Добрый дух «Kaonashi»

Конечно, Лина тот ещё безнадёжный оптимист и самый яркий лучик солнца, но Дима сейчас слишком устал. Устал от мысли, что может остаться один, устал от постоянных страхов и беспокойства за будущее, устал от боли и глюков. Словом, Матвеев подавлен, это видно невооружённым глазом, и Лина это замечает сразу же, как только Дима переступает порог её квартиры. С рук Джебисашвили мигом спрыгивает белый комок, сразу же заинтересовавшийся новым гостем. Той самой Гердой оказалась большая белая кошка Лины — снежная и пушистая, с шерстяным воротничком роскошной шубки и огромными серо-голубыми глазами. Матвеев впервые встречается с ними взглядом на пороге чужой квартиры, когда Джебисашвили с довольной улыбкой открывает перед ним дверь, держа Герду на руках. Дима тут же замирает, не в силах сдвинуться с места — взгляд кошачьих глаз гипнотизирует, примагничивает, притягивает к себе. Лина затаскивает гостя в дом, закрывает дверь и спускает кошку на пол. Матвеев аккуратно опускается перед ней на корточки и протягивает руку вперёд — знакомиться. Герда мягко ступает лапками по полу, изящно обходит преграды на своём пути в виде ботинок и небольшого коврика — Дима про себя поражается безупречной кошачьей грации. Вот она подходит ближе, чуть склоняет голову, словно здоровается с Матвеевым, вот тянется мордочкой к его руке и коротко мяукает, позволяя себя погладить. Лина негромко хмыкает, наблюдая за ними. — Это пока ты молчишь она такая добрая. Не говори ничего, а то она тебе лапой пропишет, — наставляет Джебисашвили, теперь тоже опустившись на корточки. Дима прижимает палец к губам, коротким жестом показывая своё безмолвие, и нерешительно опускает ладонь на мягкую кошачью макушку. Герда прикрывает глаза, довольно мурчит и тыкается мокрым носом в запястье, всем своим видом показывая удовольствие. Джебисашвили кивает, продолжает молчать сама. А кошка отзывается на каждое действие коротким мурчанием, в полной тишине, пока эту тишину не разрывает чей-то невероятно звонкий и громкий голос, донёсшийся из самых квартирных недр и заполонивший своим тёплом всю прихожую. — Ох, Димочка, здравствуй! Пришёл наконец-то, боже ж ты мой... А худой какой, ну что это такое? — Матвеев не успевает опомниться и отойти от шока, как его хватают за плечи, заставляя резко подняться на ноги. У Димы тут же начинает кружиться голова, и он хватается за косяк, дабы не упасть. Хотя, этого можно было и не делать — чьи-то тёплые руки мгновенно обхватывают его в районе рёбер, стискивают и прижимают к себе. Лина заливисто смеётся, когда Матвеев растерянно смотрит на неё сквозь спутавшиеся волосы, а потом вдруг начинает покашливать из-за попавшей в нос муки. От чужого фартука приятно пахло выпечкой и пряностями. Дима уловил даже лёгкий, чуть ощутимый аромат кунжута, которым обычно посыпают хлеб. — ты вовремя, я как раз тут ужин готовлю! Рецептик нашла, интересный такой, не представляешь прямо, из магазина с Линой только вот... Да ты проходи, проходи, чего на пороге-то стоять. Заговорила я тебя! — и Матвеева тащат по коридору вглубь квартиры. Туда, на тёплую кухню, откуда уже доносится запах свежеприготовленной еды. Как позже и понял сам Дима, эта очаровательно весёлая и яркая женщина была мамой Лины. Невероятна живая и жизнерадостная, и младшая Джебисашвили вся в неё. Высокая, светловолосая, с очень выразительными глазами и счастливой улыбкой. Крутая женщина. Матвеев успевает лишь бросить удивлённый взгляд на Лину, пока хозяйка квартиры тащит его по коридору на кухню, Лина со смехом качает головой и идёт следом за ними. В квартире царит уют, тёплая семейная атмосфера, и на несколько долгих минут Дима позволяет себе ощутить себя частью этой атмосферы. На короткое время забыть обо всех проблемах и неудачах, о боли и страхах, о навязчивых мыслях, наполненных горечью, болью, и наконец спокойно выдохнуть. Здесь... комфортно. Остаться бы в этом мгновении навечно, когда его заботливо усаживают в плетёное кресло, когда Лина с улыбкой наливает в высокий бокал домашний лимонад из графина, выключает основной свет, оставляя зажжёными лишь несколько декоративных лампочек над столом. Становится красиво, в таком-то полумрака. Засмотревшись, Матвеев не сразу замечает большой кусок пиццы, приземлившийся на тарелку перед ним. — Это тоже домашняя. — сразу уточняет мама Лины. — Ты ж не аллергик у нас? Здесь помидоры, огурчики, колбаса, сыр, маслины, — начинает перечислять она. Дима на секунду замирает от этого уютного «у нас» и смущённо отводит взгляд. — всё можно? Точно? — Нет, я не аллергик. Спасибо большое, — искренне благодарит Матвеев, надкусывая подрумяненный кусок теста. И тут же жмурится от восторга. Действительно, очень-очень вкусно! — вы потрясающе готовите! Женщина благодарно улыбается и шутливо опускает голову, будто бы кланяясь. Лина тоже подхватывает с противня аппетитный кусок, приземляется напротив Димы и с удовольствием кусает. На запах еды к ним из коридора приходит и Герда. Властно запрыгнув к Матвееву на колени, она тянет лапой кусок колбасы прямо с теста, сбрасывает его на пол, прыгает следом и принимается за еду. Дима наблюдает за ней, наклоняет голову, приподнимает руки над столом, чтобы не мешать. Всерьёз думает о том, что если когда-нибудь у него будет своя квартира, в первую очередь он заведёт себе кота. Улыбка сама нарисовывается на лице. — Сейчас треснешь, — комментирует Лина, видя как Матвеев с обожанием глядит на кошку. Но Диму эта едкая фразочка заставляет только рассмеяться и закатить глаза. Впервые за весь вечер он так безумно счастлив. — или подавишься. Ну мам, скажи ему! — Воспитательница. — беззлобно покачала головой женщина, облокачиваясь на стол и наблюдая за двумя довольными подростками. — Лин, через полчасика посудомойку загрузишь? — А вы куда? — не удержался от вопроса Матвеев, когда спустя несколько секунд женщина прошла в коридор и накинула на плечи шубу. Явно собралась уходить. Лина шагнула в коридор вслед за ней, провожая. Конечно, вдвоём только с Джебисашвили-младшей Диме будет куда спокойнее, к ней он уже давно привык, но становится причиной, по которой кто-то на ночь покидает свой дом, не хотелось. — А меня подружки в кафе посидеть позвали. А потом в караоке, петь, как раньше... Эх, молодость! — стоящая рядом Лина беззлобно усмехается и протягивает маме шапку. — Так, малышня, квартиру не спалить, Герду сильно не мучайте, спать ложитесь вовремя. Оба. Вам ещё в школу завтра. — твёрдо добавляет она. В последней фраза проскальзывает явное довольство. — Я буду к утру, чтоб мне тут всё в порядке было. — неожиданно строго произнесла женщина, принимая из чужих рук шапку и надевая на пышные волосы. Дима чуть заметно кивает, соглашаясь сразу со всеми запретами. Как-никак, это он тут гость. И будет соблюдать все правила. Но ровно через два созвона с подругами, мама Лины откровенно повеселела и смягчила правила до «насчёт сна — главное не будите наших соседей, там агрессивный мужичок живёт» и «чтобы оба были целы к моему приходу». Напоследок потрепав обоих за щёки, женщина, счастливо пританцовывая, покинула квартиру. Дверь снова захлопнулась, и Лина зашагала в свою комнату, жестом приглашая Матвеева следовать за ней. Дима, не раздумывая, пристроился рядом, всё ещё с лёгкой опаской оглядывая коридор. — Мы вдвоём тут, выходит? — Конечно нет. — искренне удивляется Лина. — С нами ещё Герда. Матвеев улыбается. Проходит в комнату Лины, оглядывает захламленный стол с кучей листов, ручек и фантиков на нём, а затем скромно садится на край незастеленной кровати. Джебисашвили, бросив короткое: «пардон, в беспорядке», выуживает из шкафа большой мягкий плед и кидает прямо в руки Диме. В планах у них фильм, обзор на целую новую посылку с косметикой от Лины, которая будет целиком и полностью сегодня опробована на Матвееве, обсуждения одноклассников, учёбы, и в целом всего, чего коснутся незамысловатые темы. У Лины окно выходит на солнечную сторону, и Дима этому факту совершенно не удивлён. С утра завтра они оба встанут вовремя, это точно. Как только в глаза светить начнёт — теперь ясно, почему Джебисашвили в школу никогда не опаздывает. Матвеев продолжает с интересом рассматривать новое помещение — помимо огромного окна посреди комнаты стояла ещё и большая кровать, на изголовье которой уже пристроилась Герда. Возле кровати на полу лежал аккуратный плюшевый коврик, высокий письменный стол расположился прямо в тесном углу. А на потолке по углам ещё и гирлянда сиреневая — красота. Спокойствие и комфорт. Матвееву этого не хватало. — Итак, с чего начнём? — С фильма. — решительно кивает Дима, кивая на компьютер. Лина втыкает провод в розетку, раздаётся характерный звук. Матвееву на несколько минут становится совершенно нечего делать, пока Джебисашвили настраивает ноутбук. Дима вспоминает про Каонаси и думает, что без него становится одиноко.

Dima_Mat 22:02 я без твоих сообщений уже не представляю своих дней. как ты? как питер, как обстановка дома??

Диме важно это знать. Если честно, сейчас для него важно всё, что скажет Каонаси, потому что... потому что он такой безупречный и чудесный, самый лучший просто. Потому что Матвеев его любит. Матвеев влюбился в парня. Почему-то этот факт воспринимается им совершенно спокойно, словно и нет в мире никакого зла, никаких запретов. Есть только он и Каонаси — парень — которого Дима любит. Ответ приходит почти что сразу. Матвеев тут же хватает телефон и отвечает на все сообщения, не замечая, как Лина закусывает губу, глядя на него. Яркость от экрана освещает её чуть встревоженное лицо, но Дима этого не видит. Kaonashi 22:02 я тоже очень скучаю без тебя, Дим Kaonashi 22:03 в порядке вроде, живу. но без тебя сразу стало как-то паршиво

Dima_Mat 22:03 как и мне без тебя

Dima_Mat 22:04 хочу оказаться рядом с тобой, в питере или здесь. если окажешься в самаре, покажу тебе своё место на крыше

Kaonashi 22:04 звучит романтично) как в американских фильмах о любви со счастливым концом Kaonashi 22:05 я только за <3 Матвеев просиял. Каждое мгновение общения с Безликим неповторимо. Дима не видит, как Лина хитро улыбается рядом и почти беззвучно размышляет, на какие пиратские сайты ещё не забиралась, дабы потянуть время. Kaonashi 22:05 а если ты окажешься в питере, я свожу тебя в одно потрясающее кафе на соседней улице Kaonashi 22:05 там еду на паровозике разносят, представляешь? Kaonashi 22:05 закажем всего, съедим половину там, а половину с собой потащим Kaonashi 22:06 а к вечеру кстати нужно будет обязательно сходить в парк с аттракционами, как в детстве. покормим уток в реке, а потом будем гулять, пока не стемнеет Kaonashi 22:07 как тебе план?)

Dima_Mat 22:08 хах, мой рассказ про крышу уже не кажется таким заманчивым

Dima_Mat 22:07 даже не представляешь, как я хочу, чтобы это всё сбылось

На крыше опасно. Это Дима точно знает. Интересно, испугается ли Каонаси высоты? Или так же, как и Матвеев, смело ступит на шаткую черепицу, не вздрогнет от холодных порывов ветра? Дима думает, что если Каонаси окажется храбрым, Самара ему откроется с самой красивой стороны. Kaonashi 22:08 а мне очень нравится Kaonashi 22:08 что ты вообще любишь? что будем заказывать, если увидимся?) Дима даже задумался на несколько секунд. На свиданиях он никогда не был, не знал, как себя вести правильно. Наверное, прежде чем пойти на свидание с Каонаси, он бы спросил обо всём Лину. Сейчас она разбиралась с важным обновлением в компьютере, предоставляя Матвееву полную возможность спокойно флиртовать с Безликим. Наверное, окажись с ним на свидание, Дима в первую очередь подумает о том, какие Каонаси любит цветы.

Dima_Mat 22:09 я не привередливый, да и твоему вкусу доверяю. хотя, китайскую кухню люблю особенно. раз собираешься звать меня на свидание, тебе следует это знать)

Матвеев не стал уточнять, что последние несколько дней его скудный рацион составляют лишь таблетки и вода, за редким исключением какой-то пищи «по ситуации», дабы уж совсем не валиться с ног. Узнай об этом Каонаси, скорее всего Дима нехило бы получил. Эта мысль приносит ему какое-то странное удовлетворение. О нём беспокоятся. О нём беспокоится он. Kaonashi 22:09 ВСЁ, МОЙ Kaonashi 22:09 выходи за меня. Где-то на периферии сознания Матвеев смутно понимает, что это в шутку брошенное «выходи за меня» абсолютный юмор, и у них с Каонаси просто совпали вкусовые предпочтения, но даже этого слабого намёка хватает, чтобы Дима в красках представил себе, как было бы прекрасно в самом деле стать более близкими с тем, кого он так любит.

Dima_Mat 22:10 я согласен. Dima_Mat 22:10 представляю, сколько ещё свиданий нас ждёт до совместной жизни. так хорошо становится

Kaonashi 22:11 УРА, МЫ СЪЕДЕМСЯ!! Kaonashi 22:11 Я ГОТОВИТЬ НЕ УМЕЮ!!

Dima_Mat 22:11 я тебя научу, не переживай. это не самое сложное

Kaonashi 22:12 а я значит буду сразу запоминать, что там тебе нельзя Kaonashi 22:13 крепкие напитки, чай там или кофе, алкоголь ты из принципа не пьёшь, как и я, легко запомнить. зато ты любишь какао, но оно редко бывает в доме Kaonashi 22:13 ещё ты любишь, когда шоколад слегка подтаявший. а апельсиновый сок кажется тебе слишком горьким, поэтому ты его разбавляешь. ты без ума от мороженого, твое любимое кстати мятное, а сигареты ты с ментолом куришь. почти любой марки, без разбора, но главное чтобы очень не горчили Kaonashi 22:13 ничего не упустил?) Наверное, Матвеева больше никто так не знает. Наверное, Матвеев и сам себя не знает так хорошо, как Каонаси. Дима несколько секунд смотрит на тучу сообщений в чате, пролистывает диалог, натыкается на музыкальные записи, вновь и вновь перечитывает самые тёплые сообщения. Матвеев... Привязан к нему. Без Каонаси было тяжело, а он снова заставляет чувствовать себя нужным. Дима думает, что если ему и повезло в чём-то в жизни, то это точно Безликий. Дима думает, что не ошибся. Хотя бы потому что когда любишь, ошибиться невозможно.

Dima_Mat 22:13 ничего, улыбашка Dima_Mat 22:14 из нас двоих это я упустил тот момент, когда ты узнал меня лучше, чем я сам

Kaonashi 22:14 а вот ментальная связь потому что) Kaonashi 22:14 так, а аллергии у тебя нет ни на что, да? из нашей пары только я вечно с противоаллергенными в кармане ходить буду

Dima_Mat 22:15 о, ещё один Dima_Mat 22:15 ты уже не первый кстати, кто сегодня меня об этом спрашивает

Kaonashi 22:15 говорю же, связь ментальная. а кто ещё?

Dima_Mat 22:15 мама лины. я сегодня к ним на ночёвку притащился, сидим теперь фильмы выбираем. она комп настраивает, а я нашёл время тебе написать Dima_Mat 22:15 постой, а ты и не говорил, что у тебя аллергия на что-то

Неприятное сомнение начало закрадываться куда-то внутрь, мысли спутались между собой. Прошла секунда — Каонаси мгновенно пропал из сети. Матвеев нахмурился. Что это его так напугало? Неужто ревнует? А Лина... Нет, Дима точно уверен в том, что Каонаси ему не лжёт. Не может это оказаться единой личностью с тайным гостем. «Странно, что он про аллергию стал уточнять», — пронеслось в голове у Димы. — «такие мелочи. А насчёт Лины... Значит, у них в гостях часто бывает человек, которому что-то такое нельзя. Которому тоже стараются здесь комфорт обеспечить». — Лин, у кого-то из твоих знакомых аллергия на что-то есть? — начал Матвеев, с интересом поглядывая на блеск в руках Лины. Компьютер перестал лагать, и теперь на нём высвечивалось тёмное «Сумерки». — Твоя мама уточняла просто... — Да у Олега. — Джебисашвили безразлично машет свободной рукой, постукивая ногтями по магнитной крышке, словно ей на этот факт вообще плевать. Дима напрягся. — Зараза, не открывается... У него есть незначительная на какие-то магазинные приправы, вроде, мама их часто в пиццу добавляет. А ему нельзя, оказывается. Сама недавно узнала. Кстати, мама спрашивала твоё имя. Сначала думала, Шепс опять придёт... Чёртов колпак блин. — Лина усердно застучала кулаком по крышке. — Помню однажды чуть скорую ему не пришлось вызывать. Дыхание перекрыло, он чуть не задохнулся тут... Дальше Дима особо не слушает. Странная мысль о том, что Олег тоже может вот так запросто приходить к Лине, ужинать пиццей, которую приготовила её мама, смотреть фильмы и засыпать на большом диване в зале — всё это как-то удивляет. Удивляет настолько, что выталкивает собой все мысли. Нет, Каонаси точно не Олег, они совсем разные, и скоро Дима в этом убедится — как только Безликий вновь окажется онлайн. Неужто Шепс тоже умеет так тонко ощущать уют, чует, тянет на себя эту атмосферу? Неужто кто-то пробил стальную броню его чувств, подобрал нужный ключ к каменному сердцу? Это сделала Лина, конечно. Она вообще чудо, с каждым может поладить, и с Олегом тоже. И Каонаси говорил с Матвеевым об этом. «У него наверняка тоже не всё гладко» — уже не в первый раз Дима думает о Шепсе в таком ключе. В своих мыслях снова натыкается на чувство собственной ему ненужности, на стены-преграды в виде этой холодной недосказанности. Хотя, недосказанность — это слишком сильно, чересчур даже. Они ведь практически не говорят. — И как в итоге порешали? — уже чуть успокоившись, интересуется Матвеев. — Не помер? — Как видишь. — кивает Лина. — живёт и здравствует, до остальных ещё докопаться может иногда. Там брат его в соседнем доме буквально был, у своих знакомых. Он врач у него, ну... Ты помнишь. — Да. Да, брат есть, помню. Лин, ты там винду взламываешь что ли? — Дима заглянул в компьютер, с удивлением обнаружив большую иконку какого-то пиратского сайта. — Что, сейчас ставки будем делать? Олимбет, ставки на спорт, киберспорт да? Лина громко фыркнула. Следом за ней фыркнула и сидящая рядом Герда. А уже через несколько минут все трое зависли перед экраном, забыв обо всём на свете и полностью погрузившись в фильм. Дима «Сумерки» ни разу не смотрел, хоть и скудные представления на уровне знания известных фраз были. Он старался вникнуть в сюжет по максимуму, не пропустить ни одной детали, а вот Лина к концу фильма начинала потихоньку дремать. Матвеев же упорно досмотрел до самых титров, хотя глаза начали слипаться уже полчаса назад. Надо же. Интересно даже почти. Вампиры, любовь, Эдвард Каллен... Дима думает, что весь ажиотаж вокруг фильма десять лет назад вполне оправдан, а потом думает, что пересмотрит фильм ещё не раз, да и не одну часть. Джебисашвили уже спала на его плече, смешно посапывая, Матвеев, аккуратно уложив её на подушку и накрыв пледом, улёгся чуть подальше. Спать хотелось всё сильнее и сильнее, но навязчивые мысли не давали покоя. Дима впервые на ночёвке у кого-то, если не считать смертельной тусовки у Влада, и теперь он долго вертится на новом месте, прежде чем наконец задремать. Сон был беспокойным, внутренние переживания по одному просачивались в голову, порождая тьму. Диме кошмары давно не снились, он уже от них почти что отвык, всегда рядом был Каонаси. Но теперь, когда он так резко пропал, в груди поселился едкий страх. Что, если всё это время Безликим был кто-то другой..? Что, если все тайны Матвеева, все не сказанные вслух слова, все неизвестные доселе переживания вскоре обнаружатся, станут видны всем и каждому? Дима хмурится в темноте. Герда неслышно подходит ближе, устраивается на груди как тёплая меховая грелка, и Матвеев позволяет себе закрыть глаза. Через несколько минут усталость берёт своё. Дима засыпает. Сквозь сон слышит, как Герда спрыгивает с кровати и медленно-медленно проходит куда-то вглубь квартиры на своё место, словно выполнив наконец предназначение — успокоить. Под утро Матвеев слышит ещё и чьи-то чужие голоса в квартире, во сне страх становится ещё ощутимее, но вопреки всему этому Диме всё равно не удаётся проснуться. Он лишь дёргается несколько раз во сне, до боли жмурит глаза, сквозь дрёму пытается ухватиться за реальность. Не просыпается. Без кошмаров жилось, в принципе, очень даже хорошо — это Матвеев осознаёт, когда слышит собственный крик как будто бы со стороны. С треском рвутся ужасы ночи, глаза распахиваются, смутные очертания предметов в комнате говорит лишь о том, что Дима не в своей квартире. Сердце стучит где-то в глотке, руки дрожат, а сердце ещё и начинает резко и ощутимо колоть при вдохах. Ещё не ушедший страх накатывает с новой силой, прежде чем наконец отпустить. Он в квартире. В безопасности. Наконец осознав, где он сейчас находится, Матвеев примолкает. Будет неловко, если Лина всё слышала. За окном шумят машины, ветер завывает, судя по звукам, едва не снося балкон. Дима протирает глаза, осматривается, приподнявшись на кровати. Вокруг темно, только окно подсвечивается со стороны улицы фонарями. Матвеев даже не подозревает, сколько сейчас времени, три часа ночи, или шесть утра — зимой почти всегда темно. И холодно. Закутавшись посильнее в оставленный Линой плед, которым она укрыла его во сне, Дима молча откидывается обратно на подушки, глядя в потолок. Снова кошмар. Матвеев вообще-то надеялся, что больше они его не потревожат. А особенно с участием Каонаси — такие почти что болезненно тяжёлые, самые ужасные даже. Безусловный номер один среди страшных. Дима смотрит на лежащий рядом телефон, включает. Ни одного сообщения. Последний раз Каонаси был в сети несколько минут назад. Сообщения остались непрочитанными.