Последнее желание

      Королева Алисента внимательно посмотрела в глаза каждому из сыновей. Как Эйгон, так и Эймонд вяло сидели рядом, не горя желанием начинать или поддерживать разговор, что ожидала услышать от них королева-мать. Отто стоял перед горящим камином, и блики огня отражались в его маленьких глазах. Создавалось ощущение, что только Алисенте это все было нужно. Хотя и сыновья, и отец ее нисколько не сомневались в своей скорой победе. Но Алисента знала, что нельзя недооценивать своих врагов.       Эймонд весьма тонко чувствовал мать. Они всегда безоговорочно понимали друг друга, без слов. Только лишь взглядами и движениями. Сейчас же он, кидая взгляды на ее задумчивый вид, не мог понять, что творится в ее голове.       — Матушка, зачем ты собрала нас здесь? — Эйгон скучающе вертел в руках свой бокал, пока Алисента резко не выхватила его из пальцев сына.       — Драконье дыханье дышит прямо в затылок короля и скоро от Визериса останется лишь горстка пепла.       — Это всем известно, — сказал Эйгон бездушно и безразлично.       — Я не понимаю, почему вы так спокойны. Скоро может начаться война, вы можете погибнуть, но вместо этого вы сидите так, будто не близится что-то страшное. Если ты не хочешь садиться на трон, я не хочу потерять сыновей, Эйгон.       — У нас самый большой дракон во всем Вестеросе, матушка. Не это ли ставит точку на твои сомнения? — Эймонд прямо посмотрел в глаза матери, все так же не выказывая никаких признаков тревоги. Принц не сомневался, он был уверен в своей силе, был уверен в себе. Он полагался на дракона. Ведь ничего не может быть сильнее огня.       — Нельзя недооценивать врагов, — озвучила свои мысли Алисента и решительно продолжила: — Нам нужно больше союзников, сильных и могущественных. Нам нужно больше драконов.       Эймонд поднял глаз на мать. Она смотрела прямо на него, пристально изучая. У нее были свои планы, о которых она молчала, боялась поделиться. Но была обязана.       — У тебя есть кто-то на примете, — догадался Эйгон.       — Визерья Таргариен, — ответила Алисента.       — Что?! Она сестра Рейниры! Визерья никогда не примет сторону «зеленых», — старший принц начал нервно кусать палец, кидая взгляды на отобранный бокал.       — Примет. Если ее муж будет из зеленых, если мы дадим ей то, чего она лишена. Эймонду давно пора жениться. Это сыграет нам на руку.       — Нет, — вдруг вмешался все это время молчавший Отто. Эймонд не успел открыть и рта.       Десница повернулся к внукам и дочери лицом, выражая твердую решимость. Но теперь Алисента не была его послушной дочерью, которая почтила отца вечной покорностью и беспрекословным послушанием. Отто собственноручно выковал из нее сильную женщину, королеву, стратега. Теперь же Алисента молчать не будет. Она знает и любит силу, ныне имевшуюся в ее руках.       — Я против этого брака. Мы уже договорились с Борросом, нам нужны его сильные и выносливые воины.       — Смогут ли его воины выдержать драконье пламя? — вздернув бровь, иронично спросила Королева.       — Визерья той же крови, что и Рейнира. Если мы позволим этой змее прокрасться в наши ряды, она в один прекрасный день променяет нас на свою сестру, — процедил Отто и обвел присутствующих предупреждающим взглядом.       — Визерья не похожа на ту шлюху с Драконьего Камня. Они разные, — вдруг выдал Эймонд, чем вызвал удивленный шквал на лице деда и матери. Эйгон лишь ухмыльнулся, будто выдуманные догадки созрели в его голове.       — Откуда тебе знать? — Отто презрительно махнул рукой, будто Эймонд не умел чувствовать людей, распознавая их ложь и настоящие намерения.       — Он прав, отец, — Алисента наградила его холодной настойчивостью, ставя десницу в тупик.       — Я запрещаю, Алисента!       — Я сама решаю, на ком будет жениться мой сын. Я королева-мать, не смей мне что-то запрещать!       Отто застыл на месте, пораженно глядя на плод своих уродских действий. Несмотря на злой напор и неодобрение, он услышал в мыслях отголоски гордости. В Алисенте проснулось пламя. Но то, что это пламя обращалось против него, было вовсе некстати.       — Глупцы! Она оставит вас ни с чем в руинах этого замка! — Отто сдерживал рвущуюся злость, но так и не мог достучаться до них. Он резко посмотрел на Эймонда и вкрадчиво спросил, презрительно усмехаясь: — Или ты что-то чувствуешь к этой женщине?       Этот вопрос вдруг ошеломил Эймонда, застал врасплох и встревожил его. Но он не подал и виду, сохраняя на лице безразличие со щепоткой высокомерия.       — Каков бред, — спокойно произнес он, улыбнувшись углом рта, — Визерья может вызвать во мне столько же чувств, сколько и камень на дороге. Может с камнем общаться приятнее, у него и то больше эмоций.       Однако даже несмотря на это, Отто не проникся новыми замыслами королевы и пообещал, что сделает все, дабы предотвратить то безумство, на которое намерились «зеленые».

***

      — Зачем мы здесь? — спросила Визерья, спустившись с кареты. Она слегка зажмурилась, стиснула зубы и проглотила боль. Все это она проделала незаметно, хотя от Эймонда не ускользнули ее усилия и притворства.       Вместо ответа Эймонд кивнул одному из драконоблюстителей и терпеливо замер. Даже несмотря на ярый интерес, Визерье удавалось скрывать свое любопытство. Иногда Эймонд, глядя на вечно холодное лицо сестры, удивлялся, точно ли она из Таргариенов? Откуда в ней столько бездушности? Ни капли огня. Однако, когда наружу вывели то, что являлся козырем в рукаве «зеленых», маска безразличия на лице принцессы рассеялась как пыль. Ее рот открылся в изумлении, глаза же загорелись, увеличившись как два пурпурных блюдца из высокого фарфора. Она взглянула на Эймонда, все еще не веря в происходящее, может, ссылаясь на галлюцинации или волшебство, затем перевела взгляд на Ледяное Дыхание.       — Этого не может быть… — прошептала Визерья и быстрыми шагами подошла к своему любимому дракону.       Эймонд мог поклясться, что видел Визерью такой впервые. Жизнь забилась в ней ручьем, а вечно недовольное, будто бы высеченное из стекла лицо ее обрело новые оттенки, живые и теплые. А еще он впервые видел и чувствовал нутром такую сильную связь всадника со своим драконом. Ледяное Дыхание, все еще оставаясь грозным и устрашающим, издавал довольный рык, когда Визерья шептала что-то ему и жадно касалась его чешуи, боясь, что он сейчас растворится в воздухе, боясь, что он лишь кратковременное видение. Будь у нее силы и восстановившееся здоровье, она бы тут же оседлала это величавое белоснежное существо.       — Я хочу полетать, — тут же подтвердила Визерья догадки Эймонда.       — Нельзя. Пока что нельзя.       — Почему это? — со злостью и недовольством спросила она.       Эймонд не зря привел сестру сюда. Если есть возможность показать власть и силу, то нужно действовать сразу же, не тянуть время, как ниточки, а рубить. Кивнув драконоблюстителю, он показал то, чего боялась Визерья. Он не даст ее собственность так просто. Эта игра — доказательство, что Визерья не обладает былой силой. Пока что.       — Это мой дракон, — твердо произнесла Визерья властным голосом. Она удостоилась распрямить плечи, но все еще держалась шатко, что послужило небольшим ироничным смехом для Эймонда. Он лишь безразлично покачал головой, улыбаясь и будто бы смеясь над ее ребяческой наивностью.       — Конечно, твой. Но находится в моих руках. А из моих рук забрать что-то сложно.       — Я бы так не сказала, — холодная усмешка пробежалась по лицу Визерьи, и она показно тронула себя в области раны.       — Это было тогда. Не сейчас.       — Ты чего-то хочешь.       Эймонд, улыбнувшись самому себе, кивнул в сторону тропинки, ведущей к небольшому саду. Он вальяжно протянул Визерье свою руку, но та демонстративно не обратила на это внимания и пошла рядом.       — Ты видела, что отец умирает, — Эймонд не будет играть роль политического удава и уж точно не будет лелеять чьи-то чувства. Хотя он был уверен, что таких чувств, как Рейнира, Визерья к отцу не питает.       — Сложно это не заметить, — безразлично ответила она, смотря на пожелтевшие листья деревьев, которые хрустели и крошились под ногами как выжженные кости.       — Поэтому у нас нет времени. Нам необходимо пожениться, — Эймонд остановился, когда Визерья замерла на месте и посмотрела ему в лицо. В ее глазах искрилось удивление. Будто она спрашивала себя, не ослышалась ли.       — Что ты несёшь?       — Ты думаешь, отец оставит тебя в замке просто так? Он либо вернет тебя Веларионам, либо выдаст замуж снова, но за какого-нибудь лорда, который, возможно, окажется хуже твоего мужа.       — И ты предполагаешь, что твоя кандидатура лучше? — Визерья нервно рассмеялась. И смех ее прозвучал в молчаливой округе так тихо и красиво, словно мягкий шелк, что Эймонду стало противно за то, что он вообще подумал об этом. — Нет, я совсем не понимаю тебя. Или… погоди.       Кажется, ее посетило наконец-то озарение, что должно было бы напрячь или сломить, но вместо этого она лишь приняла свой прежний серьезный вид, бросая осторожные взгляды по сторонам.       — Ты бы никогда не стал помогать мне просто так, неправда ли?       — Верно, — солгал Эймонд. Хотя он совсем не знал ответ на этот вопрос. В своих мыслях он старательно избегал эту думу, чтобы не поменять в себе чего-то. — Визерис почти что мертв. Близится война и будет пролито много крови. Нам это надо? Ты была совсем изолирована там, на своем острове. У тебя не было времени выбирать сторону. Но нужно это делать сейчас.       — Что если я не хочу выбирать сторону?       — Так не бывает.       — Рейнира истинная наследница Железного Трона. Я не собираюсь вступать в заговор с теми, кто хочет ее свергнуть, — голос Визерьи начал обретать злые жесткие нотки, а брови сурово свелись на переносице. Однако ничего не ускользало от единственного глаза Эймонда. Уж тем более те яркие капли сомнений на лице девушки.       — Если бы ты родилась первая, как думаешь, отец отдал бы тебе трон?       Этот вопрос поставил ее в ступор. Естественно, что ответ она знала. Ведь думала об этом целые года. Но Визерья никогда не жаждала власти или побед, поэтому ответ ее не обижал.       — Нет.       — Если Рейнира сядет на трон, Вестерос развалится на куски. Думаешь, лорды королевства захотят видеть на троне… женщину, — Эймонд едва прикусил язык, но вовремя одумался, — тем более с бастардами. Большинство побед Эйгона Завоевателя принесли ему его сестры, милая Визерья. Но никто не стал преклоняться пред ними так, как преклонялись перед Эйгоном.       — Я не могу предать свою сестру.       — Но она предаст тебя, если представится случай потешить чресла какого-то лорда.       — Какая мне будет выгода от этого брака? — недоверчиво спросила принцесса, строго смотря на Эймонда.       — Безопасность. Свобода.       Ветер сорвал с деревьев еще листьев, из-за чего одна из веток облысела. Все закружилось, поднялась пыль. Холодный ветер лизнул конечности, из-за чего Визерья поежилась, нахмурив брови. Эймонд пристально смотрел на то, как она стояла под кронами и мрачно думала, будто у нее был выбор. Хотя выбор был — смерть. Сколько бы он ни приложил усилий, Эймонд не мог догадаться о мыслях Визерьи. Слишком закрыта она была для мира сего. И порой слишком неожиданная. Но он знал, что она понимает — если выберет Рейниру, то погибнет. Конец ей будет обеспечен. Это не точно. Но вероятность велика. Однако желает ли Визерья поддерживать ту, кому завидовала всю жизнь?       — Ты… — она поджала губы, затем продолжила, — обещаешь?       — Всеми Семерыми.       Визерья знала, что Эймонд не верит в богов, а Эймонд не знал, что отвечал он так только матери.