❦❦❦
— Боже откуда ты достал эту еду, хён? Она великолепна! — Чан уплетает мясо и закуски с такой скоростью, что страшно представить, как он успевает ещё и восхищаться. — Мингю передал. — Боже я обожаю этого чувака — Хансоль кладёт в рот особенно сочный кусок свинины и с блаженством жмурится. — А я говорил — вклинивается в мерное стучание палочек по пластику Сынчоль. Он, судя по всему, пришёл на запах — Девушке, что выйдет за него невероятно повезёт. Чан справа от Вону почему-то хихикает. — Он и для тебя сделал — говорит Вону, доставая из пакета последний контейнер риса с мясом. — Ну святой человек! Сынчоль садится на всё тот же раскладной стул и принимается поглощать завтрак со скоростью света. — Я смотрю ты смог с ним подружиться — замечает Докём. — Ну мы соседи. Так и познакомились. — С Мингю сложно не подружиться — говорит Чан с набитым ртом — Хён лучший! — он показывает большой палец и доедает остатки риса в контейнере одним махом. Вону знает это не понаслышке. Мингю очарователен, всегда вежлив и добр, готов помочь всем и каждому вперёд себя. Сынчоль прав, его будущей жене очень повезёт. — Я говорил с Джухён — Вону тоже заканчивает, оставляя треть порции на потом. — Она сказала, что Ынху здесь все очень любили. Сынчоль и Докём смотрят на него странно, потом переглядываются между собой и Докём уточняет: — Она правда так сказала? — Ну… Да. Может я, конечно, неправильно её понял. — Вону на секунду задумывается. Джухён казалась не очень уверенной, но точно ответила утвердительно на его вопрос. — А что? — Мы и правда относились к Ынхе хорошо, почти как к сестре, но не все были с нами согласны. Она всегда была тихой и скромной, но рано забеременела. — Рано это во сколько? Двадцать три или двадцать? — Семнадцать, хён, она забеременела в школе. — грустно говорит Чан. — Вот как… — ситуация явно неприятнее, чем Вону предполагал. — Многие стали плохо к ней относиться. Даже её мама не смогла терпеть это и переехала в Кванджу. А Ынха продолжала упорно подрабатывать и растить двойняшек. — А где дети сейчас? — Я позвонил её матери пока тебя не было — Докём тоже заканчивает с едой — Ынха отвезла детей на выходные к матери в Кванджу, должна была вернуться за ними вчера вечером, но так и не приехала. — У неё была своя машина? — убрав контейнеры, Вону наконец открывает папку с отчётом Джису. — В базе данных ни на неё, ни на её мать машин не зарегистрировано, я проверял — отзывается Хансоль. Вону трёт лицо и смотрит на первую страницу отчета. Предварительная причина смерти — асфиксия. Всё очень похоже на предыдущую жертву. Разве что в этот раз есть шанс получить разрешение на вскрытие. Мать Кан Сумин заявила, что хочет поскорее похоронить дочь и всё забыть. Докём хотел ещё раз попробовать переубедить её. — А отец? — Его нет в семейном реестре. Если честно я никогда не слышал от Ынхи про отца. Но она сама по себе была немногословна. Про отца её детей мы тоже ничего не знаем. — Тогда стоит проверить, покупала ли она билеты на междугородний автобус. — говорит Сынчоль. Вону с ним полностью согласен. Нужно понять, как Ынха планировала добираться к матери и детям. Есть шанс, что что-то приключилось с ней по дороге. — Хансоль, позвони им, выясни это. Заодно скажи Джухён, чтобы отправила маму Ынхи сразу к Джису, результаты вскрытия нужны как можно скорее. Не хотелось бы найти ещё один труп послезавтра. — Думаешь это повторится? — Докём выглядит спокойно, но Вону знает, что внутри у каждого из присутствующих сейчас бушует ураган ненависти. — Мы все здесь понимаем, что это не может быть просто случайностью. — Господи, хён, вас в Сеуле учат этому загробному голосу что ли? Аж мурашки по коже! Смотри — Чан не успевает до конца перекрыть обзор Вону своей рукой, когда Сынчоль даёт ему папкой по голове. — Не отвлекайся. — он дожидается, пока Чан смиренно усядется на место и продолжает — Я согласен, стоит рассматривать оба преступления как серию, но и совсем забывать про возможность совпадения не стоит. — Тогда нам нужно найти связь между ними двумя. — Ну они могли учиться в одной школе. Или дети Ынхи могли ходить в садик, где работала Кан Сумин. — начинает предполагать Докём. — Раз вариантов может быть несколько давайте просто сопоставим всю известную информацию о них. Чан, убери всё с доски, начнём по новой. — Слушаюсь Так маркерную доску делят пополам чёрной линией. — Начнём с начала — говорит Докём, доставая старый отчёт — Мать Кан Сумин отказалась с нами говорить, поэтому про её детство ничего не известно, но судя по документам родители развелись, когда ей было девять. Она ходила в местную школу, но бросила… Погодите секунду. — Докём бессмысленно листает страницы туда обратно, будто сомневаясь в правильности написанного. Потом включает компьютер и что-то ищет. — Что такое? — Хансоль наклоняется и пытается заглянуть к нему в экран. — Это странно. — Докём указывает на что-то в отчёте. Сынчоль пододвигается к ним вместе с ужасным скрипом стула, стараясь тоже разглядеть это. — Кан Сумин бросила школу 13 сентября 2010 года, на следующее утро после того как исчезла Минджу. — Минджу? — Сестра Мингю. Она сбежала из дома вечером 12 сентября 2010 года. На следующее утро Кан Сумин забрала документы из школы. — Думаешь это не совпадение? — заинтересованно спрашивает Чан. — Если это не совпадение, они должны быть знакомы. — А сколько лет было сестре Мингю тогда? — Вону кажется немного странным, что девушка в 13 лет уже решила забрать документы. Это был её первый год в средней школе, неужели она успела всего за семестр подружиться с кем-то постарше? Из того что он знает Мингю старше Сумин на два года, а Минджу была старшей сестрой, значит между Сумин и Минджу разница должна быть минимум три года. Стала бы старшеклассница общаться с первогодкой средней школы? — Ей было семнадцать. — без замедления говорит Сынчоль. Кажется, все в этом городе знают подробности побега Минджу. — Где первогодка средней школы могла пересечься с второгодкой старшей школы? — Докём задумчиво трёт подбородок, озвучивая мысли Вону. — Погоди — Хансоль что-то вбивает в строку поиска. — Когда искал информацию про Кан Сумин, наткнулся на статью. — он поворачивает экран ко всем. — Победительница художественного конкурса при одном из университетов Сеула? — Да, она была хороша в рисовании и даже выиграла грант на обучение, но не смогла поступить, так как не окончила школу. — А Минджу занималась рисованием. — Сынчоль перебивает Хансоля, и теперь наконец для Вону становится понятным, к чему всё ведёт. — Получается у них было совместное хобби? — Минджу ходила в художественный кружок. Возможно Сумин тоже вступила к ним, когда перешла в среднюю школу? — задумчиво выдаёт Докём, кивая скорее сам себе, чем кому-то из них. — Разве у учеников средней и старшей школ не разные кружки? — удивлённо встревает Вону. — Обычно да, но в Намвоне всего по одной школе каждого типа, да и преподавателей не хватает, поэтому кружки объединяют для учеников разных возрастов, чтобы всем хватило кураторов. — Тогда это вполне может быть. Нам нужно узнать имена всех, кто тогда состоял в кружке. — Если так подумать — встревает Сынчоль. — В то время Ынха тоже была в кружке, разве нет? И тот парень… Кажется его звали Джун? Помните его? — все отрицательно качают головами. — Кажется, это было отражено только в протоколе. Когда пропала Минджу он хотел что-то рассказать. Я тогда только заступил на службу. Почти все в отделении просто проигнорировали это, но мой сонбэ сказал, что встретится с ним. А в день встречи парень не пришёл. Он нашёл его в школе, но парень сказал, что ничего не знает. Не странно ли это? И он тоже был из художественного кружка. — Значит, есть шанс, что это связано с художественным кружком? — уточняет Хансоль. — Раз уже двое участников кружка погибли… — начинает Вону. Ему не хочется продолжать свою мысль, но скорее всего эта версия требует проверки. — Возможно Минджу… тоже не просто сбежала из дома? В кабинете повисает тишина. Что ж, этого стоило ожидать. — Ты говоришь… — начинает Докём. Его голос звучит неуверенно и надломлено. — Что Минджу могли убить? — Или похитить. Но да. Я имел ввиду, что это не простой подростковый побег. — подытоживает Вону. В воздухе витает неподъёмная тяжесть. — В то время… — внезапно начинает Сынчоль — Она была не единственной сбежавшей из дома. Помню, как одна женщина всё ходила к нам и говорила, что её дочь не могла просто убежать. Нас тогда постоянно заставляли уводить её, чтобы не мешала. В то время не обращали внимание на этих девушек, потому что чаще всего у них были не самые лучшие семьи или они были известны своей плохой репутацией. Вону плотно сжимает губы, злясь на всё происходящее. — То есть хотите сказать, что двенадцать лет назад в Намвоне возможно был убийца и никто даже не проверил это? — глаза Докёма застилает шоком от того, насколько сильно повышается голос Вону. Хансоль рядом поражённо откидывается на спинку стула, бормоча под нос «Да ну нахер». — Я думал такое только в дорамах бывает — невольно вырывается у Чана. — Надо поднять архивы и посмотреть, сколько девушек пропало. Даже если это был не серийный убийца, их может что-то объединять. Стоит проверить и то, состояли ли они в художественном кружке. — Тогда, Хансоль, свяжись с матерью Ынхи по вопросу, который мы обсуждали раньше. Вону и Докём, поднимите все возможные архивы, ищите всех девушек, которые исчезли за последние 20, нет 30 лет. А Чан, доведи до конца сравнение досье Сумин и Ынхи, вдруг найдётся ещё что-то. — Так точно — отвечает Чан, совсем растерявший свою бодрость и энергичность. Видимо выводы, к которым они пришли, ему не понравились. — Я войду? — их прерывает низкий голос. Из-за двери показывается широкоплечий мужчина в форменной голубой рубашке. — Да, Джэхён, ты что-то хотел? — Отчёт о допросе того наркомана, что вы привезли. — он протягивает Сынчолю несколько листов, скреплённых степлером. — Что-то интересное? — Ничего полезного. Пытался выпендриваться, в итоге сказал, что дурь, цитирую «Толкает чел, которому нравятся камеры». Думаю, он просто нёс чушь. — Хорошо, можешь быть свободен. Подшей отчёт к делу. Когда дверь за мужчиной закрывается, Докём, вздыхая, подымается со стула и хлопает Вону по плечу. — Вставай давай, нам предстоит немного порыться в бумагах. — Бумагах? — Архивы оцифрованы до 1998 года. Всё, что раньше — только на бумаге. Этим тут никто не занимается особо. — продолжает говорить Докём, когда они уже выходят из кабинета. — У вас столько свободного времени, но вы не оцифровываете архивы? — ответный вздох звучит настолько осуждающе, насколько это возможно. — Вот что на самом деле значит детектив из Сеула. — он отвешивает Вону лёгкий, скорее шуточный подзатыльник — Ты думаешь, что мы тут бездельничаем, но на самом деле из-за отсутствия тяжких случаев вроде убийств мы можем тщательнее сосредотачиваться на потерях вещей, кражах, угонах. Можем сопровождать детей из садика и школы на экскурсии и дежурить по городу в праздничные дни. — Докём задумчиво смотрит куда-то в потолок, чуть покачивая головой. — Раньше я тоже думал, что такая рутина скучна. Но, столкнувшись со смертью сейчас, я решил, что больше никогда не хочу подобной работы, даже если это будет означать до конца жизни успокаивать перепуганных старушек и смотреть, чтобы пятилетние дети не выбежали на дорогу. Вону находит это мнение занятным. Его всегда интересовали мотивы людей, остающихся работать в маленьких городах. И позиция Докёма кажется ему интересной. Как и то, что она похожа на мысли Сынквана, с которым Вону общался недавно. — Доброе утро Йери, нам нужен доступ к делам с девяностого по девяносто восьмой — миниатюрная девушка отрывается от розового смартфона, украшенного стразами. — О, Докём сонбэ и новенький симпатяжка. — она кокетливо улыбается и поворачивается к ключнице. — Вот, с девяносто первого по девяносто пятый секция F, с девяносто шестого по двухтысячный секция G. Нужна секция E, чтобы посмотреть девяностый? — Пока не стоит, вернёмся если понадобится — говорит Докём, принимая ключи. Он поворачивается, держа по ключу в каждой руке. — Какой выберешь? Вону берёт, не вглядываясь в буквы на бирках. Ему достаётся F. Архив представляет из себя небольшую комнату с одним столом посередине. Вокруг стоят низкие металлические шкафы на замках, на каждый из которых нанесены буквы. Они выглядят старыми, кое-где виднеются ржавчина и царапины. В воздухе витают частицы пыли. В архиве не настолько запущено как часто представляют в фильмах или сериалах, но и убираются тут вряд ли слишком часто. Докём берёт тряпку и два складных стула из угла комнаты. Кажется, тут весь участок держится на этих стульях.❦❦❦
В душе Вону радуется, что Намвон небольшой город, в котором происходит не так много событий, которые можно запротоколировать. — Есть что-нибудь? — спрашивает Докём. Он сидит, опершись головой о руку, галстук чуть ослаблен. Трудно понять, хочет он найти что-то или отчаянно желает не находить больше ничего. — Нет, в девяносто третьем есть заявление о пропавшей девушке, но оно было отозвано потому, что она вернулась, признавшись, что сбежала на вечеринку в другой город. Думаю, это не относится к нашему делу. — Согласен, но я на всякий случай сделаю пометку об этом. — Хорошо, тогда будем иметь ввиду. У тебя есть что-нибудь? — Я дошёл до девяносто седьмого, но пока ничего подозрительного. Думаю, он мог начать после девяносто восьмого. Если здесь и правда замешан серийный убийца, он не смог бы сидеть без дела столько времени. — Известны случаи, когда серийные убийцы прекращали убивать на пять и больше лет. — Почему? — искренне удивляется Докём — Я думал серийные убийцы — психопаты, неспособные себя контролировать. — Человек не начинает убивать просто так. — Вону откладывает папки и расправляет плечи. В кабинете мигает одна из двух еле горящих ламп. За время просмотра документов у него ещё больше устали глаза. — С тех пор как в мире появились такие ненормальные как Тед Банди или Гэри Риджуэй, люди всерьёз взялись за исследования, касательно причин, по которым кто-то на вид совершено обычный и здоровый может убивать людей. — Ты звучишь как профессор в университете — Вону чувствует, как краснеют уши — Ну не смущайся, продолжай. От кого я ещё могу услышать столько всего, если не от сеульского детектива? — Ладно. — он прочищает горло — Согласно исследованиям, перед первым убийством происходит какое-то триггерное событие? — Триггерное? — Да. Ситуация, которая пошатывает равновесие психики, что-то, глубоко задевающее убийцу. Например, расставание с любимой девушкой или смерть отца. После этого они уже не могут остановиться. Но иногда происходит что-то, что уравновешивает их: свадьба, рождение ребёнка. Это должно быть нечто важное, помогающее им сдерживать себя. И в таком случае им нужно ещё одно триггерное событие, чтобы начать убивать снова. — Ты хочешь сказать, что, например, у убийцы умерла мама и он начал убивать, потом у него, ну чисто теоретически, родилась дочка и он перестал убивать, но потом дочка, всё ещё в теории — Докём смешно жестикулирует, давая понять, что он просто придумывает, не пытаясь выдать это за правду — Его дочку сбила насмерть машина и он начал убивать снова? — Да, это один из возможных сценариев. — И тогда есть возможность, что убийца тогда и убийца сейчас — один человек? — Возможность есть, но не стоит упускать и то, что это могут быть два разных человека, обоим из которых известно что-то о случае двенадцатилетней давности. — Или это всё просто совпадение, и мы зря ворочаем эти бумажки — Докём недовольно ерошит волосы и тяжко вздыхает — Это ведь в сущности может быть любой из сценариев? — Да. — Это был риторический вопрос. — Прости, — совсем тихо отзывается Вону. — Не извиняйся. Просто чем больше мы копаемся, тем запутаннее всё становится. — Если тебя это утешит, почти все сложные дела такие. — пытается подбодрить его Вону. — Не утешит. — он мотает головой, будто пытаясь выбросить ненужные мысли — Ладно, давай побыстрее покончим с этим. Нам ещё с электронной базой возиться.❦❦❦
По пути обратно они натыкаются на Сынчоля в коридоре. На его лице рассыпь из недовольства и усталости. — Отлично, я как раз шёл проверять, как у вас прогресс. Чан, нашёл что-то? — Кроме того, что они учились в одной школе, ничего нет. Дети Чхве Ынхи до школы ходили в детский сад, но Кан Сумин начала работать там уже после того, как дети Ынхи перешли в школу. Места работ, квартиры, в которых они жили — ничего, что связывало бы их двоих кроме предположений о том, что Кан Сумин могла ходить в тот же художественный кружок, что и Чхве Ынха. — Хорошо. — Сынчоль недовольно поджимает губы. Вону садится на своё место и ждёт, пока этот ужасно медленный компьютер наконец загрузит базу данных. — Тогда получи распечатки их звонков за последнее полугодие, попробуем найти одинаковые или подозрительные номера. — Так точно. — Хансоль — он отвлекается от экрана, отзываясь на своё имя — Что сказала мать Ынхи? — Она собиралась доехать на автобусе. Я планирую пойти в кассы и узнать, купила ли она билеты. — Хорошо. Но прежде вызови на допрос Мун Джунхви. — Местного учителя? — Хансоль кажется удивлённым. — Ты его знаешь? — Он классный руководитель моей сестры. — Это тот парень, о котором я говорил — Джун. Он состоял в художественном кружке вместе с Ынхой и Минджу. — Хорошо, я вызову его и поеду к кассам автовокзала. — Отлично. Вону и Докём. Вы нашли что-то? — Нет — отзывается Докём — С девяносто первого по девяносто восьмой ничего подозрительного. — Хорошо, продолжайте искать и зовите меня, если найдёте что-то. Я пойду.❦❦❦
— У меня это последняя — говорит Вону, распечатывая информацию о ещё одной девушке. Старый принтер громко гудит, это напоминает о недовольном ворчании Сынчоля. После минуты оглушительного шума машина наконец выплёвывает несколько бумажек с еле видными чернилами. — Картридж заканчивается. — Скажи Сыльги, пусть закажет новый. — отмахивается Докём. — Сначала отчитаемся, это важнее. — Просто не забудь об этом. Я схожу за Сынчолем, ты пока скрепи всё. — Не будем дожидаться Хансоля. Что вы нашли? Вону встаёт, чтобы раздать всем папки с информацией о девушках. Они грустно тонкие. — И так всего мы нашли информацию о пяти пропавших девушках. Это произошло в период с 2005 по 2010 года. В 2005 пропала Ли Даюн, ей было 15 лет. Считается, что она убежала из дома после крупной ссоры с матерью. Вторая — Пак Хэин, 17 лет, 2008 год. Она была проблемным подростком, поэтому никто не удивился, когда она сбежала. Далее Ли Дахён, 16 лет, тоже пропала в 2008 году. Отец заявил, что она убежала вслед за сестрой. — Сестрой? Ли Даюн и Ли Дахён — сёстры? — Да, так и есть. После Ли Дахён, в сентябре 2010 пропала Ким Минджу, 17 лет. И почти сразу вслед за ней тоже в 2010 пропала Ян Йебин, 14 лет. После этого с 2010 по 2022 было три заявления о пропаже подростков, но все они так или иначе были отозваны. Ещё одно отозванное заявление было в 1993. Кроме этого никаких заявлений о пропаже с 1991 по 2022 не поступало. — Тогда у нас пять потенциальных жертв? — уточняет Сынчоль. — Да. — В делах есть показания родственников пропавших? — В деле Ли Дахён есть комментарий отца про то, что она сбежала вслед за сестрой. Он попытался отозвать заявления. Но кроме этого ничего нет. — Почему он подал заявление, а потом решил отозвать? — возмущённо встревает Чан. — Заявление подано от лица матери, Ли Ёнджи, вот — Вону наклоняется, чтобы указать на имя заявителя в копиях Чана. — И так, пропадают две сестры, мать заявляет в полицию, но отец пытается воспрепятствовать этому. Стоит опросить родственников пропавших. Если будут задавать вопросы, говорите, что закрываете висящие дела, действуйте аккуратно, никто не должен понять, что происходит. Ясно? — Так точно. — Я дождусь отчёта о вскрытии. Чан, нужно будет опросить мать Ынхи. Джухён сказала, что она уже приехала и сейчас в кабинете Джису. Ты умеешь быть вежливым и аккуратным, позаботься о ней, госпоже Чхве сейчас не легко. — Тебе не нужно просить меня об этом, хён. Сделаю в лучшем виде. — Докём, Вону, на вас опрос родственников. Закончите и можете быть свободны. Отчёты составьте дома и предоставьте их мне завтра утром. У вас будет несколько часов на отдых, раз уж я и так заставил вас работать ночью и в выходные. Всем всё понятно? — Да — вялым хором отвечают все присутствующие. — Тогда за работу. — Я возьму ключи от машины, пошли — бросает Докём, хватая со спинки стула свою любимую коричневую кожаную куртку.❦❦❦
— Госпожа Ли Ёнджи? — Да, а вы кто? — Здравствуйте, я Чон Вону из полицейского отделения Намвона, это мой коллега Ли Докём. — Вону показывает удостоверение. Женщина искренне удивляется. — Что случилось? — Мы пересматриваем архив старых дел. Пришли спросить про ваших дочерей Ли Даюн и Ли Дахён. Вы подавали заявления об их пропаже? Женщина чуть выглядывает в коридор, осматриваясь по сторонам, будто проверяя, чтобы их никто не услышал. — Проходите, давайте не будем обсуждать такие дела через порог. Внутри дома достаточно чисто, но вся мебель выглядит старой и потрёпанной. Они проходят через гостиную, в которой на диване лежит седой мужчина, его одежда испачкана, а сам он пахнет смесью пота и алкоголя. Вону замечает на столике перед ним несколько пустых бутылок из-под соджу. — Присаживайтесь. Будете чаю? Может кофе? — Нет, спасибо, давайте перейдём к делу. — Да-да, конечно. — 3 июня 2005 года вы подали заявление о пропаже вашей старшей дочери Ли Даюн. 11 февраля 2008 года вы подали ещё одно заявление о пропаже на этот раз вашей младшей дочери Ли Дахён. После чего 12 февраля 2008 года ваш муж Ли Гынпё попытался отозвать заявление, в чём ему было отказано. Всё правильно? — Да это так. — Опять бубнишь про этих неблагодарных девок! — раздаётся крик из комнаты — Заткнись уже, они сбежали, чтобы раздвигать ноги перед мужиками, прям как их мать! — он выкрикивает пропитым голосом мерзкие ругательства, но, когда Вону смотрит на женщину, в её глазах отражается только пустота. Будто она слышала это сотни и сотни раз, из-за чего её больше не трогает ни одно обидное слово, сказанное этим отвратительным мужчиной. — Простите пожалуйста моего мужа, вы видели сколько он выпил, совсем не в себе. — она встает и закрывает дверь на кухню. — Давайте продолжим. Что вы хотели знать? — Мы хотели бы услышать подробности об исчезновении ваших дочерей. Начнём с Ли Даюн. — Да, но… Прошло уже 17 лет. — Ничего страшного — наконец вступает в разговор Докём, чтобы немного успокоить женщину — Просто расскажите всё, что помните про тот день, когда Ли Даюн ушла из дома. — Мы накануне повздорили. Даюн хотела стать писателем, но я сказала, что сейчас этим не заработаешь и с её оценками ей лучше подумать о карьере врача. Но в остальном это был обычный день. Я работала в химчистке на соседней улице. Где-то после обеда мне позвонили из школы и сказали, что Даюн ушла с уроков. Она никогда не делала так раньше. Я подумала, что она просто пошла домой. Но когда я вернулась вечером Даюн дома не было. Тогда я позвонила ей, но телефон был выключен. У неё не было друзей, поэтому я сразу пошла в полицию. Они искали её какое-то время, но дело быстро затихло даже не смотря на то, что мои коллеги и некоторые соседи помогали с поисками. Вону тщательно записывает всё, что говорит эта женщина, пока Докём держит её за руку в знак поддержки. Её маленькая рука со старческой сморщенной кожей кажется совсем крошечной на фоне двух изящных и больших ладоней детектива, которыми он обхватывает её пальцы. — Она не оставляла записку? Что-то пропало? — После исчезновения Даюн, я осмотрела её комнату и нашла личный дневник. Я не смогла заставить себя его прочесть и отнесла в полицию. С тех пор я его не видела… — Вону замечает, как в уголках глаз женщины собираются слёзы. Её голос начинает дрожать — Если бы я только прочла дневник… Возможно Дахён была бы сейчас здесь… — Госпожа Ли, это не ваша вина. — Моя, это моя вина. Если бы я только развелась… Если бы… — она начинает плакать. Вону не знает, что делать со слезами, но Докём, кажется, совсем не волнуется. — Госпожа Ли, даже если ваши дочери сбежали из-за их отца, это всё ещё не ваша вина. — Но я… Я… — Госпожа Ли, выпейте воды. Мы найдём дневник вашей дочери и вернём его вам. — Вы можете? — Мы обыщем всё хранилище, я вам обещаю. — Хорошо, тогда я должна рассказать что-то ещё? — С какими вещами ушла Даюн? — Она не заходила домой после того как ушла в школу, так что у неё с собой был только рюкзак. — А деньги? — В ту неделю она попросила чуть больше на карманные расходы, но я давала ей не много: в основном на обеды и ещё немного оставалось. Насколько я знаю она покупала с остатков книги. — Но у неё бы хватило на билет и проживание на первое время? — Возможно, тогда цены были другие, но на кошивон бы ей вряд ли хватило. — Хорошо — Вону на секунду встречается взглядом с Докёмом, проверяющим, чтобы он всё записал. — Получается Даюн ушла из школы в обеденный перерыв и не вернулась. Никаких особенных вещей не пропало, но денег, которые у неё с собой были, хватило бы на покупку билета? — Да, всё так — она совсем опускает голову. — Тогда давайте про Дахён. Как пропала она? — Дахён… Она никогда не была послушной, в отличие от сестры. Она любила развлекаться с друзьями. Иногда она возвращалась поздно ночью. — женщина наливает в стакан воду из графина, стоящего на столе, и делает глоток. — В тот день я встала ночью и проверила, что Дахён нет дома, но подумала, что она опять задержалась и просто легла спать. Всё следующее утро я обзванивала её друзей, но никто не видел её после школы. — В какое время это было? Она тоже не забрала никакие вещи? — Не уверена. Полночь? Может час ночи? Мой муж сказал, что она зашла домой после учёбы и переоделась в откровенный наряд. Когда я зашла в её комнату после подачи заявления в полицию, там не было только её кошелька и телефона. — Вы сказали, что у девушек были телефоны. — Да, мы купили им кнопочные телефоны, когда они пошли в среднюю школу. — Полиция не отследила их? — Я не знаю. Полицейские… Они ничего не говорили. Даже не знаю, были ли тогда у местной полиции такие возможности. Но я верю, что они сбежали. Мой муж… Любит выпить. Я просто надеюсь, что там, куда они ушли, им хорошо живётся, и они ни в чём не нуждаются. — Вону не может выдавить из себя ни слова. Ему хочется, чтобы эта женщина до конца жила с верой в то, что её дочери познали лучшую жизнь, чем она. Даже если их убили. Будет лучше, если она не узнает об этом. Правда ведь? — Но, господин Чон, господин Ли… Вы правда сможете найти дневник моей дочери? — эта надежда в её глазах… Именно для того, чтобы помогать людям с такой надеждой, Вону и пошёл в полицию. Он готов поклясться себе, что перевернёт вверх дном весь участок. Нет. Весь Намвон, чтобы найти этот дневник. — Мы сделаем всё возможное, чтобы найти его. Вы помните, как он выглядел? — Да-да. Такой голубой, в толстой обложке, похожей на кожу, на кнопке. Она наклеила на него разных цветов. — Хорошо госпожа Ли, дайте нам пожалуйста ваш номер, мы свяжемся, как только что-то выясним.❦❦❦
— Эй, ты в порядке? Как язык проглотил. — говорит Докём, когда они наконец выходят из здания. — Я не очень хорош в подобных вещах, прости. — Да уж, разговор вышел не из лёгких. — он сжимает губы в тонкую линию и раздосадовано качает головой. — И впереди ещё два. — Тогда куда поедем сначала? — Пак Хэин, её родители живут в трёх минутах отсюда. А потом в дом семьи Ян, он недалеко от поля, где нашли тела. Они садятся в машину в полной тишине. Неизвестность давит. Докём пару раз открывает рот, пытаясь начать разговор, но каждый раз не делает этого. Вону не знает, может у него на лице написано что-то, заставляющее Докёма думать, что разговор сейчас — плохая идея. В этот раз им не открывают дверь ни после первого, ни после пятого звонка. Тишина пускает свои корни по этажу. Тут жутко, и трель дверного звонка только добавляет ужаса. Как вдруг соседняя дверь отворяется и из квартиры выглядывает седая макушка. Её обладательница произносит громко и чётко с явным возмущением: — Да хватит уже звонить, нет тут никого! — Здравствуйте, госпожа, мы из полиции. Я детектив Чон — он показывает значок — А это мой коллега заместитель инспектора Ли. Она внимательно разглядывает удостоверения и только потом хамовато отвечает: — Что вам нужно? — Вы не знаете, где мы можем найти родителей Пак Хэин? — она хмурится, на лице капля за каплей проступает отвращение. — Зачем вам эти наркоманы? Раньше повязать не могли? — женщина повышает голос, начиная откровенно орать на них — Они нам всем житья не дают! Знаете, сколько от них шума! Даже дочь не выдержала и сбежала от них! — Так вы говорите она сбежала? Не могли бы вы рассказать побольше? — Нет! Я знаю, что вы всё равно ничего не сделаете с такими отвратительными соседями как они! Проваливайте! — хлопок дверью оглушает. Они стоят в тишине и глупо смотрят на закрытую дверь. Холод пробирается под пиджак и Вону ёжится. — Что ж… Здесь ловить нечего? — Можем попробовать поспрашивать других соседей. — Неплохая иде… — Вону не успевает ответить, как его перебивает громкий голос из-за двери. — Проваливайте уже! Никого из соседей нет дома! А в соседней от Паков квартире никто не живёт! — Спасибо, госпожа, тогда мы уходим — учтиво и очень громко произносит Докём, давая Вону рукой знак двигаться к лестнице. — Что делать будем? — рассеяно уточняет Вону, когда они наконец оказываются на ступенях, подальше от злополучной двери. — Давай опросим квартиры этажом ниже, а завтра пробьём родителей Хэин по базе. Если они и правда наркоманы, то наверняка попадали в поле зрение полиции хотя бы раз. — Звучит как план. — Да кстати, в досье Хэин не было приводов за алкоголь или наркотики? — Её ловили дважды в нетрезвом виде, но про наркотики ничего сказано не было. — Ладно, поговорим завтра с Сынчолем, но я думаю нужно будет опросить её друзей. — Я тоже думал про это. Сколько тут квартир на этаже? — спрашивает Вону, пытаясь на глаз прикинуть количество дверей. — По шесть, давай ты с этого края, я с дальнего, встретимся в центре. Вону вздыхает и звонит в первую дверь.❦❦❦
— Родители Ян Йебин действительно живут так близко к месту преступления? — спрашивает Вону, когда они наконец едут в тёплой машине к последнему месту. — Ага. Но не родители. У неё остались только бабушка и младший брат. — Ясно. — со стариками, потерявшими внуков обычно говорить едва ли не труднее, чем с матерями, волнующимися за детей. Вону это доставляет дискомфорт. Поэтому, работая в Сеуле, он всегда отдавал поручения по общению с семьями жертв своим младшим коллегам, но сейчас он вот уже третий день подряд занимается тем, что опрашивает едва ли не каждого человека, которого вообще можно приплести к делу. Видит бог, он смертельно устал от этого. — Не волнуйся, я буду говорить. — Спасибо. — Да не за что, смотри мы уже приехали. И правда, перед ними оказывается старый покосившийся дом, на пороге которого возится с чем-то юноша. Он невысок, на спине ещё висит портфель, видимо он только вернулся из школы. Они паркуются и без стука — забора и калитки нет — входят во двор. Их резкие шаги по траве и камням старой заросшей мхом дорожки первым замечает кот, с которым играет парень. Маленькое чёрное пятнышко юрко ныряет под дом, из-за чего юноша наконец отвлекается и обращает на них внимание. — Ну вот, вы её спугнули! — он, кажется, совсем не доволен их присутствием. Судя по взгляду Докём уже хочет сказать что-то про уважение, но Вону опережает его. Чего-чего, а с капризными подростками он в Сеуле наболтался вдоволь. Тут главное не втягиваться в долгие и нудные размышления о морали, а действовать чётко и быстро. — Прости, мы из полиции, я детектив Чон. Твоя бабушка дома? Можем мы поговорить с ней? От одного упоминания полиции и бабушки парень становится ещё недовольнее, он весь насупливается и едва не распускает перья как напуганная птица, готовая защищать своё гнездо. — Что вам нужно? — Мы хотели бы поговорить с... — пытается влезть Докём, но Вону замечает, как от этой реплики юноша почти готов сорваться на шипение. — Что. Вам. Нужно? — повторяет он, выделяя каждое слово. Упрямый. Будет стоять до последнего. — Это по поводу твоей сестры Ян Йебин. — услышав имя парень взволнованно оборачивается в сторону дома, будто проверяя, что их никто не услышит. Он подхватывает портфель и поднимается со скоростью света. — Поговорим в другом месте. — Но твоя бабушка… — снова пытается Докём. И на этот раз парень свирепеет окончательно, цедя сквозь зубы следующую фразу со всей накопившейся злостью. — Вы погубили мою мать, не смейте трогать и бабушку. — он проходит мимо них, цепляя Докёма плечом. Вону не может сказать, делает он это намеренно или случайно. С одной стороны, он кажется действительно злым, но с другой дорожка среди высоких кустов слишком узкая, чтобы на ней разминулись даже два человека, не говоря уже о троих. Не спеша нарушать гробовую тишину, они идут вверх по улице, ближе к лесу на окраине города, пока не находят небольшой круглосуточный магазин. Парень бросает рюкзак на один из четырёх выцветших пластиковых стульев, сам садясь на второй. Вону и Докёму не остаётся ничего, кроме как сесть рядом. — Что вы хотели? — он не ждёт и не церемонится. Вону почти уверен, что парень вскочит и уйдёт, едва они успеют поставить точку в этом разговоре. — Для начала проясним детали: ты Ян Чонин, младший брат Ян Йебин? — начинает Докём. Парень, названный Чонином недовольно зыркает на него из-под густой чёрной чёлки. — Да. — Я Ли Докём, это мой коллега Чон Вону. Мы в участке проходились по старым делам и нашли заявление о пропаже твоей сестры. — И? — Мы бы хотели узнать подробности исчезновения твоей сестры у бабушки. — И где вы были раньше? — Докём морщится от этого вопроса. Раз он слегка младше Вону, значит в момент исчезновения Йебин он даже не был совершеннолетним, так что это точно не его вина, но Чонина это, кажется, мало волнует. Пока Вону занимается подсчётами, Чонин вдруг делает несколько вдохов и выдохов и сменяет тон на более ровный и спокойный. — Ладно, я расскажу то, что вас интересует, но взамен обещайте больше не приходить к нам по этому вопросу. — Докём неуверенно кивает. — 17 числа нуна зашла домой после школы и помогла мне сделать домашнее задание. Мама тогда была на работе, а мне очень сильно хотелось кимпаб. Я долго упрашивал, и в итоге нуна сказала, что сходит в этот самый магазин за ним. Она выбежала прямо в домашней одежде и тапочках. Шло время, но она не возвращалась, под ночь мама вернулась с работы и спросила, где нуна. Я всё рассказал, тогда она велела мне лечь спать, а сама ушла. Скорее всего она пошла в полицию подавать заявление. Следующие полгода она буквально жила между двенадцатичасовыми сменами в больнице и полицейским участком, где просила каждого, кого видела, найти её дочь. Но все отмахивались от неё. Никому не было дела до моей сестры! Все говорили, что она просто сбежала, но я знаю, что она не могла! — Вону содрогается от того, как сильно голос этого парня пронизан ненавистью — В конце концов в начале апреля её организм не выдержал, и она тяжело заболела. Следующие два года она провела в больнице уже как пациентка. И в 2012 она умерла. С тех пор я живу с бабушкой. Им ничего не остаётся делать кроме как поражённо молчать. — Она ушла без всего: взяла немного денег на кимпаб да и только. Даже телефон оставила на столе рядом с моими учебниками. — он тяжело вздыхает. Так тяжело, как не должен вздыхать подросток. — Пожалуйста сдержите своё обещание и не беспокойте нас больше по этому вопросу Он подхватывает рюкзак и уже отходит на несколько метров. Вону провожает его глазами, как вдруг Чонин оборачивается и бросает последнюю фразу: — Я серьёзно. Не пытайтесь спрашивать об этом бабушку, её той осенью не было в Намвоне. Вону рассматривает затянутое серыми облаками небо, гадая, когда поражённый Докём наконец вспомнит, что они на сегодня вроде как свободны. Проходит пять минут, десять, но он всё сидит, уставившись на пластиковый столик, будто на нём начертаны все тайны мира и только он один способен их разглядеть. Вону это порядком надоедает. Он поднимается, заходя в круглосуточный. Выбор тут небольшой, благодаря чему он быстро находит шкафы с горячим чаем. Взяв три бутылки, он размеренно дожидается, пока школьница за кассой обслужит старика, а потом сам расплачивается за напитки. Выйдя на улицу, он ставит одну из бутылок прямо на траектории обзора Докёма, что наконец заставляет его вынырнуть из водоворота своих мыслей. — Пей и поехали по домам, нам ещё отчёты делать. — Да, точно — он звучит до ужаса потеряно. Если так и продолжится Вону придётся сесть за руль, иначе они врежутся в первый же столб. Допив чай, Докём наконец немного приходит в себя. — Прости. — Да ничего. — Я просто… Эта история слишком похожа на что-то плохое, но никто тогда даже не подумал разобраться. Как должно быть тяжело было Чонину все эти годы. — К сожалению, мы с тобой не можем изменить прошлое. Но в наших силах сделать всё, чтобы узнать правду об исчезновении Йебин.❦❦❦
Вону переминается с ноги на ногу, не решаясь нажать на звонок. В пакетах из супермаркета трутся друг об друга пластиком пустые контейнеры. Он пришёл, чтобы отдать их, но теперь чувствует себя глупо. Он даже не знает, есть ли у Мингю сегодня смена. Может он заскочил в участок утром перед тем как отправится в больницу? Почему позвонить в квартиру Мингю сложнее, чем жать по пять раз на звонок к семьям пропавших девушек? — О чём я только думаю… На первый звонок никто не отвечает. Вону смотрит на белую входную дверь, которая почти сливается с цветом стен, перепроверяет номер квартиры и звонит второй раз. Снова нет ответа. Он уже разворачивается, чтобы уйти как вдруг раздаётся щелчок замка и из небольшой щели выглядывает мокрая макушка. — Вону-хён, это ты? Зачем пришёл? — вместо ответа Вону поднимает вверх пакеты с контейнерами. — А, понятно. — Мингю неловко улыбается — Подожди секунду, я наброшу футболку. Он скрывается за дверью, оставляя Вону стоять в коридоре, корпусом в одну сторону, а головой в другую. Через пол минуты Мингю возвращается, открывая дверь для него и забирая пакеты. — Проходи — он ставит пакеты на стол, начиная вынимать контейнеры, пока Вону разувается. — Ты сегодня рано закончил, как работа? На Мингю серые спортивные штаны и светло-жёлтая футболка. С недосушенных волос капли сбегают вниз, и мокрая ткань липнет к телу. В глазах Вону он выглядит как модель только что вернувшийся со сьёмки в бассейне. — Мы в ночь работали, Сынчоль раньше отпустил. — Понятно, — Мингю кивает, не смотря в его сторону, и достаёт из пакета две бутылки чая — А это? — Подумал о тебе, когда увидел их в магазине — Мингю смотрит на него с издёвкой, а потом пытается подрожать выражению морды мультяшной собаки на упаковке. Получается до смешного нелепо. — Есть планы на вечер? — Хотел проветриться. — Проветриться значит… — Мингю отдаёт Вону обе бутылки чая, обходит его по дуге и открывает входную дверь — Подожди пару минут, у меня есть идея. Одним хлопком он оставляет Вону стоять посреди совершенно пустой квартиры. Неловко. Но и немного интересно: как часто Мингю бывает дома? Он же не такой трудоголик как Вону, правда? Наверняка у него есть друзья, с которыми можно поужинать. Или может он ходит навестить бабушку? Мингю хороший, даже слишком хороший. Не то чтобы Вону всегда встречал только плохих людей, но даже Сунён с его дружелюбием к окружающим и Джихун с его терпением не могут тягаться с Мингю, который будто рождён делать мир лучше. — Чего стоишь? Присел бы. — Вону слегка вздрагивает от неожиданного появления голоса за спиной. — Я не был уверен, сколько тебя нужно будет ждать. — Как видишь я быстро. Сходи переоденься во что-то тёплое, не поедешь же в рубашке и пиджаке. — А куда мы? — Узнаешь — загадочно улыбается Мингю. Он подбадривающе хлопает по плечу, и возможно Вону только кажется, что рука задерживается на его теле дольше, чем того требуют правила приличия. — Давай, через десять минут внизу. — Так куда мы едем? — Вону приходит первым и ждёт, натягивая рукава безразмерного вязаного свитера одной рукой на другую, в которой держит пакет с двумя бутылками чая. Ему не по себе от того, что Мингю ничего не говорит. — Потерпите ещё немного, детектив. Давай, нам в эту машину. — Мингю указывает на кабриолет цвета бордо, и Вону на секунду зависает. — Погоди, ты хочешь сказать, что за день успел избавиться от крыши машины? Я клянусь, что видел её на месте сегодня утром. — Мингю искренне смеётся. — Это машина господина Пака из соседней квартиры, так просто совпало, что она такого же цвета как моя. — Ты украл ключи от его машины? Ты же знаешь, что я могу арестовать тебя? — Да одолжил я их, хён! — Знаю-знаю. Вези уже, куда собирался. — Тогда пристегнись, нас ждёт замечательная поездка. — Ты всё ещё не сказал, куда мы едем. — Хён, а ты и мёртвого достанешь. — Хотел бы я. Представь сколько дел можно было бы раскрыть. — Ты думаешь мёртвые бы не стали лгать? Сильно в этом сомневаюсь. — Многие бы с удовольствием рассказали даже о том, как они умерли. Но согласен, иногда и показания мертвецов могут внести путаницу в расследование. Хотя в нашем случае я бы с удовольствием побеседовал с жертвами. — О чём ты? — Многие родственники не слишком сговорчивые. — Ну вот, мы опять о работе… Давай, мы почти приехали, просто посмотри направо. Вону делает как ему велено. Там колосится озимая пшеница, а за холмы на горизонте медленно заходит солнце. Оно заливает мир персиковым цветом. Вону чувствует, как мысли покидают голову. Закат чарует, завладевает его разумом и телом, не давая оторвать взгляд. Оранжевые, жёлтые и розовые ленты тянутся из-за вершин холмов прямо к облакам за его спиной. Ветер небрежно треплет волосы, давая наконец возможность почувствовать свежесть. Будто его долго держали в душном кабинете. Человек, которого Вону мечтает забыть, часто говорил: «Мир прекрасен. И ужасен одновременно. Мы, полицейские, видим его с самой отвратительной стороны. Очень больно постоянно сталкиваться с ужасами такого прекрасного мира. Больнее этого лишь осознание того, что люди под стать миру.» Но сейчас ясное закатное небо впервые за долгое время заставило Вону забыть обо всем на свете. Он не замечает, как Мингю паркуется на съезде, «лицом» прямо к закату. — Вижу тебе понравилось. Проветрился? Вону оборачивается на заданный вопрос и замечает, что Мингю чуть наклонился к нему, заинтересованный в получении ответа. Не думая ни секунды Вону подаётся вперёд, сокращая расстояние, но всё ещё оставляя его в рамках приличия. Он смотрит в глаза Мингю, гадая, что происходит у того в голове. О чём он думает? Что чувствует? Какие у него планы на завтра? Что будет с Мингю спустя пять или десять лет? Молчание затягивается. Мингю едва уловимо пододвигается навстречу. И, когда ситуация начинает становиться неловкой, Вону наконец прочищает горло, выдавая уверенное: — Радио слишком громкое. — и тут же, следуя своим словам, убавляет громкость приёмника. — Да, конечно. — почему-то шёпотом отвечает Мингю.❦❦❦
Мингю аккуратно паркуется у дома, когда ночь уже полностью завладевает Намвоном. За стеклянными входными дверьми их ожидает холл с мягким тёплым светом. Мингю заходит первый, сразу обращая внимания на ящики с номерами квартир. — О, почта. Вону, следуя его примеру, проверяет свой. Внутри единственное письмо в простом белом конверте. Когда он видит «Ким Сынджин» в графе отправителя, мир на секунду будто меркнет. Он стоит, не шелохнувшись, и смотрит на буквы, будто они сейчас разбежаться, а потом соберутся в другие слова. Другие имена. Любые. Кроме того имени, что он отчаянно хочет стереть из памяти. — Что там? — Мингю, будто спасительное дуновение тёплого ветра, врывается в его пространство, разрушая ужас, объявший Вону за плечи. — Счета за электричество — он спешно кладёт конверт в карман пальто. — Не рановато ли? Мне ещё не пришли После того как они прощаются на лестнице второго этажа, Вону бегом добирается до квартиры, влетает в неё словно метеор, сбрасывая ботинки по дороге, совсем не замечая соскучившуюся Данби и забывая снять пальто. Он достаёт ножницы из ящика стола и, борясь с желанием порвать бумагу, трясущимися руками вскрывает конверт. Внутри всего один лист, распечатанный на принтере. «Привет, Вону. Давно не виделись, правда? Надеюсь ты скучал также, как я. Даже если мы находимся далеко, я вспоминаю о тебе каждый день. А ты? Будь уверен, если ты хоть на секунду забудешь обо мне, я превращу твою жизнь в ад. Не забывай, кто ты, Чон Вону. Не забывай свои грехи. Иначе я приду и напомню тебе, что такое настоящая боль. Бойся своей тени, бойся каждого шороха, потому что я никогда не прощу тебя. Месть свершится, будь уверен. Ким Сынджин.»