Помолвленные.

Прошло порядка пяти лет с той беспощадной метели. Многое переменилось, практически всё. Иккинг, еë потрясающий брат, приручил Ночную Фурию, открыл викингам глаза на причину нападений крылатых рептилий, страшащихся Красной Смерти, которую он же с Беззубиком и уничтожил. На Олухе воцарился мир между драконами, точнее большинством драконов, и большинством викингов. Это не могло не радовать, ведь сама Эйра ничуть не отступила от идей пацифизма, но в итоге предпочла обучиться лекарскому и травническому делам вместо драконоубийства. А потому всеми силами пыталась поддержать брата с его новыми, меняющими всё идеями. Он первым услышал её рассказ о Змеевике, что зажёг костёр в шалаше глубокой холодной ночью. Их взгляды часто совпадали, на то они и брат с сестрой, которая помимо трав и медицины интересовалась и драконами, вступив в отряд всадников верхом на невероятно хитром и упрямом Разнокрыле. Голова его была украшена редкими для своего вида жёлтыми пятнышками, а потому Эйра назвала своего ящера, плюющегося едкой кипящей кислотой, Лимонником. Дракону имя понравилось, что было заметно по довольному булькающему звуку. Всё шло как никогда хорошо: драконы были преданными и чувственными созданиями, помогали своим хозяевам с особой самоотдачей. Как позже оказалось, Громгильда, Змеевик Астрид, и была тем самым Змеевиком, поджёгшим костёр пять лет назад. Эта находка вызвала изумление у Эйры и удивлённые возгласы других викингов. У всех, кроме Астрид и Иккинга, уже знавших эту историю. Астрид была особенной. Строгая, с трудом выражающая эмоции, но всё же отличная подруга, с которой было не страшно делиться своими девичьими тревогами. И конечно, Иккинг глазел на её лучшую подругу столько, сколько Эйра себя помнит, ведь нередко подшучивала над обоими и подталкивала к весьма забавным ситуациям. С остальными всадниками девушка тоже неплохо ладила, стараясь быть как можно более деликатной. Сморкала был парнем с невероятно требовательным и строгим отцом, и Стоик, по сравнению с ним, казался до невозможного мягкотелым и чутким. Но юноша с Ужасным Чудовищем на самом деле был добрым, даже очень. Но подростковый возраст не лучший период в жизни викингов. Рыбьеног с Громмилем по имени Сарделька был немного пугливым, но умным — настоящим любителем драконов, походил на плюшевую игрушку, хотя злить его было крайне опасно. Все радовались, что Рыбьеног редко выходил из себя. С ним было приятно общаться, и застенчивость испарялась при упоминании его любимых драконов. Забияка и Задирака — близнецы, посвятившие свою жизнь Локи и его проделкам, но Эйра ясно видела, что Забияка была куда взрослее и мудрее, чем казалась на первый взгляд. Она невероятно заботливая сестра, хотя и с небольшими проблемами гнева, в то время как Задирака — отличный брат с огромной фантазией и потрясающими шутками, которые не всем дано оценить. Они оседлали Престиголова. Опасное, но весёлое сочетание. Шли дни, недели и месяцы. Приближался тот день, которого Эйра боялась больше всего. Больше, чем нападение изгоев или диких драконов. Встреча со своим женихом. Берсерки не знали о приручении драконов — сочли бы это предательством. Эта мысль вызывала озноб и тошноту. Они с Дагуром обменивались письмами, корабль доходил от острова до острова за две недели, поэтому девушка получала от него одно, но очень объëмное письмо в месяц. Но последнее её крайне напугало, ведь пришло впервые за время перемирия с драконами. Дагур писал об отплытии отца, о его долгом отсутствии, о своих безумных идеях по поводу ведения войн, убийств драконов и их будущей свадьбе, до которой оставалось около четырёх месяцев. Эйра боялась поднимать эту тему с отцом, совсем не желая думать о своей судьбе в чужом племени, убивающем драконов ради забавы. Тем более, что Дагур был бы инициатором таких развлечений. Мальчик вырос, возвышаясь над ней почти на голову. Невероятно прилипчивый: в прошлый раз он не мог оторвать рук от неё, обнимая все дни поездки, не расставаясь даже на речке, где попытался утопить её брата. Он был невероятно ревнивым, косясь на Иккинга и Астрид, к которым девочка питала тёплые чувства. На той же речке Дагур старался контролировать свои бегающие глаза, вздёргивая массивный подбородок как можно выше, дабы уважать свою будущую невесту и не пялиться куда не надо, что Эйра сочла достаточно милым. Конечно, она понимала, что он в той самой фазе едва контролирующего себя подростка в свои-то семнадцать лет на тот момент. Но иногда он сдавался, лицо выдавало его своим румянцем. Бедного Иккинга, заметившего это, чуть не утопили, если бы его сестра не пригрозила Дагуру своей обидой и молчанием. Тот оправдался игрой, решив сместить центр внимания на Эйру, оплескав её водой. Позже ненормальный подросток метал в Иккинга кинжалами всякий раз, как Эйра была отвлечена чем-то, а затем делал самое невинное и безучастное лицо, тихо посвистывая. Ей даже приходилось отпирать Рыбьенога из клетки, когда Дагур обмолвился тем, что запер упитанного мальчика на пару дней, чтобы тот сбросил вес. Как он позже объяснил, берсерки иногда устраивают такие испытания, переживая пару дней голода для очищения организма, а затем съедают что-то тухлое, дабы все нечистоты вышли из тела. Но девочка всё равно улавливала насмешливость в его словах, даже если они были правдой. Последние годы он так сильно изменился, что Эйра порой и не узнавала мальчика, в которого была влюблена в детстве. Они оба взрослели, но по-разному. Дагур менялся не только внутренне, но и внешне. Его огненные волосы теперь доходили до лопаток, когда он расплетал их, а точнее делал вид, что они случайно расплелись, прося девочку убрать ему волосы. К переменам в образе добавился своеобразный шлем с длинными волнообразными рогами и немного больше металлических и тканевых доспехов, которые он надевал, скорее, не для защиты, а для устрашения. Но больше всего выделялись синие полосы на его левой части лица, пересекающие глаз от скулы до конца верхней части брови, и такой же на правом плече. Трёхполосочные узоры он приобрёл вместе со шлемом в свои пятнадцать лет после посвящения в воины берсерков, закрепив инициацию своеобразными рисунками на теле, очень напоминающими медвежьи царапины. Но и Эйра менялась: заметно похорошела и начала понемногу превращаться в женщину. Её каштаново-рыжие волосы потемнели, стали почти как у брата, но с оттенком меди, как у отца. С Иккингом они были двойняшками, а потому делили одинаковый рост, россыпь веснушек и курносый нос. Оба казались такими маленькими, но вместе были внушительной угрозой для врагов. Дагур с каждым годом млел всё больше, не в силах оторвать взгляд от округлого веснушчатого лица, пухлых вишнёвых губ, расплывающихся в нежной улыбке, длинных трепещущих ресниц. Попытки забрать Эйру на родной остров участились, а девочка всё чаще начала нервничать рядом с психоватым парнишкой. Конечно, он не перестал быть нежным и мягким, всегда старающимся угодить своей будущей невесте. В прошлый раз при неудачной попытке «пригласить» Эйру на свою родину Дагур, хотя и после некоторых уговоров, отрезал локон каштановых волос, подарив девушке на следующие несколько месяцев неровную чёлку. Спустя месяц корабль пришёл с письмом, где парнишка жалобно ворчал из-за долгого ожидания грядущей свадьбы вместе с его собственной рыжей прядью. Но последнее письмо всё ещё лежало перед ней безответным, огонь немного потрескивал. Она вновь прочла последние строки. «Мой старик всё ещё чёрт пойми где. Недавно был на охоте, и мою ногу прокусила эта гигантская огнедышащая тварь! Ну, она пожалела об этом». Эйра сочувствовала им обоим, проклиная излишнюю добросердечность. Дагур сдержал обещание, не расписывая всех кровавых подробностей в письмах, но никогда не упускал момент поделиться своими похождениями. Это первое письмо, полученное во время перемирия с драконами. И первое письмо, на которое она не смогла ответить. «Жду твой день рождения. Что ты хочешь получить в подарок, малышка?». Уж точно не голову дракона. Эйра погладила прохладную чешую спящего на её коленях Разнокрыла, тихо побулькивающего и сопящего. Ящерица не проснулась, лишь тихо фыркнула, чувствуя взволнованное состояние хозяйки. «Я скучаю и каждый день думаю о тебе. Здесь одни идиоты, представляешь? «Дагур, убери меч! Дагур, нужна твоя помощь! Дагур, когда вернётся твой отец?» Остолопы». Девушка тихо хихикнула, стараясь не рассмеяться в полную силу. Дагур часто жаловался на идиотов, окружающих его повсюду на родном острове. С возрастом к нему предъявляли больше требований и просьб как от сына вождя, будущего предводителя берсерков. «Как ты думаешь, мне бы подошло прозвище Остервенелый?». Она замерла. Да, определённо бы подошло. Эйра сглотнула, пытаясь не думать о причинах, по которым он мог бы спросить. Девушке не хватило совести написать ответное письмо, ведь Дагур доверял ей больше всего, считал самым дорогим, самым близким человеком. Она обдумывала вариант рассказать ему и сознаться во всём. Может быть, он бы послушал её, смог бы принять новый уклад жизни? Красная Смерть была причиной большинства нападений драконов, он бы определённо послушал её, как всегда слушал даже самые бредовые идеи. Вот только за последние пять лет Дагур не смог принять даже мирное желание Эйры не воинствовать, так что он бы точно не обрадовался этому предательству. Но можно понять. Драконы убивали людей, даже не всегда защищаясь. Некоторые виды были по природе своей чересчур дикими, агрессивными. В сочетании с пылким нравом берсерков даже не нужно было догадываться об исходах встреч между драконами и бравыми воинами. Их с детства учили ненавидеть, биться, воевать и защищать от огнедышащих рептилий. Эйра откинула голову назад, устало закрыв глаза и разочарованно застонав. Ей страшно было спрашивать совета у кого-нибудь, потому что на Олухе все, казалось бы, забыли о приближающемся ежегодном подписании договора. Озвучив хотя бы один вопрос из своих буйных мыслей, девушка всполошила бы всю деревню. Это казалось эгоистичным, но Эйра не могла заставить кого-нибудь ещё волноваться. Они спрячут драконов в первую встречу, но что будет дальше? Она до конца дней своих будет жить на острове берсерков, наблюдая за кровопролитными сражениями? Сейчас вставал вопрос: драконы или мир между племенами? С каждым днём вопросы гудели всё сильнее, резко оборвавшись при виде отцовского пояса, который тот надевал лишь на ежегодных встречах с Берсерками. Эйра побледнела, слушая недовольства брата и отца. Первым, кто заметил переменившееся настроение юной травницы, был Плевака. Он тихонько подтолкнул её своим наполовину заржавевшим крюком, приятно улыбнувшись. — Ну же, маленькая леди, не волнуйся. Он с тебя пылинки сдувает. Твой женишок тебя не обидит, — он по-своему тепло усмехнулся, около глаз всплыли добрые морщинки. — В отличие от меня, — Иккинг закатил глаза, почесав Беззубика за ухом. Эйра нервно рассмеялась, положив ладонь на заднюю часть шеи. — Не волнуйся, я не дам тебя в обиду, братец. На тебе — драконы, на мне — Дагур, — она чуть замялась, пытаясь не обращать внимания на странный подбор своих слов. Но Иккинг, как и её отец с Плевакой, был слишком занят предстоящими тяготами дня, а потому брат лишь кивнул, уже прокручивая в голове план действий. Эйра же молчаливо последовала за ним, для привлечения внимания Лимонника похлопав себя по бедру. Разнокрыл и Ночная Фурия оказались единственными, заметившими её тревожную ауру. — И Дагур приедет? Он такой крутой! — Сморкала довольно хмыкнул через полчаса их миссии. — Крутой? Он использовал меня как мишень для метания ножей в том году, — Иккинг скривился в болезненном воспоминании, вспоминая свист кинжалов возле своей головы. — Его нужно запереть в клетке, — голос Астрид был схож с рычанием, она сжала кожу седла Громгильды, которая издала удивлённый звук. — Это то, что он со мной сделал и не давал мне есть три дня, — Рыбьеног внутренне сжался, стараясь не подпускать к себе чувство тошноты. Большая часть группы вспоминала Дагура явно не с тёплыми чувствами, что вызвало неожиданные уколы во внутренностях Эйры, непривычно молчаливой сегодня. Иккинг наконец заметил и решил было спросить её, но был прерван гоготом рядом летящего наездника. — Ах, да! А потом скормил тебе гнилую треску, — Сморкала запрокинул голову, надрывно смеясь. Рыбьеног зажмурился и почти поддался рвотному позыву, пытаясь успокоить себя дыхательными техниками. — Сморкала, разве ты забыл, как Дагур чуть не укоротил тебя примерно на голову пару лет назад? — Астрид недовольно скрестила руки, глядя на уже переставшего смеяться Сморкалу. Эйра отчётливо помнила тот день, когда темноволосый мальчик решил заработать уважение берсерка, обычно игнорирующего ребёнка. В тот раз Дагур сочёл его излишнее внимание чересчур навязчивым, ошибочно восприняв это в сторону своей избранницы. Бедный Сморкала испарился в тот же момент, как Дагур поднял меч в его сторону с громким возгласом, отчётливо напоминающим ревностный крик медведя, увидевшего в своей берлоге лишнего обитателя. — Да он просто не в духе был, — парнишка неловко хихикнул, но помрачнел, вспоминая свой мужественный побег. — Так значит, только близнецы и Эйра не пострадали от его выходок. Ну, я имею, что близнецы — это близнецы, так что… — Астрид сочувственно посмотрела на молчаливую травницу. Она прокашлялась, прочищая пересохшее от долгого молчания горло: — Если не считать попытки забрать меня на остров Берсерков и отрезанные волосы, то ты права. Видимо, даже Сморкала поддался всеобщему чувству сочувствия, прекратив свои шуточки. Иккинг решил разрушить грузную тишину, но его попытки прервал мчащийся на полной скорости Престиголов, чуть не сбивший его с седла. — Где, чёрт возьми, близнецы? Пожалуйста, угомоните этого дракона, пока… — голос брата прервал предательский гон, доносившийся с пристани. — Они здесь, — заключила Астрид с нескрываемой тревогой в сторону Эйры. Пристань была вычищенной до блеска. Там уже собралась толпа, возглавляемая Стоиком. — Папа, у нас небольшая проблема, — Иккинг кричал полушёпотом. — Не сейчас, сын. Освальд здесь, — Стоик выпрямился, положив обе руки на плечи своих бледнеющих детей. — Что ж, мальчик, тебе можно не прятаться с остальными драконами, — тихо проговорила Эйра, заметив знакомое ощущение глаз Разнокрыла на себе. С гулким стуком корабли, украшенные щитами и шипами, тесно подошли к пристани, выставив абордажные доски на сушу. Высокий воин вышел вперёд и глубоким басом начал перечислять настораживающие титулы, после каждого из которых сердце Эйры стучало громче. — Представляем верховного вождя племени берсерков! Крушителя черепов… О нет, это не может быть серьёзным. — Убийцу зверей… Это, должно быть, просто шутка. — Великого и ужасного-о-о… «Мой старик всё ещё чёрт пойми где». — Освальда Разлюбезного? — Плевака тихо и удивлённо выдохнул. «Как ты думаешь, мне бы подошло прозвище Остервенелый?». — Дагура Остервенелого! Её сердце упало в желудок, перевернулось и подпрыгнуло прямиком в горло, когда воин отошёл, представляя нового вождя берсерков. Он скривился и сплюнул, сверкая зелёными безумными глазами. — Дагур? — её отец раскрыл глаза, вдруг осознав всю тщетность положения. — Остервенелый? — Плевака подхватил всеобщий шок. — Потрясающе, — Иккинг быстро пригнулся, уворачиваясь от прилетевшего кинжала. Эйра же молчала, охваченная странным состоянием жара и холода, глядя на чуть подросшую, более наглую и нестабильную форму Дагура. Они встретились глазами, заставив юношу расслабить плечи и послать ей довольную и самодовольную ухмылку, полную обожания. Кажется, ему тоже понравились изменения в Эйре за этот год. Молодой вождь двинулся к ней с восторженным вскриком её имени, но встретил преграду в лице Стоика. — Дагур? Где твой отец? — спросил он с оттенком беспокойства в голосе, но едва это показал. Первое правило при общении с берсерками — не показывать им свой страх. Или, в данном случае, раздражение. — Мой отец вышел… на пенсию. Он потерял вкус крови, а меня вот наоборот — мучает жажда-а-а! ~ — он пропел, чуть приподняв руку в своём театральном выступлении. Девушка поперхнулась, пытаясь не думать о судьбе Освальда. Он не вернулся из плавания? Или?.. — Ну так что? Где вы их прячете, Стоик? — его выражение резко переменилось, показывая сейчас лишь паранойю, на самом деле оправданную. Эйра отвлеклась, заметив ускользающего брата. Она послала ему встревоженный и негодующий взгляд, как бы высказывая своё отношение к тому, что он оставлял её одну на всё это. Конечно, она была готова перенять внимание Дагура на себя, но нынешняя обстановка накалила ситуацию до предела. Иккинг же скривился, приняв обнадёживающий вид, и поднял большой палец вверх. Эйра хотела цыкнуть на него, но была прервана громким криком своего имени и выбиванием воздуха из лёгких. — Эйра! — Дагур сжал её в своих железных объятиях, уткнув девичье лицо в тяжёлые доспехи, и поднял, начав кружить. — Я так скучал по тебе, ты ведь тоже скучала по мне, да? — он приподнял её лицо, взволнованно вглядываясь в каждую чёрточку немного повзрослевшего лица. Волосы она заплела в две красивые косы, болтающиеся из стороны в сторону в кружащемся объятии. Чёлка, только-только почти равномерно отросшая, но всё равно криво разделённая, взъерошилась и закрыла половину лица. Зелёная рубаха с землистой юбкой смялись, левая штанина немного закаталась. — Дагур, ты меня задушишь, — с тихим хрипом, выплёвывая волоски изо рта, она постучала по его шлему, быстро оказавшись на земле, но всё ещё зажатой в объятиях. — Прости-прости, дорогая! Я просто так рад тебя видеть. Так ты скучала по мне? — настойчив как и всегда. — Да… Да, конечно, очень! — она неловко улыбнулась, надеясь на то, что он не заметил небольшой заминки перед ответом. Он бы не отвязался, ответь Эйра с чуть меньшим энтузиазмом, однако сейчас клюнул. Наверное, из-за слишком долгой разлуки. Травница так и не поняла, солгала она в ответе или нет — всё продвигалось слишком запутанно. Обветренные губы растянулись в длиннющей улыбке, которая наверняка причиняла боль щекам. Дагур практически расслабился, обхватывая её ладони своими немного грубыми, но тёплыми. Эйра заметила проблеск нежности, с которой он всегда смотрел на неё. Дагур совершенно забыл об окружающем мире, в отличие от Эйры, ёрзающей под взглядами взрослых викингов. Теперь она казалась ещё меньше, спасаясь в цепкой хватке берсерка от пялящихся людей. Он же, практически не моргая, благовейно любовался ей, пока их «чувственный» момент не прервал кашель её отца, решившего освободить дочь от смерти из-за смущения. — Что ж, Дагур, перейдём к подписанию договора. Немного раздражённый тем, что его прервали, Дагур фыркнул и махнул рукой, как бы через силу соглашаясь с ним. — Да, давайте. Начнём с осмотра острова, — Дагур хмыкнул, притянув Эйру к себе за талию. — Осмотр складов, оружейной, пир, арена для убийства драконов. Вы ведь всё ещё убиваете драконов, м? — Дагур, немного забавляясь, промычал. — Твой отец никогда не настаивал на осмотре, — Стоик выступил вперёд, заставив Эйру закусить губу. — У нас с отцом нет ничего общего, ясно? — лицо берсерка переменилось: окаменелое бесстрастное выражение ушло, переходя в насмешливую улыбку. Стоик потянулся за своим мечом, девушка переглянулась с Плевакой, и они оба решили во что бы то ни стало отвлекать вождей от кровопролития. Вот кто действительно сохраняет мир здесь. — Дагур, пойдём. Наверное, ты голоден и устал? Твои воины-берсерки могут пока отдохнуть, — Эйра встряла меж двумя вождями, блистательно улыбаясь младшему, который уже расплылся в приливе чувств. — Ты заботишься обо мне! Это так трогательно. Пойдём, дорогая моя, — Дагур всегда питал слабость к ней и, наверное, мог бы сделать всё, о чëм бы Эйра не попросила его. Травница увела глаза в пол, чувствуя укол вины перед ним, пока твёрдая рука, мускулы которой заметно набухли с последней встречи, обвивала её плечи. Они шли так близко, что можно было чувствовать тёплое дыхание и слышать тихое звяканье металла. — Ты так вырос, — Эйра попыталась завязать более мирный разговор. — А ты скорее повзрослела, чем выросла, — он хихикнул, оглядывая будущую невесту. Но через секунду стих и остановился, будто вспомнил что-то. Дагур исказился выражением некой обиды и поднял тему, которую Эйра знала, что он поднимет, но всё равно надеялась отсрочить этот момент. Стараясь не слишком дуться, берсерк проворчал: — Повзрослела и решила не отвечать на мои письма, — о Тор, почему ему нужно было звучать так расстроенно, обрушивая очередное ледяное ведро вины на неё. — Письмо? Разве не ты не отправил мне его в последний раз? — Эйра решила переиграть ситуацию, сжав подол тканевой юбки. Когда-нибудь она во всём сознается, но сейчас жизни её друзей, драконов и всего племени стояли на противоположной чаше весов. Хотя это не помогало не чувствовать себя лжецом. — Ты не получила моё письмо? — Дагур остолбенел, яростно сжав правый кулак, свободный от плеча девушки, и потряс им в воздухе. — Я найду того, кто был ответственен за это недоразумение и… — она закрыла ему рот с громким: «Дагур, слова!». Он ничуть не удивился, лукаво и хитро сощурив брови. Внезапно Эйра почувствовала что-то влажное и одёрнула руку с вскриком, когда поняла, что Дагур лизнул ей ладонь. — Дагур! Совсем как маленький, — она посмеялась, вытерев ладонь о юбку. — Следовало укусить? — он игриво подмигнул, получив толчок в плечо. Наконец, они дошли до склада продовольствия. Плевака и Стоик шли чуть впереди, бурно, но тихо обсуждая план действий. Вдалеке виднелся неугомонный Престиголов вместе с Астрид и Иккингом, уводящим его в противоположную от них сторону. В момент, когда Дагур почти повернул голову в ту сторону, Эйра сжала обе его щёки в руки и увела голову к себе, спасая дракона. Она хотела что-то сказать, но лицо берсерка слишком приятно и правильно расположилось в её ладонях, выбив мысли из головы. Широкие зелёные глаза Дагура озорно блеснули. — Что, правда следовало укусить? — он прозвучал немного смазанно из-за ладоней, сжимающих его щёки, но казался вполне серьёзным, пытаясь угодить, пусть и играючи. — Что? А… Нет, просто хотела расспросить тебя, — ложь срывалась с губ тяжелее, чем она представляла. — М? — Дагур промычал и приподнял бровь, всё ещё обхваченный двумя ладонями, что заставляли его чуть сгибаться, дабы быть на одном уровне глаз с Эйрой. Тонкие губы сжались в бантик. — Ну, каково тебе быть вождём? — решив начать издалека, она отпустила его щёки, двинувшись к складу. Он промолчал от потери контакта, серьёзно обдумывая ответ, затем выпрямился и обвил талию девушки с непонятным выражением лица. Дагур словно колебался. — Я потом тебе расскажу, когда рядом не будет лишних ушей, — прошептал молодой вождь, встречаясь взглядом с Плевакой и Стоиком. — А здесь продовольственный склад, где мы храним… — кузнеца перебили. — Ой, ой, дайте угадаю! — с преувеличенным восторгом начал берсерк, но мгновенно сбавил свой пыл, вновь выказав своё каменное лицо с приподнятыми в скуке бровями. — Храните еду. Эйра тихо хихикнула, заработав от Дагура расслабленный и спокойный выдох. Прельщенный её смешком, берсерк слегка пощекотал её бок, получив изумлённый вскрик. Излишне невинное лицо выдало молодого вождя, старающегося не подавать признаков осознания своей шалости. Эйра закатила глаза, глядя на посвистывающего берсерка, словно не замечающего её пристальный взгляд. Девушка сощурилась, тыкнув его в бок, а затем ещё пару раз, заметив дëргающего берсерка, и обеими руками принялась щекотать воина, поднявшего руки в знаке капитуляции. — Эйр… Эйра, остановись! — уголки его глаз блестели от застывших слёз, Дагур всеми силами старался не дёрнуть рукой слишком сильно, дабы случаем не ударить свою избранницу. Громкий смех, больше напоминающий вопль дикого зверя, разразился по всему складу. — Ну уж нет, негодник, — она знала все его слабости, не боясь использовать их против бесстрашного берсерка. Отец прочистил горло, заставив девчонку отступить, дабы Дагур пережил свой первый визит на Олух в качестве вождя. Берсерк отдышался, громко выдохнув и хлопнув себя по груди кулаком. Он незаинтересованно оглядел склад, покачав головой в лёгком раздражении. — Ску-у-учно… Покажите мне что-нибудь для убийства драконов! — вспыхнул тот же огонь, из-за чего Эйра сглотнула. Огонь этот вполне мог обжечь, но тем не менее продолжал согревать внутренности. Глядя на Дагура, умело размахивающего мечом, Эйра не могла перестать глазеть на него, пропуская мимо ушей небольшую перебранку, пока не пришла в себя грубыми словами отца и настороженными от Плеваки. — Пора подписать договор, верно? — Ты как мой папаша. «Дагур, подпиши это! Дагур, прекрати мучить цыплёнка! А-а-а! Дагур, опусти топор!». Он кривлялся, заработав у Эйры настороженный взгляд. Недовольство отцом росло у берсерка с каждым годом, пассивная агрессия улетучивалась, полностью заменяясь открытыми вспышками ярости. Юноша понемногу делился с Эйрой своими тяготами, а среди них были высокие требования как от наследника и будущего вождя, так и от воина. Эйра чуть нахмурилась, наблюдая за ним. Подросток, ещё не переросший половое созревание, в полном одиночестве среди скал и кровавых битв, теперь вынужденный нести пост вождя, потому что… Почему? И вдруг она выпрямилась, вспомнив свой ступор. Что случилось с отцом Дагура? — Твой отец — великий человек. Я не потерплю неуважения к нему, — зря, чертовски зря Стоик вступился за старого друга. Эйра уже паниковала. — Мой папаша… был трусом, — он нахмурился, рыкнув на Стоика, приобретая звериный оскал. — Я намерен вернуть берсеркам их былое величие. То, что ему было не по силам, — напряжение перекрыло кислород к лёгким Эйры. Она нервно склонила голову набок, периферийным зрением заметив две морды Престиголова и напуганного Иккинга с вскинутыми руками. Девушка чуть не задохнулась, но двухголовый дракон вовремя почуял опасность, юркнув вверх, пока берсерк разглагольствовал об оружии. — Хороший меч, но слишком чистый. Без следов крови, а жаль, — почти легкомысленно проворковал Дагур. Тут же он заметил полумëртвого от испуга брата. — Иккинг! А я всё думал, куда ты делся, — прокомментировал Дагур, явно забавляясь. — Ох, Дагур. Рад тебя видеть! Эй, т-ты помнишь, как мы купались и… и ты пытался меня утопить! — Иккинг нервно рассмеялся, явно пытаясь скрыть то, что он делал раньше. Дагур взвыл от смеха, голова запрокинулась назад, броня загремела, но он всё ещё держал Эйру за талию. Она же стояла как камень, переводя взгляд с Иккинга на Дагура. Для него это и, правда, было подобием игры, довольно распространённой среди викингов. Нужно удержать другого под водой как можно дольше. Если утонул, то проиграл. Хвала Тору, что Эйра была рядом. — Ох, как мы тогда хохотали, — очевидно, у Дагура воспоминания отложились несколько иначе. — Надоел, — берсерк прошёл вперёд, решив обойти «надоедающего» Иккинга, но братец отошёл в ту же сторону, что и он. Неловкое переминание из стороны в сторону окончилось отталкиванием Иккинга в сторону, пока Дагур вдруг не остановился, а его рука сжалась вокруг Эйры сильнее. — Подождите-ка, — он с подозрением обернулся, одарив Иккинга подозрительным прищуром. — Куда ты дел… — Дагур, это всего лишь один… — Свою ногу, — Эйра побелела от облегчения. — Не тушуйся, мне всё уже доложили, — встал вопрос: кто же этот достоверный источник информации, которого молодой вождь упомянул уже дважды? — О чём рассказали, Дагур? — Иккинг неловко усмехнулся, покачиваясь на месте. — О том, как ты в одиночку одолел Красную Смерть, — берсерк подозрительно пригляделся, решив переместить свой левый локоть на левое плечо Эйры, свешивая с него тяжёлую руку, как бы ограждая от Иккинга. Сейчас он стоял позади неё, прижимая избранницу к своей груди. Медвежья хватка напоминала предудущающую. Дагур частенько баловался лёгким удушьем тех, кому не повезло попасться под горячую руку. Но Эйре ничего не грозило, ведь в этом случае проявлялась защитная позиция. Чересчур защитная. — Что? Я? Да ты посмотри на меня, как такое возможно? — если они переживут это, то Эйра серьёзно займётся актёрским мастерством брата. — Да, и я так подумал, но потом услышал истории о дрессированных драконах. И это вызвало у меня некоторое, — он еле слышно причмокнул, подбирая слово, — беспокойство, — процедил он с нескрываемым недоверием. — Что? Да как… Как можно приручить или выдрессировать драконов? — ей захотелось заткнуть брата, делавшего только хуже. — Вот и я не знаю, — Дагур сделал вид, что расслабился, но резко приблизился к лицу перепуганного мальчишки, угрожающе нависая над ним. — Ты бы смог? Иккинг замялся, одновременно с сестрой моля Тора закончить этот день как можно скорее. Дагур глянул на Эйру и улыбнулся, прижав ту спиной к своей груди, обхватывая теперь обеими руками. Уютно расположив подбородок на её макушке, он глубоко вдохнул, в наслаждении прикрыв глаза от имбирного аромата. Эйра поблагодарила богов, что успела сегодня принять ванну, смыв с себя драконий запах вперемешку с кислинкой слюны Лимонника. — Даже если бы и смог, моя дорогая невеста бы мне всё рассказала, верно, Эйра? — брат с сочувствием приподнял брови, стараясь не смотреть на поникшую, полуживую сестру. Она, в свою очередь, безмолвно благодарила судьбу за то, что Дагур не мог сейчас видеть её серого, предсмертного лица. Но массивный подбородок, упирающийся в темечко, казался тяжким грузом вины, придавившим к земле. В смертельной хватке берсерка было чересчур комфортно, отчего язык примёрз к нёбу, отказываясь в очередной раз за этот день лгать. — Что ж, кто голоден? — Иккинг заметил отца, облегчённо выдохнув. — Пойдём, Дагур, — Стоик наконец вышел, спасая родных детей от подозрительности берсерка. Некоторое время он продолжал стоять, обдумывая отсутствие ответа, затем недовольно разжал объятия и решил в этот раз держаться с Эйрой за руки, продолжив осмотр. Странные звуки позади них брат старался оправдать бурлящим от голода желудком, сподвигнув травницу дёрнуть Дагура за рукав, соглашаясь с желанием перекусить. Пир в большом Зале, возглавляемый её отцом и будущим женихом, шёл гладко, пока дело не дошло до тостов. — Тост! За смерть в бою, — Дагур встал, вскинув руку с кружкой медовухи. Однако, викинги постарше не поддержали его. Смерть в бою для викинга была честью, позволяла пройти в Валгаллу, в отличие от тихой смерти. И конечно, никто, кроме Эйры, не понял истины его слов. — За твоего отца! — За Освальда! — За Освальда, — эхом прокатилось имя его отца от встающих викингов, вызывая у Дагура грудное рычание. — Ну ясно. Всегда так. За Освальда, за Освальда… — он передразнил их, сев и издав несколько издевательских звуков, напоминающих блеяние, как вдруг вонзил кинжал в сладкий пирог с агрессивным ворчанием. Эйра поддерживающе положила ладонь на его спину, понимая ярость Дагура. Ей и самой бы было неприятно слышать, как имя её отца перекрывает собственное, особенно когда ты пытаешься проявить себя. Да, она любила своего отца, но всё же была самостоятельной личностью, а не просто «дочерью вождя племени Хулиганов». Дагур закрыл глаза, откидываясь ближе к прикосновению. Эйра понимала его, чувствовала. Это точно проблеск судьбы: их встреча, отношения и чувства. Берсерк посмотрел на неё с бесконечным обожанием, вытесняя мысли об отце. — На такой радостной ноте давайте подпишем договор, чтобы вы могли отправиться домой, — Плевака развернул свиток. — Замечательная идея, — Дагур оправился от разочарования не без помощи Эйры, гордо встав и вскинув руки. — Принесите драконью кровь! Внутри похолодело, ведь где-то там сейчас носился безбашенный Престиголов, который рисковал стать таковым без игры слов. Стоик рассмеялся, приподнимаясь. — Не смеши народ, Дагур. Мы с твоим отцом уже много лет не подписываем договоры драконьей кровью, — все труды Эйры канули в небытие. — А что такого, Стоик? Или вы уже не убиваете этих мерзких драконов, м? — на удивление, её отец проиграл в пристальные переглядки вождей. — Да как это можно не убивать драконов? — вождь метнулся взглядом к Плеваке, ища поддержки. — Проблема в том, что мы всех перебили. Теперь драконов не сыщешь на сотню километров, — кузнеца оборвали Барс и Вепрь, ворвавшиеся в Большой Зал так же неожиданно, как и исчезли. — Этот последний, — Плевака неловко закончил. — Престиголов?! Это знак! Каждому вождю по драконьей голове! Вот это будет потеха! — Дагур разразился истеричным смехом после того, как встряхнул Стоика за плечи. — Сегодня вечером объявляется охота на драконов! — его люди радостно взвыли, пока Эйра старалась прийти в себя. Иккинга уже не было видно. Закрыв глаза, она выдохнула, стараясь придумать как можно более проработанный и детальный план по удержанию Дагура, пока её гениальный брат ищет близнецов. Сам же берсерк уже тискал её в объятиях, что-то шепча ей на ухо. — Дагур, я не пойду на охоту, — Эйра говорила тихо, но слова казались громче вскриков толпы мужчин. — Что? Почему? — он недоумëнно приподнял бровь, ожидая услышать, что его избранница просто пошутила. — Ты помнишь, я знаю. Я всё ещё не хочу смотреть на это или самой участвовать, — девушка отказывалась встречаться с ним взглядом. — Я ходила на тренировки, чтобы научиться защищать, защищаться и поддержать брата, — наверное, последнее было лишним, так как Дагур нахмурился, начав неосознанно, но мягко сжимать её плечи. Чем-то это напоминало массаж, который драконы устраивали своим парам или хозяевам, когда те волновались. — Конечно, помню. Я помню каждый наш разговор, милая, — берсерк расплылся в улыбке, аккуратно убрав выбившийся из её чёлки локон. — Я просто хотел… хотя бы раз показать тебе. Если тебе не понравится, ты никогда больше не увидишь расправы над этими мерзкими тварями от меня, даже не услышишь, я обещаю. Просто один раз, пожалуйста? — взмолился Дагур, округлив глаза. Он походил на милого влюблённого щеночка, вечно старающегося угодить и выпросить похвалы. Не хватало только виляющего хвоста и пушистых ушей, потому что высунутый язык часто сопровождал его умоляющий образ, как и сейчас. Вот только у очаровательного щенка было бешенство, огромные клыки и весеннее обострение в любое время года. Она не могла согласиться, но как могла отказать? Он так рьяно старался поделиться с ней кусочком своей жизни, все эти годы уважительно умалчивая большую часть своих историй. Но ведь он обещал, если она не отступит от своих принципов, больше не настаивать. Один-единственный раз, который в конце концов должен сорвать её брат. С уклоном на эти мысли она сдалась и кивнула, получив от Дагура очередное крепкое объятие. Он уткнулся губами в её лоб, случайно или специально — не понял и сам Дагур. Будущие супруги ощутили прилив тепла к щекам, а у Эйры румянец дошёл даже до шеи. Берсерк отстранился, стыдливо облизав сухие, обветренные морским ветром губы, словно извиняясь за их шероховатость. Дагур глуповато, почти смущённо улыбался, а внутри неё танцевали бабочки. Что-то, когда он так чувственно улыбался благодаря ей, вызывало тепло внутри. Как ты думаешь, мне бы подошло прозвище Остервенелый? Эйра похолодела, заметив перемену в его лице. Дагур затрясся от смеха, нечаянно ударяясь шлемом о её лоб слишком сильно, из-за чего ей пришлось зажмуриться: удар пришёлся в ту самую точку, заставляющую слёзные каналы сжиматься и выпускать солёную жидкость. Холодный металл не покидал болезненного участка лба, а потому с лёгкой боязнью травница раскрыла глаза, встречаясь с гримасой перевозбуждённого берсерка. Дагур чуть сдвинул шлем, прижавшись уже своим горячим, влажным из-за ношения железа, лбом к её пострадавшему. Странное покалывание усилилось. Втягивая в лёгкие знойное дыхание друг друга, они застыли на месте. Жар рос, как росло смущение Эйры, когда Дагур придвинулся ещё ближе, задев кончиком носа её собственный. — Спасибо, — он закрыл глаза, полушëпотом выдыхая слова в неё. Влажное дыхание вместе с благодарностью коснулось её губ, сердце забилось сильнее, и даже Дагур мог его услышать. Наконец, он отодвинулся и выпустил воздух из носа, что было похоже на смешок. Берсерк забавлялся, фырча от веселья. — Сегодня у тебя появятся новенькие сапоги из Престиголова, милая. Если бы Эйра могла, то закричала бы.