Tutte le strade conducono a Roma

      Там никого не оказалось. Сердце Виктории колотилось на уровне горла, но позади нее была лишь безликая толпа, и никто на нее не смотрел, даже не пытался. Она словно очутилась в нелепой западне, откуда выход только один — напрямик. И Вик сделала первый шаг, расправив плечи, словно была готова взлететь — а может, так оно и было. Она все шла, орудуя локтями, и с ее лица не сходило выражение уверенности. Что-то переломилось в ней в это мгновение, наверное, Викторию просто разозлило то, что одновременно с песней, их песней, в голове звучала нелепая злая угроза. Вик никому не позволит сломать то, что они так долго строили, не тот характер.       Она остервенело озиралась по сторонам в поисках вихрастой светлой макушки, но видела лишь чужие тела, такая бесконечно маленькая во всеобщем хаосе. Ей было страшно, до дрожи в поджилках страшно, что тот, чьему перу принадлежат все угрозы, находился где-то рядом и, возможно, даже следовал за Викторией попятам. Но ей по горло хватило этих нескольких дней, когда она тряслась от ужаса, оградившись от всего мира глухой стеной. Пришло время стать сильной и попросить прощение у тех, кому было в тысячу раз страшнее, — она так решила.       Тем более, она усмехнулась, бояться вместе веселее.       Впереди показалась дверь заднего выхода, и Вик помчала к ней, здраво рассудив, что писать или звонить Томасу будет удобнее на улице вдали от дикого гвалта. Да и спокойнее — тоже. Виктория прекрасно понимала, что никто ей не навредить на территории клуба, да и где-либо вообще — тоже. Она же не маленькая девочка, хорошо успела изучить психологию людей, и здесь, она была уверена, пустые угрозы — лишь попытка отыграться. Вик могла бы даже предположить, что в чужом сердце крепко-накрепко засела обида на целый мир, и эти письма приносят несчастному сталкеру удовлетворение. Так уж получилось, что Виктория де Анджелис самостоятельно выбрала такой путь, где ее личность обозрима со всех сторон и подвержена всяческим нападкам. Главное, помнить, что она никогда не была и не будет одна.       Прохлада ночного Рима отрезвила ее, как только Вик оказалась за пределами шумного клуба. Она прикрыла глаза, позволяя ветру обдуть лицо, и тут принялась набирать Томасу сообщение о том, что она вышла через задний выход. И добавила, что нужно поговорить — тянуть некуда, Лео прав, они заслуживают доверия, все они. Виктория невольно поежилась от мыслей, что скажет Дамио и Итан, что скажет Томас, как отреагируют — разозлятся ли? О, Дамиано точно разозлится — но не на нее, а на себя самого, Вик это знала, поэтому болезненно скривила губы, глянув на беззвездное небо. А еще она попросит прощение у Итана за сказанные впопыхах слова, у Дама за молчание и у Томаса за побег. Так странно думать об этом и испытывать облегчение. Наконец-то можно будет упасть не в пропасть, а в родные объятия.       Виктория успела подумать о том, что поступает весьма эгоистично, стремясь выплеснуть свою боль и переживания на мальчиков, но обработать эту мысль не успела — позади скрипнула дверь. Она вздохнула, прикрыв глаза.       — Томас, я повела себя так глупо.       — Очень глупо, ведь стоишь здесь совершенно одна после стольких предупреждений.       Чужой голос заставил ее вздрогнуть и резко обернуться. Это был не Томас — куда уж двухметровому бугаю в черной кожанке до Томаса. Вик как-то лениво скользнула по его закрытому маской лицу и даже ухмыльнулась такой банальности — и вот этого она боялась эти несколько дней? Из-за этого избегала любимых взглядов и теплых касаний? До чего же смешно. Виктория вопросительно вскинула брови, когда чертов сталкер потянулся к карману.       — Ты писал то дерьмо? — в лоб спросила она, даже не думая убегать — некуда.       — Нет. Тот, кто заказал меня, — последовал лаконичный ответ, и Вик опять не удивилась — что-то такое она и предполагала. — Ничего личного, — пробухтел мужчина, и черный пистолет мелькнул в свете ночных ламп. — Просто своим мельтешением ты не всем нравишься.       — Как забавно, — осклабилась Виктория, судорожно продумывая пути отступления. — Просветишь меня? Кому же понадобилось идти на это?       — Не заговаривай мне зубы, девчонка.       — Ты первый начал. Киллеры редко беседуют со своими жертвами, — ее голос был холоден и бесстрастен.       Щелкнул курок, и Вик едва заставила себя стоять на месте. В узком переулке спрятаться было негде — бежать до дороги слишком далеко, успеет выстрелить. Дело — настоящая дрянь. И словно в ответ на ее мысли, дверь заднего входа почти бесшумно отворилась. Все следующее произошло за какие-то считанные секунды. Томас, горячий мальчишка, просто прыгнул на бугая, что целился в лоб Виктории, без суда и разбирательств. Она даже вздрогнуть не успела, как выроненное оружие уже лежало у ее ног, а Томас был отброшен прочь. С глухим стуком он ударился о стену, а Виктория, не будь дурой, отшвырнула пистолет, слушая, как собственное сердце колотится о грудную клетку.       — Кто тебя заказал? — грозно спросила она, не слишком-то надеясь на ответ. Дуло лежавшего в углу оружия было направлено в лицо недавнего палача.       — Сукина дочь, — сплюнул мужчина, и вдруг рванул прочь, с силой толкнув ее в плечо, так, что Вик навзничь рухнула вниз; прекрасно понимал, что свой шанс он упустил. Был прав, ведь, откуда-то уже слышались шаги не то случайных прохожих, не то охранников клуба.       — Это что за мать твою… Виктория! — третий голос поджидал в конце переулка, в чьем обладателе она без труда узнала Дамиано. Вик цеплялась дрожащими руками за землю, невидяще глядя в сторону, откуда доносились звуки борьбы и сопротивления, а потом вдруг вздрогнула и поползла к Томасу, который уже поднялся на колени и держался за ушибленную спину. Мысли запульсировали в голове огненными всполохами, не давая нормально дышать.       — Вызывай полицию, Итан! — Дам неистовал, а Виктория видела перед собой только приближающуюся землю и подкатывающую панику. — И Лео звони, пусть мчит сюда. Вот дерьмо! Ты кто такой, а?!       Кажется, подоспела охрана или полиция — Виктория не видела. В ее силах было только окончательно упасть на землю, не отображая ничего вокруг. Тепло, которое она почувствовала мгновение спустя, принадлежало Томасу, в этом не было сомнений, — его запах она бы узнала из тысячи. Тощие руки прижимали ее к себе, обещая защиту, а Вик только и могла, что задыхаться от накатившихся эмоций. Не она могла умереть сегодня, а Томас — это ее волновало больше всего сущего.       — Я здесь, Вик, слышишь? Здесь, с тобой, Винченсо. Ты только слушай, тише, тише… Итан, помогай, — Томас закряхтел от натуги, пытаясь подняться вместе с ней, но Викторию уже перехватила другая пара рук, которые она тоже узнала сквозь пульсирующую боль в сознании и желание убраться из этого мира подальше от вездесущей паники.       — Ты вся дрожишь, — Вик потянулась за поцелуями, ласкающими ее щеки, пытаясь сфокусироваться на любимом лице. — Паническая атака? — голос Итана был тверд, лишь насквозь пропитан неконтролируемым ужасом.       — Да. Как в Брюсселе, помнишь? — ответ Томаса был уверенным, ведь он видел такое не только в Брюсселе.       — Иисус Всемогущий, Виктория, — ее лица коснулась рука Дамиано, окончательно приводя Вик в себя. — Давайте, в машину ее. Итан, осторожно.       Ее несли под ночными фонарями; где-то рядом раздавались приглушенные рацией голоса офицеров, где-то — возмущенные крики арестованного, где-то до сих пор звучала клубная музыка. Пару раз ее голова соскальзывала с плеча Итана, но оба раза была заботливо придержана Дамом. На улыбку сил не хватило, поэтому Виктория только прикрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, — так поразительно, ведь нарастающая паника исчезла сразу, как Вик оказалась в кольце родных объятий. Вот — самая надежная ее крепость.       Она слушала сильное сердце Итана весь короткий путь до машины, чувствовала торопливые и беспокойные касания Томаса и — уверенные Дамиано, и успела подумать о том, что больше не будет драться в одиночку, прежде чем ее осторожно усадили на заднее сидение авто. Пристегнулась она уже сама, опередив в этом Итана. Виктория, наконец, сумела справиться с минутным помутнением, и теперь вернула своему лицу обычное выражение, готовая ответить на все непростые вопросы, которые, конечно же, возникнут у каждого из них. Вик боялась даже представить, сколько мыслей мелькнуло у Томаса, когда он увидел пистолет, направленный ей в голову.       Но начать разговор никто не спешил. Дам молча уселся на водительское сидение, и пару секунд смотрел в одну точку, словно забыл, как завести машину. Впрочем, быстро отмер и вдруг со всей силы ударил по рулю, заставив Виктория вздрогнуть от неожиданности и почти детского испуга. Только сейчас она на подсознательном уровне ощутила весь тот спектр ярости, которая горела в сердце Дамиано подобно сверхновой.       В полнейшей тишине затрезвонил его телефон, не успев отыграть и пары нот — Дам с остервенением прижал его к уху, едва ли не выкрикнув в трубку истеричное «слушаю!».       — Здесь, с нами, — глухо ответил он. Вик видела в зеркало заднего вида его сведенные к переносице брови. — Пусть ждут до утра. Они дадут показания. Ты объяснишь, что, черт возьми, там произошло? Лео, я не хочу тебя пугать, — Дамиано не говорил, рычал, — но в том гребаном переулке чуть не случилось убийство — это-то ты понимаешь? И ты говоришь мне успокоиться?!       От его крика едва ли не задребезжали стекла. Виктория втянула голову в плечи, судорожно вздохнув. Только сейчас она почувствовала, какие ледяные у нее руки, как ей холодно и по-прежнему невыносимо страшно. И ругань Дама лишь усугубляло ситуацию. Она не хотела показаться мягкотелой, но, похоже, слезы вновь наворачивались на глазах, а горло сдавливало спазмами.       Нетнетнетнет.       — Дам, — голос Итана был тих, но суровые нотки были уловимы на подсознательном уровне. — Не ты здесь главный пострадавший, — напомнил он, сжав плечо Дамиано и выразительно выгнув брови. Тот сразу утихомирился, раздраженно вздохнув в трубку.       — Я понял, Лео. Позвони, если что-то случится. Уверен, что хочешь торчать в участке? Я мог бы… ну да, — Дамио болезненно улыбнулся. — Быть с ней. Я понял.       Зарычал мотор. Дамиано дергано снял сцепление и выехал прочь с обставленной служебными машинами улицы. Даже скорая была. Виктория проводила ее печальным взглядом, тягуче размышляя о том, что Томасу хорошо бы показать ушибленную спину врачам. Хотя, кто ее сейчас будет слушать по такому-то поводу. Вик поежилась, незаметно утерев лицо от слез. Незаметно — для нее, Томас среагировал мгновенно, подавшись к ней с широко раскрытыми глазами, на дне которых до сих пор мелькали сцены минувшего вечера.       — Все нормально, — механически ответила Виктория, и ее саму затошнило от собственного голоса, отчужденного и равнодушного. Пора было кончать этот дерьмовый цирк.       — Нет, — едви ли не хором ответили все трое; Итан мгновенно обернулся к ней с переднего сидения, Дам зло глянул в зеркало заднего вида.       — Все совсем не нормально, — проговорил Томас, едва ли не захлебываясь этими словами.       — И тебе придется рассказать нам все, tesoro mio, — безжалостно дополнил Дамиано, остановившись на светофоре. Он тяжело вздохнул, а потом развернулся к ней, потянувшись рукой к заплаканному лицу. Нежно погладил щеки, болезненно улыбнувшись. Вик едва сумела себя уговорить не дернуться в сторону. Да и в какую сторону — слева дверь, справа прижался к ее боку Томас.       — Я расскажу. Дома.       Дамиано, видимо, удовлетворенный ответом, вновь отвернулся к дороге, нервно сжимая руль — это Виктория видела по дрожащим плечам. Итан не спускал с нее напряженного взгляда, Томас не думал отстраняться. И, наверное, это была самая правильная тактика, ведь Вик было до боли в костях холодно и — страшно. И так забавили ее недавние мысли о том, что, в конце концов, могло случиться? Случилось. И теперь вряд ли закончится так скоро.       Самым неоднозначным во всем этом был момент того, что долгожданная встреча еще не случилась. Виктория чувствовала, как болезненно сосало под ложечкой, но упрямо оттягивала миг встречи, словно, правда, верила в то, что ей это удастся. Но нетерпение и жажда тепла угадывались не только в ее отягощенном разлукой сердце.