Зарисовки XIV

И тогда бог знаний собрал слезы Нимейи и создал из них реки, достигающие самых крайних уголков мира. И увидела это богиня солнца, и была так впечатлена умом и красотой юного божества, что полюбила его и родила от него двух дочерей… («Миф о творении»)

***

Тальяк замечает Азейму, как только входит в холл Академии. Ее вообще сложно не заметить: яркая, смешливая, она заполняет собой любое пространство, где оказывается. Вот и сейчас – вокруг нее уже собралась толпа, которой она увлеченно рассказывает какую-то историю из судебной практики. В ее руках – огромный букет фиолетовых цветов, контрастирующий с рыжими волосами и оттого еще сильнее притягивающий взгляд. Заметив его, Азейма улыбается. – Простите. Потом как-нибудь расскажу, чем дело закончилось. Надеюсь, я здесь не в последний раз, – она оставляет разочарованных слушателей, подходит к Тальяку. – Привет. Ты знал, что умения живых существ манипулировать Эфиром и Динамисом обратно пропорциональны? Чем сильнее кто-то в Эфире, тем хуже у него с Динамисом, и наоборот? Тальяк вздыхает. – Если ты хотела впечатлить главу Академии, тебе следовало выбрать менее… общеизвестный факт. – Он общеизвестный? – огорчается Азейма. – Я только вчера в статье Венат прочитала. Ну ладно, я хотя бы попыталась, – она протягивает ему букет. – Это тебе. Пойдем на свидание? Тальяк берет букет. Цветы почти не пахнут, но он все равно опускает голову, пряча лицо. – Я же говорил, у меня в ближайшие недели ни секунды свободной. Я и рад бы, но работа… – Академия – твоя ревнивая жена, – ворчит Азейма, и тут же снова улыбается. – Ладно, такую победу мне сейчас не одержать, я поняла. Но это не значит, что я не вернусь, подготовившись получше. Она машет рукой своим поклонникам, которые не спешат расходиться, встряхивает огненными волосами и идет к выходу. Тальяк помимо воли провожает ее взглядом. – А она настойчива, да? – произносит за его спиной Бирегот, и Тальяк оборачивается. – Какой это букет за последнюю неделю? – Третий. И была еще корзина с едой – в день, когда я из-за работы не успел пообедать. Друг усмехается: – Дело твое, но я бы уже женился. Тальяк молчит. Он сам не понимает, почему не отвечает ей. Ему нравится Азейма, по-настоящему нравится, она решительна, сильна духом, в конце концов, умна и красива – но при мысли о том, чтобы начать с ней какие-то отношения, его охватывает странное предчувствие. Как будто вблизи он скорее обожжется, чем согреется. Если бы он искал слово, которое наиболее точно передает суть этой женщины, это слово было бы – «солнце». Зайдя в бар, он берет стакан травяного вина, и только потом замечает, что из-за столика в углу ему машут рукой. Это Венат: она сидит в одиночестве, перед ней коктейль, но она, похоже, не сделала ни глотка. – Ты на десять минут разминулся с Азеймой, – говорит она, когда он подсаживается к ней. – Она здорово набралась. Сидела тут, пьяно рыдала в кружку, рассказывала нам про "красоту, равной которой в Амароте тысячи лет не было, у него волосы, в которых потерялось солнце, глаза, глубокие, как океан". Не знаешь, о ком бы это она? Тальяк смотрит в свой стакан, чувствуя, как кровь бросается в лицо. – Менфина ее домой повела. Слушай, может, хватит ее завтраками кормить? Она тебе цветы охапками таскает, всю клумбу рядом со зданием Совета повыдергала. Не хочешь с ней на свидание пойти – так и скажи. – Да при чем тут "не хочу", – ворчит он. – Это первые мои свободные два часа за последние три недели, вот, решил хоть немного расслабиться перед тем, как вернуться к документам. Я безнадежно затрахан работой, какие уж тут свидания. Венат пожимает плечами. – На самом деле я не для этого тебя позвала. Надо поговорить, это серьезно. – Насколько серьезно? – после паузы спрашивает Тальяк. Его накрывает тяжелое ощущение: как будто он совсем не обрадуется тому, что она скажет. – На уровне «у меня есть неопровержимая информация о том, что скоро случится катаклизм мирового масштаба, и вся наша цивилизация погибнет». Тальяк смеется. Потом поднимает взгляд, смотрит ей в лицо – и смех застревает в горле. Позже он много раз думает, что Венат выбрала неправильное время – и место – чтобы сказать об этом. И одновременно – что если она хотела предупредить как можно больше людей, у нее не было выбора. Ему удается убедить Бирегота, тот приводит свою сестру. Азейма – он знает – тоже пытается говорить с кем-то в своем Бюро Администрирования. – Пойдем на свидание? – спрашивает она, когда он приходит туда по делам и случайно сталкивается с ней в коридоре. – Давай хотя бы пообедаем вместе. Если этот катаклизм, который предсказывает Венат, случится, мы оба пожалеем, что даже не попытались. Тальяк медлит. Это очень весомый аргумент: он сам задумывался об этом. В свете вскрывшихся новостей ему, пожалуй, не до свиданий, но Азейма права. Он пожалеет. В конце концов, если они все умрут – какая разница, обожжется он или нет? – Хорошо, – говорит он, и на ее лице расцветает улыбка. – Давай пообедаем завтра. – В два в кафе рядом с фонтаном? – предлагает Азейма, и он кивает. Той же ночью он просыпается от грохота, и, выглянув в окно, видит, что небо стало кроваво-красным, и с него неторопливо, как в кошмарном сне, падают метеориты: не один, не два – целый поток. Пока Тальяк смотрит, зачарованный этим зрелищем, не в силах поверить, что это действительно происходит – дом на другой стороне улицы обрушивается, дрожь земли сбивает его с ног, а сверху сыплются осколки разбитого стекла. Он никогда не был умелым бойцом, его сила – интеллект, а не мускулы или магия. Он ничего не может противопоставить монстрам-Бедствиям. Венат сражается с ними мечом и щитом, Бирегот – молотом, его сестра – копьем, Азейма – двумя кинжалами. Тальяк придумывает, как с помощью сетки анти-стихийных заклинаний защитить насосные станции, и благодаря этому оставшиеся в живых жители Амарота не умирают от жажды. – Он занят! – кричит Азейма Менфине через все убежище, открыв кран и подставив ладони под тонкую струйку воды. – Знаю я тебя, все парни должны быть твои. Но этот – занят! Тальяк машет рукой. Какая теперь уже разница? Очень скоро Венат просит его применить его знания еще в одном месте. – Совет решил призвать Зодиарка, – говорит она, переступив через порог убежища. Никто, кроме Тальяка, не обращает внимания на эти слова, но он обращает – и посуда, которую он собирался мыть, выпадает из его рук. – Но это же… – начинает он, и Венат закатывает глаза. – Я знаю. Я прошу тебя: пока они все здесь, пока идет обсуждение – выступи перед ними. Мне не поверили, когда я говорила про Последние Дни; ты – глава Академии, тебе поверят. Тальяк кивает, надеясь на это. Ему и раньше доводилось выступать перед Советом, но сейчас все ощущается совсем уж сюрреалистично. Они в подвале: здание Совета было разрушено одним из первых. Тринадцать – кого-то не хватает, но Тальяк никак не может собраться с мыслями и понять, кого – членов Совета сидят на стульях вдоль одной из стен, а вдоль другой столпились желающие послушать. Все вооружены до зубов: Тальяк чувствует себя не в своей тарелке среди мечей, копий и посохов. Он начинает с краткого экскурса в теорию Праймалов. Объясняет, что такое Зодиарк и почему возможность его призыва все это время была теоретической. – Ты можешь короче? – спрашивает Лахабрея. – У нас тут апокалипсис, люди гибнут, пока мы разговоры ведем. Тальяк кивает. – Я как раз хотел перейти к этому. Таким образом, призыв Зодиарка несет в себе две основные опасности: во-первых, души тех, кто пожертвует собой ради этого, не смогут отправиться в Эфир и переродиться, оставшись в его власти. Во-вторых, такая концентрация Эфира… Словом, никто не сможет его контролировать. В лучшем случае мы получим бедствие хуже Последних Дней. В худшем – и Последние Дни, и безумного бога в придачу. Я очень прошу Совет пересмотреть свое решение. – Мы теряем время, – резко произносит Эмет-Селк. – Тальяк, при всем моем уважении, – последнее слово он произносит так, что становится понятно, что никаким уважением там и не пахнет, – к твоим академическим достижениям, именно я в этом Совете отвечаю за Эфир. И как лучший специалист в этой области... – Ты прекрасно знаешь, что я прав! Все смотрят на Эмет-Селка, похоже, ожидая, что он возразит – но он молчит, и между его бровей пролегает складка. Тогда встает Элидибус. Очень юный, с наивным взглядом синих глаз, чистое воплощение невинности – он всегда навевал на Тальяка иррациональную жуть. – У меня всего один вопрос, – произносит он своим мягким, вкрадчивым голосом. – Допустим, мы не должны призывать Зодиарка. А какое решение ты предлагаешь? У тебя есть альтернатива, кроме «сложить лапки и поддаться Последним Дням, надеясь когда-нибудь переродиться»? Тальяк молчит. Все переглядываются. Они проигрывают. Большинство выбирает призыв Зодиарка. Тальяк думает, что они могли бы попытаться перетянуть на свою сторону еще кого-то – но время на исходе. Впрочем, даже если их мало, они все равно могут попытаться воплотить свой собственный план. Светлого бога – в противовес богу темному. Если Зодиарка никто не может контролировать – значит, нужно создать того, кто сможет. Они снова собираются в убежище, и Тальяк находит себе место в дальнем углу. Он не смотрит на то, что делают остальные – только на кинжал в своих руках. Красивый, с тонким, остро наточенным лезвием и удобно лежащей в ладони серебристой рукоятью. Прекрасная, изящная вещица, в свое время она, наверняка, была украшением чьей-то коллекции... Рука трясется так, что приходится крепко стискивать кулак – иначе кинжал бы давно вылетел. – Сложно? – спрашивает Азейма, и Тальяк поднимает взгляд. Она стоит рядом, смотрит на него, склонив голову к плечу, рыжие волосы спутались и потускнели – но в глазах, к его удивлению, нет ни страха, ни безнадежности. – Помочь? Он мотает головой. Азейма мягко улыбается – он никогда раньше не видел у нее такой улыбки, – разжимает его сведенный судорогой кулак и вынимает кинжал. – Не бойся, – говорит она. – Я почему-то чувствую, что это не конец. Что наш бог не оставит наши души. Нас ждет что-то большее; тебя ждет что-то большее. Веришь? Он снова мотает головой: сейчас он не верит ни во что. Азейма обхватывает его за плечи, привлекает к себе, обнимает; Тальяк кладет голову ей на плечо. – Это не конец, – мягко продолжает она. – Сейчас ночь – но взойдет солнце, и рассвет наступит. Мы еще встретимся – в новом мире, где нас будут почитать. Когда-то в спокойном тихом мире без Последних Дней будет город, полный библиотек и университетов, названный в твою честь… Не бойся. Тальяк закрывает глаза – и чувствует, как лезвие кинжала входит в его бок под ребрами.