Му Цинфан. — Во-первых, я хочу вам поклониться, — Юань кивнул. — Любой омега и бета, который умудряется сохранять работоспособность на повседневной основе, это герой, который заслуживает уважения и почестей. А вы еще и полезное делать умудряетесь! Я больше никогда не буду смотреть на ноющих омег свысока. Я сам сейчас хочу только громко плакать и в гнездо. Плохо буквально все. А я омега только полмесяца! — Но ты не пахнешь расстройством? — удивился Шан Цинхуа. Юань посмотрел на него и тяжело вздохнул. — Я, может быть, и ощущаю инстинкты, но моя физиология при мне. Я все еще в ответе за свой запах и не хочу ощущать запах расстройства, потому что он меня расстраивает. Самолет фыркнул. Юань вытянул ноги и размял шею. Люди покраснели и отвернулись. Ах, господи, демонстрация открытой шеи некусанного течного омеги, точно. Но что инкуб мог поделать, если она стала чувствительной! Он выбрал сегодня одежду без высоких воротников. — Я трижды перековырял дом а-Цина, перестраивая гнездо, — несчастно пожаловался он. Как оказалось, омеги полны не только миленькими инстинктами. Но и кучей странного дерьма, которое вывалилось на неподготовленного демона. Кто ж знал, что гнезда требуют так много работы! Юаню требовалось не просто все сделать, но и сделать это самому. Он плакал, кололся, но пытался шить, и даже сшил какую-то зверюшку из ткани. Это был котик! Не рогатая змея! Потом он пробовал переставлять мебель в доме, чтобы было приятнее существовать, устроил на кухне чемпионат тарелок и чайных наборов, чтобы номинировать для а-Цзю только самое красивое, пытался поселиться в шкафу, хихикая, как там пахнет альфой и тепло… А-Цзю со всем смирился, все принял, как чемпион, коим и являлся. Он был лучшим. Юань ощущал себя беременной женщиной на гормонах из комедийных фильмов. — Еще безхозные дети везде доводят меня до трясучки, — добавил он ворчливо. — «Бесхозные дети»? — удивился целитель и омега. Он сел рядом и проводил внешний осмотр, зачем-то проверяя температуру и зрачки. Но у него были прохладные негрубые руки, так что Юань ему позволил. — Да, они все ходят немеченные, как бездомные. Я хочу пожамкать им всем щечки, — пожаловался брату по несчастью Юань. — Всем? — с непонятным выражением поднял брови Му Цинфан. — На Цинцзин — да. А тут чужие дети. Хотя вон тот выглядит заманчиво, — он без стеснения ткнул пальцем в одного из учеников Цюндин, которые кучковались у зала собраний с отчетами и бумагами, собирая сплетни так же охотно, как и их мастера. Вся кучка встрепенулась и замерла. — Который? — клинически уточнил целитель. — Третий слева. Да, вот он. Миленький ребенок, — Юань ответственно покивал. — Будет очень к месту на Цинцзин. Склад энергетики и характера хороший. — И это понятно по… — многозначительно уточнил целитель. — Он просто выглядит как потерянный птенчик а-Цина, — пожал плечами инкуб. — У него в исследовательском центре птички похожего окраса. — Ему… Этот птенчик старше тебя, Огурец, — негромко указал Самолет. — Люди до двадцати пяти лет растут и развиваются, — указал ему инкуб. — То есть, дети. И тяжело вздохнул, положив голову на плечо мастера Му. — Бесхозные дети. — Кроме того, — совсем другим тоном добавил он, — у меня теперь есть мнение об альфах. И оно таково: теперь я чувствую, что имею право бить тех, кто ноет про тяжкую долю и оправдывается запахами. Это все чушь. Я не встретил никакой трудности с контролем в связи с чужими феромонами. Так что всякий, кто при мне объяснит насилие к человеку его запахом, мгновенно потеряет уважение в моих глазах. Раньше я утверждал голословно, теперь у меня есть моральное право! — Да он небось никогда не ощущал течной омеги, — пробормотал кто-то. — Простите? — оскорбился инкуб. И не он ли сейчас омега перед сезоном?! — Отнюдь. Мне довелось довольно близко пересечься с двумя омегами за месяц. Одна крутилась на грани своего сезона. Другую этот слуга прямо в течке нашел и сам в гоне был. — И-и что? — заволновался Му Цинфан. Юань поднял бровь. — Ничего? Внутренняя ученица а-Цина — не буду распространяться об имени, — девочка лет двадцати не успела добежать до дома, вернувшись с охоты. Наглоталась пыльцы, как это часто с заклинателями бывает. Пришлось вытаскивать из стаи альф, которые к ней прилипли, потом выспрашивать, где ее гнездо, и вести туда. — И? — задушенно прижал рукав целитель. Юань посмотрел на него: приятель будто страшную историю слушал. — Я довел ее до дома, уложил в гнездо и позвал ее подруг-омег, чтобы не одна грустила. Оставил ей платок. Что еще я должен был сделать?.. Теперь, когда я об этом думаю… Когда я был альфой, всюду были эти омеги, из каждого угла пахли. А теперь, когда я омега, всюду вижу и встречаю альф. На каждом повороте им что-то внезапно от меня надо. Это нормально? — Норма. Внимание так устроено, что вычленяет потенциальных партнеров, — пояснил Шан Цинхуа со знанием дела. — Ничего удивительного, что ты их везде замечаешь. — Нет, я имею в виду, тогда везде будто специально на меня натыкались немеченные омеги, я их чуть ли не в кладовках находил, а теперь — альфы! Они что, пытаются ухаживать? Юань нахмурился. Он же не стал менее демоном и не расстался с а-Цином? — И вот так Хэ Юань наконец заметил, что к нему бесстыдно липнет весь мой пик, — возвестил а-Цзю сухим похоронным тоном. — Не прошло и года. Они уже начали отчаиваться. Все люди в ужасе повздрагивали и обернулись. Шень Цинцю стоял с несколькими древними свитками на локте. Картинка академика просто. Юань чирикнул и вскочил. Бедра чувствовались скованными и едва разогнулись. Он недовольно, со скрипом потянулся и сунул наглую морду альфе. — Ублажи меня, — велел он противно и сердито нахмурился. — И что ты имел в виду, что весь пик ко мне клеится? Я все еще демон, они не забыли? — Когда ты не меняешь вторые пола, как перчатки под настроение, ты кажешься более понятным и оттого доступным партнером. К тому же метки запахами — это не укусы, — а-Цзю со вздохом послушался и пожамкал щечки. — Это естественно, что у тебя появляются поклонники. Лицо в районе скул и верхней губы начинало наливаться в полукошачью мордочку. Массаж желез не удовлетворил Юаня, как бывало прежде. Он скуксился. — Звучит крайне глупо, я все еще твой партнер, — указал инкуб и вытер лицо, снова потянулся. — Ты закончил работать? Мы идем домой. — Разумеется, — невозмутимо согласился любовник. Вежливо попрощался со всеми. Юань только фамильярно помахал. Он торопился. — Я надеюсь успеть перестелить гнездо, — пробормотал он с беспокойством. — Ты уверен? — откликнулся а-Цин. — Ты уже трижды его перестилал за эти две недели. Юань сжал губы. — Я знаю! — не выдержал он громко. — Но все плохо. И может быть это что-то исправит! Инкуб не выдержал и засопел, чтобы не плакать, но было так плохо, что он таки начал давить слезы. Жалостливо и ради утешения. А-Цзю не особенно повелся, уже знающий его омежьи трюки, которые инкуб использовал все чаще с приближением сезона. Он только привлек Юаня к своему плечу и похлопал по спине, мол, ну давай там, приходи в себя. Он вообще советовал ему остаться сегодня дома, в гнезде. Юань сам поперся зачем-то. Слезы прошли едва ли не мгновенно. Инкуб отпрыгнул и зашипел, как сердитая кошка. Священная обязанность а-Цзю его защищать, а не вот так бесчувственно обижать. Альфа поймал его за ворот и унял одним нажатием. Юань сник и оттопырил губу. — Поведение, — напомнил лорд Цинцзин. — Да, а-Цзю, — покладисто буркнул Юань. Он чувствовал себя ужасно маленьким и пережеванным в фарш. — Ты почти расцвел. Идем домой в твое гнездо, — мягко подтолкнул его в спину мужчина. Он имел в виду их постель, но Хэ оказался ослеплен видением дома. — Я хочу свою семью, — вдруг треснул слезами Юань. — Я хочу увидеть дочь, а-Цзю. Я хочу Сю-э-эр! Я знаю, что ей уже три года, и подростки не хотят видеть своих тупых предков в этом возрасте, но я хочу мэймэй! Мэймэй! А вдруг она уже диди, а я не знаю? А вдруг она считает, что я мертв? Кто-то ей сказал, что я жив на этой чертовой горе? Он в итоге просто сел на корточки и громко зарыдал, как ребенок, в руки. Все было ужасно, ничего не помогало. Юань просто плакал, но даже это ничего не облегчало. — Ах, — неприятно удивился а-Цин над ним и опустился на колени рядом. — Конечно, баобей, я обязательно ее приглашу в гости… Юань вскинул голову с надеждой. А-Цин пристально смотрел вверх. Он перевел взгляд туда и нашел остальных лордов, наблюдающих его истерику с дискомфортом. А-Цин сверлил взглядом главу Юэ. Внезапно Юань очень четко осознал, что сидит на полу и ноет, как дошколенок с нулевым эмоциональным контролем, на глазах у всех этих расистов. Он сопнул и съежился. — Ты просто давно не видел остальную свою семью, вот почему так тяжело, Юань-эр, — погладил его любовник. — Прости, я совсем не думал, что ты будешь по ним скучать, ведь у суккубов нет стай, и обычно у тебя нет инстинкта поддерживать с ними контакт. Юань запоздало обтерся рукавом. — Но я поддерживаю контакт через всех, — ответил он растерянно. Кажется, течка была ближе, чем он думал, потому что он испытывал трудности с пониманием и реагированием. — А-Цзю, конечно я всегда про нее спрашиваю всех цзецзе и мэймэй, которых встречаю. Даже если мы не видимся, мне передают весточки через других сестер. Мне всегда о ней рассказывают. Чтобы ребенка увели куда-то?!.. Даже если шифу… Ей же три! Мне да-гэ говорил до двадцати отчитываться, куда и зачем я иду, как минимум раз в месяц. П-потом за мной присматривали Цзянь. При воспоминании, что семья мертва, Хэ снова начал плакать. Омежьи инстинкты были абсолютно за то, чтобы выглядеть максимально жалостливо и полностью отдаться этому настроению. У него почти был сезон — это было время чувствовать, а не думать. В руках начинала ощущаться оцепенелость. Юань их рассеянно мял, чтобы отодвинуть «лапки», и возил взглядом по полу, на котором сидел. Поглядывал на любовника. А-Цзю наклонил голову. Альфа нахмурился и внимательно его рассматривал. — Мы ведь медитируем вместе? — оробел перед его взглядом Юань. — Суккубы так общаются. Мы передаем много дежурной информации в медитациях, обновляем информацию между гнездами, где каждый член семьи или хотя бы где последний раз их видели. Особенно те, кто путешествует, этим занимаются. Так все про всех знают. Это не обязательно даже осознавать. — Юань-дада, как часто вы это делаете? — вдруг озаботился Самолет, приближаясь к ним. Его внезапно стало слишком много. Инкуб воспринял это плохо и зашипел на альфа-бету. Тот быстро сделал шаг назад. — Когда встречаемся друг с другом, — буркнул Юань. — Все время. — А ты самое долгое без этих встреч сколько был? — продолжил допытываться четвертый лорд. Юань понять не мог, чего он пристал. — Месяца два? — неуверенно уточнил он. — Потом сестры выучили, где я живу, и стали заходить чаще в Павильон. А что? — Последний раз ты видел других суккуб почти ГОД назад, вот что! — обругал а-Цзю, и Юань съежился. На глазах снова начали собираться слезы. Теперь еще и партнер сердился. Он спрятался в коленях и закрылся рукавами, чтобы стать как можно меньше. Тихо завыл и заплакал. Все было плохо. — Шисюн, тебе лучше срочно забрать его домой и больше не повышать голос. Ты последний член семьи, который у него еще остался. Если он потеряет и тебя, то войдет в омежий упадок, — вмешался Му Цинфан с волнением, бережно приобнимая Юаня. Тот высунул из шара нос, следя за людьми мокрыми любопытными глазами. — Едва ли его сезон вообще будет полным в таком состоянии, — объявил целитель по каким-то своим признакам. А-Цин вздрогнул и обратился к Юаню: — Гэгэ, тебе вообще не надо его испытывать. Ты же можешь убрать инстинкты совсем. Хэ Юань обозлился: — Я не хочу! — еще ничего достаточно плохого не случилось, чтобы прекращать эксперимент. Он от своего слова не отступается, он не трус! — Я хочу плакать и умереть на месте! От того, что я перестану чувствовать инстинкты, ничего не изменится! С инстинктами или без это все еще я! Не обязательно пахнуть расстройством, чтобы быть расстроенным!!! А-Цин так онемел, что позволил себе потерять контроль над запахом на публике. Му Цинфан успокаивающе зашикал на инкуба и погладил, вытирая скулы своим запахом белого чая. Стало полегче, и Юань прекратил давить слезы. Теперь он больше хотел тихо сидеть вот так. Му Цинфан продолжал его гладить по лицу, очень нежно. Юань знал, что были причины, почему целитель — его любимый лорд! Самолет неуверенно приблизился и тоже провел указательным пальцем по носу инкуба. Сделал это в крайне раздражающей манере, будто Юань был крокодилом, который ему руку откусит, тем более его альфа-бета феромоны были несколько раздражающими. Не было момента, чтобы А-Цин признавал этого альфу своим младшим по-настоящему. Но Юань нашел себя расслабляющимся и стихающим под чужим прикосновением. Не получив сопротивления, Шан Цинхуа осмелел и вытер лицо Юаня смелее, всей ладонью. Юань его шлепнул. Ну хватит размазывать свой молочный чай со специями по нему. Поигрались и хватит. Люди вокруг и над ним молча обменивались сложными мрачными взглядами. Юань съежился в руках целителя и не хотел сейчас об этом думать. В итоге, альфе пришлось просто сгрести его в охапку и унести домой. Юань помахал остальным людям. Самолет растерянно помахал в ответ. Му Цинфан смотрел вслед обеспокоенно и бледно. Юань опустил глаза и обхватил торс своего альфы. Это было единственной опорой в его шатком состоянии. — Ты правда хочешь умереть? — спросил тот тихо, когда они приземлились у дома. Юань отрицательно помотал головой. — Конечно, нет. Мне просто плохо, — по щекам снова покатились слезы. Он обнюхал запах мужчины в надежде, что поможет. Помогло кое-как. Держать его было надежнее. — Я практически уверен, что без инстинктов тебе станет легче, милый, — сказал а-Цин снова. Он посадил Юаня на постели и попытался отстраниться. Инкуб его сжал, не отпуская, и любовник остался. — Дай только снять верхние одежды, они жесткие и не подходят для гнезда. Пришлось все же отпустить. Юань наблюдал, как он сбрасывает слои до трех. Потом а-Цин помог ему, хотя инстинкты хотели остаться в капусте. Человеческую моду придумывали омеги, что ли? Потому что альфой он ее не ценил совершенно. Он молча наблюдал за собранным спокойным лицом партнера, который расстилал постель и убирал одежду. — Ты попал в ту же ловушку, что и я, — сказал Хэ без выражения. — То, что суккубы выражаются по-другому, не делает чувства, которые мы испытываем, слабее или грязнее твоих. Я не скучаю меньше по семье, я просто не выражаю это понятным тебе образом. Это довело альфу до слез, до мужских, постыдных, которые он постарался тут же стереть и спрятать. Юань протянул к нему руки и обнял. — Прости, — прорыдал мужчина, сжимая инкуба в теплых жестких объятиях. — Прости, я плохо о тебе позаботился. Я приглашу твою семью… Нет, мы их навестим сразу же, как пройдет твой сезон. Ты не брошен. Прости, если ты так думал. Прости, что из-за меня ты оказался отрезан от стаи, от семьи. Теперь Юань вытирал ему слезы, легко переключившись с утешения себя на утешение любовника. Альфа уткнулся ему в шею и плакал, и целовал лицо и все, что попадется. — Ты не знал, — ответил инкуб. — Даже я не знал. Поэтому и не просил. Ты тоже прости, что не сказал и довел до такого срыва. Этого всего позорища было легко избежать. — Мы их навестим. Мы навестим Чжэньдин, — заверил а-Цин лихорадочно. — Никто уже давно не настаивает на твоем заключении здесь. Ты можешь уйти, когда захочешь. Юань его обнял и пожелал раствориться в нем. Они три дня медитировали в полудреме. Хэ завернулся в слои человеческой сути и ощущал себя по-настоящему в гнезде. Дома в этой податливой реальности видений. Ему не хватало голосов. Флейта а-Цина впервые наводила тоску. Но это было в разы лучше, чем жить в тишине и говорить в пустоту. Он вытолкнул сознание диди к поверхности, на грань, когда реальность разворачивается слоями. И пока лип к человеку энергетически, говорил с ним в реальности телами. В реальности их тела просто лежали на постели, обнявшись и обмениваясь негромкими репликами, будто перекрикиваясь издалека. Что было правдой — они были в разных телах. Все равно что через каньон орать. Сознанием Юань плавал в воображаемых глубинах вокруг своего дракона, поддерживая его голову на поверхности, прослеживал кольца тела и хвоста, не давая погрузиться, отирался и скользил в нежных поцелуях. А-Цзю даже дал себе вычесать гриву и тело, выпрямить и вытянуть некоторые поверхностные вены призрачными пальцами. Елозил, конечно, при этом непослушно, но не кусался. Он был молодец. Сказал, что слишком глубоко. Это потому что драконы очень самостоятельные, и в свернутом состоянии полутранса что угодно будет ощущаться, как непрошеный визит к проктологу. Юань предпочитал легкий дружеский массаж и старался разминать медленно, раскрывать деликатно. Как хорошо, что драконы такие длинные, их голову можно просто водить за собой,       поставив на макушку, чтобы не тонула, и заниматься своими делами. Хорошо, что а-Цзю такой покладистый человек. Юань не забывал много его целовать и гладить, чтобы тот таковым оставался. А еще он весело топырил куцые лапки, пытаясь удержаться на плаву. Воздушные драконы не плавучие, дурачок. — Не отвлекайте меня от макарошки, — важно попросил Юань, когда Му Цинфан пришел их проведать. — У него забавная носопырка, как у кротика. В ту же неделю Юаня вернули в объятия Сюя, в гнездо Цзянь. Договорились с сестрами пересекаться в Павильоне регулярно. Потом он вернулся с а-Цзю домой.