Ненаписанное письмо

      - Идемте, лейтенант, - капитан прошел мимо, кутаясь в меховой горский плащ. Здесь, на Меже, многие ходили уже не в форменной одежде, а в трофейной. Ларадская форма от холода не спасала, а косматый волчий мех долго хранил тепло. Альмэ смотрел в спину капитану и видел, как тот тяжело ступает. Еще в палатке полковника он заметил, насколько Ирвин осунулся и как хрипло дышит. А по Анстранну он помнил, что малейшее усилие вызывало у капитана одышку и хрип в груди. Принца пробило запоздалым ужасом и раскаянием, ведь возвращение в вечно холодный Наор было для Ирвина Геллара равноценно медленному восхождению на эшафот. Вот только палач убивал быстро, а болезнь и старые раны – медленно и мучительно.       Он последовал за капитаном к его палатке, вошел, согнувшись в три погибели. На крохотном столике в углу теплилась свеча, у походной койки стояла жаровня. Из-под плащей и одеяла, кучей сваленных на койке, высунулась встрепанная голова. Альмэ даже вздрогнул: показалось, что брат. Но парнишка был не старше принца.       - Ир?       Капитан присел на край койки, мимолетно коснулся светлых волос ладонью:       - Спи, Раэ. Все в порядке.       Это было настолько интимно, что Рыжая Тварь покраснел, словно подсмотрел за чужим и запретным. Он уже сожалел, что пришел сюда. Нужно было отказаться и дать Ирвину выспаться. Поговорить они могли и утром. И без присутствия третьего. Он кашлянул, обращая на себя внимание. Слова казались ежами, цепляющимися за гортань всеми колючками и не желающими вылезать.       - Я прошу прощения, кэй капитан, что втравил вас в историю с моим побегом. Мне следовало… следовало остаться в Анстранне и…       - Вас следовало бы выпороть вожжами на конюшне за одну только мысль, что нужно покорно прогнуться под обстоятельства, - голос Ирвина звучал ровно и глухо, но Альмэ услышал и узнал нотки сдерживаемого гнева. - Разве я обвинил вас в том, что произошло после? Единственное, чего я не понимаю и не одобряю, это ваш выбор направления. Какого подземельника вы отправились в зону боевых действий?       - Это просто, кэй капитан. В Чаграте меня ждала бы участь гаремного мальчика. У лабрийских мегер слишком хорошие отношения с моим братом, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности в гостях у них. А на войне затеряться легче всего. Никто не будет спрашивать у рыжего парня в солдатском плаще имя и род. Вербовщики даже звать меня не стали, я сам к ним подошел.       - Вас могли убить сотни и сотни раз. Как вам вообще в голову пришло идти в разведотряд? Вы не знаете гор!       - Как оказалось, горы у меня в крови, - Альмэ усмехнулся, тронув пальцами седую прядку на виске. – А вы не знали? Моя мать была наориткой.       - Это не причина.       - Согласен. Но я внимательно слушал ваши рассказы, а на память я не жалуюсь.       - Год назад вы едва справлялись со шпагой.       - Вы отличный учитель, кэй Ирвин. Война и прущий на тебя с явным намерением убить, а не обнять горец – еще лучшие учителя.       - Все, что говорят о Рыжей Твари – правда? – капитан склонил голову к плечу, внимательно заглядывая в темные, с отблеском от свечи глаза.       - Да.       Капитан больше ничего не спрашивал и не говорил, а принц не знал, что еще сказать. То есть сказать ему хотелось очень многое, сделать – и того больше. Останавливало только повисшее молчание, присутствие спящего лейтенанта и что-то глубоко внутри, леденящее горячий комок за ребрами. Он сидел на каком-то ящике, сцепив пальцы в замок на колене, смотрел на Ирвина. И не мог заставить себя встать и уйти. Тонкие стенки палатки сотрясались от порывов ветра, чуть приглушая его вой. Сквозняк ерошил волосы на виске капитана. Между ним и Альмэ было едва полтора шага. Мужчина хмурился, почти незаметно поводя плечами. Но все же не сдержал рвущего нутро кашля. Альмэ со все растущей тревогой смотрел на то, как окрашиваются алым вскинутые ко рту пальцы.       - Ирвин… - он не понял, как оказался на коленях у ног капитана, прижимая ладонь к его груди и чувствуя ею тяжелое клокотание внутри.       - Это просто холод. Надышался, - словно попытка оправдаться перед самим собой.       - Тебе надо в тепло. В Наордэй, а еще лучше, поближе к Чаграту.       - Это пройдет.       - Ирвин!       - Тихо. Не буди Раэллиса. Он и без того волнуется за меня.       - Я тоже. Утром ты должен уйти с моим отрядом вниз, слышишь?       - Ага, прямо бегу уже, - хмурая усмешка исказила губы капитана, и Альмэ, не соображая, что делает, осторожно стер с них каплю крови.       - Ирвин, ты уйдешь сегодня утром. Это приказ.       Мужчина смотрел на него совершенно нечитаемым взглядом, замерев от прикосновения. А Альмэ так и не убрал руку, касаясь худой щеки, заросшей темной щетиной, чувствуя ладонью так изумившую его в Анстранне мягкость короткой бородки.       - Да, мой государь. Как прикажете.       Мгновение осыпалось с хрустальным звоном. Принц поднялся, накинул на голову капюшон.       - Я предупрежу моих людей и полковника Ильтариа. С ними уйдут все раненые. Потом лагерь покинут остальные. Я должен проследить, чтобы на укреплениях вдоль Межи не осталось ни одного ларадца, - он вскинул руку в салюте и выбрался из палатки, плотно прикрыв за собой полог.       Ирвин провел ладонью по лицу, будто проверяя, не осталось ли отметин на коже от обжигающе-горячего прикосновения, на которое все его тело отозвалось безумной вспышкой желания вопреки боли и холоду. Вздохнул, старательно давя снова рождающийся в груди кашель, снял плащ и сапоги и забрался в зыбкое тепло согретой телом Раэллиса постели. Лейтенант тут же прижался, обнял, пытаясь согреть. Он не спал, но старательно запрещал себе подсматривать в щелку между складками одеяла. Хотя услышанного было более чем достаточно, чтобы сделать самые фантастические предположения.       Альмэ дошел обратно до палатки полковника Ильтариа, не увидел дежурного ординарца и вошел без доклада. Карин, не поворачиваясь к нему, язвительно произнес:       - Я так и думал, что вы вернетесь, ваше высочество.       - Мне показалось, что стоит объясниться с вами, кэй Ильтариа, - сухо ответил юноша, без приглашения проходя, снимая плащ и садясь напротив полковника. Тот лишь вскинул красиво очерченную бровь, глядя на действия Рыжей Твари.       - Вина?       - Благодарю, не откажусь.       Начало беседы отдавало отчетливой сумасшедшинкой. Светские разговоры, словно на приеме, в насквозь промерзшей палатке на границе с северными баронами! Но именно это, кажется, и было правильным. Именно так: вести себя не как командир разведотряда, неизвестно откуда взявшийся и непонятно какого рода. А как принц рода Ларадэев, пусть и опальный, но принц. От него этого ждали. Он должен был соответствовать. А то, что от неуверенности и, что греха таить, страха внутренности в ледышку смерзаются – никого не волнует, Альмейдо Ларадэй.       - Я смею надеяться, что, раз вы пришли сюда, я услышу и остальную часть истории со Стражами? – тонкая издевка, хотя лицо полковника осталось вежливо-отстраненным. Он достал из небольшого сундучка два серебряных стакана и оплетенную серой корой бутыль-фляжку. Альмэ оценил, чем его собираются поить: «Кастанское Бархатное», не менее чем десятилетней выдержки. Интересно, полковник его для победы приберегал? Впрочем, Карин Ильтариа выглядел вполне здравомыслящим человеком, он не мог не понимать, что победить в этой кампании ларадцам не светит ни одна звезда Высокого Неба.       - Прежде я хотел бы узнать, намерены ли вы оставить лагерь и уйти к Наордэю, или мне вызвать Стража сюда, чтобы он подтвердил вам мои слова?       - Это было бы неплохо.       Альмэ заметил, как дрогнул в скрытой усмешке уголок рта полковника, и вспыхнул. Но, кроме гневного румянца, своих чувств не выдал ничем.       - Хорошо, кэй Ильтариа, я сейчас вернусь.       Карину осталось только изумленно смотреть, как мальчишка без плаща выскочил из палатки и пропал в белесой мгле, заволакивающей все, как туман.