Зарисовки XIV

– Ты станешь богиней, – говорит девочка-фамильяр. В Элписе светит солнце, воздух полнится сладким запахом цветов и жужжанием пчел, они вчетвером сидят за чаем, как старые друзья. Тут бы непринужденные разговоры о книгах или последних экспериментах вести – но девочка говорит такое, что у Венат волосы шевелятся на голове. Про Последние Дни, которые уничтожат мир, который она знает. Про Хитлодея, который принесет себя в жертву, чтобы остановить их. Про Эмет-Селка, который сможет выжить – но погрязнет в воспоминаниях о прошлом, создаст призрачный Амарот и сойдет с ума, растворившись в своей тоске. Про нее, Венат. Венат хочется вскочить, стукнуть кулаком по столу и выбежать прочь, грохнув дверью о косяк, как только что сделал Эмет-Селк – но она мудра. Она была Первооткрывательницей в Совете Четырнадцати, она обладает широкими взглядами и легко принимает новое – по крайней мере, так должно быть. Богиня, значит. – Давай во всем этом разберемся, – говорит она. Венат была Первооткрывательницей, и она прекрасно знает – богов, в том смысле, какой используется в сказках, не бывает. Есть Праймалы, которым поклоняются примитивные племена – но они не более, чем воплотившаяся воля жрецов этих племен. Если очень сильно верить в бога-защитника – Эфир откликнется, и вера обретет форму. Праймалы обладают силой манипулировать Эфиром, и их способности превосходят способности любого представителя этих примитивных племен... Но Венат никогда не слышала о Праймале, достаточно сильном, чтобы действительно повлиять на судьбы этого мира. Это невозможно – к такому выводу приходит Венат. Девочка что-то забыла или перепутала. – Я в целом склонна ей верить, – говорит Венат Хитлодею. С Эмет-Селком сейчас говорить бесполезно: он настолько болезненно воспринял пророчество о своем будущем, что огрызается на каждую невинную фразу. – Но именно эта часть сомнительна... Он выслушивает ее аргументы, размышляет, задумчиво теребя кончик косы. – Праймалы – воплощение воли тех, кто их призывает, – говорит он наконец. – Ты говоришь о примитивных племенах, чье мировоззрение ограничено – и даже вызванные ими Праймалы необычайно сильны. А если бы вызывали мы – с нашими знаниями и пониманием природы Эфира? Ты представляешь мощь этого существа? Представляешь, на что оно могло бы быть способно? Венат не находит, что ответить. А потом приходят Последние Дни, небеса раскалываются пополам, и Венат не думает больше о том, кем она станет – ее горизонт будущего сужается до нескольких часов. Ее друзья гибнут один за другим, самые сильные, самые мудрые, цвет и гордость нации – умирают у нее на глазах, и как бы отчаянно она не сражалась, она не может успеть всюду. И когда всеобщая гибель кажется совсем уж необратимой, Элидибус предлагает сделать именно то, о чем миллиард лет назад говорил Хитлодей в солнечном мирном Элписе – воплотить Праймала, достаточно сильного, чтобы остановить Последние Дни. Конечно, такой призыв потребует огромной силы, жизненной силы – но разве не пожертвует собой половина выживших, чтобы остальные могли спастись? – Это безумие, – говорит Венат, но ее голос тонет среди голосов поднявшей голову надежды. Она, к сожалению, оказывается права – как права была девочка-фамильяр, предвидевшая это все. И, как и ее, Венат никто не слышит. Призыв Зодиарка оказывается катастрофой большей, чем Последние Дни. Жизни выживших оказываются во власти новообретенного бога, души мертвых – в его плену. Если бы Хитлодей не пожертвовал собой ради этого, Венат бы пригласила его на чай и знатно посмеялась над тем, насколько прозорлив он оказался. Венат гонит от себя мысли о том, что, возможно, просто погибнуть было бы лучше. Вместо этого она думает, что раз у них теперь есть темный бог, определяющий будущее – нужен кто-то, кто мог бы его сдержать. Кто-то, кто дал бы выжившим возможность самим решать за себя. Кто-то, кто послужил бы оковами. «Ты станешь богиней». Венат воздевает вверх руку – и пытается поверить так сильно, как никогда ни во что не верила.