Ненаписанное письмо

      Отпаивать глупого мальчишку, а воспринимать принца иначе, ну, никак у Карина не получалось, пришлось долго. Казалось, что Альмэ впал в какую-то прострацию: он сидел, обхватив стакан с вином ладонями, и смотрел в одну точку.       - Игры со Стражами до добра не доведут, - бурчал себе под нос полковник, укутывая его высочество в два плаща и придвигая поближе жаровню.       - Что? – очнулся юноша, недоуменно моргая. – О… Кэй полковник, не стоит, я не замерз.       Карин не стал отказывать себе в удовольствии. Прихватив в кулаки ворот меховой куртки Рыжей Твари, он резко тряхнул его, с удовлетворением услышав, как клацнули его зубы.       - А теперь послушай, ты, маленькое рыжее недоразумение! – полковник наклонился так близко, что его резкое дыхание обдавало теплом лицо принца, а Альмэ с легкостью мог разглядеть себя в расширившихся от гнева зрачках мужчины. – Я выполню все, что ты скажешь, я уведу людей с Межи, я поговорю с генералом. Я даже удержу его от необдуманных поступков, если понадобится. Но и ты должен выполнить то, на что подписался. Как хочешь, так и сделай, но чтоб горные бароны встали под твою руку. И тогда войска посадят тебя на трон Ларада. Ради мира. Чтобы больше никто и никогда не гнал нас на убой, как скот, в зиму. Понял?       - Отпустите меня, кэй Карин. Я и без применения силы все хорошо понимаю, - голосом Альмэ можно было заморозить никогда не замерзающую Межевую.       - Простите, ваше высочество. Или, может быть, стоит теперь уже привыкать к величеству? – а вот голосом Карина Ильтариа ту же Межевую можно было отравить до самого дна.       - Пока не стоит. Не хотелось бы искушать судьбу, она все же женщина, а, как и любая дама, может проявить вздорный характер и отвернуться.       - Вы мне нравитесь, принц, - полковник остыл так же быстро, как и загорелся. Спокойно подлил в стакан Альмэ еще вина и сел рядом, грея руки над жаровней.       - Это взаимно, кэй Ильтариа. Благодарю за угощение, но я так и не сказал вам главное, зачем вернулся. Я хотел бы, чтобы Ирвин ушел утром в Наордэй с обозом и ранеными. Ему нужно тепло, прогреться в бане, а это возможно только в ставке.       - Я не возражаю. Это разумно.       Альмэ искоса посмотрел на мужчину, встретился с таким же оценивающим взглядом из-под русой с проседью челки и фыркнул. А потом они смеялись уже вместе, и у обоих в душе распускались какие-то стягивавшие сердце узлы и обручи. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо.       Альмэ порывался уйти, но, осоловев от выпитого и тепла, свалился спать прямо на столе. И не проснулся, когда полковник аккуратно переложил его на свою постель, стянув сапоги и укутав в плащ. Сам Карин еще долго сидел за столом, писал приказы и распоряжения. А потом просто прихлебывал теплое вино, смотрел на разметавшегося по постели мальчишку и думал.       Он служил в Наордэе с того самого дня, как впервые взял в руки не учебную, а боевую шпагу. Когда они с Ирвином влюбились в одну девушку, и между ними вышла размолвка, он покинул границу и уехал в Кентарру. Оттуда уже перебрался в столицу. Ему довелось послужить под началом короля Эдериха. Тот был достойным монархом, мудрым и дальновидным, хотя и он совершал ошибки. Одна из которых стоила ему жизни. Старший сын оказался гнилой веткой на могучем древе династии Ларадэев. А каким окажется этот хрупкий юноша с глазами, полными скрытой боли? От Карина не укрылось то, как мальчишка отреагировал на силу. Нужно было расспросить Ирвина, что произошло в Анстранне. И по какой причине младший принц оказался в опале. Бредням об убийстве Эдериха и покушении на Лайениса полковник не верил. Рыжая Тварь, спокойно резавший горцев, как баранов, и виденный когда-то мельком смущающийся и мечтательный мальчик различались очень сильно. Но Карин умел читать в душах, и умел хорошо. Жизнь научила. Душа у этих таких разных людей была одна. И она не изменилась, просто покрылась коркой льда.        «Кто отогреет тебя, Альмэ? Ты легко зажигаешься, ярко горишь. И гаснешь, как тонкая свеча. Кто сможет разжечь тебя, как вечный маяк на краю пропасти? И поддерживать в тебе это пламя всю оставшуюся жизнь? Кому это под силу… Я пока не знаю. Но я пойду за тобой. Страж оказался прав, ответ уже был у меня в душе, и он его прочел. Я пойду за твоим пламенем, король Альмейдо, и стану хранить его, пока не пойму, кому передать этот щит. Спи», - Карин осторожно укрыл спящего тревожным сном юношу и не удержался, тронул губами его лоб, проверяя, нет ли у глупого мальчишки, шаставшего раздетым по морозу, жара. И отпрянул, услышав тихое, сбивчивое:       - Ир… останься… Мой… мой рыцарь… Ирвин…       Жалость острой спицей кольнула в сердце. Мальчишка влюблен в капитана? И при том, он явно видел, что Ирвин спит не один. И, кажется, даже не приревновал. Впрочем, Карин понимал его. Ревновать Ирвина было невозможно. Капитан Геллар был настолько харизматичной личностью, что и сам полковник, еще в бытность простым лейтенантом, не ревновал девушку, в которую был влюблен, к другу. Размолвка вышла вовсе не по этой причине. Ирвин тогда согласен был забыть о Шееннис, лишь бы только Карин увез ее подальше от Наордэя. Ильтариа обозвал его трусом. В итоге, уехал сам, чтобы девушка не страдала, видя, как отдаляются из-за нее друзья. Каким же глупцом он оказался! Если бы он только сделал так, как просил Ир! Шееннис была бы сейчас жива. И, наверное, у них были бы дети. Но милая черноволосая красавица и дети Ирвина сейчас похоронены под стенами города, который защищал капитан Геллар. И умерли они для того, чтобы он жил. Ир винит в их гибели себя. Но больше него виноват он, Карин Ильтариа.       За стенами палатки сыграли побудку. Внутрь сунулся заспанный вестовой. Полковник прижал палец к губам и тихо отдал ему приказ доставить распоряжения командирам отделений. Через час из лагеря вышел обоз с ранеными, сопровождаемый командой Рыжей Твари. Сам Ларион Дэй, кое-как проснувшись и растерев щеки снегом, наскоро позавтракал и исчез с засеки в неизвестном направлении. Полковник был слишком занят сворачиванием лагеря, чтобы постоянно проверять наличие принца рядом, да он и не собирался быть ему нянькой. Но когда Рыжей Твари не обнаружилось в готовой уходить колонне, забеспокоился. Дозорные доложили, что лейтенант Дэй еще утром ушел в сторону другой засеки.        «Я должен проверить, чтобы на Меже не осталось ни одного ларадца», - вспомнил Карин. Сделать он все равно ничего не мог, так что напрасно переживать не имело смысла. И все же, спустя несколько часов полковник Ильтариа поймал себя на том, что с тревогой думает о том, где сейчас неугомонный рыжий мальчишка.       Альмэ не думал о том, как будет добираться до Акхала-Раг. Он знал одно – он туда дойдет. А вот что будет дальше, не мог сказать ему даже Страж. Когда время подобралось к полудню, небо заволокли тяжелые тучи, они вспороли себе брюхо об острые пики Наор-Дагэ и теперь истекали густыми полосами снега. Именно полосами: юноша нырял в одну, проходил ее насквозь и видел перед собой вторую, живую стену серого колышущегося марева. Снег облеплял лицо, забивался в глотку, мешая дышать, плащ тяжелел с каждой минутой. А потом поднялся ветер. В его завываниях Альмэ слышал флейту Вискола, он шел на ее голос, пока не вышел к перевалу. Оглянулся, но в снежной круговерти ничего внизу видно не было. Зато впереди, в седловине перевала, между двух вершин ярко голубело чистое небо. Пояс бури остался позади.       Альмэ скинул плащ и попытался отряхнуть его, потом достал из поясной сумки немного вяленого мяса и пресную лепешку. Запивать нехитрую походную еду можно было перцовкой, настойка согревала, но принцу не хотелось ничего крепкого, а воду он брать не стал – в металлической фляжке она все равно замерзала мгновенно. Он зачерпнул горсть снега и, словно ребенок, перекатывал на языке колкие крупинки, пока они не таяли. Это напоминало поцелуй Вискола, и отчего-то становилось весело, отступал страх смерти. А то, что он идет на верную смерть, если горцы сочтут, что Рыжую Тварь стоит сначала убить, а потом разбираться, что его привело к стенам цитадели тинга, он был уверен.       Принц прошел седловину перевала, когда дозорные, наконец, сочли необходимым остановить вышедшего из бури одинокого путника. По одежде признать в нем ларадца было нельзя, а шпага была укрыта плащом.       - Замре! Кто е? (19)       Альмэ замер, потом развел в стороны пустые руки:       - Сэл у тинг! Од главе ларадске! Йше на добре! (20)       - Зброю стрымай! (21)       Пришлось снять с перевязи ножны со шпагой. За камнями загомонили. Потом на тропу вышли трое – крепкие, плечистые парни, темноволосые, темноглазые. В их косы были вплетены перья орланов и крупные бусины из местных агатов и хризолитов. Явно не рядовые ополченцы. Альмэ сноровисто охлопали, из сапога извлекли каэт, а с пояса сняли трофейный горский нож. Юноша мысленно дал себе оплеуху: надо было оставить нож в лагере. Взгляды и голоса горцев стали злее, цепче. Ему без особой жалости скрутили руки за спиной, кисти мгновенно отнялись. А потом кто-то додумался сдернуть с его головы капюшон. Альмэ напрягся, готовый ко всему разом. Чей-то голос неверяще выдохнул:       - Йиржа Твар… Не вважаю… (22)       - Тэ-э-э-э-э, мелька! Йиржа Твар з глузде не зийше, чи так? (23)       Кто-то сплюнул, кто-то засмеялся. Принц состроил испуганную мордочку совершеннейшего ребенка. Смешки стали гуще.       - Йше, мелька, не стрымчи, не займэ.(24)       По спине противно щекотнули, скатываясь к поясу, капельки пота. Альмэ несмело улыбнулся, пошел вперед, подталкиваемый в плечи горцами. Кажется, угроза пока миновала. Но только пока.       Они прошли около лите, прежде чем тропа, петляющая в ущелье, не вывела на широкий карниз над горной долиной. Там, врезанный в утесы, орлиным гнездом возвышался Акхала-Раг, четырьмя когтистыми башнями соперничая с пиками Наор-Дагэ. Серые неприступные стены, узкий мост, протянувшийся над глубоко вспоровшей плоть камня рекой. Даже издалека был слышен рев воды, текущей с горных ледников.       - Акхала! Вайрэ! – прогремело над долиной и отозвалось эхом.       - Вайрэ! Сэл у тинг! – приставив ладони ко рту, прокричал предводитель дозорного отряда. Альмэ мимолетно позавидовал такой луженой глотке.       - Йше!       Высоченные, почерневшие от времени и непогоды ворота цитадели открылись, когда они перешли мост. Шаги отразились от сводов короткого тоннеля-прохода в крепостной стене. Альмэ оценил ее толщину и с растущим изумлением подумал: как отец умудрился захватить Волчий Клык? Или он его осадил? Но в подобном замке должны быть как минимум годовые запасы провианта и колодец, выводящий к реке. Впрочем, о том, как король Эдерих поверг наоритов в прошлой войне, надо было вычитывать в книгах раньше. Сейчас уже поздно. Сейчас его ждет кое-что потяжелее осады и штурма – попытка остаться в живых.       ____________________       19 - Стой! Кто такой?       20 - Посланник в тинг! От ларадского генерала! Иду с миром!       21 - Снимай оружие!       22 - Не верю…       23 - Мальчишка же! Рыжая тварь с ума не сошел, да?       24 - Иди, мальчик. Не дрожи, не тронем.