Ненаписанное письмо

      Первым чувством, которое посетило очнувшегося Раэллиса, кроме, конечно же, боли в груди, было чувство обиды на неизвестных ему заговорщиков, умудрившихся своей дурацкой стрелой испортить ему первое настоящее свидание, вернее, первую ночь с его величеством. Чуть позже, проморгавшись от злых слез, Раэллис понял, что заговорщиков он прекрасно знал. Да и не только он. Его величество, несомненно, тоже знал, кто они. Это было нетрудно: догадаться, что шестеро из старых министров, занимающих свои посты с того момента, как страной стал править Лайенис Ларадэй, после воцарения на престоле Альмейдо, были страшно недовольны той политикой, которую проводил юный король. И это недовольство должно было рано или поздно вылиться во что-то… Например, в покушение. Вернее, это должно было стать убийством, но сорвалось, ах, какая жалость!       Скрипнувшая дверь предупредила Раэллиса о том, что в комнату вошли, почти неслышные шаги и их ритм, запах – тот особый запах, который сопровождал короля постоянно: мха, холодной воды, нагретой солнцем хвои и смолы – сказали, кто этот гость. Раэ приоткрыл глаза и попытался встать, чтобы приветствовать своего сюзерена, как подобает. И только сейчас обнаружил, что аккуратно примотан широкими полотнищами ткани к постели. - Не вздумай вставать. Лежи, Раэ.       Край перины прогнулся, адъютант повернул голову, глядя на своего короля. Тот выглядел страшно уставшим и осунувшимся, и сердце Раэллиса пронзило жалостью. Он открыл рот, но ладонь Альмэ властно запечатала его губы. - Молчи. Тебе не стоит пока разговаривать. Старайся дышать размеренно, чтобы не кашлять и не вредить своему легкому еще больше. Глупый мальчишка! – в голосе короля звучал гнев, но почему-то Раэ, вместо страха, испытал прилив внезапной нежности. Ему так хотелось снова коснуться висков короля пальцами, смоченными в мятном масле, склониться, чтобы вдохнуть запах его волос, может быть, поцеловать туда, где ярко блестит серебряной лентой седая прядь на виске. Хотелось коснуться губами его губ, почувствовать кончиком языка неровность рубца на нижней губе, ощутить, наконец, вкус его губ – настоящий, а не выдуманный долгими бессонными ночами. - Ты глупый мальчишка, - уже тише и почти без гнева повторил король. – Что бы я делал, убей они тебя? Ты подумал?       Альмейдо смотрел ему в глаза, и в этих черных омутах Раэллис видел целые озера ледяной, ядовитой, отравляющей все существо его величества вины. Он разомкнул губы, без голоса шепча: - Вы ни в чем не виноваты, сир… Ни в чем! Пожалуйста… - что он просил, он не знал и сам. На глаза навернулись слезы, но Раэ даже не подумал стыдиться мгновения своей слабости. - Не виноват? – король, судя по всему, прочел его слова по губам, горько усмехнулся. – Виноват, в первую очередь, в том, что не предупредил тебя. Мне ничего не грозило, Раэ, я был в кольчуге. Я знал о готовящемся покушении, и это была ловля на живца. Кроме синяка на спине меня не ждало бы ничего больше. О том, что этот выход на рынок Лантены – спектакль, знали все, кроме тебя и ее величества.       Раэллис заморгал, пытаясь уложить в голове все сказанное. - Но почему?.. – все так же беззвучно спросили его губы. - Я должен был убедиться…       Адъютант вздохнул и тут же пожалел об этом: глубокий вдох отозвался вспышкой боли в груди и привкусом крови во рту, он с трудом сдержал кашель. Нет, он прекрасно понимал, в чем именно хотел убедиться его величество Альмейдо. И он убедился, это Раэллис тоже понимал. Не понимал только того, почему же ему, в таком случае, так обидно и горько? Хотя, нет, и это было кристально ясно: обидно было потому, что теперь совсем иначе виделись знаки доверия короля. - Глупый, - вглядывавшийся в его лицо Альмэ вдруг улыбнулся усталой, немного вымученной улыбкой, все же осветившей его глаза и согревшей душу Раэллиса. – Нет, ну, право же слово, какой ты все же… Умница, но такой глупый.       Он не стал больше ничего говорить, просто осторожно погладил накрепко перебинтованную грудь Раэ, стараясь не задевать того места, где бинты отмечали кровавые пятна над раной. А адъютант почувствовал, что по вискам все же покатились горячие капли, как он ни старался сдержать их. - Ну, что ты? Раэ, ты ведь понимаешь. - Да, сир. - И я доверяю тебе.       Глаза адъютанта распахнулись широко и удивленно. - Я доверяю тебе, - повторил король. – А теперь тебе нужно выпить кроветворный отвар, сейчас придет лекарь, сделает перевязку и уберет полотно, если ты поклянешься лежать смирно и не пытаться вскочить, едва почувствовав себя лучше. Ну? - Клянусь, сир, я выполню все, что вы прикажете, - беззвучно сказал Раэллис.       Альмейдо почему-то нахмурился, вздохнул и провел по его щеке ладонью. - Выздоравливай. Я помню, что обещал тебе.       Он вскоре ушел, уступая место тому старому лекарю, что пользовал принца Альмериса. Красноречивый жест, значивший то, что адъютант весьма дорог его величеству. Это смущало Раэ, но разве не этого он желал? А проверка… Король в своем праве, и глупо лелеять обиду, ведь он знал, что доверие короля заслужить куда сложнее, чем это кажется на первый взгляд. Поразмыслив в тишине своей комнаты, Раэ пришел к выводу, что даже сейчас, вопреки своим словам король не доверится ему полностью. И это верно. Будь он королем, тоже не спешил бы раскрываться навстречу даже самым преданным и близким слугам. Уж таково бремя власти, оно делает владык земных вечно настороженными и ждущими ловушек даже там, где обычный человек не стал бы и думать о предательстве.       За те две декады, что Раэллису пришлось провести в постели по настоянию лекаря, хотя к концу их он чувствовал себя уже совсем здоровым и рвался вернуться к выполнению своих обязанностей, при дворе произошли значительные изменения. В первую очередь, сменились министры финансов, путей сообщения, внутренней безопасности. На места первых двух были возвращены найденные людьми Карина Ильтариа, сосланные Лайенисом в глухую провинцию прежние министры, работавшие еще с королем Эдерихом. На место третьего Альмейдо поставил генерала Шеллерана, на которого, в свое время, насмотрелся во время Наорской кампании. Генерал был неглуп, имел вполне здравые понятия о нуждах армии в мирное и военное время, знал, как обеспечить безопасность в городе, организовать отряды народной милитии – вооруженные дубинками отряды добровольцев из горожан для поддержания правопорядка. Кроме того, генерал Шеллеран был довольно молод, чтобы стать первым из того кабинета министров, с которым придется работать и Альмейдо, и его наследнику.       Кроме этих подвижек Раэллис, впервые выпущенный из комнаты с наказом не сметь перетруждаться, почаще отдыхать, нормально питаться и спать, заметил, что во дворце стало меньше праздношатающихся придворных. Альмейдо и полковник Ильтариа, незаметно совместивший должности военного советника и главы тайной службы, совместными усилиями очистили окружение короля и королевы от тех, кто был замешан в заговоре. Заговоров, кстати, оказалось больше одного. Готовили их разные группировки, пересекавшиеся друг с другом на уровне среднего между исполнителями и заказчиками звена. И именно благодаря этому удалось раскрыть все три.       Король с того вечера навещал Раэллиса еще четыре раза. Мало, но адъютант понимал, что большего он требовать не вправе. Он даже надеяться на большее не должен. Тем более что Раэ видел, насколько эта свистопляска с заговорами выматывала его возлюбленного сюзерена. А еще – подготовка к свадебным торжествам, до которых оставалась всего декада. Ему бы выспаться – суток так на двое-трое залечь в постель и просто отдохнуть, не тревожась насчет государственных дел. Но Раэ прекрасно знал: король Альмейдо не тот, кто позволит себе отдых на руинах. Сначала он надорвется, приводя эти руины в относительный порядок, а потом сляжет. И чтоб такого не случилось, следовало брать дело в свои руки. Но прежде – заручиться поддержкой тех, кто имеет на его величество хоть какое-то влияние: Ринташа Несавита, его деда, королевы Маэллис и… Альмериса Ларадэя, как ни странно.       Раэ, определив круг лиц, с которыми ему стоило свести наиболее тесное знакомство и завязать сотрудничество, улыбнулся и принял в руки принесенный слугой поднос с обязательным травяным чаем. Секретарь, вернее, теперь уже старший секретарь его величества, Далин Талья открыл ему дверь, и Раэ вошел в кабинет. - Ваш чай, сир. - Спасибо, Раэ, - король поднял голову от бумаг и улыбнулся адъютанту одними глазами. Усталыми, запавшими, обведенными жемчужной каймой от тотального недосыпа. – Но я бы выпил кофе. - Сир, можете меня казнить, но я лучше приготовлю вам отвар сонного корня. - И ты туда же!       Раэллис склонил голову, но это было похоже больше на выражение упорства, чем на поклон. - Раэ, у меня масса неотложных дел… - Сир, потоп? Пожар? Землетрясение пополам с лавинами? - А? Нет, не… - Тогда их можно отложить, - обмирая от собственной наглости, прервал его адъютант.       В кабинете на несколько минут повисло молчание. Раэллис страшился поднять на короля глаза. Тот молча крутил в пальцах перо с позолоченным наконечником. Потом встал, отложив перо на подставку, шагнул к адъютанту, жесткие пальцы заставили поднять голову. Раэллис посмотрел ему в глаза и словно с разбегу нырнул в ледяную темную воду, от которой перехватывало дыхание. А потом его в самом деле перехватило, когда его величество вовлек его в поцелуй: властный, жесткий, лишающий способности соображать. Раэ тонул в нем, задыхался и готов был умереть на месте. Он, сам того не замечая, вцепился в кружевной ворот сорочки короля, словно в соломинку, не дающую ему сорваться в пропасть окончательно. И лишь когда исчезли мучающие, вынимающие душу губы, и теплый, чуть насмешливый голос прошептал: - Что же ты? Дыши, Раэ, - он прерывисто, до боли в едва зажившей груди, вдохнул в себя воздух.