Ненаписанное письмо

      Раэллис проснулся ни свет ни заря, поворочался еще около получаса и вынужден был констатировать, что уснуть больше не сможет. От одной мысли о том, что его величество назначил его своим адъютантом, внутри все сворачивалось в тугой, холодный комок. Который внезапно начинал казаться жгучим, будто в нутро попало горящее ядро, стоило вспомнить инструкции полковника Ильтариа: «Делай все, что пожелает король. Даже если прикажет раздеться донага в тронном зале или убить кого-нибудь на улице в толпе. Ты теперь не принадлежишь себе, ты принадлежишь ему - до последней капли крови».       Раэллис Стэйар знал о придворной жизни и привычках высшей знати не понаслышке. Он успел побывать пажом короля Лайениса, послужить в дворцовой гвардии и удостоиться права сопровождать его величество в поездках по стране. Это была хорошая школа, хотя и она не отучила Раэллиса краснеть. Куда суровее его учила жизнь последние два года, но и война, кровь и смерть не сломали в нем юношеского оптимизма, тем более что тогда рядом оказался Ирвин Геллар. Человек, который стал для юноши опорой и первой любовью. И которого сам Раэллис не сумел сберечь. Смерть Ирвина была ударом. Но куда большим потрясением для лейтенанта стало то, как отнесся к ней король Альмейдо. Раэллис видел его глаза там, в Наордэе. И многое понял, хотя свои выводы держал при себе, не делясь ими даже с полковником, который, кажется, решил взять над ним шефство после смерти Ирвина.       То, что его величество любил капитана Геллара куда глубже, чем любят мудрого наставника и старшего товарища, он понял еще тогда, когда подслушал разговор в палатке на Алой засеке. То, что король не принял смерти Ирвина - на кладбище под стенами Наордэя. То, что никого рядом с собой, кроме капитана, ни в каком качестве его величество не потерпит - вчера на аудиенции. Королю был необходим доверенный слуга. Но это станет нелегким испытанием и для слуги, и для его величества. Потому что король Альмейдо слишком привык полагаться на самого себя и доверять только себе. Потому что исключением из этого правила был только один человек, и Раэллису его заменить не под силу. Потому что Раэллис делил с Ирвином постель, а король - нет.       За всеми этими мыслями лейтенант не заметил, как встал, умылся, привел в порядок свою форму и оружие, искупался и оделся. От волнения не лез кусок в горло, пришлось довольствоваться кружкой травяного отвара и куском вчерашнего пирога, который удалось в себя запихнуть. Потом в дверь его скромной комнатушки в офицерской казарме требовательно постучали. Раэллис крикнул «Войдите!» и замер посреди комнаты, напряженный, как струна. Полковник Ильтариа внимательно оглядел его и усмехнулся:       - Мандражируете, лейтенант?       - Так точно, кэй полковник! - отрапортовал Раэллис, щелкнув каблуками.       - Ничего, это даже полезно. Высокая должность налагает высокую ответственность. А перед принятием своих обязанностей волнуются все.       - Кей полковник, разрешите вопрос?       Карин приподнял бровь, глядя на краснеющего юношу, потом усмехнулся:       - Хотите точно знать, чего от вас потребует его величество? Забудьте, этого вам не скажет никто, даже он сам. Ваше главное правило - полное подчинение, немедленное исполнение и язык за зубами. Одно могу сказать наверняка: ничего, что было бы вам не под силу, его величество от вас не потребует. Он - весьма разумный человек, привыкший оценивать окружающих верно.       - Вы давно его знаете, кэй полковник?       - Не больше вашего, лейтенант.       - И верите в него, - это даже не было вопросом, но Карин Ильтариа кивнул:       - Безоговорочно. Вам пора, Раэллис. Явитесь сначала к коменданту дворца, вам укажут ваши комнаты, затем - к его величеству. Вы должны появиться у дверей его кабинета не позже девяти утра, так что на все про все у вас полчаса. Ступайте.       - Так точно, кэй полковник! - Раэллис отсалютовал Карину Ильтариа и почти бегом кинулся прочь.        «Мальчишка, - подумал полковник, глядя ему вслед, - забыл все, даже не позавтракал, а ведь вряд ли Альмейдо отпустит его теперь раньше поздней ночи. Сам поесть забудет и адъютанта будет голодом морить. Проследить, что ли?»       Самым сложным для Раэллиса оказалось не прийти вовремя и в нужное место, дворец за годы службы пажом и гвардейцем он выучил, а ждать распоряжений, чутко прислушиваясь. Король, увидев его перед дверью кабинета, только кивнул в ответ на положенный по этикету поклон и сухо бросил:       - Ждите, лейтенант. Понадобитесь - позову.       Так что Раэллис торчал в приемной, украдкой сцеживая в кулак зевки и вытягиваясь по стойке «смирно», едва заслышав шаги. Секретарь, которого король вызывал звонком колокольчика, смотрел на маету лейтенанта одновременно раздраженно и сочувственно: ему едва удавалось написать пару документов, как снова приходилось мчаться на зов за новыми распоряжениями, зато и томиться в безделье не получалось. Время для Раэллиса тянулось густой патокой, казалось, что прошел час, когда на самом деле часы на стене приемной отсчитывали едва четверть.       К полудню желудок молодого человека напомнил хозяину, что с утра в нем была лишь маленькая чашка травника да пирожная корка. Именно этот момент выбрал король, чтобы вызвать своего адъютанта. Лейтенант Стэйар залился кирпичным румянцем, а Альмейдо с трудом удержал на лице серьезную мину. Он хотел послать юношу к королеве с приглашением на полуденную трапезу, но передумал.       - У вас есть час перерыва, лейтенант. Используйте его с толком, - король посмотрел вслед торопливо откланявшемуся адъютанту и потер висок, отмеченный шрамом и седой прядью. Он не знал, отчего безмолвное присутствие молодого человека его раздражает до такой степени, что хочется язвить без особой причины и плеваться ядом на всех вокруг. Давать какие-то важные поручения адъютанту еще рано, следует присмотреться, проверить его в менее значительных задачах. Но - о, Небо! - если каждое появление Раэллиса Стэйара в пределах видимости будет вызывать в нем такую вспышку раздражения, не лучше ли для обоих, если лейтенант вернется к военной службе в гарнизоне?       В дверь постучали, потом она распахнулась, и на пороге воплощенным укором воздвигся военный советник.       - Простите, что без доклада, сир.       - В тот день, когда вы дадите секретарю доложить о вашем приходе, я учрежу всенародный праздник, кэй Ильтариа, - холодно ответил король. - У вас что-то важное?       - Вы приказали провести сверку смет на содержание крепостных гарнизонов за последние пять лет. Я принес результаты.       - Судя по вашему лицу, полковник, они вас не обрадовали.       - И это еще мягко сказано, сир.       - Оставьте на столе. После трапезы я просмотрю бумаги.       - Я думал, вы забыли о еде напрочь, - Карин постарался, чтобы в голосе не было яда, только забота. Он не умел еще читать в глазах Альмейдо его настроение, и не желал лишний раз нарываться на отповедь. Кажется, юный король это тоже понял, потому что ответил чуть менее холодно и даже позволил себе улыбнуться:       - Благодарю за заботу, кэй Ильтариа. Как видите, я быстро учусь. В этом есть некоторая заслуга вашего протеже, его живот весьма пунктуален в напоминаниях.       Совсем без раздражения не вышло, впрочем, как и всегда. Если с Ирвином Альмэ хотелось быть мягким, то Карин вызывал желание дразнить и изучать реакции мужчины. Своеобразное противостояние, в противовес молчаливой и теплой поддержке Ирвина. Однако именно сейчас это казалось правильным. Словно было неким спортом, заставляющим Альмэ держаться в постоянном тонусе, не расслабляться, не терять бдительности. И где-то на самом дне души мелькала мысль, что когда он устанет от подобных игр до последней грани, отношения с советником изменятся так, как то будет необходимо.       «С чего бы мне настолько доверять ему?» - спросил сам себя король, глядя в синие, яркие и холодные глаза напротив. И сам же себе ответил, уловив во взгляде Карина Ильтариа отблеск внутренней улыбки: «Потому что он мне верит».       Раэллис спустился на первый этаж и прошел в хозяйственное крыло замка, где располагалась столовая для слуг и охраны. Чем-то она напоминала длинный обеденный зал родового замка Стэйар: не слишком высокие потолки, потемневшие от времени и пыли балки под ними, стены, сложенные из грубо отесанного камня и до середины обшитые темным деревом. У стен и посередине столовой располагались три длинных стола и лавки по обе стороны от них. Два из них были заняты, кто-то вставал, поев, кто-то приходил. В зале постоянно стоял шум голосов - служанки делились сплетнями и строили глазки гвардейцам, те обсуждали девушек и аристократов, намеченный выезд на охоту и прошедшие праздники. Словно бы не было тех двух лет в Наордэе, словно он, шестнадцатилетний недоросль, только вчера обедал здесь и вдруг стал на два с половиной года старше. Отчего-то стало немного горько, обидно и смешно одновременно. Детство кончилось, не успев начаться, юность промелькнула в снегу и грязи пополам с кровью, молодость снова не заметишь, как пройдет.        «Так, Раэ, ты сюда пришел есть, а не ностальгировать», - строго одернул себя юноша, подходя к четвертому столу, на котором были расставлены чаны с жареным мясом, казаны с кашей и огромные мисы с овощами и хлебом. Там же стопками стояли деревянные доски и плошки. Раэллис выбрал себе кусок свиного окорока, плюхнул в миску пару ложек наваристой пшеничной каши, потянулся, было, за луковкой, но вспомнил, что он не в казарме, и взял моченое яблоко. Сложил все на доску и отправился к столам.       Место он себе нашел между двумя молча и быстро жующими гвардейцами. Так же молча и быстро принялся за свой обед. С каждым куском мяса и каждой ложкой каши его обязанности адъютанта переставали казаться такими уж нудными и скучными. Теперь главное было - не уснуть на сытый желудок в приемной.