Все еще инкуб, но зачем А/Б/О? Боги!

Люди только подтягивались на собрание, выкладывая на стол свои отчеты из рукавов и цянькунь-мешочков. Шан Цинхуа покрутил кисть и обернулся на Шень-шисюна, прошедшего мимо с пухлыми стопками учетных таблиц и выписок. Воздух всколыхнулся, и глаза беты расширились в шоке. Опущенный альфа… пах омегой?! Лорд Андин вскинулся, и шисюн только мельком огладил его знающим взглядом. Даже не острым. Он прекрасно знал, что делал, и делал все равно. Шан Цинхуа покраснел и уткнулся в свои бумаги. Его бесстыдный шисюн!.. Собирался по-черному играть на инстинктах окружающих, чтобы заполучить себе больший бюджет на это полугодие!!! Бета сломал кисть от досады — его собственный цикл качнулся в сторону альфы в этом триместре, как не вовремя! Будь проклята его физиология — никогда нет, когда надо! Остальные тоже осознали нахальство старшего боевого брата и агрессивно напыжились, пытаясь застыдить его, чтобы он смыл свое бесстыдное зелье. Мало ему быть опущенным и притворяться альфой все время, а теперь это! Шень Цинцю, как истинный злодей, внезапно ставший омегой, чуть ли не напевал, элегантно раскладывая свои бумаги, и огрызался с привычной остротой. Из него… получался на удивление красивый и деликатный омега. Шан Цинхуа в ужасе помотал головой — в альфа-фазе его мозг иногда предательски утекал вниз. С тех пор, как Шень Цинцю стал позволять себе показывать свой неполноценный запах, все в целом сильно изменилось. Он больше не был темным зловещим силуэтом за ширмой веера и невыразительного лица, который существовал, чтобы терзать окружающих придирками и остротами… Все вообще перевернулось с ног на голову с появлением мелкого демона, про которого только Шан Цинхуа знал правду*(1). Бывший человек из другого мира плевал на устои общества и делал это так мастерски, что корежило и завораживало всех. Инкуб-подменыш умудрялся не относиться ни к одному полу, но все чувствовали с ним родство. Он умудрялся стать нежным омегой, а не «альфой в рюшках». Брутальным устрашающим альфой, когда надо было отстоять свое. Ни следа мягкости. По большей части его было удобнее считать двояким бетой, но уж слишком полноценным и идеальным он получался. Ну да ладно, сколько лет Шан Цинхуа прожил в демоническом царстве. И не такие самородки среди демонов случались. Стоило преодолеть привычное понимание запахов, как становилось ясно: демоны были довольно похожими на людей. Просто… без вторых полов. Как он и писал. Но одно дело писать!.. А другое дело видеть! Огурец ему не уставал напоминать, что было бы и не было бы логично для существ без вторых полов, и все же он нихрена не угадал. Шан Цинхуа до сих пор сражался с тем, чтобы воспринимать своего супруга-демона не как огромного агрессивного вечно недовольного альфу, которым тот пах. Стыдно сказать, сколько у него заняло это простое осознание. Абсолютное большинство демонов не владеют запахами. Демоны не отражают запахами настроение. Недовольный или агрессивный запах не показатель. Обычный камень в демоническом мире может пахнуть сексом! Это не значит, что он живой и хочет секса! Это просто ебаный камень! Стоило ему купить у Хэ Юаня мыло суккубской работы, затирающее запахи, как внезапно оказалось, что его король не настолько суров, как он всегда считал! Шан Цинхуа еще никогда столько тревоги не скидывал за раз. Мыло, Карл! Его брак спасало мыло! Самолет вообще качественно отоварился у приятеля, набрав себе феромонов-без-запаха. Его король был хорошим партнером, но некоторые вещи он дать просто не мог. Муж мог быть нежен, когда он больше омега, и снисходителен с ним-альфой, но у него не было тех же феромонов, и иногда Цинхуа ощущал против воли, что их близость… пуста. Казался себе одиноким и потерянным на чужбине. Реальность его мира вообще оказалась не такой идеальной, какой он себе представлял, будучи мелким недалеким неудачником. Он просто хотел заработать денег! И выдумал себе идеального мужика, у которого не будет тех же тупых проблем, что каждый месяц и каждый год преследовали бедного голодного бету, забытого собственной стаей! Он бросил взгляд на своего злодея и опустил глаза. Самолет просто писал дурь, которую воображали все эти праздные богатенькие читатели. Альфа страстно покоряет омег большим узлом, альфа завоевывает хитростью и силой богатства и земли, нагибает врагов в метафорическом и… буквальном смысле. Какой альфа не мечтал взять какого-нибудь мудака или наглую сучку в своей унылой повседневности и отыметь их так качественно, чтобы они больше не вякали! ДА, это технически преступление против человеческой природы! В некоторых странах за это продолжали приговаривать к смертной казни! Ну так и пытки были не образцом морали! Это все еще была просто книжка для удовлетворения фантазий! Было что-то романтично-примитивное в том, чтобы натянуть своего врага так, чтобы омега кротко бегал следом после такого и в рот заглядывал, а альфа больше никогда не поднялся с колен… Поэтому Шан Цинхуа пошел на поводу фанатов и бросил злодея-учителя на растерзание черному волку. И с удовольствием на потеху публике описывал, как ему откусывали свободу, статус, конечности, гордость, последние крохи стаи. Оставляя полным ничтожеством на милости врага, которому на него плевать. Лишь вспомнив о том времени, Шан Цинхуа зябко поежился и волевым усилием вернул запах к нейтральному. Когда они с мужем посещали дворец Цзюнь-шана, он всегда умолял своего короля взять шисюна «попользоваться». Очень часто слуги его приносили в таком состоянии, что он едва ли осознавал, кто и что с ним происходило. Лечили ли его или насиловали. Но у них он всегда получал хотя бы одну ночь без жестокости. Сколько раз Шан Цинхуа смотрел на меч, желая прекратить это, и малодушно не смел. Лишь когда Ло Бинхэ сокрушил сопротивление Юэ Цинъюаня и бросил осколки души под ноги шисюну… Автор просто знал, что должен сделать. Бывший заклинатель, у которого в жизни не осталось и тех огрызков, что он смог отбить у мира, уже давился металлом, когда он пришел. И кровавые паразиты уже лечили его, продлевая агонию. Может, он умер бы и сам, но предатель, бывший лорд павшей секты, достал свой меч и тщательно выпотрошил изуродованное измученное тело боевого брата, как рыбу. Так тщательно, чтобы никто его больше не смог собрать. Плевать на то, как будет лютовать протагонист. Шан Цинхуа больше не мог выносить мучений живого существа. С него было довольно! Мобей-цзюнь его похвалил, назвав поступок благородным и братским! Даже когда Ло Бинхэ расспрашивал их, подозревая в сговоре, и допрашивал своего помощника кровью, тот не выдал своего ничтожного подельника! Годы спустя, прекрасно зная, как мало это что-то меняет, Шан Цинхуа назвал имя шисюна Системе. Понадеялся, что новая жизнь пройдет лучше для них. Останется ли Шень Цинцю в своем уме, переродившись в прошлом? Хватит ли ему сил снова жить? Останется ли шисюн в секте, что подвела его? Изменит ли он что-нибудь в мире? Шан Цинхуа со смирением приготовился к последствиям. Он провалился как автор перед своим персонажем, ставшим реальным. Как боевой брат. Как член боевой стаи. Чего он не ожидал, так это что к шисюну прицепится, как клещ, еще один иномирянин. Демон! Да так сладко и наигранно, что от липучей конфеты не отличить! Поначалу на них смотреть было отвратительно, потому что не оставляло чувство фальши! Про суккубов говорили, что твари заманчивые, но неловкие, фальшивые с запахами. Сразу видно, неполноценные и ни черта в динамике не понимают. Но этот хорошо играл, даже сносно. И оттого становилось противнее. Пока остальные строили догадки насчет второго пола Шень Цинцю и как он сочетается со своим двуликим любовником, Шан Цинхуа знал правду, и не мог избавить себя от чувства гадливости. Это было неправильно — абсолютно нетолерантно! В прошлом мире его бы в интернете затравили как традиционалиста, гомофоба и сексиста! Саб-альфы все еще были людьми, которые нуждались в приятии, в-в-в… близкой компании. В стае. Шисюн после всего дерьма заслуживал хотя бы базовый клочок радости! Но Шан Цинхуа выворачивало от мысли, что нашелся кто-то, кто трогает… это. Причем с таким смаком со всех сторон облизывает, что тошно становится. Невольно возникал вопрос, реально ли они такие. Что с ними не так?! (Кроме того, что все не так) Что эти извращенцы делают в спальне? Кто кого? И Шан Цинхуа был абсолютно уверен, что не один такой любопытный. Но в отличие от остальных Шан Цинхуа мог отодвинуть это маленькое инстинктивное чувство и посмотреть на шисюна как… на шисюна. На живого человека, который вообще-то в какой-то яме выкопал существо, которое его обожает и носит на руках. Огурец за ним бегал, как за принцессой, стоило Шень Цинцю повелительно взмахнуть ресницами, и в рот заглядывал. Причем, демон не был каким-то мерзким, гнусным или жалким. О нет! Он не скрывал своей породы. Лгал, менял лица, стервозно добиваясь своего любыми подлыми методами, но каким-то чудом оставался светлым мягким существом, которое хотелось беречь и держать рядом. Если бы он был человеком, он был бы на редкость достойным человеком. Таким, которых на свете вообще не бывает, потому что они слишком хороши, чтобы быть правдой! Шан Цинхуа прекрасно видел прообраз того беспринципного критика в нем и до сих пор не мог осмыслить доброту и внимательность этого… демона. (К черту, он никогда не был человеком!) И вот это создание отхватил себе Шень Цинцю! Совершенно точно НЕ жалкое убожество, у которого нет других вариантов! За инкубом как минимум четыре пика бегали, роняя слюни! Честно, сначала все думали, что инкуб просто нашел удобную жертву для манипуляций. Но чем дольше, тем меньше «игра» как мотив имела смысл. Юань даже не замечал удобных возможностей, глядя только на любовника, будто ублюдок всея секты — это небожитель, который почтил его вниманием. Потом стало известно про неполноценность «укрощенного наложника», и все окончательно потерялись в догадках, что здесь происходит. Кто тут сумасшедший? Кто неправ?! Эта парочка просто продолжала существовать, презирая законы природы с божественным изяществом. Они выбили перемирие с народом суккубов и наладили обмен опытом… Хах, когда к ним прибыл отряд из демонической секты «по обмену» и для переговоров, состоящий наполовину из людей, наполовину из демонов, все были на взводе. И лишь Шень Цинцю с Хэ Юанем встречали гостей с теплотой. Было известно, что они провели там несколько лет, но видеть такие подтверждения… Шень Цинцю несдержанно, будто обычный парень на рынке, рыкнул парочке альф, приветствуя их как равных… Как реальный альфа. Даже лицо человеческое сделал, а не свое обычное, отмороженное. Если и сгримасничал, то немного совсем. Все подпрыгнули от неожиданности. А чужие альфы ответили своими раскатистыми рыками, хлопая Шень Цинцю по спине и плечам, как брата по стае. Нелюдимый ледышка, ущербный калека со смехом схватил голову одного из мужчин в захват, его оторвал от собрата другой альфа, взяв в захват уже второго лорда. Они радостно называли друг друга по именам, толкались, как щенки, обмениваясь радостными новостями. Свободно оставляли стайные и дружеские мазки на лицах и волосах. Хэ Юань в стороне, нечеловечески попискивая от радости, приветствовал демоническую часть делегации. Они тоже были знакомы между собой и отвязно целовались, и показывали на своих партнеров. Они оба чувствовали себя прекрасно в компании демонов и чужих людей. В разы свободнее, чем в их «родной» секте. Пожалуй, это и было тем, что заставило всех горных владык — он не постесняется сказать — охуеть от шока. Шень Цинцю умел радостно смеяться и запросто вести себя как нормальный альфа. Он показывал клыки, и хотя его лицо продолжало нести печать опущенности, он выглядел… человеком. Теплым и близким. Просто не с ними. Ведь потом шисюн легко повернулся к ним, и его лицо вернуло обычное высокомерное выражение, словно скрывшись за железным занавесом. Да только никто больше не мог забыть то, что видел. Никто больше не мог развидеть правду. Юэ Цинъюань будто сердце уронил и разбил — такой у него взгляд битой собаки стал. Он едва скрыл свою горечь вины, чтобы не омрачать встречи. Шан Цинхуа наметанным глазом опознал, что большинство прибывших людей не являлись традиционными альфами и омегами или даже бетами. Вообще мир его книги был разнообразен, и многие в нем пахли интереснее, чем клишированные розочки и мускус, мед с молоком и хвоя, которые он живописал. И опущение было… не настолько редким, как хотелось бы. Особенно на торговых траншах. Чужаки пахли довольно традиционно, не подкопаешься, вели себя хорошо, но в ходе знакомства большинство оказались не теми, за кого себя выдавали. Альфы, пахнущие омегами, со сточенными клыками. Омеги, которые имели жесткость альф. Беты… смазанную природу которых никто не мог понять. Шан Цинхуа будто по ошибке зашел в клуб транс-динамиков! Он и не знал, что в его мире есть такие прогрессивно настроенные люди! И все люди имели своих партнеров из демонов. В самых диких комбинациях. Шан Цинхуа, автор всея порно-гарема ПГБД, оказался смущен в сопли от того, как бесстыдно и горячо флиртовала эта кодла между собой в свободное от работы время. Они касались друг друга как любовники все. При этом очень четко были обозначены… бета хотел бы сказать «парочки», но тут были и «троечки» и даже «пятерочка». Суккуба там отыгрывала омегу, а ее люди-альфы — все как один опущенные — крутились вокруг нее, как евнухи вокруг императрицы. У людей от одного их вида появлялись идеи. Не говоря уже о том, что их собственная парочка была, оказывается, удивительно умеренной в своих демонстрациях, точно два монашка. Да, Шень Цинцю и Хэ Юань глазели друг на друга, как две влюбленных коровы, целовались иногда скромно, по-подростковому в укромных публичных местах, но они хотя бы никогда не взвинчивавли химию в помещении таким образом, что становилось понятно, что они не трахаются на столе только потому, что ты здесь. Что у них вообще столько охуенного секса, сколько это физически возможно! Шан Цинхуа был готов жрать рукава от зависти. Сраные суккубы! И ведь ничего им не пришьешь неприличного! Никто не издавал ни звука, никто не начинал разминаться непристойными запахами! Они просто смотрели. Так горячо, будто облизывали языками пламени. При этом эти одаренные умудрялись выполнять свои обязательства четко и вовремя, и оставались абсолютно профессиональны. Просто… все остальное время они были, э… Они были. Суккубами и их воспитанниками. Самыми шокирующими, конечно, стали их опущенные альфы. Свободные, дикие, уверенные в себе, как монолиты. Как будто другая порода людей. Они абсолютно не стеснялись своего места на дне традиционной иерархии, заявляя, что таково дао их секты, их путь не подлежит обсуждению с чужаками и они не потерпят критики. Революционный экспириенс. Шан Цинхуа так никогда и не смог собрать свою психику, закаленную современными гомо-транс-фем-омежьими инициативами, что уж говорить про остальных*(2). Кажется, только Му Цинфан довольно пританцовывал от происходящего и не испытывал никаких моральных дилемм. Самолет даже представлял омегу их секты готовым отбито хохотать, как злодей, на горе манускриптов, которые они получили в дар в честь сотрудничества. Чжэньдин был сектой целителей, и Цаньцао от этого союза и обмена выигрывал нереально. Вся эта банда гостевала на время переговоров у него и на Цюндин, и двенадцатый лорд бегал и счастливо попискивал, как хомячок. Все это было интересным опытом в целом, но еще… показало, насколько же мало они знают о Шень Цинцю. Что они никогда и не стремились узнать. Даже Юэ Цинъюань, бегавший хвостом за своим сяо Цзю, не знал брата, как воображал. Самое прекрасное было, конечно, в том, как и они со временем начинали видеть шисюна тем, кто он есть. Довольно жестким, острым, но не завистливой злой тенью за их спинами. Он не был сломан. Он правда был неполноценен в традиционном понимании и навсегда останется… Но он всегда был несоизмеримо больше той убогой роли, которую уготовила ему судьба в лице Шан Цинхуа. Презрев границы, в которые его загнали, Шень-шисюн треснул и принялся расти если не вверх, так вширь, показывая, как много места существует на свете. А теперь вот… омежьи феромоны. «Это все влияние тех демонических прихвостней!» — сердито думал Шан Цинхуа без реального недовольства. Он ощущал себя белым гетеро-цис-альфа-мужчиной, поклонником традиционной динамики, который осуждал нововведения только потому, что они новые. А это фу! Это все суккубские выкидыши развратили его холодного и неприступного злодея и сделали… довольно милым. Без ледяной брони отчуждения и вынужденного безличия железного контроля альфа приобрел человечность. И, честно, ее потерял. Иногда он напоминал всем больше демона, чем человека. (В хорошем смысле! (Боже! Теперь у них был хороший «демонический» смысл!!!)) Особенно когда взялся носить зеленые налобные ленточки под стать своей другой стае. Им быстро объяснили логику, но видеть Шень Цинцю, легко следующего правилам чужой секты… отрезвляло. Прямо глаза открывало. Даже Шан Цинхуа после всего вала дерьма, который, он знал, обрушился на Шень Цинцю за две жизни, затруднялся представить второго лорда где-то кроме Цинцзин и их секты в целом. «Ну куда он такой пойдет? Кому он нужен!» — всегда были снисходительные мысли. Потому что он был козел, как его не исправляй. Холодная стерва, как ни сюсюкай. Саб-альфа до кучи. Но вот эти знаки принадлежности отчетливо говорили, что вот они возьмут. И ему там будет лучше. Он там будет счастливее, его там будут уважать и ценить. И если в Цанцюн его доведут, он уйдет от них, как омега от плохого альфы! А там его примут как любимого сына в родном доме! С руками оторвут! Видите ли, пользу и важность работы Шень Цинцю, даже если его самого презирали и ненавидели, никогда не могли отрицать. Лорд Цинцзин был незаменим в своей экспертизе. Тот объем работы, который он контролировал, мог сравниться разве что с тем, сколько делали Шан Цинхуа и Юэ Цинъюань. В этой жизни шисюн постарался, чтобы его не выжали с позором. Он воспользовался молодостью и неопытностью боевого семейства и занял ключевые места, выгрыз жизненно важные объекты под свой личный контроль. Потому что таким образом им придется оставить его. Им придется трястись за его жизнь. И в отличие от Шан Цинхуа и Юэ Цинъюаня он справлялся с работой. Чуть ли не играючи, казалось! Самолет загибался от перегрузок и вопил о помощи. Глава взваливал обязанности на свои плечи с флером героя, молча несущего крест. А высокомерный шисюн щелкал и указывал веером, и все сбивались с ног, лишь бы не навлекать на себя его неудовольствие. Только «гэгэ» спускалось любое чудачество. Потому что шисюн подкаблучник и маленькая ложечка. Вот все тихо хихикали, а все равно преданно вытягивались в струнку. «Хе-хе, как жопа-то загорелась», — зловредно думал Самолет, глядя, как братья по секте переосмысляют свое отношение, чтобы не потерять Шень Цинцю, и спешно меняют свое поведение. (Кто бы его так принял, чтобы они и ради Шан Цинхуа забегали!) Славно, конечно, что все славно. Все хорошо — хэппи энд. Но эта парочка могла бы быть и поприличнее. Шан Цинхуа, как и все люди, задержавшиеся после собрания, страдальчески застонал в мыслях: в зал сунул любопытный нос Хэ Юань и прямой наводкой, будто никого другого не существовало в помещении, порысил к любовнику. А они кто? Пустое место?! Инкуб сгреб опущенного альфу в бережных объятиях, не отвлекая от дел, и поцеловал много раз в щеку, зарылся в шею с хихиканьем. Громко и жадно мурлыкнул. — Ты мой шладкий, кто мой шладкий, — просюсюкал он, без всякого намека на приличия, излучая теплое приятие и отличное настроение. Шисюн ухом не повел, продолжая разглядывать документы и новую смету, желая убедиться, что выпросил все, что ему требовалось. (Что тебе еще, барракуда! Ты и так коварно обернул жаньмен-шисюна вокруг своего мизинца! Он потек от омеги-Цзю как шлюха от кошелька с золотом!!!) Шень Цинцю, кажется, нисколько не смутило, как альфа-любовник к нему-омеге клеился в абсолютно бесстыдном показательном шоу привязанности. Он погладил ему шею, где краснела свежая метка. Бета мысленно поставил свечку. Пощады! Их скоро погребет под цунами собачей еды. Мы знаем, что вы трахаетесь! Регулярно и внушающе разнообразно!!! Пожалуйста, оставьте это для спальни, ироды, все скоро захлебнутся ядом от зависти! Вот хоть бы намекнули, в какой раскладке, злодеи! Все до сих пор гадают и угадать не могут. Ставки скоро небес достигнут! Но ладно, Огурец, ему даже в чем-то простительно, ведь он не человек! Но ты, Шень Цинцю! Поимей хоть клочок своего тонкого лица! Этот Самолет помнит, что оно у тебя однажды было! Пока бедный автор заливался слезами и кричал в сердце на несправедливость мира, Хэ Юань закончил тискать любовника («приветствовать», как это официально называлось) и почтил своим вниманием «сводного бро». — Цинхуа-дада, — он без стеснения упер обтянутую ханьфу жопу в стол, выточенный из цельного куска легендарного тысячелетнего дуба древних знаний. Шан Цинхуа окинул взглядом его приталенную фигуру в трех слоях (Всего трех! Куда его партнер смотрит?!) и хитрую харю, выражающую сытое счастье толстой пушистой лисицы. Нет, инкуб оставался модельного стандартного разлива, не разжирел на местных культиваторах, не подурнел, но у Самолета всегда складывалось ощущение, что Огурец — демонюка упитанная и лоснящаяся с полного попущения любовника-подкаблучника. По секте рассекает с флером хозяйской уверенности в своем положении (и имеет на то причины). Автор вздохнул и устало вытер лицо. Он не понаслышке знал, как трудно кузену по трансмиграции дается опыт жизни в сложном человеческом обществе. (Что сложного?! Философию и поэзию ты понимаешь на уровне мастера Цинцзин, а динамика у тебя хромает?! Бреши больше, скотина двуличная!) Это была его святая обязанность, как старшего трансмигратора, пояснить и предупредить, когда приятель переступал черту со своими непотребствами. — Огурец-дада, — обратился он негромко, но ответственно. — Пожалуйста, воздержись от подобных демонстраций на публике, как ты сейчас сделал. Юань скорчил карикатурную рожицу, как ребенок, мол, разве он не всегда так делает. Самолета прошила дрожь, он поставил еще одну свечку за них, умываясь кровью слез. Да, эти бесстыдники ворковали, тискались и нюхались. В виде двух альф или альфы и беты, или альфы и омеги. Или… омеги и альфы. (Все стало очень странно после появления демона!!!) — Но не когда он пахнет омегой! — прорыдал очень тихо Шан Цинхуа, ощущая, как в этом тихом стоне сложились голоса всех в комнате. — Хотя бы смени запах или пол, а то совершенно неприлично! Самолет даже сложил руки, умоляя без всякого сожаления. Лицо Огурца комично упало, будто он… не осознавал, что делал? Шан Цинхуа сурово и сердито нахмурил брови, собираясь братана ругать. Как же, не понял он! — Он…— «омега?» — почти одними губами выдохнул инкуб, скрытно показывая на любовника. Шан Цинхуа сделал лицо. Это было очевидно. Манера демона тут же сменилась на испуганную, он аж вытянулся. Кажется, будь он человеком, его запах тоже бы перевернулся. Он сглотнул. — Дорогой, я совсем забыл тебе сказать, что ты сегодня особенно очарователен, — медово заметил он, точно мужик, который проебался капитально и не заметил новую прическу своей истеричной девушки. — Этот совершенно точно заметил, что ты омега, и позволь прокомментировать, как прекрасно ты пахнешь сегодня! Мысленно Самолет заржал, потому что — ха! хА!! ХА!!! Это было уморительно! Карикатурная морда, которую сделал инкуб! Подкаблучник! Кто из них альфа! (А!.. Э? Они оба альфы? Самолет_exe. прекратила работу из-за критической ошибки). Шень-шисюн на это только издал протяжное неугрожающее «хм-м», и честно Шан Цинхуа не понял, что там было угрожающего, опущенный вроде бы не злился и продолжал пахнуть довольным омегой с привкусом веселья. (У суккубского средства вообще был потрясающий, очень натуральный и динамичный запах — как у гормональной терапии, только эффект мгновенный! Шень Цинцю пах собой, все его эмоции оставались понятны и точны, просто он как будто стал омегой и всегда им был!) Но Хэ Юань в лице изменился и вытянулся еще больше. — Лгун, — запросто указал страшный шисюн, не меняя доброжелательной задумчивости. Он продолжал разглядывать бумаги. — Большой и толстый лгун, мне нет оправдания, — покладисто согласился инкуб. — Но я просто считаю, что твой запах всегда очень вкусный и нежный, а твой второй пол играет в нем очень маленькую роль. Это всего одна нотка — очень легко спутать! Как гладко постелил. Шан Цинхуа одобрительно покивал: вот что значит суккуб! Какой качественный, абсолютно уморительный пиздеж! Если бы Шан Цинхуа не слушал, что он говорит, он бы не усомнился в правде. Но, простите, альфа от омеги одной ноткой отличается? — Хм-хм, — закивал Шень Цинцю. Вроде бы и соглашаясь, а вроде бы и нет. — Да-да! — попытался настоять инкуб. — Хм-м! — шисюн на этот раз весело изобразил «Да что ты говоришь!» интонацию. Юань по виду заплакал о своей шкуре от всего сердца. О боже, Самолет про себя ухохатывался, вот же клоуны! В такие моменты он даже не жалел, что больше нет телека! Драматичность местных персонажей богична! Демон вернулся за спину Шень Цинцю и взял его за руку, облобызал как герой-любовник и заглянул в глаза: — Как насчет… я пропущу ненужную патетику и сразу перейду к торгу, чтобы загладить свой ужасный промах? — предложил он харизматично, будто решился на подвиг. Шень Цинцю бросил на него одобрительный взгляд из-под ресниц и кивнул. — Ну попробуй, — сказал он. Самый страшный человек их секты аж мурчал от сего пошлого флирта и лопался. Его лицо приобрело непередаваемое беспощадное, но незлое лукавство, какое Самолет видел у некоторых демонов и Хэ Юаня в том числе. Будто кот, играющий с мышью, чтобы потом отпустить. Но сначала поиграть, а потом может быть отпустить. Юань-дада наивно воссиял и исполнился надеждой. Шень Цинцю принялся неспешно собирать бумаги, будто не замечая, как стал актером драмы для всего зала. Всем не терпелось узнать развязку этой странной извращенной брачной игры. Ее наблюдали уже многие века люди, но в исполнении неприступного шисюна она определенно приобретала новизну и свежесть. Какая вульгарность, что вы! И кто бы мог подумать, что страшный шисюн своего любимчика построил не хуже остального «плебса»! Ха! Воистину, неприступная ледышка! — Как… насчет… умопомрачительно высоких пиков, на которые я могу вознести тебя?! — с придыханием и вдохновением инкуба вопросил Хэ. — Я… О боже, Шан Цинхуа покраснел и прижал кулак к губам. Он сделает это дерьмо со своим мужем и ничто его не остановит! Особенно ту часть с «лобзаниями хризантем на заднем дворе»! Но, Небеса, как поет!.. Самолет был готов записывать, чтобы потом читать своему королю как стихи! Он бы на месте Шень Цинцю согласился бы немедленно на все! — Ничего нового в этом нет! — с высокомерным румянцем отверг божественного уровня взятку шисюн, простукивая стопку бумаг, чтобы сложить ровно. — Этот мастер не испытывает недостатка во внимании партнера! Все охренели. В смысле «ничего нового»?! ЧЕМ ВЫ ТАМ ЗАНИМАЕТЕСЬ В СВОЕМ ГНЕЗДЕ?! Как у тебя хватает сердца отказываться от такого предложения, железная дева! — Я нашел намедни восхитительный образец весенних страниц! — молниеносно перестроился бесстыдник и поиграл бровями, будто не грязь, а алмаз предложил. — Он та-ак ужасен, что нам хватит его на множество месяцев гневных обсуждений! И я буду счастлив поделиться им с тобой сегодня. Шень Цинцю встал с места и выпрямился. Все затаили дыхание. Заорет ли? Об абсурдной привычке этих двоих ругаться, будто они желают расцарапать друг другу морды, все слышали, как и то, что оба извлекают из своих скандалов немалое удовольствие и страстно мирятся. Но неужели это считалось «взяткой»?! Как Шень-шисюн отреагирует на такое?! — О книге этот мастер услышит и так! — бросил тот высокомерно. — Ты не способен воздержаться от поучений, даже если твоя жизнь от этого зависит! Юань, как и все остальные в комнате, раскрыли рты на этакую цацу. Что… Вообще-то было правдой. Непопулярное мнение, но Самолет бы за него дрался. Огурец не способен заткнуться и читать молча, даже если это его, блять, убьет! Инкуб вскочил вслед за любовником, поймал его за руку, закрутил бережно, прижимаясь: — Ах, на самом деле ты был прав, я не обратил внимания на твой запах сегодня, но лишь потому что ты всегда мне сладок и желанен, любовь моя, — экстра патетично и слегка наигранно раскаялся демон. Покраснел даже Шень Цинцю. Его броня дала брешь, и запах вильнул сладостью очень впечатленного омеги. Тут же бывший злодей отстранился, вдруг вспомнив о тонком лице, но инкуб не отпустил его руку и прижался в поцелуе к острым костяшкам. — Я собирался сегодня попробовать воссоздать рецепт десерта, который выудил из памяти предыдущих поколений! — с придыханием объявил он. — Он считался давно потерянным, но я смог вычислить основные ингредиенты, и если этот мастер желает, я могу попытаться изготовить его! Он называется «крем-брюле»! Автор мысленно похлопал за находчивость и закричал «бу» на бесстыдного нахала! Как не стыдно! Сраный плагиатор! Кто теперь «галимый экспроприатор плодов чужого умственного труда»?! Шень Цинцю же внезапно стал напоминать кота, который увидел бантик. Он так вытянулся и приободрился, что издал практически натуральное омежье «мрм!». Тут же покраснел, скрылся за веером и, задрав нос, сбежал. — Этот мастер желает! — бросил он напоследок. Юань гордо выкатил грудь, ну точно альфа, который сумел вымолить благосклонность благоверной назад. Он упер руки в бока и вздохнул. Шан Цинхуа поспешил к нему, аплодируя. Ну заслужил! Король драмы! — Шисюн… согласился на сладкое? — неуверенно уточнил Вэй-шисюн. — Я вообще не понимаю, почему вы до сих пор не ставите ему тарелку сладкого на своих собраниях! — закатил глаза инкуб. — Тарелка конфет — и у вас довольный Шень Цинцю, который молча жует! Он даже будет вас больше любить! Он обожает тех, кто дает ему сладкое! Демон почесал бровь. — Я думаю, он продаст большинство из вас за танхулу, — зловеще сообщил он. Это была интересная и очень многообещающая мысль — заткнуть пиранью и обезвредить сладостями, но Шан Цинхуа в эту минуту больше заинтересовался: а сколько палочек танхулу он стоит в глазах шисюна? И больше ли это, чем, например, Фа-шиди? Понятно, что не больше Му Цинфана или, упаси боги, Юэ Цинъюаня, но… где-нибудь в первой пятерке? Может быть? Было бы здорово оказаться по цене больше, чем палочка танхулу. Он был уверен, что шисюн продаст По-шиди за один кусочек фрукта в сахаре, даже торговаться не станет! — Ты-то мне и нужен, Самолет, — прервал его подсчеты инкуб, уронив на плечо тяжелую руку. — Ты знаешь рецепт крем-брюле?! Ты умеешь готовить? Я демон, который питается энергетикой. А ты человек, тебе по расе надо уметь готовить. Ох, блять. Шан Цинхуа попытался сбежать. Еще не хватало ему на кухне возиться! Он не для того горбатился последние дни сводя дебет с кредитом, чтобы его использовали как поваренка!!! — Вместе есть будем! — схватил его подлый демон и потащил на кухню под душераздирающие крики беты. Остальные стояли — предатели! — и смотрели. Еще боевая стая называется! Сразу видно, что стая — никому нельзя доверять! Шан Цинхуа решил, что ни слова рецепта не скажет этим неблагодарным кошкам. Они не насладятся плодом его страданий! А вот порадовать мужа можно. Особенно если тот облобызает ему хризантему на заднем дворе. __________ (1) Самолет, если ты нервное ссыкло, которое не может толком сказать мужу о своем темном прошлом, это твои проблемы. Ты один такой. (2) Чел, они справляются не хуже и не лучше тебя. У всех своя помойка в голове. Ты не один такой.