***
— Тэхён. — Командир Ким Тэхён. — Командир Ким Тэхён, есть недружеская просьба. — Командир Ким Тэхён слушает. — Мне нужна локация той канализации, отметь на карте, чтобы я примерно понял. — Зачем? — Я приведу Чонгука, принесу его голову или по частям... Как получится, но я найду его. Начну оттуда. — Господи, отец, ну ты-то куда… Намджун, сюда скорее! У нас ещё плюс один пизданутый! Надо усыпить! — Я не шучу, Тэхён. Я найду, и тогда Чимину станет лучше. — Заткнись, еблан старый. Лежи. А то я тоже перестану шутить и закину тебя в обезьянник. Смена власти произошла, я тебе напоминаю, Хосок.***
Тэхён знает своего друга и командира: Чимин никогда не славился мягкостью в силу своей лидерской позиции на военной службе и в их сформировавшейся общине впоследствии Апокалипсиса. Также не пренебрегает физическим насилием для дисциплины среди обезумевших людей, создающих хаос на почве страха гуляющей Смерти. Только за счёт этого сохранялся порядок и подобие обыденной жизни. Тэхён понимает это, однако сегодня командир перешёл границу. При всём уважении к нему. — Может, свяжем его? — предлагает в смятённых чувствах. — Не сравнивай его с Биллом, это не тот случай. — Отмахивается от него Намджун, нахмурившись. — Не перегибай палку. — Это… я перегнул?! — возникает Тэхён, хватаясь за голову. Начинает топтаться и ходить по кругу. — А если он… — Я понимаю, что ты сильно переживаешь. Я тоже не ожидал, — спокойной интонацией перебивает Намджун с выставленными ладонями вперёд. Старается отгородиться от чужого нервного напора, в то же время ощущает собственное тревожное сердцебиение. — Ситуация немного вышла из-под контроля, но я её выровняю. Я знаю, что делать. — Немного?! — Тэхён уже не выдерживает, совсем не готов слушать аргументы. Грудью наваливается на выставленные руки. — А если он вскочит и немного порубит Хосока, который потом станет немного ёбаным зомби? Тоже будешь знать, что делать?! Таблетки уже не помогут ни ему, ни Чимину, только пуля в башку. Блять, Намджун, почему ты такой спокойный?! — Потому что это моя работа. Если сейчас ты не можешь совладать со своими эмоциями — уходи. — Намджун кивает в сторону выхода. — Или оставайся, но не мешай мне. Здесь, — затем резко направляет указательный палец в пол, обозначая территорию, — я командую, а твои полномочия командира заканчиваются в этих стенах. — Я? Командир?! Причём здесь… Это я когда успел стать? Командир вон… — Оборачивается Тэхён, кивнув на истинного. — Не хочу исполнять эти обязанности. — В том-то и дело, — разводит руками Намджун, показательно выискивая взглядом кого-то другого в палате, — ты видишь варианты? Приказ, Тэхён, нужно исполнять. Если Чимин в увольнении, назовём это так… месяца на три... — Слегка бьёт указательным и средним пальцами по своей шее. — Ты у руля, а если тебя нет, то я. Что-то новое узнал? Я тебя уже заменял. И да, рот на замке держи. Если что, Чимин приболел. — Вместе со своим рядовым, какое же, блять, совпадение! А давай ты просто ёбнешь меня и сразу станешь командиром? Сократим иерархию. — Командир Тэхён, разрешите? — спрашивает Намджун со стёбом, стараясь убрать препятствие с прохода и закончить пустой трёп, потому что всё уже заранее известно. Хочется или нет — будет так, как положено по приказу. Тэхён тоже прекрасно знает об этом, ему просто необходимо озвучить свой протест, выплеснуть эмоции. Намджун отталкивает рукой юнца. — Меня ждёт пациент. — М-да… — цокает, принимая неизбежную военную «корону». Отходит в сторону, позволяя пройти. — Разрешаю. У Хосока изображение в глазах плывёт, пока он слушает перешёптывания Тэхёна и Намджуна. Что-то не поделили, о чём-то спорят. Он тоже успел переругаться за сегодняшнюю ночь. Лежит сейчас и не понимает, как справиться с упавшими как снег на голову событиями и негативными мыслями. Восприятие, ощущения боли, звуки, люди — стали замедленными, отдалёнными, эфемерными. Оно всё маячит, и только его взгляд стабильно фокусируется на Чимине, умиротворённо лежащем на соседней кушетке без сознания. Хосок хочет его поцеловать, приласкать, приютить к себе поближе, но это будет нескоро. От любви к нему хочется всего и сразу. Почему-то именно в этот неподходящий момент проскальзывают будоражащие интимные воспоминания. В одном из них Чимин просил быть с ним пожёстче и понаглее брать в каких угодно позах, стоя на коленях и отсасывая член. То был первый секс с проникновением после длительной разлуки за стенами. Чимин удивился тогда, ведь дикарь засомневался в резкости своих действий именно в постели, однако это привело лишь ко второму оргазму и дальнейшему взаимопониманию. Вернувшись из воспоминаний, Хосок сосредотачивается на действительности в настоящем времени. В медпункте яркий и белый свет, режущий глаза. Из-за этого складывается обманчивое ощущение, что сейчас день, а не ночь. Он никогда не думал, что попадёт сюда из-за, как оказалось, серьёзной травмы. Намджун в посеревшем халате и маске гремит инструментами в миске, обеззараживая их спиртом. Что-то ищет в настенном шкафчике с аптечкой. Тишина. — Ещё немного и я начну… реветь! Меня аж бесит, блять! Вымораживает! — громко возмущается Тэхён, который до этого стоял в проёме и наблюдал, но не заходил внутрь. Покидать медпункт он, конечно же, не собирается, но и терпеть гнетущую атмосферу сил нет. Собственных переживаний хватает сполна. Демонстративно вздёрнув камуфляжную куртку назад, надетую на голое тело, Тэхён делает шаг вперёд: — Как-то надо… Давайте хоть с музыкой, что ли? А? Повеселее будет. Намджун молча кивнул в ответ. Ему, как военврачу, всё равно, при каких обстоятельствах работать: в зоне в боевых действий или в спокойной обстановке. Главное, чтобы под руками не путались и не спорили с ним. Тэхён подходит к Чимину и начинает шариться по карманам его домашних штанов. Будто вор, обчищающий беспомощного человека. Достаёт телефон и фотографирует каждого тайком: копошащегося Намджуна со спины, который суетится возле чумазого Хосока с поплывшей рожей и окровавленным оголённым телом по пояс. Намджун заботливо фиксирует простыню в области паха, заправляя её под чёрный стянутый комбинезон, кучкует вокруг. Затем Тэхён поворачивается к командиру — у того рожа поплыла ещё больше, но обошёлся без травм и лежит на спине в грязных вещах. Сделав кадры на память с мыслью о том, как будет их показывать с издёвкой Чимину, открывает плейлист и включает песню.JT Music, Nerdout — Open Your Eyes
— Вот, так-то лучше! — Начинает сразу же кивать головой в такт, немного шатаясь от выпитого алкоголя. — Отец, я не понял, чего поникший такой? Насмерть не зарезали, уже хорошо! Или ты иголок боишься? — Поворачивается к нему, прекрасно понимая причины чужого недоумения. — Нет, мне похуй. — Хочешь, я станцую тебе? — с интригой предлагает и встряхивает плечами, изображая нечто похожее на механические движения робота. — Ты только не смотри, пока Намджун будет… — Прищуривается и наклоняется, постукивая стопой под музыку. Не касается и даже дышать боится в сторону Хосока. — Так ты же бухой в жопу! — Да, Тэхён, я бухой в жопу. Я всё вместе, благодарен тебе за это… — мямлит Хосок в ответ, лёжа на спине и чуть ли не хныча, старается следить за танцором под градусом. Сам он не лучше, потому что напился вместе с ним. При других обстоятельствах, возможно, подурачился бы с Тэхёном. Группы поддержки лучше и быть не может. Тэхён подбегает и хватает Чимина за руки, поднимает их и раскачивает во все стороны. Командира старается подключить в импровизированную тусовку, обращаясь к нему: — Вот ты на меня орал, когда я чуть не пристрелил его, а сам-то делов похуже натворил. Не положено! Если бы я был там в тот момент, я бы тебя за такое… — угрожающе шепчет Тэхён, схватив за грудки футболки в засохшей крови, но Чимину нет дела. Он ничего не слышит, не реагирует, тело будто без признаков жизни болтается от тряски. — Но ничего, как-нибудь разберёмся, ты же мой друг и не можешь закончить как Билл. Не смей, сука. Можно хоть с обрыва кидать — Чимин не очнётся под лошадиной дозой транквилизатора, поэтому Тэхён продолжает над ним всячески глумиться и злиться одновременно. Сдерживается, чтобы не разбить смазливое лицо с пухлыми губами. Оно такое, пока без сознания, но стоит Чимину очнуться — Тэхён заберёт свои мысли обратно. Двадцать минут назад командир влетел сюда в бешенстве и с нездоровым бледным видом. Взгляд был туманным, потерянным с краснотой от лопнувших капилляров, наверняка от слёз. Намджун сразу же переглянулся с Хосоком, который едва кивнул с намёком — поняли друг друга без слов. Когда-то им приходилось вдвоём усмирять Чимина в хлеву, чтобы вколоть препарат. Теперь это снова нужно было сделать, сменив медикамент на что-то посильнее. Из-за недосыпа у Чимина случаются казусы редко, но метко. Давняя травма контуженной головы с коварством может напомнить о себе. По этой причине Хосок оказался в медпункте ночью. По этой причине Намджун переглянулся с Тэхёном, чтобы на этот раз он ему помог экстренно уложить пациента спать. Чимин, склонив голову, в раскаянии и уязвимости сидел рядом с Хосоком, держа за руку. Хосок вынужденно делал вид, что за спиной командира два конспиролога не выстраивают тайные заговоры против него. Тэхён намёк понял, ситуация бывалая: со спины кинулся, заломал и обездвижил. Намджун лишь подоспел со шприцом и профессионально вогнал ему в шею, поднял на руки, а затем уложил на соседнюю кушетку как ребёнка. Военврач отправил командира в увольнительный отпуск принудительных снов. — Идиоты, — между делом комментирует Намджун сейчас. Закатив глаза, идёт с миской и инструментами к Хосоку, ожидающему помощи. Старается разогнать угнетающую обстановку. — Вы своим перегаром мне всё помещение стерилизовали. Зачем было столько пить? — Льёт перекись на открытую рану, из-за чего кровь начинает шипеть и пениться. — Алкоголь только усиливает кровотечение, я бы тебе просто анестезию вколол. — Пойла много, а анестезия на вес золота. Она может кому-то другому пригодиться, а я потерплю. — Хмурится Хосок с прикрытыми глазами, кивая. Он настолько пьяный, что даже припомнить не может, когда в его Жизни было такое. — Да ты только не нервничай, отец! — кричит Тэхён, успевший запрыгнуть на Чимина и продолжить исполнять глумические, но чувственные танцы. — Намджун у нас на все руки доктор! Талантище! Джо на ноги поставил! Так что доверься ему. — Нервничаешь здесь только ты, Тэхён, — с усмешкой отвечает Намджун, сосредоточившись на ранении. — Лучше принеси ещё перекиси и бинтов. Много бинтов, слышишь? Увеличительное стекло тоже, будешь мне помогать как ассистент, раз ты не можешь успокоиться. — А как быть спокойным, когда напарнику брюхо вспороли?! Он ещё и молчал, Намджун! Представляешь?! Я до сих пор не могу понять тебя, Хосок, ты почему сразу не сказал? — Я не думал, что это настолько серьёзно будет. — Сука, слов нет… Уж от тебя я точно такого идиотизма не ожидал. Еблан… Не мог втащить Чимину? Чем ты думал вообще?! Хосок молчит в ответ. Хорошие вопросы, на которые он не знает ответа. Думать в тот момент было сложно, защитить себя от Чимина — тоже. Действительно казалось, что повреждение незначительное и к утру как у собаки всё зажило бы. Не в этот раз. — Неси уже! — перебивает Намджун их небольшую перепалку, в которой новый командир истерически отчитывает рядового. Тэхён сию секунду же хватает халат, висящий на крючке, затем надевает медицинскую шапочку и перчатки, прямо как правдашний послушный ассистент. Начинает шариться по шкафчикам, бегать в суете из стороны в сторону. — Он истекает кровью и умирает! — Тэхён протягивает бинты Намджуну, обращаясь к нему: — Ты посмотри, его как будто топором стукнули! Ты же починишь? — Починю, не драматизируй. Царапинка просто небольшая всего-навсего, — преуменьшает Намджун намеренно, рассмеявшись с недоразумением. — Я не умираю, блять, Тэхён, хватит! Не топором, а ножом всего лишь! Столовым! — повышает голос Хосок, произнося слова заплетающимся языком, морщится. Старается не шевелиться, хоть и не терпится стукнуть Тэхёна по лбу. — Я просто пьяный, всё хорошо… Хорошо, что я пьяный! — говорит с улыбкой в облегчении. — Чимин не виноват, не кричи, хватит его уже мучить. Не трогай его. — А кто виноват?! — Чонгук. — Господи… Тэхён в ответ закатывает глаза со вздохом. Опять этот Чонгук. Старший напарник ещё и выпил, поэтому продолжает нести чушь от своей психотравмы с этим именем. Впрочем, вытащить из него подробности и продолжить незаконченный разговор он планирует чуть позже — сейчас важнее зашить живот. — Вот тебе и любовь… — и всё же Тэхён не удерживается от едкого комментария. Хосоку тяжело выносить реальность на трезвую голову. Казалось, ничто не может выбить его из равновесия и заставить пуститься во все алкогольно-анестезийные тяжкие. До сегодняшней ночи. Решение напиться принял на эмоциях, не только в целях обезболивающего эффекта. Решение прийти именно к Тэхёну — приняли его ноги, которые шли сами собой к его дому. — Принеси ещё бухла, сынок, — шёпотом подзывает. — Так точно. Я с тобой, не переживай! — Я не переживаю.Тэхён… Успокойся уже. — Мне ты, значит, не дал сдохнуть, вот и я тебе не дам! — Тэхён, ну всё, хватит… Не кричи. — Ну уж нет, я не упущу такого момента. Теперь для тебя я командир Ким Тэхён. Субординацию соблюдай, а то твоё место будет у параши. — Нестрашно, я там уже был. Намджун не слушает и игнорирует любые внешние галдящие раздражители. Аккуратно прикладывает два пальца к краю глубокого пореза протяжённостью вдоль торса. Органы целые, но не хватило совсем немного, чтобы их задеть. Повезло. Вместе с тем слегка повреждена прямая мышца живота. На глаз прикидывает количество стежков, чтобы рассчитать длину драгоценной хирургической нити. Это довольно тяжёлая рана, другой на его месте бы мог уже в обморок упасть от потери крови, вот только Хосок живучий, в сознании, ещё и напился «анестезии». Будет отважно терпеть весь процесс с военной выдержкой. По крайней мере, Намджун на это надеется. Всё было бы куда проще с настоящей анестезией, если бы пациент предварительно не напился в состоянии аффекта. Алкоголь категорически нельзя смешивать с медикаментом. Наиглупейшая ситуация вышла, но Намджун всегда работал и работает с тем, что имеет. И сейчас это два пьяных идиота, у которых психологический возраст уравнялся под градусом, скатился до пятилетних детей. Ассистент заботливо начинает поить пациента самогоном с горла. Тот пьёт с его рук, точно младенец молоко матери, не морщится. Терять уже нечего. Он и в первый раз не поморщился, когда пил виски, — Тэхён заметил. — Ты готов? — Намджун держит пинцетом изогнутую иглу с нитью, промокая тряпкой влагу с тела. — Сейчас буду зашивать, первый стежок. Их будет много. Не дёргайся. Дёрнешься — умрёшь. — Намджун так шутит, не слушай его, — нервно смеётся Тэхён. — Фу-у-у-ух, — тяжело вздыхает Хосок, отлипнув от бутылки. — Люблю тебя, мужик. Спасибо тебе. Эту иголку можешь сохранить только для Чимина на всякий случай, на других не используй. — Да что б я без тебя делал, Хосок! — смеётся Намджун, прекрасно понимая и ни на минуту не забывая, что тот может быть ВИЧ-инфицированным. — Я просто напомнил. Начинай. — Тэхён! Прекращай в него заливать спирт, лучше смочи им полотенца и вытри ему грудь. Только на живот не попади! Или я тебе руки оторву. — Аккуратно приспускает маску кончиком мизинца, успокоившись. — А мне… дай затянуться напоследок. — И сына люблю… — бубнит Хосок уже с закрытыми глазами, хмурится, облизывая губы. Ощущает холодное и мокрое прикосновение в области ключиц с резким запахом, младший заботливо вытирает кожу. — А мне нравится! — прикуривает Тэхён Намджуну, отложив кровавую тряпку. Врач делает тягу с рук ассистента, который вовремя стряхивает пепел в сторону. — Смотри, какой он добрый стал. Всех любит! Надо ему каждый день внутривенно самогон ставить. — Сука!!! — заорал Хосок, почувствовав, как игла проткнула его насквозь. Страдания за страданиями атаковали хуже мертвецов. — Больно как-то прям! — Тише, дыши, папа, схватки пройдут быстро! Дыши! — бодро кричит Тэхён и пихает сигарету, стараясь успокоить дикаря. Хосок тоже затягивается с его рук, перестаёт вопить под одобрительный кивок Тэхёна. Криво улыбается от боли, сжимая кулаками простынь с откинутой головой. Глаза не открывает. — Всё хорошо, ты у нас отличный подопытный, можно ещё разок пырнуть даже. Продолжаем, — подбадривает Намджун, кивая. — Прибавь громкости, ассистент, почти не слышу музыки, — просит, не оборачиваясь по сторонам, полностью сосредоточенный на своей работе. В палате стоит дымоган. Пациент терпеливо переносит профессиональные хирургические манипуляции военврача. Он накладывает стежок за стежком, пока на фоне от максимальной громкости хрипит динамик. Пьяный ассистент держит увеличительное стекло, пританцовывая, но в его руках ничего не трясётся. Таким образом отвлекает внимание Хосока, чтобы он не смотрел на свой вспоротый живот. На соседней койке лежит Чимин, не подозревающий, что происходит, пока он крепко спит.***
Incredible Polo, So Far So Good — Dystopia
Тэхён никак не ожидал, что ночью кто-то постучит ему в дверь. Проснулся сию же секунду от первого шороха, продолжив лежать под одеялом голым и слушать настойчивые звуки. Он предупредил заранее: никто не должен искать его, должны оставить в покое. Какой-то больной на голову решил нарушить комендантский час, более того, создавал пусть и тихий, но шум. Бессмертный, что ли? По сути ещё немного и повязали бы дежурные на смене, Тэхён был уверен, поэтому ему не пришлось бы вставать и разбираться. Нарушителя отправили бы домой, потом сделали выговор. Наутро Чимин забрал бы в допросную, а там… Тэхёну не было дела до чьих-то проблем, главное, чтобы перестали его беспокоить. Он сильно злился, не хотел никого видеть, тем более, когда он спал. — Какого… — злостным шёпотом, выглядывая из-под одеяла. Вскочил в темноте, натянув штаны в спешке. Кто-то обошёл с обратной стороны его маленький теремок, стоял и тихонько стучал пальцем по стеклу, чем-то пачкая. Похоже на разлагающееся недоразумение, но Тэхён сразу убедился, что это был точно не мертвец. И всё же спросонья совсем не понимал, какого чёрта происходило. Накинув камуфляжную куртку на голое тело, машинально схватил нож, который всегда лежал под подушкой, и поспешил к двери на цыпочках. Свет специально не включил. Зажав рукоять покрепче в замахе возле груди, прислонился ухом, чтобы прислушаться к звукам улицы. Дыхание само собой затаилось под чужие шаги. — Это я, прости, — шёпотом донеслось снаружи, — не хотел тебя беспокоить, но… Давай бухнём, а потом я уйду? Тэхён нахмурился, стараясь убедиться, что не послышалось. К нему особо никто не заглядывал. После смерти Евы Чимин — единственный, кто приходил. Если это был Хосок, то он всегда ждал его снаружи по договорённости, чтобы вместе отправиться на дежурство. Старший напарник никогда не входил внутрь и не нарушал личное пространство, даже не стучался. И всё же в тот момент было немного вариантов. Тэхён сразу же исключил Чимина из списка незваных гостей, голос был не его. — Отец? — Да. Открывай уже, сейчас же легавые налетят. Тэхён подавил смешок от услышанного, ведь они буквально являются местными «легавыми», просто не сегодня. Утром они вернулись на заслуженный отдых после двенадцати часов за стенами. — Тьфу, ну ты меня и… напугал! — Тэхён выдохнул. Включил свет и отложил нож на круглый деревянный столик его единственной скромной комнаты, которая являлась и кухней, и спальней, и «гардеробной», только совмещённые туалет с ванной отделены. На однотонных обоях бежевого цвета не висели фотографии. В целом, не было никаких персональных деталей, дающих понимание, какой человек здесь живёт. Тэхён в спешке открыл дверь, пока дозорные собратья и правда не засуетились на своих постах. — Хосок, ты чего? — с ошарашенными глазами воскликнул, увидев напарника. Взгляд сразу же опустился на испачканные кровью руки. — Что случилось? — Бухнём? — Хосок в привычной манере на вопрос не ответил, разглядывал теремок изнутри. Стоял и мялся на пороге с немного сморщенным лицом, горбился слегка, похожий на побитого старого пса. — Прямо сейчас?! — удостоверился Тэхён, хоть и сам любил выпивать в любое время суток. Правда, злоупотреблять он бросил. — Да, — спокойно протянул Хосок. — Я же тебе сказал давно, что в другой раз выпьем. Не на обрыве, но этот момент настал. Сейчас. — Ну… — Кивнул чрезвычайно сомнительному аргументу и поводу. — Проходи, конечно. Тэхён схватил Хосока за плечо и потянул внутрь, подгоняя, а затем вышел на улицу, оглядевшись по сторонам: нет ли никого, точно ли не будет разборок с дежурными в смене? Повезло, потому что действительно никого не было, кроме безумно странного Хосока, который хитрым способом пришёл к нему ночью без предупреждения. А ещё делал вид, будто подобное каждый день происходит. В действительности — впервые. Несмотря на множество вопросов, Тэхён вернулся в дом, а затем молча отправился искать припрятанные запасы пойла. Присев на корточки, потянулся к пластиковой решётчатой корзине за кроватью. Где-то там точно лежали две бутылки: местного самогона и добытого виски на вылазке. Последнее он не трогал никогда, потому что производственный виски — раритет, нужно было очень сильно рисковать своей Жизнью, чтобы заполучить его. И всё же Хосоку он решил предложить именно его. Как никак хоть какой-то праздник, новый этап социализации дикаря и новый шаг к их специфичной дружбе. Тэхён обрадовался. — Полчаса и я уйду. Мне только надо собраться в кучу, немного в себя прийти, хорошо? — однако Хосок потерянно тараторил, словно оправдывался. Хмурился, места себе не находил. Подошёл к раковине и включил воду, дёрганно отмывал свои ладони. — Я же тебя не выгонял, в чём дело? Куда собрался? Тэхён уже стоял с праздничной бутылкой в руках, разглядывая Хосока со спины: он был в чёрном рабочем комбинезоне с длинными рукавами, лохматый, на суете. Сам не свой. Облокотился мокрыми ладонями на столешницу с опущенной головой. — В медпункт… мне всё-таки надо, — сдержанно и тихо ответил. — Утром, думаю, будет хуёво. Всё-таки, м-да. — Что-то серьёзное? В медпункте никого нет сейчас. — Тэхён схватил два стакана и поставил на стол. Разлил виски на двоих, а его ожидания по поводу весёлой посиделки начали растворяться на глазах. — Я знаю, поэтому пойду к Намджуну домой, попрошу о помощи. — Хосок сразу же развернулся и подошёл к столу, но на подготовленный для него стул не сел. — Он спит, но мне надо. Тэхён приметил скованную походку, а затем, опустив взгляд на пол, ужаснулся свежим пятнам, которые тянулись за Хосоком. Кровь стекала с одного кроссовка из-под штанины. — Блять, Хосок, да что происходит?! Где Чимин? — Подлетел к нему, хотел встряхнуть за плечи, но кое-как сдержался. — Чимина я уложил спать… наконец-то. Он отдыхает, — ответил с тяжёлым и долгим выдохом, а затем виновато посмотрел под свои ноги и с омерзением зашипел. — Я порезался немного. — Где?! Хосок молча указал большим пальцем на свой живот под плотной чёрной тканью, схватив стакан с виски и протянув его, тем самым отодвинул от себя Тэхёна. Образовал дистанцию этим стаканом. — Давай уже выпьем, — проигнорировал выпады в свою сторону. — Ты сейчас ведёшь себя как маргаритка, которую зачморили. Что будем с этим делать? Ты меня уже бесишь. И на этот выпад Хосок ничего не ответил, однако Тэхён понял по вылупившимся на него глазам: старший подобное обращение к себе не оценил, явно поняв его значение. Тогда он стукнул своим стаканом о чужой с осознанием, что ещё немного и точно врезал бы Хосоку, потому что вёл себя как конченый идиот. Дерьмовый новый шаг к дружбе, но ужасно раздражало тупорылое молчание и изворотливые ответы напарника, который сразу же выпил залпом, а Тэхён даже не успел дотронуться губами до стеклянного края. — Можно ещё? Мне побольше надо. — Хосок требовательно стучал пальцем по столу, поджав губы со сведёнными к переносице бровями. — Пф, — Тэхён налегке осушил следом, а затем разлил снова. Не спешил пригубить, вместо этого беспардонно начал расстёгивать чужие пуговицы. Хосок даже не реагировал, не сопротивлялся, поэтому Тэхён снял с него верхнюю часть комбинезона. — Твою же, сука, мать… — В шоке отшагнул, увидев перебинтованный торс: марля насквозь пропиталась сочащейся кровью. Неудивительно, что пол запачкался, но под чёрной одеждой было совсем не видно. — Кто это сделал?! Кому башку снести? — Шёл, споткнулся и упал. — Хосок натянуто улыбнулся, тяжело дыша, осушил и второй стакан. Налил добавки себе и Тэхёну, а после резко выдал: — Расскажи, пожалуйста, что ты знаешь о Чонгуке? Ты его видел? — Ты головой пизданулся, что ли? Или у тебя деменция? — Тэхён от раздражения дёрнул за чужие повисшие рукава. Он просто недоумевал с этого вопроса. — Какой нахуй Чонгук?! Пошли уже, я тебя отведу к Намджуну и решу всё с дежурными, потом Чимину доложу. — Нет, подожди, ничего ты докладывать не будешь. — Хосок снова выпил залпом как воду, стукнул стаканом об стол и начал сопротивляться, пока Тэхён старался на него надеть комбинезон. — Полчаса не сыграют роли, я от этого не сдохну. Расскажи, мне край нужна эта информация. От тебя конкретно. — Я нихуя не понимаю… — Тэхён сердито, но всё же заботливо натянул вещь на напарника и застегнул пуговицы. — Я сейчас новость тебе сообщу! Чонгук — рыжий кот, любит пожрать, как и все когда-то любили. Важная информация? Нет. А теперь пошли уже! — Схватил дикаря за руку и потащил за собой на выход, прихватив бутылку. — Да стой, ты меня охуеть как не понял! — Чтобы я тебя понимал, надо говорить понятно! Хосок снова сопротивлялся, ощущая острую боль. Она бы не появилась, если бы просто шёл и не напрягал мышцы торса. — Чонгук, человек, друг его детдомовский, они вместе служили. Что ты знаешь о нём, ты видел его?! Тэхён сквозь зубы остановился, потому дело могло закончиться нехорошим с его взвинченным характером, и именно Хосок несвойственно себе взинчивал: кричал, вёл себя глупо, выкобенивался и спрашивал непонятные вещи. Скатились бы их отношения до фундаментальной точки при знакомстве, в желании поубивать друг друга. Такими темпами пришлось бы применять силу, а этого делать уже нельзя. Как минимум потому, что Хосок был ранен. Вместо того, чтобы хорошенько вмазать, дыхнул ему в лицо с ароматом спирта. Надеялся, что это поможет Хосоку прийти в себя, а затем ответил: — Мы с Чимином познакомились уже после конца света с манекенами. До этого не знали друг друга. Я никак не мог видеть этого Чонгука, я его никогда не видел, только на фотках! Чимин пришёл в общину позже меня. Один, с котом! Ты же это знаешь. — А что насчёт вашей чёртовой вылазки, когда вас месяц не было? Тэхён одёрнул руку Хосока. Они так и остались стоять на пороге. — А что с ней? Ну да, чуть не сдохли, всё как обычно. Было крайне херово и не по плану. — И всё? Чимин мне рассказал толь-ко, — выделил это слово по слогам, сощурившись, — сегодня, что встретил там Чонгука живого и невредимого. Поэтому я тебя и спрашиваю, а ты его видел? — Господи, блять… — Тэхён устало закатил глаза и стукнулся спиной о дверь, прислонив бутылку к своему лбу. — Нет, конечно! Ты прекрасно знаешь эту историю и сам посуди: мы не жрали, не пили, не спали нормально несколько недель. Нас загнало ёбаное стадо манекенов, от которых нам пришлось скрываться в канализации и нюхать это дерьмо. Представь, какие там ядовитые газы были, и как долго мы там сидели до тех пор, пока не подорвали эту ебучую сральню! Я бы вообще не удивился, если бы увидел там своего папашу, который уже давно мёртв. Вот Чимин увидел Чонгука! При таких обстоятельствах Иисус Христос лично снизойдёт с небес. — Всё логично, да. — Понимающе кивнул Хосок. Ему жизненно важно было это услышать. — Мне так Джо жалко до сих пор, — Тэхён досадно зажмурился в воспоминании. — Его завалило и хорошо, что только одной ногой отделался, ему была прямая дорога на тот свет. Я прям до сих пор об этом думаю, мы его еле вытащили. Он просто не успел вовремя убежать, пока от манекенов отбивался. Их под землёй ещё больше оказалось, они как попёрли из ниоткуда! Резко! Фу, блять, они и так воняют, а тут ещё и в говне! Я думал, что выблюю все свои органы… — Могу представить. — Хосок отобрал бутылку у Тэхёна и начал обречённо пить с горла. Второй рукой потянулся к военной куртке и на ощупь принялся искать пачку сигарет. Он уже давно знал, в какой именно карман нужно лезть, куда младший постоянно кладёт свои мелкие вещи. — А по поводу этого Чонгука, ну… Тэхён сморщился, всем своим видом показывая, как не хотелось говорить. Ему было всё равно, пока Хосок шарился по его куртке и случайно задевал своими тонкими пальцами оголённые рёбра, тем самым ненарочно щекотал. В итоге старший нашёл пачку, без спросу закурил сигарету его же зажигалкой. Тэхён тоже затянулся, а затем, набравшись сил, продолжил рассказывать: — Мы с Чимином сильно пособачились, когда выбрались из канализации, потому что этот припиздыш сиганул куда-то в стадо. Я за ним побежал, схватил, начал принудительно оттаскивать, но он вообще меня не понимал и… пришлось пиздить. Чимин мне орал: «Там Чонгук с кем-то! Там живые люди! Отпусти меня, я его догоню!». Герой хуев. Никого там не было, никого из живых я там не видел, кроме мертвецов. Там всё было в мертвецах, вот просто — всё в радиусе нескольких километров. — Тэхён широкими и резкими жестами окидывал пространство вокруг себя, удерживая дымящуюся сигарету в губах. Будто картина перед его глазами была. — Хосок, ты бы видел этот пиздец! — Не переживай, и не такое видел. — Хосок активно кивал, потому что за годы жизни среди мертвецов с разными ситуациями сталкивался. Когда их слишком много, пытаться всех перебить — равносильно самоубийству. В таких ситуациях есть только один выход — бежать и прятаться. Хосок только этим и занимался. — Так вот, Чимин мне доказывал, что нужно догнать этого ёбаного Чонгука, который за три пизды мелькнул где-то там, и то у него в голове. Нанюхался в канализации говна, поймал приход, с его головой как бы самое то… Ну, короче, мы подрались из-за этого, потому что он сопротивлялся, ты же его знаешь. Хосок молча кивнул, расплываясь в нежной улыбке. — Он чуть не сдох, а я ещё и виноватым остался, потому что не дал ему сдохнуть. А что мне нужно было делать? Сказать ему: «Да, командир, пиздуй к манекенам, царствие тебе небесное!». Так, что ли? Мы все были не в себе тогда и чуть не сдохли, бежали от стада в говне и тащили Джо, но Чимину не вовремя ударила моча, блять. Так случилось. В общем, пиздец… Конечно, мы помирились, когда он более менее воздуха нормального понюхал. Я его переубедил. — Тэхён, почему ты не рассказал мне об этом раньше? — А с чего я должен был? Ты мне кто? — Никто. — Хосок снова с пониманием кивнул, а затем протянул бутылку Тэхёну. И ведь по факту — никто. Вот только эта деталь имеет чрезвычайно жизненно важный вес. Чимин о ней намеренно не рассказывал столько времени, и он тоже по факту имеет полное право молчать — заниматься тем, чем так любит заниматься Хосок. При всём осознании и понимании ситуации, это не отменяло факта, что он ощущал безумно неприятное чувство, оно грызло его нутро. Хосок вовремя не узнал об этом, да ещё и Тэхён начал показательно озвучивать, какие они чужие друг другу люди, даже если и это является фактической правдой. А моральная правда заключалась в том, что Хосок так не считал. Он на самом деле успел прикипеть к Тэхёну. — А вот Чимин — мой друг, я не треплюсь о наших личных ситуациях или секретах. Мы с тобой друзьями, что ли, охуеть какими сразу стали, чтобы я тебе рассказывал что-то? — Тэхён не унимался, заводился и провоцировал, отпивая алкоголь. — Нет, — Хосок чеканил как на допросе, и с каждым моментом ему было всё тяжелее. В этих вопросах содержалась правда, как и в его ответах, однако он пребывал не в лучшем психологическом состоянии, вдобавок ощущал алкогольное накрывающее опьянение. Оно выбивало из колеи и рушило стену эмоциональной выдержки. — Ну вот и всё. Мы с тобой не друзья, конечно, но я тебя отведу в медпункт. — Тэхён всё же подбодрил, а затем поднял бутылку, потряс и посмотрел на донышко — оно уже было пустым. После почувствовал и увидел, как Хосоку на глазах становилось плохо. Он отворачивался и прятался, стараясь скрыть то ли боль в своём животе, то ли эмоции. — Мы не друзья, Хосок, но я никому не расскажу, как ты сейчас при мне… плачешь? — Да, мы не друзья, но спасибо тебе. — Хосок шмыгал, стыдливо вытирая своё красное сопливое и заплаканное лицо. — Ты мне очень-очень помог. — Не думал, что ты умеешь реветь. Так ты человек всё-таки, не манекен? — Нет, не манекен. Тэхёна это так рассмешило, он впервые увидел старшего в столь уязвимом состоянии: раненого, пьяного и морально убитого. Впрочем, они квиты, потому что успел опозориться перед Хосоком, когда валялся на могиле вдрызг пьяным и сам выл в слезах. Правда, напарник совсем не смеялся над ним, его лицо было в выражении тихого ужаса. Казалось даже, что он сопереживал и волновался, пока Чимин его в чувства приводил. Наверное, не показалось. Стоило Тэхёну вспомнить о том дне, как у него ком в горле встал. Произошедшее никогда не покинет его, Ева никогда не покинет, но нет… Он не позволит себе во второй раз опозориться перед Хосоком, пускай он теперь это делает. Пообещал: будет время и для скорби, и для слёз, но не сегодня. — Чувствую, нам ещё бутылка пригодится! — бойко и весело подметил Тэхён. — Извиняй, но только самогон остался. Быстро мы с тобой виски распили, да? — Швырнул пустую бутылку в ведро, а затем ушёл за второй. — Ага… да мне так похуй, что пить, ты бы знал… — Хосок приложился лбом к двери и повис. — Прекрасно знаю. Пошли уже? — Тэхён взял напарника за плечо и начал выводить из дома. — Пошли… — запоздало ответил Хосок, когда они уже шли по дороге. — Так об кого ты споткнулся и упал? Кто тебя так? — Тэхён оглядывался по сторонам, замечал дозорных и жестами показывал, что не стоит беспокоиться и наводить шумиху. — Надо было в ответ ёбнуть, чего ты как не родной! — Чимин. — Что? — Давай ты не будешь меня сейчас допрашивать! — психанул Хосок звонким голосом, споткнувшись. Дозорные на вышке сразу же обратили внимание, направив дула винтовки в их сторону. Тэхён только успевал давать им отбой, клялся, что всё объяснит и доложит позже. — Сейчас мне к Намджуну надо. Я уже почти не чувствую боли. Пошли. — Я-то иду, а ты что-то не очень! Друг! — Тэхён стебался, проверяя привычную для него реакцию Хосока. Способен ли тот понять, что вообще-то тоже прикипел к нему за всё время. — Отец! — Я не хотел к тебе ночью приходить! Я не знаю, что на меня нашло! — но Хосок опять глупо оправдывался, не больно выкупая юмор. Весь в своих переживаниях ковылял. — Охуел ты просто, вот и всё. Я тоже дичь на эмоциях могу творить, как ты уже знаешь. Всё будет хорошо. Я рад, что ты хотя бы додумался до меня дойти. Последующий путь сопровождался комфортным молчанием и шорканьем по земле. Тэхён уже собирался поднять Хосока на руки и аккуратно потащить, ведь они же такие «не друзья». Напарнику плохело с каждым шагом, однако на свою помощь Тэхён получил трёхэтажных мат — старый пёс шипел сквозь зубы. Настоящая шумиха поднялась, когда они дошли до дома военврача. Тэхён разбудил его, а заодно и жену с ребёнком, хоть и было очень неудобно, потому что Намджун тоже отсыпался после смены. Несмотря ни на что, благородный врач не отказал в помощи и без всяких вопросов начал организованно собираться. Хосок бесконечно извинялся перед Намджуном за всё подряд и чуть ли не за своё рождение на этой бренной земле. Тэхён чувствовал испанский стыд, наблюдая и слушая пьяные бредовые исповеди, и всё же смеялся. Намджун только стоял и смотрел с улыбкой, какие они два идиота. К Тэхёну он уже привык, а вот к такому Хосоку… Однако смех пропал, когда раздел пациента и, наконец, снял бинты, оказавшись с ним в медпункте.***
The Blaze - RUNAWAY
Добрый вечер встречал. Хосок лежал на спине в полудрёме, ощупывая ладонью постель: где-то рядом должен был быть Чимин. С тех пор, как он внезапно посмел уйти, оставив после себя ублюдское письмо с указаниями — это первое, что он делает, открыв глаза. Убедившись, что в постели он не один, включил светильник. Повернулся, наблюдая чужую спину и лохматый затылок. И всё же Хосок крайне удивился, ведь Чимин никогда не спит в вечернее время — он в принципе не любитель долгого сна, да и к тому же на пост выходит в дневные смены. Ожидал, что командир будет шуметь по дому или вовсе отправится по делам, но точно не валяться в кровати. В этом аспекте они были разными, потому что беспробудно спать в любое время любил только поживший дикарь. Сбросив с себя одеяло, Хосок заботливо укутал обнажённое тело, стараясь не разбудить. Потянулся за первым, попавшимся под руку, чтобы прикрыть и свою наготу — чёрными домашними штанами. Совсем недавно он пытался их стянуть с Чимина, но теперь натягивал на себя. Обойдя кровать, наклонился, чтобы прислушаться к едва слышному дыханию: действительно спит, изредка подрагивая ресницами. Хосок вздохнул с мыслью, что Чимин, вероятно, приболел или до крайности устал. Поглядев на него ещё немного мягким взглядом, сонно поплёлся на кухню, испытывая жажду. Выдавив из блистера таблетки, осушил два стакана воды. В конечном итоге антиретровирусную терапию он начал принимать без споров, будто следовал приказу, только бы Чимин от него отстал и успокоился. На часах разбитого телефона горели цифры: девять часов. Его положенный выходной совпал с выходным командира, вот только… Они проспали ужин, уже начался комендантский час: выходить запрещено, бежать в столовую — тем более. Хосок закурил сигарету и бухнулся на стул, закинув ноги на подоконник. В доме мрак, горящий светильник в спальне — единственный источник света. Хосоку и не хотелось большего, было комфортно и спокойно. Вокруг небольшой беспорядок виднелся: его военная форма валялась в осквернении, а не сложенная аккуратно. Не положено, не по уставу. Впрочем, как-то плевать, потому что не он её раскидывал, а командир во время страстных прелюдий добрым утром. Взгляд ненароком зацепился за стену напротив: с недавних времён там появились новые фотографии, сделанные Чимином. Он израсходовал оставшуюся плёнку, которую хранил до его прихода в общину. Хосок пообещал, что найдёт ему двадцать полароидов, картриджей и плёнок, да хоть кинопроектор и ещё сам снимет фильм, только дай ему волю выйти дальше положенного радиуса на вылазках. Однако командир разрешения не давал. Глубоко затянувшись дымом, а затем медленно выпустив его из лёгких, Хосок вглядывался в одну из фотографий сквозь тьму. Там он улыбался во все тридцать два с поднятой миской в руке, сидя на корточках за их домом на улице. Солнце ярко светило в тот день. На шее, словно пуховый рыжий воротник, расположился Чонгук. Чимину всегда было радостно наблюдать, когда Хосок играл с котом или кормил его. Любое взаимодействие с животным превращало его в ребёнка. Дикари же априори должны ладить со зверьём — как-то раз Чимин сказал ему об этом. Следующая фотография получилась слишком неловкой, это чувство Хосок до сих пор испытывает, глядя на неё. В ту ночь они дежурили с Тэхёном, и в какой-то момент отошли облегчиться в кусты. Чимин запечатлел их с немного спущенными штанами и ошарашенными глазами, ослеплёнными вспышкой. Они никак не ожидали, что командир выйдет проверять их с, мать его, фотоаппаратом. Не поубивали ли они друг друга? Это было первое дежурство, когда Тэхён вернулся в строй и восстановился после длительного отсутствия. Это было первое дежурство, когда они действовали как истинные напарники на смене, а впоследствии и за её рамками. Ниже прибита фотография, которую Хосок сделал лично. На ней Чимин висит вниз головой на турнике с сигаретой в зубах. Хвостик из собранных волос съехал на лоб, что получилось довольно забавно с его серьёзным выражением лица Вселенского масштаба. Чимин был на дежурстве в дневную смену, и Хосок пошёл его искать с фотоаппаратом, чтобы подкараулить. Потом командир показывал всякие трюки с переворотами и рассказывал, как они с Чонгуком вытворяли их ещё в детдоме. Левее фотография, схожая с той, которую делают на службе в армии. Намджун, Хосок и Тэхён в военной форме стояли в ряд с поднятыми подбородками, прямой осанкой и приложенными ладонями у висков, отдавая честь. Чимин сидел на его шее, улыбался широко и тоже как струна натянутый. По уставу. В тот день у сына Намджуна был день рождения, ему исполнилось восемь лет. Хосок старался вести себя естественно, когда Вильям снова и снова донимал его своим вниманием. Несмотря на свою крайнюю раздражительность и нетерпимость к детям, он справился. Все смеялись и умилялись, как же мило ребёнок тянулся к Хосоку, но только не сам Хосок. Дальше — самое отбитое фото, которое, разумеется, сообразил сделать Чимин. Три месяца назад вдвоём отправились на короткую вылазку и вернулись с неплохим уловом в виде продуктов, вещей первой необходимости. Они забежали в раздолбанный магазин одежды, скрываясь от стада мертвецов, которое их преследовало. Отсиживались под напольной штангой с вещами, в то время как гнилые таранили и так до этого разбитые окна. Чимин внезапно выскочил, схватив его за руку и вытянув из временного укрытия, а затем поставил полароид на обшарпанный стол со словами: «Таймер десять секунд, хочу фотку как фильме!». А после запрыгнул на него, зажав бёдрами торс и крепко обнял, увязав в поцелуй. Хосок держал его, выжидая чёртовы секунды до вспышки и момента, когда стадо всё же прорвётся. Это было не то что рискованно, это было… смертельно опасно. Несмотря ни на что, кадр удался: мертвецы прорвались и попали в объектив, так что их романтическая поза в поцелуе сопровождалась уродливым гнильём на фоне разрушенного магазина. Хосок с улыбкой думал о том, что банально счастлив. Разве можно быть таким, когда планета вымирает? Сколько времени ему отведено, чтобы жить, а не выживать, ещё и так любить, быть любимым? Хосок отвлёкся от разглядывания фотографий и воспоминаний, связанных с ними. Периферическим зрением заметил шевеление в комнате: вокруг спящего Чимина суетился кот. Чонгук то прыгал по кровати, то круги вокруг хозяина наматывал. Странные звуки начали доноситься, и он даже не смог сразу разобрать, что это. С каждой секундой чуткий слух всё лучше улавливал тяжёлые прерывистые вздохи, будто что-то затрудняло дыхание — Чимин заворочался. Хосок шикнул на рыжего, чтобы спрыгнул, наконец, но Чонгук всегда был с дерзким темпераментом, ошивался рядом с Чимином, бегал за ним хвостом. Пёсокот проклятый. Внезапно раздался крик, переливающийся в нечто похожее на плач ребёнка, отчего Хосок вскочил с перепугу, затушив сигарету в стакане. Рванул в комнату, прихватив нож машинально. Этот голос был настолько странный и диковинный для него, что мысли наводили на присутствие кого-то третьего в доме. Однако оглядев спальню, Хосок ничего и никого не обнаружил, поэтому отложил лезвие на прикроватную тумбу, подойдя к спящему. Чимин лежал на спине и безбожно рыдал с закрытыми глазами, выл до скрежета в перепонках, будто его резали наживую. Чонгук метался, эмпатически заразившись человеческим состоянием, и даже слегка укусил за руку своего хозяина, однако тот так и не просыпался. Хосок был в панике от развернувшегося хаоса на ровном месте, но не растерялся, схватив его за плечи. Начал слегка трясти. — Проснись, проснись… — наговаривал ему на ухо шёпотом, одновременно гладя кота, чтобы и его утихомирить. — Всё хорошо, это я. Чимин продолжал кричать, захлёбываясь в слезах, выпутывался из одеяла со сжатыми кулаками. Кошмары снились слишком изнуряющие. — Проснись, пожалуйста, я тебя умоляю! — с отчаянием, крепче сжимая, Хосок и себя пытался успокоить. Он впервые с таким столкнулся за всё время, сколько живут вместе и спят в одной кровати. Хосок наклонился, чтобы его обнять, но застыл, когда обнаружил приоткрытые глаза перед собой. Казалось, он проснулся, наконец. Удалось вытащить его из неизвестного ужаса, однако Чимин сразу же схватил отложенный нож с тумбы и накинулся на него. На тренировках бывало всякое, командир не щадил. С реакцией у Хосока было всё в порядке, однако из-за непредсказуемости в чужом поведении мгновенно не успел перехватить или отбить кулак, поэтому лезвие полоснуло по его животу. Если бы среагировал на секунду позже, не поймал бы его руку, то прошло бы насквозь. Кровь моментально хлынула из глубокого пореза. Отскочив, он ударился спиной о стену. Командир всё не сбавлял сильного давления, прижимая его. Хосок отметил в моменте, что движения и манёвры были слишком глупыми для матёрого военного, поэтому вывод напросился сам собой: всё ещё спал. — Чонгук, отойди, я его сам… — бубнил заплетающимся языком, заставляя Хосока в тихом ужасе слушать и смотреть в пустой взгляд напротив. — Чимин!!! — как бы ни хотел Хосок кричать, но он заорал во весь голос как никогда, сопротивляясь. — Проснись!!! — Продолжал удерживать его руки. Тело Чимина было открыто для любого удара: бери и бей, но Хосок отказался от этого. Вместе с тем лезвие ножа повисло в десяти сантиметрах над его лицом, явно целилось в его голову. Хосок предположил, что командир видел в нём мертвеца. — Ты?.. — с хриплым шёпотом Чимин приходил в себя. — Я! Хосок видел, как чужой взгляд обрёл осознанность, зрачки засуетились по сторонам. Его напор слабел. Приоткрытые губы подрагивали от испуга. — А я?.. — Чимин растерянно посмотрел на нож в своей руке, а затем на сочащийся кровью живот — его любимую часть тела Хосока. Тут же расслабил пальцы и орудие упало на пол, отрикошетив. У Хосока сердце разрывалось, какими сожалеющими красными глазами сверлил его Чимин в оцепенении. Ещё немного и он снова впал бы в истерику, осознав всю тяжесть совершённого действия. Убедившись, что угроза наверняка миновала, Хосок пнул в сторону, казалось бы, безобидный столовой предмет. Чимин как раз всю ночь точил ножи, пока сходил с ума в ожидании возвращения любимого за стенами. Хосок отпустил чужие запястья и сразу же обнял Чимина, прижав к себе, в охапку изо всех сил сгрёб. Целовал его в шею и слегка покачивался, словно ребёнка убаюкивал. — Что тебе приснилось? — шептал ему на ухо, проводя пальцами по длинным лохматым волосам как ни в чём не бывало. — Я не помню, — побито отвечал Чимин, шмыгая. Ощущал тряску в своём теле, будто током шибануло, влагу в виде чужой крови при соприкосновении с раненным животом. — Уверен? — Нужно рану обработать, блять, бегом! — Чимина осенило, мозг начал работать в стратегическом режиме для единственной задачи: ранение — исправить, обезвредить, нужно что-то сделать. Поцеловал его коротко, схватив трясущимися руками за щёки. Аккуратно вырвался из объятий, а затем потянул за собой. Хосоку было абсолютно плевать на всё, он даже боли не чувствовал в состоянии аффекта. Не понимал, что истекает кровью. Вероятно, адреналин одержал верх. Больше всего ему хотелось успокоить своего самого близкого и любимого человека на свете. Такую гиперфиксацию он словил. Следовал на кухню и наблюдал, как голый Чимин, измазанный в его крови, суетился. Он шарился по ящикам и полкам в поисках каких-то медикаментов со включенным светом. — Хочу надеяться, что нож чистый и не видел ни одного мертвеца, — комментировал Хосок со смешком, чтобы хоть как-то разбавить атмосферу. Было бы печально, если таким образом он не то что ВИЧ подцепит, а зомби-вирус. — Всю ночь надрачивал, пока тебя ждал. Чист, — Чимин ответил с сарказмом, но интонация была слишком серьёзной, чтобы шутить. Он поистине испуган. — Дождался, сука. — Ты не спал? — буднично спрашивал Хосок, как будто они только что встретились после очередного дежурства. — Поздно лёг. — Почему? — Потому что, блять, да какая разница… — Чимин подбежал к нему со смоченной тряпкой, разглядывая порез, который казался не таким кровавым в темноте. — Это надо зашивать, твою мать, в медпункт! Так, красавец мой, сейчас будет очень больно, потерпи! — суматошно прикладывал к ране, не зная, как ещё облегчить чужую боль. Ткань сразу же пропиталась кровью. Хосок стоял молча, накричавшись до конца своей жизни несколько минут назад. Облокотился на столешницу. Его восприятие было в режиме слоумо: единственный, кто вопил — это Чимин. Почему-то только на смех пробрало с происходящего. Опять эта волна истерики подкрадывалась, уже дышала ему в затылок. — Перем-мотай и д-достаточно, утром схожу… — у Хосока начинали болеть скулы от сдерживаемого смеха, ладони сжимались. — Ты… — Чимин застыл, наклонившись. Вглядывался в него, хмурился. Он потерялся, испугался и совсем ничего не понимал, в то время как его возлюбленный, кажется, в абсолютном расслаблении на него смотрел. — Ты чего ржёшь, Хосок? Что смешного? — Всё! — сквозь сжатые зубы начал гоготать. — Не смейся и не напрягай живот! — замахнулся Чимин на него, однако тут же остановил себя, наблюдая за бегущими струйками крови к паху. — Кровоточит сильнее только! — Продолжал держать тряпку. — Тогда не смеши меня, малыш. — Хосок опрокинул голову, глядя в потолок и продолжая смеяться. Он потихоньку сходил с ума. — Чего?.. — командир был слишком дезориентирован ситуацией и сопровождающими её эпитетами в свою сторону. Щёки не вовремя налились кровью от таких обращений. — Малыш. А ты не малыш? Как мне не смеяться с тобой? Вот опять ты меня смешишь! Конечная станция. Хосок взорвался оглушительным смехом: мышцы торса волновались резкими спазмами, заставляя кровь обильнее бежать, а Чимина хвататься за голову. — А, понятно… — растерянно ответил Чимин, ему было совсем не смешно. — Нужно за помощью. — Нет. Утром пойду, всё нормально. Чимин молча приобнял его за плечи и повёл аккуратно, не отпуская ладони с раны. Хосок послушно переставлял ноги в своём истерическом ржании, сел на стул, стоило только намекнуть. Слепой вёл слепого. Прошёл час. Час гробового молчания, в котором они сидели друг напротив друга, курили, толкая по очереди стакан-пепельницу. Дымоган настоялся плотный, сквозь который Хосок проглядывал опухшее лицо Чимина с лопнувшими капиллярами в глазах. Кажется, выплакал всю свою дерьмовую Жизнь, а Хосок высмеял свою. Командир как будто на войне побывал, а верный рядовой сидел на его поминках. Даже не заметил, не помнил толком, как живот забинтовали. Война личных психозов, переживаемых по-своему, закончилась. Молчание всегда было близко Хосоку, однако в тот момент чувствовал небывалое напряжение и давление. Тяжело смотреть на Чимина, горько схватившегося за свою опущенную голову. Он оттягивал свои волосы и нервно дышал, стуча локтями об стол. Накинутое одеяло сползло с его плеч. Было жизненно важно послушать его. Хосок подался вперёд, придерживая свой живот, схватил сигарету и протянул её Чимину. — Всякое бывает. Был отбитым контрактником, а стал отбитым лунатиком, — Хосок улыбался и умилялся даже, пытаясь заглянуть в чужие глаза. — Это вовсе не проблема, просто теперь перед сном у нас будут правила: прятать колюще-режущее, а также плотно запирать двери, чтобы ты не сбежал и тебя не пристрелили на улице. А то ещё примут за гнилого голожопого. — Будет лучше, если ты не будешь со мной спать и… — Чимин устало поднял голову и схватил губами сигарету с его рук. — Дом Билла с Евой до сих пор пустует, можешь туда переселиться. — Прекрати. — Улыбка испарилась, взгляд стал острым. Хосок прикурил сначала ему, а потом себе. — Я даже слушать не хочу, и только попробуй мне сказать, что это приказ. Я тебе челюсть снесу, клянусь, хоть одну букву скажи по этому поводу, я тебя… — старался себя сдерживать, однако злость всё равно вышла: перекидывая ногу на ногу, шарахнулся коленом об стол. — Я тебя люблю. — Мне до сих пор непривычно слышать от тебя такие слова так часто… — Чимин усмехнулся, тряся головой, а затем привстал со своего места и поцеловал его в губы. — Я тебя люблю с первого дня. Не напрягай живот, пожалуйста, только сильнее будет кровоточить. — Едва коснулся ладонью торса, проведя пальцами по плотным слоям пропитавшегося кровью битна. Он не верил, что сделал это с ним. — Тебе совсем не страшно со мной? — Совсем не страшно, — шептал Хосок с выдыхаемым дымом в чужие губы. — Давай лучше с тобой поговорим о чём-нибудь, мы всё равно не можем уснуть, сидим как в клетке. — Что ты хочешь послушать? — Я вспомнил, что ты мне так и не рассказал про «План эскапизма», — Хосок потянулся за отложенной книгой жёлто-зелёного цвета на подоконнике, а затем открыл её, бегло пролистывая страницы. — Извини, я тебя вынужденно перебил тогда на нашем дежурстве. Тэхён закапризничал на кладбище. — Неактуально, — равнодушно ответил Чимин, вернувшись на своё место. Затем нахмурился. Он затянулся сигаретой, слегка поморщившись. Хосок замечал каждую деталь в его поведении, он очень сильно привык это делать. Хотел считать, что Чимин для него как открытая книга, но явно не та, которую держал в своих руках. — Не может быть. Там был персонаж, который?.. — Хосок пригласительно выставил ладонь вперёд, ожидая продолжения и стараясь вытянуть из него информацию. — Который? Которые? Ну?.. Ты мне не дорассказал. — Ты читал эту книгу, сам знаешь. — Персонажи видели то, чего на самом деле нет, — продолжал за ним Хосок, переведя на секунду взгляд на прибитые фотографии, а затем на Чимина. — Так… — Наблюдал за каждой волосинкой, дёрнувшейся на его лохматой голове. — Ты что-то видел, Чимин? — листал страницы, стряхивая пепел и пытаясь зацепиться за строки.«Когда трагичное будущее известно, желание отправиться в прошлое становится многократно могущественней и преобладает даже над привычками постоянно вдаваться в грязный реализм. Правда, кажется, что там птицы громче поют, и солнце ярче светит, и воздух чище, и дышится легче во множество вздохов, ноги держат на себе крепче, сил больше. В другом случае — всё-таки появляется жажда раствориться в этой реальности. А как же её преодолеть?»
Этот текст он знал хорошо, потому что читал несколько раз. В те дни сходил с ума в ожидании Чимина, который всё никак не возвращался. Перелопатил весь дом и всё, что за его пределами. — Знаешь, Хосок… Я часто проходил медкомиссию до случившегося, чтобы доказать свою пригодность. У меня нет психических отклонений, но дело не в этом, а в том, что рядом с тобой иногда я чувствую себя так же. — Как? — Хосок поднял взгляд исподлобья, вскинув бровями. — Как на медкомиссии у психиатра. Он или она никогда о себе ничего не говорили, их работа — слушать других, анализировать и решать их проблемы. Не поймёшь, какие у них собственные тараканы в голове. Чимин выдохнул дым сквозь улыбку, подтягивая одеяло одной ладонью, чтобы укутаться. — Верно подметил. Психиатрам доверять не особо хочется, — прошептал Хосок и закрыл книгу, нервно улыбнувшись. Затем поднялся с места, сгорбившись, и медленно ушёл в их комнату. Чимин остался сидеть. Туша сигарету, он рассматривал стену с фотографиями, остановившись взглядом на одной из них. Параллельно думал о том, как бесполезно спорить с Хосоком, он отказывался неподвижно сидеть или лежать. Зато с мученическими вздохами тихонько вернулся на кухню, держа в руках деревянную расчёску и чистую тряпку. Открыл кран, намочил под водой. Чимин всё это время сидел чумазый, не обращая на это внимания. Это так было не похоже на него, ведь любая грязь — триггер. Смотрел на Хосока снизу щенячьим взглядом, глаза в глаза, а затем аккуратно приобнял его, спускаясь ладонями от спины к ягодицам. Хосок вытирал с него грязь, будучи сам в грязи, а затем принялся расчёсывать его волосы. Не то чтобы они были сильно лохматыми, просто Чимина это всегда успокаивало. Он нежился, пока Хосок копошился в его голове. Чимину было страшно, но он всё же выложил как на духу: — Я видел Чонгука, — прошептал Чимин с ясными расширенными глазами. — Ты вспомнил, что тебе приснилось? — Хосок видел уставившийся на него в страхе взгляд и даже смутился. — Нет, я его видел, не во сне. На той месячной вылазке. Хосок остановился на пару секунд, поджав губы и держа застрявшую в копне волос расчёску. Хотел верить, что Чимин несмешно пошутил. Он совершенно не знал, что ответить на подобное и как себя вести. — Каким ты его видел? — выродил из себя Хосок вопрос и с трудом продолжил расчёсывать мягкие волосы. Он знал о страхе Чимина и боялся уточнить подробнее, задев за больное: ходячим трупом или… И всё же спросил. — Он был живой, — уверенно ответил Чимин, расплываясь в улыбке. Сверлил счастливым взглядом, пока любимый делал ему невероятный массаж головы, обожаемый с детства. Началось сражение: кто первый сдастся и спрячет глаза. Хосок чувствовал, что ещё немного и у него открылось бы сильное кровотечение, но точно не из-за глубокого пореза на животе. К горлу подступил ком, застрявший камнем, он сглатывал, пытаясь восстановить задержанное дыхание. Руки дрогнули, напряжение охватило каждую клетку организма. Вселенское разочарование, досада, безысходность, к которым привела его пёсья чуйка. Вопреки всему, Хосок продолжал смотреть в счастливые глаза Чимина, проводя гребнем по его прядям. Неужели так мало времени ему позволено быть счастливым. — Ты думаешь, что я псих, да? Поэтому я передумал тебе рассказывать об этом, — прервал тишину Чимин, переведя взгляд на сжатые губы в струну. Хосок не ответил ему ни телом, ни словами, поэтому он продолжил: — Я тоже думал, что я псих, убеждал себя, что мне померещилось. Именно об этом я хотел поделиться с тобой на том дежурстве, но со временем я пришёл к выводу: я уверен на тысячу процентов, что видел его. Прямо как тебя сейчас. Это — конечная станция по мнению Хосока, потому что у Чимина не осталось здравомыслия в бесконечной скорби по погибшему человеку. Несмотря на внутренний коллапс, Хосок всё равно не сдавался, поэтому вытащил собственное здравомыслие, не поддаваясь разъедающей безвыходности. Задал вопрос в надежде, что всё не так плохо, как может быть: — Подожди, но ты мне сказал, что Чонгук погиб, там было без вариантов, его окружили и… — Да, верно, я так считал. Но ещё я тебе сказал, что не видел, как его жрали. Я не слышал никаких звуков, потому что бежал со всех ног без оглядки. А ещё… Хосоку с каждой секундой становилось всё сложнее его слушать. Ему хотелось просто уйти от бессилия или проснуться на тот случай, если ему снился сон. Чимин на глазах терял свой разум в непережитом горе. Прошлое его не отпустило, и в отличие от агрессивного лунатизма — это является проблемой. Командир хорошо скрывал своих тараканов, не считая моментов, когда Хосок чувствовал неладное. Например, сегодня утром, когда он вернулся. Как бы там ни было, но Хосок не может сдаться и отступить. С этим человеком он решил быть до конца Жизни. Неважно, какой она будет: длинной, короткой, счастливой или несчастной. Решение принято. Хосок любит его. — У меня всё время не выходило из головы, как он мне крикнул тогда: «Проваливай, Чимин! Ещё увидимся!» — в радости рассказывал, а Хосок слушал, будто под воду погруженный. — Это… это неправда, Чимин. — Хосок швырнул расчёску на стол. Бухнулся на стул напротив и закурил трясущимися руками. — Я понимаю, что ты никогда в жизни не забудешь своего лучшего друга. Это твоя травма, но, молю тебя, не дай ей тебя сожрать. Услышь меня, пожалуйста. Он мёртв! — Ты мне не веришь. Я знал, что будет так, — Чимин с улыбкой кивнул, убеждаясь в своих словах. — Я хочу тебе верить и поверю во что угодно, но только не в это, потому что это чушь собачья, и она не даёт тебе жить! Чимин, у нас волшебства и магии не существует! Есть вонючее гнильё и скорбь по тем, кто стал этим вонючим гнильём. Есть кусок земли, в котором мы выживаем. Не мне тебе рассказывать, в каком мире мы живём. Но есть ещё ты и я. Другие люди. Живые. — Я знал, что так будет, поэтому и не хотел говорить об этом, — снова повторил Чимин как никогда спокойно. Хосок заходился в своих эмоциях, раскачивался качелей, отчаянно доказывая свою логическую правоту и изо всех сил тужился, чтобы вразумить Чимина. А затем он остановился, когда заметил печальный взгляд напротив. Почувствовал, как Чимин отдалялся от него, как жалел о своих озвученных умозаключениях. Хосок никогда не хотел, чтобы Чимин замолкал, не хотел обижать и отвечать резкими фразами, но в этот раз ему невыносимо было слушать его. И всё же Хосок успокоился, продолжив: — Хорошо, Чонгук жив. Разве за два с половиной года он бы не нашёл тебя, если бы был живым? А ты бы его не нашёл за столько времени? Ты же много где бывал. — Да, верно. Выполз кот, не понимающий, что эти люди от него хотели, произнося имя несколько раз с самыми разными эмоциональными оттенками в интонациях. Он запрыгнул к Чимину на колени, удобно устроившись, просил ласки. Чимин не смел ему отказывать, гладил по голове. — Как хорошо Чонгук ориентировался в пространстве? — задал Хосок следующий вопрос, равнодушно наблюдая за рыжим. — Как ты. Отлично ориентируется. — Вот. Вот тебе и ответ... — Хосока до мурашек пробивало, как Чимин начал говорить о погибшем друге в настоящем времени. Затем выдохнул и дотронулся до своего живота, облокотившись на спинку стула. Казалось, победа ждала его в этом абсурдном разговоре, в то же время боль в области пореза нарастала. — Тогда вопрос встречный: почему ты так долго шёл к нашим стенам? — Чимин снова начал гнуть свою линию, которая, как оказалось, сильнее любой религии. Его хитрый взгляд посягал на победу Хосока. — Я был далеко, задерживался в разных местах, да и понятия не имел, что эти стены вообще существуют. — Вот и Чонгук может быть далеко, неизвестно ведь, куда его могло занести. Он также может не знать об этих стенах, да и… — Остановимся на этом. Пока что, — перебил его Хосок, выставив ладони. — Всё, Чимин. Я тебя понял. Ни черта не понял на самом деле, за что ему это всё. Чимин замолчал, сосредоточившись на своём четвероногом друге. Хосок сдался, посчитав, что дальнейшее обсуждение бесполезно. Они совсем друг друга не понимали, словно на разных языках общались. Ещё немного и разругались бы. Чёрт знает, чем могло бы подобное закончиться. К этой теме нужно вернуться позже. Больше всего его поражало, что Чимин не психопат и во многих вещах разумнее любого разумного, и в один день всё перевернулось вверх дном. Хосок с ужасом подумал: а что, если это он не прав? Начал сомневаться в собственном здравомыслии. Впрочем, никогда не считал себя эталоном психически здорового человека. В конечном итоге голова пухла от хаотичных размышлений и тупиковых выходов из них. Одна идея всё же мелькала ярче остальных, и он решил внезапно спросить: — Ты его любил? — Хосок отвлёкся от своей мысленной мясорубки, снова навалившись на стол. — Конечно, — Чимин ответил напряжённо, хоть и старался выглядеть спокойным. — Я не про дружбу. — Вопрос некорректный. — А я считаю, что корректный. Это мне так, чисто для понимания, какого хуя происходит. — Даже если когда-то я смотрел на него… не только как на друга, наши отношения никогда не переходили черту. Я не готов был похерить дружбу, только чтобы ляпнуть ему о своих чувствах. Чонгук не такой и никогда таким не был. Спустя годы я забил на свои детские наивные фантазии, а когда у него появилась адекватные отношения, я искренне радовался за него, его девушку и их будущего ребёнка. Так что… это не имеет значения, и я не понимаю, для чего тебе эта информация. «Ну, конечно», — думал про себя Хосок. Эта ситуация с Чонгуком изначально была странной для него. То, как Чимин рассказывал о нём, то, как смотрел на фотографии. — А что случилось, красавец? Ревнуешь к мертвецу? — Чимин как-то недобро усмехнулся, чем заставил опешить своего красавца. Высокомерно задрал подбородок, будто наслаждался тем, как ему плохо. Перед Хосоком будто другой человек сидел, не тот Чимин, которого он знал. Тот Чимин никогда с ним не общался так мерзко, а этот… — Придурок, блять, — не выдержал Хосок, который даже не думал о ревности, однако всё равно разозлился до такой степени, что готов был ударить. Он старался держать в своём сознании тот факт, что его любимый Чимин буквально не в своём уме, и в то же время не верил в это. — О да, я тот ещё придурок, — Чимин заливисто рассмеялся, ведь Хосок на него гавнкнул на полном серьёзе, прямо как в ту ночь в лесу с приятным продолжением в бане. — Прости меня. — Засунь извинения себе в задницу, Чимин. — Мне больше нравится твой член. А тебе? Хосок ничего не ответил, потому уже не выносил ни Чимина, ни происходящую реальность, ни свой вспоротый больной живот. Он ощущал себя так, будто отбывал пожизненное в этой клетке и над ним не то что шутили, а унижали. Необходим был план и побег в эскапизм. — Чимин, — успокоившись, Хосок всё же очнулся от внутренних пыток. — Ты меня любишь? — Да, — нежно ответил Чимин. Теперь он сидел смирно и покорно, спокойно и безмятежно, будто ничего плохого не произошло. Улёгся на свои сложенные руки на столе, смотрел влюблёнными глазами. Хосок тем временем перебирал в своей голове все возможные причины случившегося недоразумения, мягко говоря. — А ты пьёшь таблетки? Или забросил? Не ВИЧ-таблетки, а которые Намджун тебе дал, чтобы ты хорошо спал. Только честно ответь. — Нет, не пью. — Тогда… если ты меня любишь, то сейчас выпьешь их и пойдёшь спать, а я здесь посижу. Так точно, командир? — Так точно. А утром мы с тобой пойдём в медпункт, правда? — Чимин будто напевал ему ласковым голосом, выглядел таким покладистым, буквально был похож на котёнка. — Тебя ждёт увал. — Да, придётся, — Хосок подхватил заботливую интонацию и ответил с той же мягкостью. Успокоился, наконец. Чимин просто не принимал медикаменты, оказывается, а Хосок принял решение, что отныне будет следить за этим. — Я выпью таблетки и лягу спать, как скажешь, красавец. Вот только я считаю, что к Намджуну нужно идти уже сейчас. — Чимин встал из-за стола и подошёл, потянувшись к перебинтованному животу. — Нет, всё нормально. — Хосок резко перехватил ладонь Чимина, остановив. — Иди спать, пожалуйста. — Хорошо, я иду спать. Чимин будто по приказу развернулся, а затем начал демонстрировать, как ищет те самые таблетки. Как выдавливает из блистера четыре штуки. Запил водой, подошёл к Хосоку и открыл рот, подняв язык: не обманул, проглотил. Красавец надзирательски кивнул, а затем поцеловал его в губы, притянув за шею. Чимин не хотел от него уходить, а Хосоку это было очень нужно. Он остался на кухне один. Курил, пил воду, затем снова курил. Думал, что делать, как быть. Снова не находил себе места в тревоге, не чувствовал себя в безопасности. Ему не особо верилось, что Чимин и правда уснёт после всего, что произошло, однако спустя два часа этот придурок всё-таки уснул. Таблетки подействовали, слава богу. Надолго ли — Хосок не знал, однако долго решил не задерживаться и всё же кое-как поднялся. Начал тихонько прятать ножи и любые предметы, угрожающие жизни, на случай, если… Для Хосока этот случай стал травмой во всех смыслах. В конечном итоге он натянул на себя чёрный комбинезон, испачкавшись в собственной крови, плюнул на всё и отправился прочь из этого дома на эмоциях. Срал он на этот комендантский час. Что, разве сложно избежать дозорных, если он сам дозорный и наизусть знает их маршрут? Хосок ушёл. Ему ничего не пришло в голову, кроме как… выпить с Тэхёном?