Ненаписанное письмо

      Маэллис проснулась в собственной постели, несколько недоумевая: события вечера начисто стерлись из памяти, разве что она помнила, что собиралась говорить с королем. Приходилось одергивать себя, вспоминать, что король - это не ее муж, что бы о нем ни говорили злые языки, он пока не сделал ей ничего дурного.       В комнату осторожно вошла фрейлина, всплеснула руками, видя, что ее госпожа уже проснулась:       - Ах, я уж думала, придется бежать за лекарем, вы так долго изволили почивать, ваше величество!       - А который час? - Маэллис приподнялась на локтях, поморщилась: голова немного ныла.       - Полдень уж отзвонило, моя кэйа.       - Как - полдень? - изумилась девушка, отбрасывая одеяло и поспешно вскакивая. - А кто с его высочеством?       - С утра Наннис была, потом приходил лекарь, а сейчас у него его величество сидит, - фрейлина подняла выпавшую у Маэллис из рук расческу и успокаивающе улыбнулась: - Да вы не волнуйтесь так, его величество обещали, что мальчика переутомлять не станет, только счетом позанимаются и почитают.       - Лаэль, ты меня разыгрываешь? Что вчера случилось? - Маэллис села на кровать, ноги отчего-то стали будто тряпочные, в голове пронеслось сразу такое количество мыслей, что ни одну ухватить за хвост не получалось.       - Ну, вы ушли к его величеству, через час он вас сонную на руках принес, приказал приготовить для вас Голубые покои, потом прошел к его высочеству. Потом все забегали, его величество с ним говорил, сидел с час. Потом ушел, приказал и его высочеству новые покои готовить. С утра такая суета поднялась! Лекарь к принцу Альмерису пришел, шороху навел! Ваши вещи уже перенесли, да и принца его величество сам помогал переносить, вы бы видели, как бережно держал, будто сломать боялся! - женщина захлебывалась чувствами, самым ярким из которых Маэллис показалась радость и восхищение королем. Она потихонечку вспоминала, о чем говорила с Альмейдо, краска стыда горячо залила лицо. Надо же было разреветься, как девчонке! Что подумал король о ней?       - Неужели его величество и меня сам нес? - румянец на щеках королевы стал ярче от воспоминания о таких сильных, таких горячих руках короля. О том, как осторожно он сжимал ее пальцы в своих ладонях, согревая. О том, как ласково и чуть растерянно звучал его голос. И еще о том, как некогда совсем еще девочкой украдкой любовалась рыжим, как солнечный луч в осенней листве, подростком.       - Ох, принес, ваше величество, уложил, - женщина даже всхлипнула от избытка чувств. Маэллис улыбнулась: юного короля теперь будут не просто любить, а боготворить и превозносить. Радость немного поблекла от мысли - а не изменится ли это отношение к ней со временем? Постоянно видеть перед глазами напоминание о брате, которого вынужден был убить своими руками - не самый лучший вариант. Впрочем, что она могла изменить? Снова оставалось положиться на судьбу и лишь всеми силами избегать подводных течений придворной жизни, сплетен, интриг и подковерной возни.       Королева наконец изволила встать, и ее немедленно окружила стайка фрейлин, которые помогли заколоть волосы, зашнуровать корсет, но ничего больше Маэллис им не позволяла, предпочитая умываться, одеваться и подбирать украшения самостоятельно. Ей никогда особо не хотелось походить на придворных куриц, которые сами и чулок натянуть не способны.       - Я иду к сыну. Пусть соберут оставшиеся вещи и перенесут в мои покои, - спокойное достоинство давалось с трудом, сердце ее билось где-то под горлом, на щеках цвел румянец. Королева вышла в сопровождении пары доверенных фрейлин, гордо приподняв голову. К ее изумлению, даже те придворные лизоблюды, которые прежде смотрели на нее с тщательно скрываемым презрением, сейчас кланялись, едва завидев. Словно ее статус неуловимо изменился после приказа короля.        «А ведь и правда, изменился, - подумала Маэллис, шествуя к Рассветным покоям, - расположение покоев всегда было признаком привилегированности. А если учесть… О, Небо!»       Она остановилась так резко, что Лаэль, ее первая фрейлина, едва не налетела на нее сзади.       - Рассветные покои всегда принадлежали принцам, ведь так?       Женщина удивленно вскинула брови и кивнула:       - Конечно, ваше величество.       - Принцам-наследникам? - продолжала допытываться Маэллис.       - Да, но… О! - до фрейлины дошло, ее лицо изобразило какую-то непонятную гримасу в попытке удержать изумление и всю ту гамму чувств, которые королева вполне понимала и разделяла.       - Он там? Его величество у принца?       - Д-да, кэйа…       - Оставьте меня! - Маэллис, стараясь не сорваться на бег, быстро прошла анфиладу залов и галерей. У дверей Рассветных покоев стража, было, двинулась ей навстречу, но, узнав, расступилась с поклоном. Девушка вошла в предупредительно распахнутые двери приемного зала и остановилась, пытаясь умерить дыхание и сердцебиение. Из полуоткрытых дверей детской до нее доносился негромкий голос короля:       - И тогда горцы вызвали меня на поединок. Но не обычный, а танцевальный. Ты знаешь, Мерис, это было замечательно. Их музыка может показаться дикой и варварской, но когда твоя кровь отзывается, а сердце начинает биться в такт, тело само движется так, как надо, и каждый прыжок кажется полетом, а каждое движение - единственно верным.       - И ты победил?       В голосе короля слышалась усмешка:       - В этом поединке нет проигравших и победителей. Они просто приняли меня как брата по крови. Ведь моя мать - твоя бабушка - наоритка. Во мне течет половина горской крови. В тебе тоже она есть. Я думаю, если Наор-Дагэ позовет тебя, твоя кровь откликнется. И ты сам все поймешь.       - А горы красивые?       - Да. Их нельзя не полюбить, ими невозможно не восхищаться. Они величественны, как Небо, сошедшее на землю, опасны, как необузданная стихия. Их магия зачаровывает, заставляя позабыть обо всем, - теперь в голосе короля Маэллис уловила нотку тщательно сдерживаемой грусти. Видимо, принц Альмерис тоже ее ощутил, потому что спросил:       - Ты скучаешь по деду? Хочешь вернуться?       - Да, малыш, скучаю. Но, думаю, скоро горцы пришлют своих представителей ко двору, и ты сам их увидишь. Может быть, там и твой прадед будет.       - Ух, ты, как здорово!       Маэллис прислонилась к стене, переводя дух. Кажется, сын и его величество неплохо поладили. А еще больше ее радовало то, что мальчик больше не задыхается после пары слов. Она вздохнула, поправила оборки скромного темно-серого роброна и толкнула дверь.       - Доброго дня, ваше величество, ваше высочество, - и присела в глубоком реверансе, поднимая глаза на замолчавшего короля. Удивилась: он казался смущенным, камзол был небрежно брошен на кресло, шнуровка простой белой рубашки распущена у ворота, на коленях лежала большая книга сказок, судя по разговору, забытая ради настоящих легенд.       - Ваше величество, - король встал, отложив книгу, и поклонился. - Я вижу, сегодня вы выспались.       Маэллис вспыхнула, но в темных глазах Альмейдо не было неудовольствия, лишь необидная, теплая усмешка. И она рискнула улыбнуться в ответ:       - Благодарю вас, сир, ваша настойка позволила мне это.       - Вот и замечательно. Присядьте, драгоценная кэйа, мы читаем сказки, послушаете?       - Конечно, ваше величество…       - Меня зовут Альмэ. Его высочество уже усвоил правила обращения ко мне в узком кругу, дело за вами.       Маэллис изумленно вскинула голову, пытаясь облечь в слова враз заполонившие голову мысли.       - Маэллис, пожалуйста, - он смотрел так, что у нее не хватило сил сопротивляться дольше.       - Конечно, ва… Альмэ.       - Спасибо. На чем мы остановились?       - Нет, не хочу сказку! Расскажи, как было дальше! - серьезно потребовал маленький принц и доверительно обхватил ладошкой запястье короля. Альмейдо кивнул, признавая право мальчика требовать, и осторожно погладил тоненькие полупрозрачные пальчики, чуть прикрыв глаза.       - Потом я долго говорил с дедом…       Маэллис не слышала ни слова. Она смотрела на сына и короля, стараясь дышать ровно, а в глазах все расплывалось и двоилось от слез - впервые - радости.