***
Виктория скрылась от Томаса в первые же несколько минут, как они очутились в шумном, под завязку набитом людьми клубе. Ей справедливо казалось, что по приезду сюда она окунется в омут ярких чувств с головой и забудет обо всем, но на деле же лишь ощутила, как чужие голоса и касания давят на нее, стискивая и загоняя в угол. Вик с ужасом озиралась по сторонам, беззащитная и маленькая, не видя выхода из адского столпотворения, куда ее завело желание стереть из сознания все тревоги. Она ведь просто хотела внушить себе, что все в порядке. Виктория шумно выдохнула, когда ее в очередной раз толкнули, и поспешила ретироваться к стене, жмурясь от ярких световых вспышек. Теперь ей отчаянно сильно хотелось вновь найти Томаса и не отходить от него ни на шаг. Музыка стучала молотом по наковальне, не давая уйти в себя, словно напоминала о том, что происходит на самом деле. Вик настолько была дезориентирована, что не сразу узнала в казавшихся ей несвязными звуках знакомые слова, чье рождение она наблюдала собственными глазами. — Поэтому, Марлена, возвращайся домой, ведь начинает холодать. Сердце ее вздрогнуло, и она даже начала озираться, словно в надежде увидеть любимое лицо среди мутной толпы. Любимые лица — ведь ждала Виктория сейчас не только Дамиано, загнанная в угол своей же ошибкой. Да и была ли она в сущности не права? Вик не возьмется ответить на этот вопрос, ведь ей двигал все же не эгоизм, а попытка оградить мальчиков от зла, что влекут за собой послания неизвестного сталкера. Когда мир настроен против нее, Виктория предпочтет сражаться в одиночку, ведь тогда не нужно будет волноваться за близких людей. Ее философия была наполнена смыслом, а глаза — слезами. Дамиано все так же упрашивал Марлену вернуться домой. — Marlena torna a casa! И она была готова сорваться прямо сейчас, окончательно сломленная его голосом, ведь сражаться в одиночку, все же, бессмысленно, когда ее держат три пару надежных рук. Сколько бы Виктория ни пыталась прыгнуть с обрыва, ее все равно поймают еще на подступах к краю. И не было ничего глупого в том, что она осознала это только сейчас. Порой, нужные решения приходится принимать годами. Вик шумно вздохнула, более осознанным взглядом окинув толпу. Ей нужно найти Томаса и все рассказать. Она потянулась за телефоном, чтобы написать ему — или набрать, но на экране мигало оповещение — сообщение в соцсети. «Хороший вечер, правда? Но не для овечки, вышедшей прогуляться ночью», — к сообщению на грубом датском было прикреплено фото ее же в клубе, растерянной и одинокой, сделанное, кажется, только что. Вик медленно обернулась.Часть 9, в которой музыка толкает на откровения
4 июля 2023 г. в 14:00
Дамиано всегда справедливо считал, что их отношения с Викторией были, конечно, не крепче прочих в их коллективе, но неоднозначнее — это точно. Их ссоры были самыми громкими, их споры выходили горячими и бестактными, их ругань могла длиться несколько дней, а то и больше. Они не были льдом и пламенем, как это обычно бывает в дешевых женских сериалах (которые любила смотреть мама), нет, они с Вик были одной стихии, одной породы, и потому все их ожесточенные бои заканчивались переменами. Дамиано учил Вик быть сильной, она его — искренним. Нежности у обоих хватало с лихвой, как и страсти, но понимания — не всегда. Дам брал на себя больше ответственности, чем должен был, Виктория пыталась со всем справиться сама — в этом проявлялся их основной конфликт. Доверие, независимость, гордость и поддержка — все существовало в их любви, пылкой и неукротимой.
Отбери у зависимого наркотик — он без малого сойдет с ума, а если найдет в себе силы, будет долго страдать от ломки. Дамиано никогда бы не взялся сравнивать их с Вик связь с наркотой, но когда она так безответственно сбегала, обманно принимая молчание о проблемах за собственную силу, он готов был рвать на голове волосы от вяжуще-тянущего чувства в груди. Дам испытывал на добрую половину чувств больше за всех четверых не по причине черствости остальных, а по причине собственной эмоциональности. И иногда это было чертовски сложно.
— Non ha ascoltato quei bastardi e il loro maledire. Con uno sguardo mi ha convinto a prendere e partire, сhe questo è un viaggio che nessuno prima d'ora ha fatto, — он пропел тихо, стоя у окна и задумчиво глядя на то, как такси торопливо катит от их дома, увозя Томаса и Вик прочь.
В документальном фильме режиссер связал эту песню с Викторией — может, ненамеренно, однако Дамиано тогда только улыбнулся. Да, Вик была его Марленой, одним лишь взглядом уговорившая его свалить из этого мира — она подарила новый. Через пару минут они с Итаном поедут следом, потому что дерьмовое предчувствие не давало покоя никому из них, вынуждая лезть на стену от чувства собственного бессилия. А Виктория, эта упрямая, вредная и ведущая себя совершенно по-детски… чем-то напуганная и беззащитная, самая прекрасная и близкая… Дамиано чертыхнулся, зажав сигарету в зубах, и процедил:
— Perché la vita senza te non può essere perfetta.
Дам готов был наступить себе на горло и наступит, чего бы это ни стоило, потому что Вик абсолютно точно стоит пары дней метания в тумане и тревожных мыслей, стоит всего этого цирка, который сама же и устроила. Важно было лишь то, что в конечном итоге она вернется домой. Вернется домой ясноокая Марлена, показавшая дорогу в новый мир. И если только потребуется, если ей будет нужно, Дамиано собственными руками построит другой, коли ей этот будет опасен. И опять его порыв будет воспринят в штыки, ведь Виктория все привыкла делать сама.
— Дерьмо!
Quindi Marlena torna a casa
Che il freddo qua si fa sentire
Quindi Marlena torna a casa
Che non voglio più aspettare
Quindi Marlena torna a casa
Che il freddo qua si fa sentire
Quindi Marlena torna a casa
Che ho paura di sparire
— Я так боюсь стать лишь воспоминанием, — прошептал Дамиано, потушив сигарету одним небрежным движением.
Множество мыслей — и ни одной дельной. Кажется, в его возрасте уже несолидно трястись над собственными чувствами, ведь все проблемы были решены когда-то в прошлом; Дам привык считать, что их отношения вышли на тот уровень, когда единственная забота — это вовремя отхватить свою порцию стряпни Итана. Но оказалось, что вопросов предстоит решить еще немало. И Дамиано решит их всех. Не один — конечно, ведь иначе был бы утерян весь смысл.
— Едем? — рядом с ним встал Итан, тоже посмотревший на дорогу, по которой пару минут назад умчало такси.
— Да, — Дам позволил себе короткую, грустно-уставшую улыбку.
Он осторожно повернулся, заглянув в темные, почти черные глаза Итана, в попытках найти там нечто такое, что вернет ему уверенность. Дамиано жаждал увидеть обещание того, что все будет хорошо, но обнаружил лишь страх, аналогичный его собственному. Они оба прекрасно догадывались, что Виктория уходит все дальше не по своей собственной воле, что-то ее заставляет так поступать — и от этого сердце сжималось все сильнее. В самом начале их общего пути Дам понял, что душа его и разум будут принадлежать всему миру и только им троим одновременно. Крепкое сплетение, надежная связка, узел, который вовек не распутать. И Вик пыталась вырваться, с мясом выдирая себя из общего узора сквозь слезы и боль. Она, глупышка, не понимает, что в ее руках сосредоточена такая сила, какой хватит разрушить и построить вселенную заново. Их Вселенную.
— Виктория всегда мирилась первой, ты замечал? — вдруг на удивление даже самому себе спросил Дамиано, вновь отвернувшись к окну. Итан подошел ближе, осторожно сложив голову ему на плечо. — Пусть с издевками и ухмылками, но ее объятия всегда были первыми. Никто из нас не делал шаг навстречу — ждали ее. Я понял это только сейчас.
— Вы много ссорились, — тихо сказал Итан, и его губы, словно в успокоение, мягко коснулись шеи. — Первое время — слишком много.
— Я никогда не мирился первым, — Дамиано сжал челюсть. — Я думал, учу ее быть сильнее, а на деле… Я не знаю. Сейчас я думаю, что виноват в этом. Недосмотрел. Пропустил что-то.
— Вик с самого начала была сильной, — возразил Итан, вдруг встав прямо перед ним. — Она — начало нашей истории. Всегда пыталась все решить самой. Мы все заметили слишком поздно, не ты один, — голос его стал жестче, взгляд — темнее. Чувство вины бурлило на дне зрачков вместе с тревогой и необъяснимой тоской. Дам видел там свое отражение.
— Она так устала, — шепотом сказал он, вздрогнув, будто от удара. Итан молчал, но и его грудь лихорадочно вздымалась.
Вик слишком устала быть сильной, быть — сердцем. Суть группы во взаимопонимании, которого они, конечно, достигли, но не в том объеме, необходимом в частности Måneskin. Их сердце должно быть сильным и большим, должно качать кровь в четыре раза больше. Наверное, Дамиано слишком привык к тому, что за чувственную ипостась их загадочной любви отвечала именно Виктория. Сам он был голосом разума, был самым зрелым и — самым ответственным, но в то же время самым ярким и громким. Томас был тишиной, которой так иногда не хватало их общему шуму, был гаванью, если угодно. Итан же носил в себе серьезность и взрослость, какой не было у Дамиано. И все это так гармонично сочеталось с мягкостью Виктории, что никто не подумал о том, что эта мягкость однажды себя исчерпает.
Я не смог защитить ее.
Дам скрипнул зубами и тут резко выпрямился, вздернув подбородок. Времени жалеть о совершенных ошибках не было. Теперь их долг, всех троих, не сломать каменную стену, а посадить у ее подножия цветы. Теперь они должны быть сильными заместо Вик, сделать первый шаг.
Дамиано, поддавшись порыву, опустил руки на плечи до сих пор стоявшего перед ним Итана, и посмотрел в его глаза со всей уверенностью, которая теперь клокотала в его горячем сердце. Скользнул взглядом по его приоткрытым губам, а потом прижался к ним в быстром, но глубоком поцелуе, не страсть выражая этим, а даруя обещание того, что они со всем справятся вместе.
— Едем. Вернем нашу Марлену домой.