Глава 5
16 июня 2023 г. в 23:23
Замок Веймонда Велариона располагался в южной части острова, и, в отличие от недавно построенного, будто бы свежего Высокого Прилива, в котором основался Морской Змей с женой, Дрифтмарк существовал как древний суровый исполин. Его высоченные стены, кое-где покрытые явной сыростью и сплошными корками соли, представляли собой чёрный замок. И все же он был тесным, казалось, тут мало воздуха несмотря на то, что он высился прямо над морем, чьи пенистые волны бились об острые скалы. Смотря на это пристанище новоиспеченного мужа, принцесса Визерья не удивлялась, насколько он был схож с этим замком: такой же угрюмый, грубый, сильный и будто бы умеющий уничтожать одним своим видом.
Визерья одиноко стояла во дворе и ждала, пока её вещи перенесут в её новую спальню. За всю дорогу она не обмолвилась ни словечком с новыми родственниками. И теперь она задумалась, не вела ли себя слишком грубо. Хотя, на самом деле, ей было всё равно.
Ее одиночество прервали две служанки, попросившие принцессу подняться наверх, чтобы подготовить ее к последнему завершающему обряду свадьбы. Под пристальный взгляд свекрови она нехотя последовала за ними.
Новая комната Визерьи была намного меньше, чем ее комната в Красном замке. Мрачная, затхлая, с недостатком света. Однако тут был балкон, открывавший вид на море и на остров Драконий Камень. Визерья тоскливо вспомнила свою сестру, которая, возможно, уже вернулась обратно домой и находится совсем рядом, но в то же время очень далеко. Она никогда не была там, на первых землях своих предков, хотя горела желанием увидеть то, что с восхищением описывала Рейнира.
Визерья протянула руку в сторону Драконьего Камня, ощущая себя пленницей Дрифтмарка и его обитателей. Но тут же опустила, услышав женский голос.
— Принцесса, — это была служанка, сопроводившая принцессу в новые покои. Пухловатой рукой она указала на ванну с водой, которую принесли сюда.
Горячая вода жгла кожу. Визерья не обращала на это внимания, она терпеливо сидела и ждала, пока служанка жесткими движениями натирала ее кожу губкой. В конце концов Визерья рассердилась и не выдержала.
— Я не думаю, что я воняю настолько, будто искупалась в драконьем дерьме.
Служанка, не ожидавшая столь грубых непристойных фраз от принцессы, извинилась и утихомирила свой пыл. Позже на Визерью надели белую ночную сорочку с синими узорами и отправили ее в спальню Деймиона. Этот нежеланный путь показался ей самым коротким в жизни, а служанки — палачами, приговорившими ее к смерти, хотя они не имели никакого отношения к происходящему. Сердце девочки стучало быстро, болезненно, а ноги дрожали, отказываясь переступать порог. Но выбора у нее не было.
Деймион стоял у окна, вдыхая свежий ночной воздух. С его широких плеч исчез золотой камзол, оставляя мужчину голым по пояс. Находясь наедине с ним, Визерья не знала, что делать, куда себя деть. Кажется, он чувствовал ее каждую напряжённую клетку тела, потому что вдруг тихо хмыкнул себе под нос.
— Когда я говорил, что ждал этот день, я вовсе не врал, — начал он, всё ещё не оборачиваясь к Визерье. Он знал, как внимательно она его сейчас слушает, ни минуты не расслабляясь. — Ужасно хотелось наконец проучить тебя. Возможно, всё было бы иначе, не будь ты такой высокомерной сукой.
— Вы не имеете права говорить со мной подобным образом. Знайте своё место, — гордыня принцессы не отступила ни на шаг, несмотря на то, что она сейчас выглядела как испуганный злой ребенок.
— Неужели? — Деймион, прервав ее, повернулся к ней и посмотрел на это пылающее ненавистью лицо. Он ухмыльнулся. Но вдруг его злорадная улыбка спала с лица, будто он вспомнил что-то очень неприятное. — Твоя таргариенская задница имеет для меня равно столько же значения, сколько и крупица песка на берегу. Эта холодная рожа раздражала меня до дрожи в руках, мечтавших сломать твои кости. Думаешь, я спущу тебе с рук все оскорбления, которым ты подвергла честь моей семьи?
Визерья боялась его. Очень сильно. Но также она боялась показать этот страх ему. Если ее стойкость потерпит крах, это будет означать только конец.
— Я никогда никого не оскорбляла, — спокойно начала она, осторожно подбирая слова. Хотя ее язык был без костей. — Может, ваш разум составил данную картину, потому что ищет то, чего нет, но должно быть?
Деймион хотел что-то сказать, но, не найдя нужного ответа, только злобно кивнул на кровать.
— Я не буду делить с вами ложе, — произнесла Визерья и тут же испугалась от того, как загорелись яростью очи мужа.
— Отказываешься выполнять супружеский долг? Чем же это не оскорбление? — Деймион одним шагом оказался близко к Визерье и схватил ее за локоть.
— Я не хочу. Я приказываю! — Визерья попыталась вырваться, но хватка его была сильной.
Деймин схватил пальцами ее подбородок и болезненно стиснул, глядя в глаза.
— Меня это ни капли не волнует.
Она не осознала, как оказалась на кровати, прижатая грузным телом, которое нависло над ней, крепко держа за обе кисти рук. И с каждым движением, каждой попыткой спастись, его хватка только крепла и ожесточалась, словно Визерья попала в капкан. Воздуха дико не хватало, а телу хотелось вырваться, чтобы ощутить свободу. Прикованная к одному месту, она брыкалась ногами, шатала головой из стороны в сторону, впервые умоляла. Ее голос звучал то жестко, то пускался в рыдания. Но лорду Деймиону было только в удовольствие видеть ее страдания и понимать, насколько в безвыходном положении она оказалась. Во всех смыслах этого слова.
Возможно, это был тот миг, длившийся несколько часов, когда сердце ее перестало биться.
Утром Визерья не могла даже шевельнуться, при этом не получая огромную порцию боли во всех частях тела. Кисти рук красовались синим цветом, иронично олицетворяя ее положение пленницы веларионского дома. Низ живота тянул пронзительно, резко. Казалось, его вспороли самыми острыми ножами на свете и оторвали на куски оставшиеся части. Визерья, прикусив сухие губы, скорчила лицо от очередного приступа боли и оперлась о локти. Ее глаза опустились туда, где все горело огнем. Уже засохшая кровь оставила свои следы везде: на внутренних сторонах бедер, на постели, на одежде.
Она еле сдержала всхлип и тошноту, вовремя прикрыв рот дрожащей ладошкой. Когда служанка, готовившая ее вчера к этой ночи, заглянула в комнату и спросила, нужна ли принцессе помощь, Визерья только сильнее рассердилась и крикнула на ту, чтобы уходила прочь. Дверь тут же закрылась. Опять стало тихо, хотя кровь в ушах шумела так, что заглушала собой все звуки. Визерья поднялась и схватилась за балдахин. Ноги предательски согнулись, ударяя колени об холодный пол. Применив все оставшиеся силы, она все же смогла маленькими шагами добраться до своей комнаты и запереться там. Ей казалось, что если бы она осталась там, то Деймион обязательно вернулся бы для продолжения тех ужасов, называемых супружеским долгом, которые он творил всю ночь.
И он вернулся. Он возвращался каждую ночь, делил с ней ложе, и на утро снова исчезал в недрах замка или морских кораблей. А Визерья привыкла к этому настолько, что ей уже не было больно. Было только абсолютно безразлично. Она больше не плакала, просыпаясь по утрам или отмывая от себя его тяжелый терпкий запах, иногда отдающий дешевыми женскими духами. Для него она являлась лишь шлюхой, только, возможно, хуже. Наверное, те ему улыбались, выражали свое удовольствие, в отличие от его жены, которая только угрюмо умела смотреть в сторону.
Визерья не прекратила скрывать свое презрение. Она не разговаривала ни с кем, а если и приходилось, то отвечала высокомерно, сухо. Принцесса часто пропадала в тесной темной библиотеке, проводя все свое время за рукописями и древними книгами. За весь прошедший месяц, она не получила ни единого письма от семьи, а спустя год — ни даже приглашения на свадьбу Эйгона и Хелейны. Хотя, если бы и получила, все равно не смогла бы попасть снова в Королевскую Гавань, ведь сильный недуг, появившийся в результате двух выкидышей, приковал принцессу к постели.
Визерье спустя долгое время наконец полегчало. Поэтому, чувствуя прилив сил, она поднялась с кровати и шла в библиотеку через балкон, когда вдруг услышала мужские голоса во дворе. Деймион стоял со своими знакомыми и друзьями внизу, встречая их с почестями и улыбкой.
— Моя дорогая жена! — с фальшивой любезностью обратился к ней лорд Деймион. Визерья подавила в себе желание скривиться с презрением, вспомнив, как он был зол из-за того, что она снова потеряла ребенка. — Я рассказывал лорду Хенксу о том, что когда-то ты стреляла из лука лучше всех в Красном замке.
Лорды и сиры тут же уставились на девушку в ожидании. Их лица гадко ухмылялись, сомневаясь в истинности слов Деймиона.
— Да, когда-то, — подчеркнула Визерья. Она опустила взгляд и собиралась уйти, как вдруг ее опять остановили.
— Ты должна это продемонстрировать, — в этот раз ее муж говорил без нарочитой учтивости. Его голос пропитался твердостью, скрытым приказом. — Спустись.
Визерья спустилась во двор. Она чувствовала на себе чужие взгляды, некоторые вовсе не означали любопытство, из-за чего девушка поежилась, затем нервно выпрямившись. Один из сиров, высокий, тонкий, с черными усиками, подал ей лук и одну стрелу. Визерья выжидательно посмотрела на мужа.
— Не волнуйся. Этого хватит, чтобы убедиться в превосходности твоих навыков, — он загадочно улыбнулся. И Визерья поняла, что эта улыбка не сулит ничего хорошего.
В подтверждение ее мыслей, лорд кивнул своим гвардейцам в сторону маленького мальчишки — сына кухарки. Пятилетнего мальчика, не понимающего ничего, привязали к столбу. Деймион достал из кармана яблоко и поставил на макушку ребенка. «Уронишь — убью», — произнес он одним взглядом, после чего мальчик застыл. Из его глаз уже текли слезы.
— Что всё это означает? — холодно спросила Визерья, глядя на это. Ее глаза уже заметили женщину, выбежавшую из замка и бросившуюся под ноги лорда.
— Прошу, лорд Деймион, прошу, умоляю вас! Отпустите моего сына! Он всё, что у меня есть, — верещала она безостановочно. Ребенок заплакал от ее действий, кажется понимая, что с ним будут делать, но не посмел уронить яблоко.
Лорд Деймион отпихнул носком обуви кухарку и посмотрел на жену. Визерья, смотря на эту жестокую картину, чувствовала, как сильно стучало ее сердце. Гнев, злость и страх снова сковали ее в своих цепях, проникнув глубоко и твердо в плоть.
— Я давно не тренировалась, — произнесла она, тяжело глотнув.
Никто ничего не сказал, все смотрели с жадностью и желанием получить кровь. Округу нарушали только мучительные стенания женщины.
Он продолжал смотреть на Визерью. Взгляд его суровел с каждой секундой, как она тянула время, не имея смелости закончить дело. В итоге Визерья не выдержала. И именно в этот миг она поняла, что он сломал ее окончательно, сломал ее волю и стойкость. Осознание это сдавило ее.
Визерья, глядя прямо в глаза мужа, натянула стрелу на тетиву. Одно движение — и она покончит со всем этим. Ее убьют, но жизнь прекратит нести в себе только скуку и боль. А он, кажется, и не боялся. Только ярость в нем мелькнула так ярко, что обожгла ее, тут же возвращая в реальность и напоминая о суровой правде. Визерья направила лук в сторону мальчика. Далеко, опасно. Но все же она не смела отказаться. Ведь знала, что с ней будет, прояви она непокорность. Жизнь в этом аду заставила принцессу стать более эгоистичной, чем она была раньше.
И теперь, глядя на этого бедолагу, с которого пот струился ручьями, несмотря на ноябрьское утро, Визерья поняла, что чувствует жалость. К себе, к нему. Ее ладони, крепко державшие дерево лука, тоже вспотели. Грудь вздымалась и опускалась с каждым дыханием. Когда кто-то из мужчин нетерпеливо вздохнул, она опустила тетиву и стрела, разрезая воздух, впилась в столб.
Раздался истошный крик, и женщина кинулась к своему ребенку. Пока она рыдала и прижимала к себе его, лорд подошел к столбу и вытащил стрелу из яблока. Мужчины кинулись в жидкие аплодисменты, а Визерья торопливо ушла прочь. Перед ее глазами проносилось то, как мальчик смотрел на нее заплаканно и испуганно, будто умоляя прекратить это.
Захлопнув дверь библиотеки, Визерья прислонилась к дереву и медленно сползла на пол, пропитанный осенним холодом. Руки ее мелко дрожали. Она не могла успокоиться несколько часов, а затем ловила на себе скрытые ненавистные взоры прислуги.
Сколько она будет это терпеть? Всю жизнь? Этот вопрос прогрызал в ней дыру, заставлял каждый день мучиться в тревоге, лишая ее спокойствия. Так больше не может продолжаться, подумала она решительно, и на следующий день, когда ночь опустилась на Дрифтмарк, а муж ее уснул, Визерья сбежала из замка.
Ее вернули гвардейцы, патрулировавшие ночные улицы. На предложение откупиться золотыми монетами, те лишь переглянулись и рассмеялись. Деньги они, конечно же, взяли, но принцессу не отпустили. После этого лорд Деймион приставил к ней рыцаря, без которого она не могла сделать и шаг.
Он был молодым, с простоватым лицом и щетиной на лице. Его маленькие глаза всегда упрямо смотрели вперед, будто не имели смелости (или интереса) взглянуть на принцессу. Иногда, редкими ночами, когда она спала в своей спальне, а не в спальне мужа, она слышала за дверью его тяжелое дыхание и скрежет доспехов. Ей всегда хотелось, чтобы он исчез, хотя они никак не контактировали. Страх того, что рыцарь — сир Эрнер — проникнет к ней в комнату и воспользуется моментом, заставлял ее постоянно засыпать чутко, держа руку под подушкой. К тому же Визерье не нравилось, что ее одиночество теперь дополнялось таким же молчаливым и угрюмым человеком, как она сама. Раньше она часто выходила к морю, подолгу стояла на берегу и наблюдала за пустотой воды или битвой волн. Одна. Теперь вдвоем с серьезным сиром Эрнером.
А что если использовать его? Втереться в доверие, переспать с ним, если понадобится, и выбраться отсюда?
Визерья кинула взгляд в сторону рыцаря, с непривычным для него спокойствием, наблюдавшим за природной стихией. Она не почувствовала ничего. Именно это послужило укреплением возникшей мысли. Визерья сделает всё, что угодно, чтобы выбраться из Дрифтмарка. Теперь человеческие чувства не имеют для нее никакого значения.