Зарисовки XIV

В финальном состязании побеждает их с Зефираном команда, и после радостных – и чуточку завистливых – поздравлений других рекрутов, с трибун к ним спускается сам архиепископ. – Эти дети – будущее Ишгарда, – произносит он, гладит Зефирана по голове, а потом тепло, по-отечески обнимает. Аймерик тщетно пытается поймать его взгляд, а потом отворачивается. Это просто закон природы такой, вроде того, что солнце встает на востоке, а Ишгард тысячу лет воюет с драконами – он никогда не будет достаточно хорош, чтобы архиепископ похвалил и его. Он пытается смириться с этой мыслью целый день, но вечером не выдерживает и спрашивает у отца: – Почему он меня игнорирует? Ему не надо объяснять, кто такой "он". Отец вздыхает, гладит его по голове, потом обнимает – и Аймерик, уткнувшись носом в его плечо, уговаривает себя относиться к этому попроще. Его любят. У него прекрасные родители. Какая разница, что надежда и будущее архиепископа – Зефиран? – Ты – напоминание о его собственных ошибках, – говорит отец, и Аймерик достаточно взрослый, чтобы понять, что он имеет в виду. У них с Зефираном никак не складывается дружба: оба стремятся сделать карьеру среди храмовых рыцарей, и конкуренция с каждым повышением по службе становится все более острой. Когда встает вопрос о том, кого назначить на место убитого драконами капитана Гриво, вмешивается архиепископ, и капитаном становится Аймерик. Вечером он приходит в Собор в надежде узнать, с чего такая милость, и видит, как в сумрачном зале архиепископ говорит с Зефираном: – Ты должен понимать, что если я поступил именно так, значит, тому были причины. Сынок, меньше всего я хочу, чтобы твои таланты остались недооцененными... "Сынок". Аймерик уходит из Собора, так и не показавшись им на глаза. Завтра Зефирана определяют в Небесную Стражу – личную гвардию архиепископа, элиту ишгардских войск, и Аймерик еле удерживается от того, чтобы не врезать ему по горделиво задранному носу. Когда архиепископ приказывает пытать его, чтобы выяснить, как именно он предал – он не предавал, но ему не верят – город драконам, Аймерик хочет что-то сказать ему – но не находит нужных слов. Отправившаяся в Азис Лла экспедиция приносит страшные вести: архиепископ и Небесная Стража мертвы, Эстиниен – хуже, чем мертв. Из всех трех сообщений Аймерика по-настоящему огорчает только последнее. Он тратит целый день, чтобы выяснить, что все это значит для Ишгарда и что теперь будет с мирным договором – и весь город смотрит на него, ведь сейчас, после гибели архиепископа, именно он, глава храмовых рыцарей, становится главным здесь. Это тяжело – быть надеждой Ишгарда, но Аймерик принимает этот груз, не колеблясь. Ночью, ложась спать, Аймерик массирует до сих пор ноющее после пыток плечо и думает о том, что зря не поехал в Азис Лла. Это было бы справедливо – если бы архиепископ умер на его руках. Старая надежда Ишгарда – на руках молодой. Он бы обнимал его – единственный раз в жизни. Смотрел в старое, иссохшее лицо, так похожее на его собственное. "Я – не напоминание о твоих ошибках, – сказал бы ему Аймерик. – Я был твоим шансом исправить их… но ты им не воспользовался, и теперь я сам по себе". И, может быть, при виде того, как в глазах архиепископа впервые появилось бы понимание – ему наконец-то стало бы легче.