***
Чонгука не должно было быть здесь, учитывая, какая суета взорвалась вокруг его семьи, когда следователи допрашивали их круглые сутки. Чон Джисон — главный подозреваемый в организации убийства Ким Намджуна, несмотря на отсутствие улик, мотив был слишком очевидным. Их оставили в покое только к похоронам, когда представители в погонах в достаточной мере удовлетворились показаниями коллег Намджуна о том, что он в день убийства собрал комиссию для того, чтобы подписать тот самый договор, из-за которого Джисон мог обозлиться. Чонгук стоял в задних рядах, но сквозь щели между чужих тел он смотрел только на бледного и отстраненного Тэхена. Рядом с омегой Вихен, Хосок и Чимин. Чонгуку тоже хотелось стоять среди них, быть рядом, переживать это горе вместе. Они потеряли тело, но Чонгук потерял отца, пусть не того человека, кого он действительно любил, но… Хотелось разделить эти чувства, несмотря на то, что они были неоднозначными. Спустя три тяжелых и насыщенных неприятными событиями дня мысли все же выстроились в ровные ряды, между которыми хоть и сквозило утратой, но, глядя на Тэхена, просыпалось одно лишь желание — позаботиться. Казалось, они уже были в безвылазной жопе еще до того, как вместе с Вихеном в дом Кимов влетела новость, которая оглушила обоих. А теперь? Что будет теперь? Что Тэхен чувствует? О чем думает? Три дня назад. Охрана показалась утром и заняла свои посты у дома. Сану, что не спал всю ночь, задремал в кресле. На тумбе между ним и кроватью был подготовлен шприц на случай, если Намджун в чужом теле начнет приходить в себя. Тэхен тоже уснул, правда, сидя на полу и облокотившись на изножье отцовской кровати. Чонгук расположился рядом, у стены напротив. Он рассматривал уставшее лицо, подмечал детали: родинка на кончике носа, родинка на нижней линии губы и под глазом, и на щеке. Кожа смуглее, чем у Вихена, и светилась иначе. Это был не яркий отблеск начищенного чайника, а мягкий свет, будто преломленный нежным тюлем. Красивый. Тэхен очень красивый. Его красота другая, не вызывающая и не кричащая, она раскрывается куда больше, чем просто симпатичная картинка, когда смотришь глубже. Эту красоту хотелось оберегать, взращивать и, чего греха таить, присвоить. Чувства роились самые разные. Альфа понимал, что последние лучшие свидания он провел именно с Тэхеном, но возможно ли, что и он играл, пытаясь притворяться братом? Нет, этот мальчик такой настоящий, что его сущность и искренность ничем не замазать. Этим и нравился. Определенно нравился. Чонгук не удержался, подполз ближе, стараясь не разбудить, и тихо втянул слабый запах мяты. Нужно будет узнать, что не так, почему у Тэхена не наступает течка. Почему-то этот вопрос волновал альфу, но сладковатая мята уносила в другие фантазии. Хотелось оказаться в других обстоятельствах с этим омегой, сделать так, чтобы он снова позволил себя целовать и прикасаться. Забывшись, он прикрыл глаза, а когда открыл, то дернулся от пристального и недовольного взгляда. — Ты что делаешь? — еле слышно прошептал Тэхен. — Извини, — тоже тихо в ответ. Чонгук сел рядом, поджал колени и сложил на них руки, — думал, ты спишь. — И что? Нюхать меня сразу надо? — Тэхен… — заломил брови альфа, прекрасно понимая предвзятость омеги. Он глянул на спящего помощника и сказал: — Слушай, я обкосячился перед тобой и даже не знаю, с чего начать извиняться. Но весь этот пиздец… — альфа потер лицо ладонями и шумно выдохнул: — Я ехал вчера к тебе после разговора с папой. Он намекнул, что отец слетел с катушек, и вам с Ви может что-то угрожать. Но я не только хотел убедиться, что с тобой все хорошо, я ехал просить о помощи. Чтобы ты или поговорил со своим отцом, или провернул то, что ты провернул, но не так… Не под дулом пистолета… Мой отец, он… Блядь, я сам охуел. Он не был таким. Я понятия не имел, что он способен на такое. Но его хотят убить, Тэхен… Без шуток. Я сам слышал, как ему угрожали. Вчера эта мысль мне не давала покоя, но после всего, что произошло, я даже не знаю, что и думать… Он в такое дерьмо залез. И сам не лучше… Но я хочу все исправить, слышишь? — Как? — горько усмехнулся омега. — У меня есть план, но надо, чтобы твой отец очнулся в своем теле. И если он меня не придушит, то я знаю, что делать. — Он тебя придушит, — уверенно заявил омега. — Я даже не сомневаюсь, — улыбнулся Чонгук, — но я не подведу в этот раз. Я хочу заслужить твое доверие. — Зачем? — Мы еще не досмотрели польского Ведьмака, — в чужих глазах заискрились подобия смешинок, и альфа залюбовался. Да Боже, как он раньше не рассмотрел это великолепие? — Чонгук, думаю, есть проблема, — еще тише произнес омега, чуть наклонившись к чужому уху, — из-за алкоголя мы с Ви поменялись обратно. То, что вколол Сану, может повлиять так же. — Еще час назад отец звонил Сану и говорил, что едет в офис. Значит, все хорошо? — А если он поставит еще одну дозу? — Тело твоего отца может отрубиться с температурой? — омега покивал. — Твой-то под присмотром. Непонятно, где окажется тело моего отца в этот момент. И вообще, я еще во многом не разобрался. Тогда мы с Ви вместе пили, а тут… Я не знаю, Чонгук. И это так бесит меня… — Тэхен заломил пальцы, которые хрустнули, и опасливо зыркнул на помощника — не разбудил. Чонгук задумчиво покусал губы, медленно встал и подошел к спящему Сану. Он кинул взгляд на шприц, решение пришло быстро. Чонгук прицелился и резким движением вонзил иглу в шею альфы. Тот только успел вцепиться в чужие предплечья, зашипеть, и распахнуть глаза, которые через мгновение заволокло дымкой. Напряженное тело обмякло в кресле, а пустой шприц занял свое место на тумбе. — Готово, — в голос произнес альфа, глядя на ошарашенного омегу, — эта доза твоему отцу не достанется. Куда он дел наши телефоны? — Чонгук обшарил пиджак и карманы брюк помощника, но их не обнаружил. — Ви приедет через пару часов. Твой отец успеет вернуться? — Знал бы, как разблочить телефон Сану — сказал бы, — альфа крутил в руках чужой бесполезный гаджет и выглянул в окно, — черт, Тэхен… Это Ви… Он уже вернулся.***
Тэхен опустошен и переполнен одновременно. Вся церемония пронеслась мимо него, и только когда у могилы остались четверо, он еле нашел силы, чтобы посмотреть в глаза Хосока. Там было соболезнование, но Тэхен видел другое. То, что видел теперь в каждом взгляде — разочарование и осуждение. Это же услышал в словах Вихена в тот день — «ты слишком далеко зашел». И даже во всем Чонгуке, который просто хотел всех спасти, читалось желание, чтобы Тэхена никогда не было. Омега был в этом уверен. Он и сам бы не прочь занять этот гроб, чтобы больше никогда не доставлять миру такой огромной проблемы в виде себя и своего больного воображения. Его исследование прожгло слишком много дыр в чужих душах и судьбах. Ему показалось, он видел среди толпы Чонгука, так же как на миг показалось, что этот альфа питает к нему искренний интерес. До того, как вернулся Вихен… До того, как тело на отцовской кровати начало приходить в себя. Три дня назад. — Что здесь происходит? — Вихен ошарашено разглядывал развернувшуюся картину в отцовской спальне. — Я спрашиваю, что здесь происходит? — Ви, я все объясню, но, поверь, другого выхода не было, — сбивчиво начал оправдываться Тэхен и чуть собрался, когда Чонгук встал за его спиной, обняв за плечи. — Мы все исправим, — твердо произнес альфа. — Отца убили, — резанул Вихен, подкашивая уверенные колени этих двоих. Пальцы сжались на хрупких плечах, словно судорога, а омега лишь вытаращился на брата, хватанув воздух. — Ч-что? — хрипло вышло, но голоса Тэхен лишился тем же ножом. Поддержка сзади безвольно рухнула на кровать, а тело омеги качнулось, оставшись без тыла. — Что слышал, — процедил Вихен. Стараясь сдержать слезы, он выдавал сухие факты: — Мне позвонили. Семь ножевых. На парковке. Убийцу нашли мертвым в паре кварталов от офиса. — Нет, — произнес Тэхен, но прозвучало это глубоко внутри, резонируя с нарастающей тревогой. Он медленно повернул голову на тело, что лежало на кровати, боясь пошевелиться. Будто сделай он лишнее движение, и все станет совсем непоправимо. Губы дрожали в унисон пальцам, по щекам покатились непрошенные слезы. Рано оплакивать. Рано… Но эта доза… А вдруг… Вдруг она подействовала? Омега ринулся к телу и начал трясти его по-зверски, хлестать по щекам так, что ладони саднило, — Господи боже… Проснись, пожалуйста… Боже мой! Проснись! Давай! Пожалуйста, проснись! — перешел на крик Тэхен, не слыша себя. И замер, когда недовольный стон вырвался из мужчины. — Что происходит? — еще раз спросил Вихен у Чонгука, который молча во все глаза наблюдал за ополоумевшим омегой на постели. Любой вариант уничтожит их обоих. Кто бы ни проснулся в этом теле… Потому что случилось то, чего не предугадал никто. — М-м, — промычал альфа, высвобождаясь из-под действия сильного снотворного, — Тэхен… — Да, это я… — дрожащим голосом произнес омега. — А ты? — Кто я? — еле понятно бормотал мужчина, пытаясь разлепить глаза. — Кто ты? — замер Тэхен, стоя на коленях, возвышаясь над чужим лицом. Альфа открыл глаз и снова закрыл. — Сынок, что такое? — промямлило тело Джисона. — Тэхен, ты… снял неросвя…? Сердце омеги снова забилось, и он позволил себе нервный вздох. — Отец… — губы дернулись в странной улыбке, и Тэхен посмотрел на побледневшего Вихена: — Наш отец жив. — Я… Ничего не понимаю, Тэхен. Ты… Что ты натворил? — прошептал брат. — Я просто пытался спасти отца, Ви, — слезая с кровати, ответил омега, — вчера меня пытались похитить, но пришлось сделать вот так, — безвольной рукой он махнул на тело Джисона. Вихен схватился за голову и распахнул глаза. Он раскрывал и закрывал рот, не мог подобрать слова. Тэхен ждал, пока он скажет хоть что-то, но не это… — Тэхен, ты слишком далеко зашел… — отстраненно прозвучало. Ви сбежал из комнаты и из дома, хлопнув входной дверью — Чонгук, — еле слышно обратился к альфе, — мне очень… — Не говори ничего… — поднялся с кровати альфа и взглянул на тело отца, который мычал недовольно, пытаясь прийти в себя. — Не говори ничего… Пока не надо… Я… Я тоже пойду…***
Он наблюдал издалека и все ждал, когда этот дурацкий сон закончится. Ему пришлось подписать подписку о невыезде, а также он получил предписание не приближаться к омегам Ким до окончания следствия. За три дня новые обстоятельства совсем немного утряслись, пусть трезво мыслить не выходило, как и принять новую действительность до конца, но вот он здесь… А мог бы быть там, оплакиваемым и мертвым. В то, что покушение организовал не Джисон, он поверил после напряженного диалога со связанным помощником. Да, Намджун дал себе волю и как следует отыгрался на Сану хотя бы за то, через что он заставил пройти его маленького Тэхена. Помощник же, не имея больше причин скрывать правду, выложил все карты на стол: от сообщений с угрозами его авторства, до планов похитить его сыновей, чтобы шантажом выскрести эту ебаную подпись. Что делать дальше, представлялось смутно, но вот он стоит и наблюдает за собственными похоронами в теле человека, который сам глубоко закопан своими неверными решениями. Три дня назад. Намджун слышал голоса, будто из-под толщи воды, которая давила на него, размазывала и не давала пошевелиться. Хотелось вмешаться в разговор на повышенных тонах, но ни звука не вырывалось из сомкнутых губ. Тело накренилось от того, что под кем-то прогнулась кровать, а потом касания, что из раза в раз становились все ярче и звонче, лицо жгло от хлестких ударов. Спасительный стон все же протиснулся по пересохшему горлу, умоляя остановить беспричинное избиение. Невнятный диалог с сыном, еще какие-то голоса, Намджун не понял смысла, но напряжение в интонациях почувствовал. Он хлопал глазами, пытаясь сфокусироваться хоть на чем-нибудь и мычал беспомощно, потому что не выходило. Голова налита свинцом, а тело не слушалось, альфа еще раз попробовал подать голос: — Что со мной, Тэ? — промямлил Намджун. — Отец, прости меня, — пискнул Тэхен, альфа понял, что его сын плачет. — Что-то пошло не так? — разборчивее пролепетал он. — Да, отец, все пошло не так… Прости, прости! — Тэхен уткнулся в подушку рядом и зашелся ревом. Перед глазами все четче проявлялась трясущаяся спина сына, и Намджун, желая успокоить, собрался силами и потянулся рукой, чтобы погладить. Пришлось похлопать глазами, потому что показалось, что кожа его стала смуглее, а пальцы тоньше. Да и рубашка белая… У Намджуна нет белых рубашек — это непрактично. — Что это за рука? — глупо уставился альфа на раскрытую пятерню и покрутил ее перед собой словно интресующий товар. — Теперь это твоя рука… — Тэхен оторвал голову от подушки, лицо влажное и опухшее от слез. — Они заставили меня, отец, он держал тебя на прицеле… Мне было страшно… Так страшно, — снова завыл омега. — Тш-ш, — пьяно вышло, но Намджун постарался и, оперевшись руками о кровать, приподнял корпус, — успокойся, Тэтэ. Со мной все в порядке. — Нет, отец… Не все, — судорожно выдохнул омега, — я все объясню… Я попробую. — Кто это? — отвлекся Намджун на постороннего мужчину в кресле, пришел в себя и подсобрался. — Тэтэ! Кто это? — Сану, помощник Джисона. Он спит под сильным снотворным. — Тэтэ? — Я начну с самого начала… Помнишь, я начал изучать нейронные связи? Намджун внимательно слушал историю сына, он хлопал глазами и снисходительно улыбался богатой фантазии этого ребенка, но когда Тэхен, поддерживая альфу под руку, подвел его к зеркалу, он сначала не понял. Вот стоит его сын с испуганными глазами, а рядом стоит Чон Джисон и смотрит прямо на него. Прямо в глаза. Намджун наклонился к зеркалу, подошел ближе и поднял руку, он коснулся холодной глади, чувствуя не своими пальцами поверхность, и наконец дошло… — Что ты наделал, сынок? — ошарашено взглянул на сына Намджун. Диссонанс подавил разум, поэтому альфа сам не понял, как закричал на своего мальчика. — Что ты наделал, блядь?! Джисон в моем теле? Только не смей говорить, что Джисон сейчас в моем теле! — Прости, — попятился от него Тэхен, — но… Что я мог сделать? Как я должен был поступить? Намджун снова уставился в зеркало и огладил новое лицо своими новыми руками, когда его сын прижался к стене и скривился в беззвучном рыдании. — Тэхен… — спокойнее спросил альфа. — Ты же сможешь вернуть все как было? Сейчас же! — Нет, отец… Джисона в твоем теле сегодня убили… — трясло омегу, когда чужие отцовские глаза расширялись медленно. Альфа осел на пол и схватился за голову. — Меня заставили, отец. Я не хотел. Прости, — засипел Тэхен, — но я не могу сожалеть об этом, слышишь? Не теперь… Тебя хотели убить, отец. Убили? Его, Ким Намджуна, убили? Дыхание потяжелело, как и все чужое тело. Это сон? Это сон… Не может быть, так не бывает… Намджун поднял перед лицом чужие руки и уставился на эти пальцы, которые теперь его. Они скрючились так же, как и все его существование. Чужое сердце гулко билось, шумно отдаваясь в ушах. Кто он теперь? Он посмотрел на сына, который забито смотрел в ответ и боялся. Сколько же пережил Тэхен в эту ночь? Альфа наконец опомнился, подлетел и сгреб его в объятия. — Прости, малыш, прости! Я дурак! Я… Господи, — зажмурился Намджун, — ты спас меня, мальчик мой, — поцелуй в макушку чужими губами, — ты спас меня. У тебя все получилось… Ты молодец. Не плачь… Мы выкрутимся. Мы выкрутимся…***
Намджуну пришлось вернуться в свой новый дом. Дом Чонов… В котором незнакомый ему омега шипел ему вслед, обзывая убийцей. Ханыль был уверен в том, что организация убийства на совести мужа. Чонгук избегал его после единственного разговора на повышенных тонах, из которого неясно было, кто прав, кто виноват. С одной стороны, из-за Чонгука он сейчас в чужом теле, с другой — он все-таки жив. Тэхен выдал указания не употреблять ничего, что хоть с малейшей долей вероятности способно изменять сознание: ни алкоголь, ни сигареты, ни снотворное, ни даже обезболивающее. Возможность вдруг испариться и уступить это тело его прежнему хозяину не столько пугала Намджуна, сколько он считал недопустимым оставлять своих сыновей без присмотра, поэтому рекомендации Тэхена выполнял исправно. Как ни странно, Сану легко принял свое наказание и будто по привычке продолжил ходить тенью за телом своего хозяина. Он сразу объяснился, что ему плевать, кому служить, альфа предан компании. Новые обстоятельства Сану ничуть не смутили, наоборот, он, казалось, даже приободрился, заполучив в качестве главы Намджуна с его восхваляемыми качествами и принципами. Сам Намджун на контакт показательно не шел, не собираясь принимать участия в этой грязи до тех пор, пока Сану на пальцах не разъяснил, что то тело, которое Намджуну досталось ироничным способом, тоже имеет срок годности и весьма небольшой. Пришлось все же вникнуть в предысторию и изучение смутно знакомого персонажа — Хо Сонхэ. Следующим шагом будет беседа со старым другом — Ли Хаджуном, который все же не просто так отозвал охрану. Ему тоже достанется, хорошенько достанется… Собственные похороны странно отзывались внутри. Ему дали еще один шанс? Но для чего? Темные мысли окутали альфу, хочется узнать, кто и за что убил его. Как минимум, ради чего стоило бы угомонить истерику и включиться в события. Как максимум — Тэхен и Вихен. Чонгук после церемонии тоже вернулся домой и заперся в комнате. Телефон ломился от сообщений одногруппников, сокомандников, руководителя танцевальной студии. И ни одного соболезнования. Да, его отец не был хорошим человеком, но пустота после потери все же образовалась. Видеть Джисона в доме было странно, смотреть и понимать, что это чужой человек, который теперь занимает тело его отца. И хоть почему-то это и казалось более правильным исходом, чувство вины перед отцом все равно накрывало невидимым колпаком. А еще хотелось увидеть Тэхена и узнать, как он. Но, казалось, что в этот день им всем стоило бы побыть наедине со своими мыслями. Вихен после похорон отправился к Чимину. Хотелось ответить на звонки и сообщения Юнги, но этот альфа тоже сплошная проблема, которую Ви не готов вывозить прямо сейчас. Омега напросился на смену в стрип-клуб, которую ему пообещали только на следующую ночь. Ему нужно было отвлечься и забыться. Место для выступления Вихена нашлось, правда, только в Фетише, куда после выставки он обещал не соваться, но это ему необходимо. Тэхен спас отца, поменяв его телами с другим человеком. Такое ведь каждый день происходит, так ведь? Просто берешь, перенастраиваешь чужие мозги на отцовские нейронные связи и вуаля — твой отец, с которым ты вроде как начал налаживать отношения, внешне совершенно чужой человек, но живой. Это, блядь, как в голову уложить? Как убедить себя в том, что эта мерзкая рожа теперь его отец? Возможно ли, что однажды они с Тэхеном решат, что морда Джисона им не нравится, и они поменяют отца телами еще с кем-нибудь? Этот странный бред не укладывался. Тэхен и Хосок легли спать почти под утро. Они крутили нейронные связи Намджуна и Джисона, сверяли показания датчиков, которые отец омеги присылал им каждый час. И вроде никаких изменений, но Тэхен никак не мог успокоиться, его цель на ближайшее будущее определена — сохранить отца в теле Джисона во что бы то ни стало. Возможно, это подло по отношению к Чонгуку, но этот альфа наверняка к нему никогда в жизни больше не подойдет. Омега готов к любой мести с его стороны кроме того, что он отнимет отца. Тэхен проснулся мокрый и возбужденный после того, как ему приснились ласки и поцелуи Чонгука. Он пришел к нему в сновидение и рассказывал, что не злится, что хочет досмотреть польского Ведьмака и долго заниматься любовью. Во сне омега отдал предпочтение второму и сейчас, когда сидел на кровати, кусая дрожащие губы, очень об этом жалел. Воспоминания сладкого сна обжигали, омегу потряхивало от той чувственности, с которой он откликался на чужие касания. Казалось, он даже ощущал любимую смородину на языке, и своей ладонью Тэхен закончил то, что было начато в горячем сне. Уснуть все равно не получалось — мысли разом накинулись на хрупкого омегу. Еще немного — и его раздавит или разорвет изнутри. Как объяснить сердцу, что не нужно любить? Как донести, что сейчас есть более важные задачи? Но перед глазами Чонгук, так отчетливо Тэхен видел жгучий и игривый взгляд, губы с острыми и четкими вершинками, черные волосы, что так эффектно контрастировали со светлой кожей. А главное, все это великолепие было еще и замечательным человеком, заботливым альфой и потрясающим любовником. Омега переоделся в сухую одежду и поморщился от боли в животе, наверное, стоило все же поужинать нормально, а не только чипсами и яблоками. Он включил ноутбук и открыл вкладку со своей архитектурой связей. Бегая глазами по цветным линиям, Тэхену пугающе сильно хотелось оборвать их все настолько, что пришлось все же разрыдаться… Последний раз он позволит себе слезы…