***
Черное платье подчёркивало ее фигуру, обтягивая острые кости, торчащие углами. Лицо бледное, болезненное, глаза же утратили живость. У Визерьи отсутствовал огонь с ранних пор, а теперь и вовсе исчез. Весь ее облик излучал сухой холод. Принцесса теперь действительно походила на глубоко горюющую вдову, потерявшую не только мужа, но и любовь всей своей жизни. Для всех она облачилась в черный из-за траура, но на деле Визерья приняла для себе некие решения изменить себя, свою сущность и внешний вид. Так она уверяла себя в том, что таким способом быстрее сможет стать другим человеком. К тому же ей прекратили нравиться яркие цвета. Тронув тонкую косу на плечах, Визерья спустилась в обеденную залу. Веймонд с женой сразу же устремили на нее свои взгляды. — Нам нужно поговорить, — глухим голосом сообщил Веймонд, приглашая Визерью сесть перед ними. — О чем? — Визерья села, замечая, как покраснели глаза леди Рейны, которая сжимала в руках маленький платочек. — Мейстер говорит, ты ничего не помнишь. — Ты единственная, кто был с моим сыном в тот момент, и это очень странно, что ты ничего не помнишь, — прошипела леди Рейна, говоря ядовито и яростно. — Вы думаете, мне легко? Каждый день меня мучают стыд и злость. Пока память меня так ужасно подводит, этот убийца ходит безнаказанно на свободе, — Визерья резко поднялась с места, хватаясь за сердце. Голос ее прозвучал горько, полный отчаянной обиды. — Лгунья! — пронзительно закричала старая леди и швырнула свой кубок. Визерья, не ожидавшая такого поступка со стороны свекрови, еле уклонилась в сторону. — Я знаю, что ты врешь! Я всё знаю! — кричала леди Рейна, пока Веймонд пытался ее утихомирить. Воспользовавшись моментом, пока лорд был занят взбушевавшейся женой, Визерья покинула столовую, кидая печальные взгляды в ее сторону и обидно вздыхая. Как только Визерья оказалась в коридоре, она выпрямила спину и вернула лицу былое равнодушие. Ей даже стало приятно видеть и слышать страдания той, кто породил монстра и лишился его, она еле подавила алчную улыбку. Визерья знала одно: здесь она долго не продержится. Все знают о мстительности леди Рейны, о жестокости Веймонда и молчаливости острова, который не донесет до столицы правду, что творится с ней. А Эймонд, кажется, и вовсе соврал ей. Как и все. — Тебе не идет черный. Скользкий голос заставил ее обернуться с презрением. Один из дружков Деймиона, лорд Хенкс, стоял позади нее. Визерья хотела пройти мимо, промолчав в ответ. Но тот схватил ее за руку, чем вызвал шквал злости. — Убери свои руки, если они тебе дороги. Эймонд появился так неожиданно, словно длинная черная тень, что Визерья вздрогнула, ощущая, как чужая рука расслабила свою хватку, оставляя ее в покое. — Я хотел лишь поговорить с принцессой, мой принц, выразить… — Будешь говорить подобным образом с портовыми шлюхами. Оставь нас, — предостерегающе приказал Эймонд и затем долго смотрел на то, как удаляется долговязая фигура мелкого лорда. — Ты обещал вернуться, — холодно сказала Визерья, когда они наконец остались одни. Она чуть было не скрестила руки на груди. — Я ничего не обещал. Но вернулся, — уголок его губ исказил улыбку. — Какая честь. Я должна поблагодарить? — По возможности. Принц Эймонд навис над ней, ожидающе и высокомерно. Вид его излучал некую силу, что тревожила принцессу, но в то же время влекла за собой. Невидимая рука взяла ее за ладонь и повела за собой на улицу, прочь из замка. Она шла как зачарованная, глядя на широкую спину брата. И неожиданно ей захотелось, чтобы с ней когда-то была такая спина, за которой можно спрятаться. Визерья только начала сражаться, но уже устала.***
Красный замок не утратил своего величия. Но теперь он казался слишком светлым, теплым и огромным по сравнению с Дрифтмарком, где Визерья прожила «добрую» четверку лет. Высокие стены, казалось, могли раздавить своим видом тоненькую фигуру принцессы, шедшей по коридору, который сводил с ума своей длиной. Эймонд шел рядом, спрятав руки за спину. Он вырос, думалось Визерье, когда она кидала на него редкие взгляды. Вырос, помрачнел, обрел уверенность. Обычное традиционное перевоплощение всех глупых мальчишек, которое не проходит мимо даже королевских детей. Эймонд галантно открыл ей дверь, и Визерья молча прошла в тронную залу. Странное чувство тревожности окутало ее нутро в прозрачное, ощутимое волокно. Чем ближе принцесса подходила к Железному трону, тем отчётливее выражалось удивление на ее бледном лице. — Что это значит? — обратилась она к деснице, сидящему на великом Железном троне. Мысль о том, что король умер, сразу же возникла в сознании, но десница поторопился успокоить ее. — Король находится в плохом здравии, принцесса. Делами государственными занимаюсь сейчас я и королева, — привычным могильным голосом отвечал Отто. — Соболезную вашей утрате. Это был великий союз. — Оставьте, лорд десница. Мы знаем, что великого в нем не было ничего. Растерявшийся Отто не знал, что ответить на это и поэтому продолжил: — Вы разве не должны быть на Дрифтмарке? — Принцесса потребовала вернуть ее в Королевскую Гавань. Похоже, она не желает оставаться на Дрифтмарке и оплакивать кончину мужа, — подметил Эймонд, хитро улыбаясь краешком губ. Визерья посмотрела на него сердито, затем снова перевела взгляд на десницу, который впал в ещё большее недоумение. — Если это правда, то король будет разочарован. Ваше место там, принцесса. Вы принадлежите… — Я сама буду решать, кому и куда принадлежу, лорд, — холодно отрезала Визерья. — Или вы против того, чтобы я оставалась здесь? — Нисколько, принцесса. Не имею на это право. Это решать королю и королеве, — Отто подчеркнул последнее слово, намекая на болезненную беспомощность Его Милости и нынешнюю эпоху новой власти. Хайтауэрской власти. — Вы, кажется, меня не поняли, — у Визерьи так отчетливо засверкали огни в очах, что Эймонд даже удивился ее проснувшейся злости. — Я не собираюсь спрашивать разрешения, чтобы остаться в родном замке. С этими словами она резко повернулась и вышла из тронной залы, быстрой походкой направляясь в свои старые покои. Комната пропитана свежестью, пахнет свободой, ветром, чем-то невообразимо легким. Ни толстого слоя пыли, ни липкой паутины в углах стен, ничего, что ожидала увидеть принцесса Визерья. Ее старая комната будто всё такая же, какой она ее оставляла. Это даже удивляет, но времени предаваться воспоминаниям у нее нет. Как только в комнату почти что вбегает Алисента, Визерья понимает, что уже разочаровала отца, не успев показаться ему на глаза. Поднявшись с места, Визерья здоровается с королевой, незаметно пройдясь по ней изучающим взглядом. Казалось, годы ее не тронули. Какой изысканной и великолепной она была, таковой и осталась. — Падчерица, рада тебя видеть, — Алисента едва коснулась ее руки в утешительном жесте, и тут же сложила из в замок. — Ваше Высочество. Вам успели доложить о моем прибытии? — Нет, я знала о том, что ты возвращаешься. — Эймонд, — догадалась Визерья и поняла, кто приказал убраться в ее комнате. — Именно. То, что ты вернулась, это непременно хорошо. Несомненно хорошо. Тебя давно не было. Но сейчас совсем не то время. — В общем, вы не рады меня видеть здесь. — Это не так. — Я не понимаю, в чем выгода моего присутствия на Дрифтмарке, учитывая, что мой муж мертв. Мне хоть кто-нибудь объяснит? — Визерья резко оторвала пальцы от чужих прикосновений и выпрямила спину. Привычка, появившаяся совсем недавно. Алисента была поражена ее резкости. Некогда молчаливая девочка набралась ума-разума и теперь плыла по своему течению, не заворачивая в чужое русло. Маленькая змея превращалась в дракона. Как удивительно. — Это некрасивый тон, моя дорогая. Но ты поймёшь настоящую причину, когда увидишься с отцом, — Алисента направилась к выходу из комнаты, ожидающе кивая падчерице. Пахло смертью. Отчетливо и ясно, без намеков или загадок. Дым от свеч погружал комнату в прозрачную склянку с болезнью, стенки которой были сплошь покрыты серой паутиной, запахами горечи, угля и гнили. Гнила плоть, умирала медленно, болезненно и живьем. Что же может быть хуже? Вошедшую и растерянную Визерью не замечал никто, пока все были заняты королем, чей хриплый голос, будто бы грозивший сейчас раствориться в этой суете, умолял подать ему маковое молоко. Он никогда и не выглядел суровым, грозным и мощным, но теперь от его былого лика не осталось ничего. От слова совсем. Поэтому, когда Отто посмотрел на Визерью выразительно, говоря «смотри, мол, что на деле творится», она не нашла, что ответить. Нет, ей вовсе не было жаль отца. Месть и злость не позволят ей этого, возможно, она даже будет благодарить судьбу за его наказание. Но принцессу настигло удивление и понимание, что скорое будущее, полное перемен, крадется так близко, что дыхание его можно уловить и почувствовать на собственном затылке. — Отец. Король замолчал, как замолчали и мейстеры. После приказного кивка десницы те покинули помещение, оставив дочь с отцом наедине. Лишь королева осталась стоять тихо рядом, наблюдая за ними и якобы беспокоясь о том, чтобы принцесса не ухудшила состояние старца. Ведь это она могла и умела. Визерис удивленно поднял голову, на которой остался лишь жалкий клок волос. Круглые очертания черепа просачивались сквозь тонкую кожу головы, наводя омерзение и страх. И, когда Визерис посмотрел на дочь, та еле сдержала себя от резкого порыва вздрогнуть, опустив глаза. Половину его лица изгрызла смерть, оставив гниющую плоть с пустой глазницей. — Визерья… — он узнал ее с трудом. Нелегко в этом догадаться. — Ты все так же не поумнела за эти годы. Все так же подводишь меня, — кряхтя, король поднялся с помощью Отто. — Я уже взрослая женщина, отец. Вы должны знать правду, — Визерья глотнула, задумываясь о том, говорить ли до конца или оставить карты закрытыми. — Мой муж не представлял собой того, кем казался. Вы… Вы когда-нибудь слышали о моих выкидышах? — Кем бы он ни был, он был твоим мужем. Ты не имеешь право покидать Дрифтмарк: Деймион мертв всего ничего и тебя тут не ждали. Это позор на наш род, на нашу семью! — Вы не ответили на мой вопрос. — Не смей требовать от меня чего-то, — злобно прошипел Визерис, хватая свою позолоченную трость с круглым наконечником. — Я приказываю тебе вернуться домой и держать траур. — Я дома. На миг в комнате возникла тишина. Король не мог поверить в выросшую наглость, Отто наблюдал как ворон, а Алисента не знала, чью сторону грамотно принять. Но Визерья понимала, что терпеть больше ничего не собирается. Она занималась этой брехней долгое время, и, если королю приходит конец, нет смысла бояться перечить ему. Власть свою он потерял. Эта мысль добавила ей еще большей уверенности, и Визерья, гордо подняв голову, продолжила, наплевав на здоровье отца, как ему было плевать на нее с самого ее рождения. — Я стерпела, когда Вы продали меня Веларионам. Терпела последующие годы, когда он меня избивал и насиловал. Теперь же я никому не позволю распоряжаться моей жизнью. — Принцесса, следите за языком, — сделал ей замечание десница, хотя в глазах его мелькала сухость. — Что вы сделаете? Велите меня казнить? — Визерья подняла тонкую бровь. — Ты — самое настоящее разочарование. Ты намного хуже Деймона. Как ты смеешь говорить со мной подобным образом?! — все тело короля затряслось от ярости и понимания собственной слабости, не оставшейся незамеченной никем. — Визерис, прошу, не стоит, — Алисента решила вмешаться, заботливо хватая мужа за руку. — Нам стоит поговорить наедине. Не считаешь? Все еще пылающий от гнева король едва успокоился и кивнул, бросая злобный взгляд на принцессу, смотрящую на него с невозмутимым лицом. Когда Визерья вышла, Отто вышел за ней. — Ваша сегодняшняя выходка не останется безнаказанной. — Я могу посчитать это за угрозу, лорд десница? Я вижу, вы ухватились за власть всеми силами, воспользовавшись положением короля. — Не мне ли не заметить, что и Вы нещадно пользуетесь этим. — Я всего лишь хочу выжить. — Все этого хотят, — Отто устремил свой тяжелый взгляд на живот принцессы. Визерья опустила глаза и увидела большие темные пятна на черной ткани своего платья. Отто велел рядом стоящему мейстеру обработать рану принцессы и, многозначительно кивнув, ушел.