Ненаписанное письмо

      Когда принц, выпив принесенные лекарем зелья, начал неудержимо зевать, Альмейдо сделал строгое лицо и особенным голосом сказал:       - На сегодня историй хватит. Ты будешь спать, мама посидит с тобой. А я приду вечером и еще почитаю, договорились?       Мальчик улыбнулся, по всей видимости, он тем непостижимым детским инстинктом понимал, что строгий голос и нахмуренные брови не стоит воспринимать как неудовольствие.       - Да, Альмэ.       - Вот и хорошо, - король наклонился, пригладил его непослушные локоны и поцеловал в лоб, глядя тепло и ласково. - Нигде не больно? - дождался отрицательного кивка и поправил одеяло. - Сладких слов, малыш.       - Только обязательно приходи, хорошо? - Мерис задержал руку Альмэ, что было сил сжимая тонкими пальчиками ладонь.       - Конечно, мой хороший, я ведь обещал. А слово короля - дороже золота и тверже алмаза. Запомни это правило.       - Я запомню, - серьезно сказал мальчик и сладко зевнул, прикрыв рот ладошкой. Альмейдо усмехнулся, повернулся к королеве и склонился, целуя ее руку:       - Моя кэйа, я оставляю этого ангела на ваше попечение, но надеюсь увидеть вас на обеде сегодня, в Желтой столовой.       Маэллис растерялась. Совместные трапезы за то время, что она прожила во дворце, были редкостью. И никакой радости не приносили. Созерцать недовольно поджатые губы королевы-матери, всем видом показывающей неодобрение сыну и невестке? Мрачное лицо мужа, который ночью едва не изувечил тебя, а днем сделал вид, что все в порядке? Бояться открыть рот, потому что король испепелит на месте взглядом. Бояться съесть лишний кусочек хлеба, потому что королева Элланис провожает каждую крошку таким взглядом, что та застревает в глотке…       - Я что-то не то сказал?       Голос короля выдернул Маэллис из неприятных воспоминаний, она покраснела и качнула головой:       - Нет-нет, все в порядке. Конечно, я приду, сир.       - Маэллис! Я ведь просил называть меня по имени.       - Извини, я еще не привыкла, что это… можно… - девушка беспомощно прижала руки к груди, словно защищаясь. Альмейдо осторожно взял ее руку, потянул за собой к выходу.       - На два слова, Маэллис.       Девушка послушно проследовала за ним, опустив голову. Она ожидала всего, даже упрека. Только не того, что король повернется к ней и уберет выбившийся из прически локон с лица.       - Ты меня боишься? - голос его был тих и почти не окрашен эмоциями.       Маэллис, не отдавая себе отчета, кивнула, все так же не поднимая глаз.       - Почему? Я - не мой брат.       - Не знаю, ваше величество.       Он не упрекнул за то, что она снова использовала его титул. Вздохнул.       - Маэллис, после обеда нам нужно будет поговорить.       - Конечно, сир.       - Иди, не оставляй сына надолго одного. Он славный мальчик.       - Да, сир…       Альмэ подавил тяжелый вздох, склонился над ее рукой, едва коснувшись тонкой, нежной кожи запястья. Нет, нельзя форсировать события. Ей еще учиться и учиться ему доверять, а самому Альмейдо - учиться быть сдержаннее, аккуратнее в словах и поступках. Он - король, это налагает ответственность за каждое слово и жест.       Он попрощался и вышел: его ждала масса дел до обеда. Правда, полковника Ильтариа он не ожидал увидеть. Военный советник маялся в приемной не один, а в компании уже знакомого Альмейдо юноши в форме лейтенанта. Сейчас, при свете дня, в совершенно иной обстановке, король явственно видел, что Раэллис Стэйар даже отдаленно не похож на Лайениса. Возможно, он был ровесником самого Альмейдо, но по сравнению с королем казался сущим мальчишкой. В глубине души Альмэ порадовался, что война и смерть Ирвина не сломали Раэллиса, не так сильно искалечили душу, как могло бы случиться. В глазах юноши горел огонек любопытства, не притушенный даже осознанием важности момента. Склонившись в низком поклоне перед монархом, он все равно поглядывал через прядки упавшей вперед челки, как к его появлению отнесется король. Альмейдо взмахом руки велел полковнику пройти в кабинет, не удостоив лейтенанта более ни взглядом. Как реагировать на самоуправство Карина Ильтариа, он еще не придумал, и потому молчал, усаживаясь в кресло. Сесть мужчине он не предложил, и полковник замер посреди кабинета навытяжку, натянув на лицо выражение спокойного ожидания. Но оно не могло обмануть Альмэ.       - Итак, вы все же осмелились привести именно его. Чего вы ждете, полковник? - король сцепил пальцы на колене, откинувшись на спинку кресла.       - Сир, я всего лишь считаю его тем, кто подходит под заявленные вами требования.       - В вашем полку только один человек подходит под них? - в голосе короля мелькнула ядовитая насмешка.       - Никак нет, ваше величество.       - Но вы привели именно его. Испытываете меня на прочность? - яду прибавилось. Карин вдруг четко осознал, что поступил опрометчиво. Разве не он был свидетелем того, как еще принц Альмейдо стоял на могиле Ирвина, прощаясь с капитаном, которого любил явно больше, чем можно любить человека, заменившего тебе отца? Разве он не видел, не чувствовал, как было больно этому слишком рано повзрослевшему мальчику?       Карин Ильтариа осмелился поднять взгляд и, словно на клинок шпаги, наткнулся на холод в темных глазах короля.       - Простите меня, сир. Я не желал напомнить…       - Замолчите, Карин. Я не нуждаюсь в напоминаниях. О том, что Ирвина нет со мной, я помню и сам каждую секунду своего существования. Слишком часто мне бывает нужен его совет, чтобы забыть о том, что советовать некому, - чувства Альмэ были сильнее его сдержанности, они прорвались в голосе, как пока еще тонкая струйка воды прорывается сквозь трещину в плотине. - Мне не будет больно или завидно смотреть на этого мальчишку. Ирвин был прав, взяв его себе в оруженосцы… и в постель, он спас лейтенанта от того, от чего не смог спасти меня. Я никогда не винил его в этом. Но вы подумали о том, каково будет лейтенанту служить мне, зная, что я испытывал и продолжаю испытывать некие чувства к его погибшему любовнику?       Полковник Ильтариа чувствовал себя так, словно стоял лицом к пронизывающему ветру снова там, в Наордэе, на могиле капитана Геллара. На мгновение почудилось, что за креслом короля в ослепительном сиянии весеннего дня возник силуэт Ирвина и укоряющее покачал головой. Но нет, это лишь глаза заслезились от слишком яркого света.       - Вы продолжаете утверждать, что лейтенант Стэйар - именно тот, кто нужен мне?       Карин моргнул от неожиданности: голос короля изменился, будто внутри него что-то надломилось, лишив последней опоры. Он рискнул снова поднять голову и закусил щеку изнутри, чтобы с губ не сорвался участливый вопрос. Вспышка ярости словно выжгла Альмейдо, он устало опустил плечи, взгляд был безразличным и пустым. Полковнику стало вдруг совершенно ясно: юный король устал. Устал постоянно держаться на плаву, устал выживать. А вот просто жить ему не светило еще очень долго, если не вообще. Потому что короли не живут, они правят. И этот мальчик, эта Рыжая Тварь прекрасно осознает, на что обречен. На что он сам себя обрек, сначала принеся Лараду победу в совершенно безнадежной войне, а потом приняв решение надеть корону.       Карин Ильтариа сделал несколько шагов вперед и положил руку на плечо своему монарху, чуть сжимая пальцы.       - Сир, я говорил с лейтенантом Стэйаром. Он рассказал мне, что знает все о вас и капитане, о том, что Ирвин был вам предан до мозга костей и последней мысли. И сам готов быть вам помощником в силу своих возможностей. Поверьте, Раэллис будет вам опорой не ради памяти капитана Геллара, а по собственному желанию.       - Опорой? - король улыбнулся вымученной улыбкой, не спеша отстраниться или высказать полковнику за пренебрежение этикетом и субординацией. Казалось, даже чуть сильнее подался вперед, под руку Карина. - Ему еще расти и расти до того, чтобы стать чьей-либо опорой.       - Но желание ею стать - вот главное, - Карин подавил порыв просто обнять рыжего мальчишку, на пару минут спрятать его от всего мира и всей ответственности за этот мир в своих руках. Убрал ладонь, ощутив короткое движение, и отступил.       - Да, иногда желание - это куда важнее, чем возможность, - король встал, а полковник в который раз поразился тому, с какой быстротой он может преобразиться из уставшего мальчика в уверенного властителя. - Идите и пригласите моего адъютанта, кэй советник.       Карин Ильтариа поклонился и вышел из кабинета, переводя дух. У него чуть дрожали руки, но внешне мужчина был спокоен.       Альмейдо внимательно смотрел на замершего перед ним навытяжку юношу. Молча, не двигаясь с места. Лейтенант Раэллис Стэйар, отдав честь и отрапортовав, тоже не шелохнулся, ожидая приказаний. На стене кабинета глухо тикали чагратские часы, отсчитывая секунды томительного ожидания.       - Вольно, лейтенант, - разбил молчание король, - вы назначены моим адъютантом. К своим обязанностям вы приступите с завтрашнего утра.       - Благодарю, сир. Я оправдаю ваше доверие!       Альмейдо посмотрел в восторженные голубовато-серые глаза, усмехнулся:       - Я не сомневаюсь, что так оно и будет, лейтенант. У вас есть вопросы?       Юноша помялся, потом все же спросил:       - Сир, мне нужно будет жить во дворце?       - Да. Мало того, вас, как моего адъютанта, поселят в Восточном крыле, в смежных с моими покоях. Вы обязаны быть готовым явиться по первому зову и немедленно приступить к своим обязанностям, - Альмейдо с холодной улыбкой пронаблюдал, как зарозовели скулы лейтенанта, ожидая следующего вопроса. Тот последовал после короткой паузы:       - В чем будут заключаться мои обязанности, сир?       - В беспрекословном исполнении любого моего приказа. Вам ясно?       - Да, сир, - лейтенант покраснел еще сильнее, но глаз не отвел.       - Идите. Утром за вами придут.       Альмейдо посмотрел, как его адъютант четко развернулся и вышел, печатая шаг, и тоскливо вздохнул.       «Ирвин-Ирвин… как же не вовремя ты ушел. Ты нужен мне, мой первый рыцарь».