Ненаписанное письмо

      На том же приеме его величество объявил о турнире, который должен был состояться через две декады на столичном ристалище. Может быть, будь Раэ чуть помоложе или, наоборот, постарше, он загорелся бы желанием участвовать. Но не сейчас и тем более не в его положении. Рыцарь королевы не имеет права рисковать собой в глупых, показушных турнирах. Фаворит короля — имеет право наградить чемпиона, но лишь с позволения короля. Раэллису были безразличны сейчас все на свете кандидаты в чемпионы. Он внимательно смотрел в зал со второй ступени тронного возвышения, и браслет жег ему руку.       Уж себе-то он мог признаться, что ни в коем случае не рассчитывал на подобное, идя сюда. Зачем шел? Исполнить свои обязанности, как адъютанта. Да и просто… было интересно взглянуть на того, кому король доверит безопасность королевы и нерожденного дитя, ну, и конечно, на ту, с которой его возлюбленный владыка будет проводить ночи и иногда дни. Были у Раэллиса догадки, предположения – он, например, думал, что первым может стать советник Карин Ильтариа. Но чтобы он сам?.. Придется, кстати, посоветоваться с кэем Ильтариа касательно этой самой безопасности: еще очень свежо было в памяти покушение на его величество, отзывалось легкой тянущей болью в груди на резкое движение.       Раэ отвлекся от своих мыслей, ощутив пристальный и далекий от благодушия взгляд. Обшарил собравшихся придворных глазами, однако никого не заметил. Паранойя? Это вряд ли. Он ведь теперь всем придворным — как кость в горле и чирей в неудобосказуемом месте. Как же, самые приближенные к королевской чете места один умудрился занять!       Но, несмотря на эти переживания, внутри, в душе, жарким клубком свернулось предвкушение и счастье: он стал фаворитом, и теперь никто не посмеет осудить, если он выйдет из кабинета короля с распухшими от поцелуев губами! О том, что ждет его этой ночью, Раэллис и подумать не смел — боялся, что любой, взглянувший на него, сразу же прочтет эти мысли так, словно они написаны на его лбу огненными письменами.        Наконец, прием завершился, церемониймейстер подал знак и провозгласил, что их королевские величества покидают зал, и Раэ, как и полагалось Рыцарю, подал руку королеве, на которую она оперлась, а с другой стороны ее поддерживал под руку сам король. За дверью галереи, впрочем, Маэллис отпустила руку юноши, улыбнулась: — Проводите меня к Рассветным покоям, Альмэ, я задолжала его высочеству несколько занятий по истории Ларада. — Конечно, моя драгоценная кэйа. Я зайду к нему вечером, как и обещал. Раэллис, ступайте в кабинет, предупредите Далина, чтобы готовил документы к Совету.       Адъютанту не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться. Он с почтительным поклоном отступил назад, дождался, пока король с королевой не свернут в сторону покоев наследника престола, и отправился исполнять приказ, мысленно ругая самого себя: «Неужели ты думал, что все случится едва ли не за дверями тронного зала? Забыл обо всем, глупец, и о Совете, на котором тебя, кстати, будут рассматривать весьма и весьма пристально. Готов? Право фаворита!»       Сам себе он мог признаться, что не готов, что ему страшно — вот именно теперь, когда осознал, что обратной дороги нет, и вскоре каждый придворный будет рассматривать его, отыскивая все те гипотетические достоинства, кои вывели обычного лейтенанта на столь высокий пьедестал. Раэллис не обольщался касательно того, что можно будет в нем узреть. Ну, мордашка относительно смазливая — есть и покрасивее пажи при дворе, да и среди аристократов вторые-третьи сыновья. Происхождение? Род Стэйар никогда не был богат или особо приближен к трону владык Ларада. Да, аристократ, но толку в том, коль воспитывался он в приюте для сирот? Манерами не блещет, а ведь теперь придется сопровождать его величество и во время званых обедов… Ох, вот это он упустил, привык столоваться со слугами.       Он боялся оказаться недостойным, и, видно, что-то такое отразилось в его глазах, когда его величество вернулся в кабинет. Потому что тот, едва переступив порог, внимательно вгляделся в лицо адъютанта, вернулся в приемную и отослал секретаря под каким-то предлогом. А потом запер дверь и жестом приказал Раэллису сесть в кресло у камина, по летнему времени холодного. — Что случилось, Раэ?       Принося присягу королю, Раэллис клялся не лгать ему ни словом, ни делом, не стал и сейчас пытаться утаить свои мысли. Король внимательно выслушал его, стоя за спинкой кресла. Это не нервировало, наоборот, давало юноше ощущение одиночества исповедальни, а еще — поддержки и тепла от лежащих на плечах жестких ладоней. Несомненно, страннейшее из возможных сочетаний, но так было, и он не видел в том ничего неправильного. — Раэ, — макушки коснулось теплое дыхание, скользнуло к уху, вызывая мурашки по телу. — Разве за манеры, происхождение или деньги я выбрал тебя? Разве за красоту или галантное обхождение моя королева назвала тебя своим Рыцарем?       Раэллис сглотнул вставший в горле ком и все же решился спросить: — Тогда… за что же, сир?       Ему не ответили, только рука короля, зарывшись в волосы, властно оттянула голову назад, и горячие губы мигом лишили способности думать о чем-то еще, кроме этого поцелуя. Он длился и длился, заставляя Раэллиса терять голову, но, наконец, окончился. — Сегодня ночью — твое право, Раэ. И мое исполнение данного слова, — пообещал Альмейдо, не отводя пугающе бездонных темных глаз. — А сейчас — за работу, адъютант, ее еще немало.       Это отрезвило и успокоило. Раэллис в который раз поразился той власти, что имел над ним король, и порадовался ей. Никто другой не смог бы вот так утешить мятущуюся душу несколькими словами. Пусть его величество не ответил ему прямо, но Раэ знал, что ответ будет дан, раньше или позже — но обязательно.       Совет прошел в привычной обстановке галдежа, словно в вороньей стае. Старики возмущались произволом нахального юнца, не спросившего их ценных указаний в выборе фаворита и защитника королевы, Альмейдо посмеивался, преисполненный терпения — откуда только и черпал его? Законопроект «О мужских браках и союзах покровительства» был рассмотрен и принят, под его давлением, конечно, однако принят. — Ваше величество, но ведь это развратит… — заикнулся, было, один из советников, Раэллис быстро глянул на говорившего: кэй Кэриа, казначей. — С теми поправками и ограничениями, что были внесены? Сомневаюсь, — холодно прервал его король. — А вот комиссии, которые будут рассматривать каждое прошение о подобном союзе, это лишнее. Хотите процветания взяточничества? Все прошения будут поступать лично мне. И впредь право решения по этому вопросу будет иметь только монарх Ларада. Пункт сорок шестой, или вы запамятовали? Раэллис, что еще на повестке дня? — Обсуждение организации турнира, сир, — адъютант подал ему папку с бумагами. — Кэй Альбин, это по вашей части. Что скажете?       Благообразный полуседой советник постучал по своему комплекту документов: — Церемониал турнира — без изменений, или же внести присутствие вашего фаворита вместо ее величества? — Ее величеству нездоровится, и в жару и пыль тащить беременную кэйю я не вижу смысла. Королева Маэллис высказала желание наблюдать турнир с балкона, так что на трибуне будет присутствовать кэй Стэйар. Касаемо награды победителю — я согласен с вашим предложением. Золотой венец и серебряная лента, равно как и заявленные суммы, будут достойной наградой безусловному чемпиону и любимцу публики*. Это все? — Да, сир, — Раэллис подбил стопку листов протокола и придвинул его на подпись.       Закатное солнце неосязаемым тараном било в окна, недвусмысленно намекая на окончание рабочего дня. — Заседание окончено. Все свободны.       Советники покидали зал, оставляя короля и адъютанта в тишине и относительном покое. — Иди, Раэ, отдохни, — Альмейдо поднялся, сам убрал протокол и документы в сейф.       Раэллис глубоко поклонился и вышел, несколько растерянный. Отдыхать? Да уж! Денек выдался не столько тяжелый в плане работы или беготни по делам, сколько напряженный в плане моральном. Еще вчера он был просто адъютантом его величества. По сути — помощником секретаря и мальчиком на побегушках. А сегодня он — Рыцарь королевы и фаворит короля. И – о, Небо! — он счастлив и страшно боится того, что не сумеет оправдать возложенное на него доверие. Доверие?       Юноша даже приостановился, пытаясь осознать. «Не за красоту, положение или связи. Нет, конечно же! Потому что их величества уверились в том, что мне можно доверять! Клянусь, я никогда не предам!»       Король пришел к нему в сумерках, когда затих весь огромный дворец, и только шаги гвардейцев отдавались эхом в коридорах и залах. Распахнул дверь, ведущую из королевской опочивальни в комнату адъютанта, и шагнул внутрь, глядя на тотчас поднявшегося ему навстречу юношу. Без камзола и жилета, без шейного платка, в одной тонкой полотняной сорочке и темно-серых бриджах, но даже так он не казался ровесником. Наоборот, выглядел старше, серьезнее. Раэллис сделал два шага к нему, замер на расстоянии вытянутой руки, так же молча. Альмейдо улыбнулся и сократил это расстояние еще на полшага, внимательно глядя в глаза с расширившимися от полумрака и волнения зрачками. Поднял руку, касаясь чистой, в едва заметном юношеском пуху, щеки, провел по ней, словно не уверен был в том, что же следует делать дальше. Раэ прижался к его ладони, потерся, понимая, что все будет сегодня, но торопить нельзя. Право фаворита — принимать.