❦❦❦
— Доброе утр… — Вону проносится мимо Джухён, забывая поздороваться. Чан, болтавший с девушкой до этого окликает его. — Хён, что случилось? — Позже — отмахивается Вону, уже поворачивая к кабинету Сынчоля. Стучится быстро, скорее для галочки, сразу открывает дверь. Сынчоль на своём месте проверяет на свежесть носки. Он замечает Вону и отбрасывает носок куда-то в сторону, прочищая горло. — Ты что-то хотел? — Вы тут второй день подряд ночуете? — Приходится. Вону, стараясь не хлопать, закрывает дверь и подходит ближе, склоняясь над столом, игнорируя вычурную табличку с именем и кучи бумаг. — У жертв было ещё кое-что общее. — Сынчоль подаётся вперёд, его лицо становится серьёзнее, под локтями сминаются черновики. — И что же? — Место, где мы их нашли. — во взгляде Сынчоля пробегает сомнение. — Ну да, а что в нём такого? Мы обыскали поле вокруг жертв, ничего не нашли. — Вдруг убийца оставил там тела не потому, что нет камер, а потому, что это место что-то для него значит? — Сынчоль с сомнением качает головой. — Ты же понимаешь, что идея откровенно слабая? — У нас сильных нет. — И ведь не поспоришь… — Сынчоль раздумывает с пол минуты — Хорошо, давай так: ты и ребята продолжаете заниматься основной частью расследования, а я отправлю патруль исследовать дальнюю часть поля и холм. Надо проверить все версии, даже самые неправдоподобные. — Хорошо. — Иди займись чем-нибудь. Минут через пятнадцать, когда все придут, проведём собрание. — Вону кивает и кланяется, покидая кабинет. В следующий раз он видит Сынчоля минут через двадцать. Он заходит в кабинет, когда Докём пытается хоть как-то пригладить беспорядок на голове, а Хансоль, подтащив стул к Вону, жадно изучает бумаги. Чан справа клюёт носом. — Что это? — интересуется Сынчоль, доставая свое складное место. — Отчёт о вскрытии Кан Сумин — он поднимает папку, лежащую рядом и протягивает Сынчолю — А это Чхве Ынхи. — Нашли что-нибудь? — Докём чихает, быстро извиняясь. Хансоль наконец отвлекается от бумаг, отвечая: — В токсикологическом анализе есть следы кетамина. — Записи о назначении есть? — Нет. — Значит наркоманка — Сынчоль быстро пролистывает отчёт до нужной страницы — У Ынхи ничего кроме обезбаливающего, отпускаемого без рецепта. — Снова ничего? — устало вздыхает Докём. — Нужно заняться тем, что есть. Будем допрашивать всех, кого сможем найти. Вону и Хансоль, на вас Джун и мать Ынхи. Чан поговорил с ней вчера, но она была слишком убита горем, чтобы рассказать что-то внятное. Также вызовите на допрос мать Кан Сумин. Чем быстрее, тем лучше. Нужно надавить на неё. И зайдите за мной перед допросом, хочу поприсутствовать. Докём и Чан, опросите всех друзей пропавших девушек, которых сможете найти. Мать Ли Дахён вчера позвонила и дала адреса некоторых из её знакомых, а касательно Пак Хэин посмотрите, кого задерживали вместе с ней за пьянство. — Госпожа Ли также попросила нас найти дневник Даюн. Его изъяли в качестве улики по делу о пропаже, но не вернули. Если она знала что-то это может быть в дневнике. — медленно объясняет Докём. — Кто-нибудь знает, как он выглядит? — Вону замечает, что Докём кивает синхронно с ним. — Хорошо, тогда Вону, Хансоль, это тоже на вас. И заберите результаты экспертизы одежды и одноразового телефона. Докём и Чан, если освободитесь быстро едьте на место преступления. Я договорился с патрульными, они тщательно обыщут территорию, расширив зону поиска. — Думаете там есть что-то ещё? — Это идея Вону, но в силу отсутствия явных зацепок мы будем проверять все версии. — Так точно — слишком резко и громко говорит Чан, всё ещё пытающийся проснуться. — Приступайте. Вону, Хансоль, допрос Джуна назначен на три, чтобы он успел провести уроки, поэтому начните с матери Ынхи, она должна прийти к десяти.❦❦❦
Хансоль приводит в кабинет полноватую женщину за пятьдесят. Больше половины её головы покрывает седина, края рукавов чуть потрёпаны и лак на носках туфель стёрся. Они решили поговорить с ней в кабинете, чтобы не пугать и без того убитую горем женщину атмосферой допросной. — Добрый день госпожа Чхве, Я Чон Вону, это Чхве Хансоль — Вону встаёт и кланяется, дожидаясь, пока женщина присаживается на предложенный стул. — Мы хотели бы задать несколько вопросов касательно вашей дочери, не беспокойтесь, мы вас не задержим. — Добрый день, да, я всё понимаю, можете спрашивать. — она говорит тихо, плечи поникше опущены. Видно, каким ударом для неё стала смерть дочери. Пока Хансоль заваривает для женщины чай, Вону начинает. — Вы не знаете, были ли у вашей дочери те, кто желал ей зла? Может враги, бывший парень или другой недоброжелатель? Женщина лишь отрицательно качает головой, отвечая ещё тише, чем раньше: — Нет. Она была милой и доброй девушкой. Я знаю, что многие в городе осуждали её за раннюю беременность, но никто не заходил дальше неприятных слов за спиной. Вону быстро делает пометки на компьютере, продолжая: — Кем ваша дочь работала? — Практически сразу после рождения детей она пошла помощницей в цветочный магазин госпожи Ким и работала там до сих пор. — Ей хватало на жизнь? — Нет конечно. Я знаю, что у неё была подработка. — Какая? — Ой… Она не говорила ничего конкретного. Что-то в интернете. — Вону с Хансолем быстро переглядываются. Кажется, они подумали об одном и том же. — У вас есть контакты работодателя? — женщина делает глоток чая, взгляд её совсем тускнеет. — Нет. Я отдала полиции телефон Ынхи, там могут быть. — Конечно, мы проведём экспертизу и сообщим вам. — Не нужно. Просто дайте мне спокойно похоронить мою дорогую Ынхи — она достаёт платок, чтобы вытереть первые слёзы. — Я была так строга к ней, когда узнала, что она оставила детей… А теперь её больше нет со мной. — Мы сделаем всё возможное, чтобы найти виновного, госпожа Чхве. — Спасибо. — она вздыхает — Вы ещё так молоды, господин Чон, и вы, господин Чхве. Когда придёте домой, не забудьте сказать родителям, что любите их. Я бы всё отдала, чтобы ещё раз услышать голос моей дочери. Они тактично молчат, давая женщине выплакаться. Наконец спустя несколько минут она уточняет: — От меня ещё что-то требуется? — Да. Когда вы последний раз видели дочь и говорили с ней? — Видела в пятницу вечером, когда она привезла ко мне детей. Я предложила ей остаться у меня на ночь, но Ынха сказала, что ей нужно закончить с работой. Она позвонила в субботу часа, кажется, в четыре по видеосвязи, поговорила с детьми и сказала, что приедет за ними в воскресенье. — Вы ничего подозрительного в её поведении не замечали? Или может на работе что-то случилось? — Нет, всё было как обычно. — Хорошо — Вону слишком быстро набирает текст, делая несколько опечаток. Осталось два самых сложных вопроса. — Вы можете рассказать об отце Ынхи? — Мы разошлись с ним почти сразу после рождения Ынхи. Он был из обеспеченной семьи в Кванджу, его родители не одобряли наши отношения. Да и он не был сильно огорчён, бросив нас. Насколько я знаю он погиб в аварии через пару лет после этого, сев пьяным за руль. На похороны я не пришла и ни с кем из его родственников и знакомых с тех пор не общалась. — Понятно, последний вопрос: Вы знаете, кто отец детей Ынхи? — женщина опускает плечи и склоняет голову, будто признавая поражение. — Нет. Она так и не сказала мне. — Может у вас есть предположение. — Ынха никогда не была слишком общительной. Но в школе у неё было двое друзей: та сбежавшая девочка, Минджу и вежливый тихий парень. Как же его звали… — Можете вспомнить? — Да-да, сейчас. Он был Мун Дж... Мун Джунхи? Нет, Мун Джунхви или Мун Джунхуи. Как-то так. — Он сейчас работает преподавателем в школе? — спрашивает Хансоль, сидящий чуть поотдаль. — Ой да-да! Точно, моя соседка же говорила, что он теперь преподаёт. — Вы считаете, что он мог быть отцом детей Ынхи? — Если честно, я всегда думала, что ему нравилась Минджу, но потом несколько человек говорили мне, что видели его и мою дочь вместе в женской консультации при больнице. — Ваша дочь продолжала с ним общаться после беременности? — Не знаю… В первое время она совсем не выходила из дома и никого к нам не приводила. Когда дети пошли в садик, она нашла работу, а я уехала в Кванджу. Мне она про него никогда не говорила. Но вам стоит спросить у него. — Обязательно спросим. Спасибо за сотрудничество госпожа Чхве. — Женщина плотнее укутывается в старую куртку и, скомкано попрощавшись, покидает кабинет. — Думаешь этот Джунхви или Джунхуи что-то знает? — интересуется Хансоль. Вону устало вздыхает, сохраняет протокол допроса и откидывается на спинку стула. — Это ведь тот Джун, с которым у нас допрос в три? — Ага, он. — Ну тогда он может признаться в отцовстве или указать на того, кто является настоящим отцом. Или вспомнить, что хотел сказать полиции после исчезновения Минджу. — А мы не можем просто заставить его сделать тест ДНК? — Нет. Во-первых, для этого теста нужно будет согласие опекуна детей так как им всего одиннадцать. Во-вторых, взять биологический материал Джуна можно либо с его согласия, либо имея ордер на это. Ни один здравомыслящий судья не выдаст ордер на основе имеющейся у нас информации. — Надо найти нездравомыслящего? — пытается пошутить Хансоль. Вону лишь тяжело вздыхает. Он встаёт со своего места и снимает пальто с вешалки. — Надо сначала его допросить, а потом что-то решать. Я на обед. — Уже? — Мне по делам надо, постараюсь за час управиться. — А еда? — Вону лишь неопределённо машет рукой, будто советуя Хансолю забить. На парковке у входа его уже ждёт Мингю. — Доброе утро, хён, как спалось сегодня? — он кажется немного неловким: плечи чуть поджаты, а пальцы слишком плотно обхватывают руль. — Я не спал. Мингю тяжело вздыхает. — Ну по крайней мере ты согласился на помощь. — он выруливает с парковки. Участок находится на небольшом пригорке и прямо с него видно половину города, в том числе и больницу. Вону говорил, что может дойти сам, но Мингю настоял его подвести. — Ты так и не сказал, что это за знакомый доктор, который незаконно лечит. — Хён! У него есть лицензия. Просто иногда людям вроде тебя не нужна запись о болезни в деле. — А как он скрывает разницу в препаратах? — И всё же ты такой детектив хён… — Вону становится неловко. Он и вправду ведёт себя так, будто он на допросе, а не с человеком, который предложил ему помощь. — Прости. Они молчат некоторое время. За окнами мирный расслабленный Намвон радуется долгожданному солнцу. Это так непохоже на город, в котором убивают людей: владельцы магазинчиков снимают хеллоуинские украшения, старушки в одном из семейных ресторанчиков играют в маджонг. Солнце освещает каждую улицу, а в воздухе пахнет холодом. Осталось не так долго до появления первого инея. Наконец Мингю пытается снова завести разговор. Вону, рассматривающий город по праву руку от себя, не видит лица, но может почувствовать беспокойство в голосе. — Вчера что-то случилось — первой реакцией Вону было не отвечать. Но это бы вызвало ещё больше вопросов. — С чего ты взял? — Ты не выглядел слишком обеспокоенным вечером, но, признаюсь, сообщение утром меня удивило. Что заставило тебя изменить мнение? — они сворачивают на небольшую парковку при больнице, на которой практически нет машин. — Просто понял, что в нынешнем состоянии от меня не так много пользы, как хотелось бы. — У вас много работы, да? — Ага. В больнице немноголюдно, Вону сразу замечает Джонхана и мужчину в кресле-каталке рядом с ним. Это милый седой старичок, однако его взгляд устремлён вникуда. На ноги поверх одежды накинут клетчатый плед, который Джонхан и поправляет, когда Мингю его окликает. — О, привет, вы тут какими судьбами? — он выглядит встревоженным, но всё равно старается улыбаться. Мингю мешкает, не зная, что сказать, тогда Вону берёт всё в свои руки и начинает нести первое, что приходит на ум. — Мингю сказал, что я слишком много сижу дома и решил познакомить с кем-то из коллег — после этой фразы волнение Джонхана исчезает, он перестаёт выгибать пальцы и опускает напряжённые плечи. — Вот как. А мы с отцом были на плановом осмотре. — Это должно быть очень тяжело. — Я привык. — Джонхан смотрит на отца, но от чего-то в его взгляде совсем нет грусти. — Мы пойдём, надо открывать кафе. — Давай — беззаботно машет рукой Мингю. — Заходите как-нибудь. И про свою красавицу не забывай, Вону, я по ней скучаю. — Обязательно. Врачом оказывается худощавый мужчина неопределённого возраста. У него чёрные чуть отросшие волосы, острые скулы и признаки возрастной усталости на лбу. А ещё статная манера держаться. Идеально ровная спина, приподнятый подбородок и оценивающий взгляд. — Здравствуйте, я Су Минхао, на что жалуетесь? — он настороженно приглядывается к рабочей форме Вону. — Здравствуйте, я Чон Вону. Меня беспокоит бессонница. — Минхао смотрит на него поверх очков. — Почему вы пришли в частном порядке? Снотворное могут выписать и другие врачи. — Это началось после несчастного случая на работе. Мне и так пришлось провести на больничном несколько месяцев. Если на работе узнают, снова назначат долгое лечение или даже отстранят на время. Я не могу себе позволить подобной роскоши. — Ваша бессонница — следствие несчастного случая? — Да. — Минхао начинает делать себе пометки. — Есть другие последствия? — Только неприятные воспоминания — доктор вздыхает. — Я выпишу вам снотворное, но вы должны понимать, что без должного лечения ваши проблемы не решатся. В том числе и те, что у вас на руках. — Вону спешно натягивает длинные рукава посильнее. Ночью он пусть не слишком сильно, но всё же расчесал руки. Краснота почти спала, поэтому он надеялся, что никто не заметит следы ногтей, однако доктор оказался очень зорким. Он встаёт, проходя мимо Вону и выглядывая в коридор. — Мингю, посиди в кабинете, я схожу за лекарством. Мингю неловко заходит в кабинет, садясь на стул у входа. Вону не собирается начинать диалог и вместо этого рассматривает рабочее место доктора. Оно идеально чистое, организованное, стопки различных бумаг выровнены по краю и лежат в одному доктору понятном порядке. Слева, ближе к Вону лежат несколько медицинских карт с именами на корешках. Верхняя привлекает внимание. — Юн Имо. Какое необычное имя. — не отдавая себе отчёт, Вону проговаривает мысль вслух. — Это отец Джонхана — Мингю всё ещё кажется неловким, но с радостью хватается за возможность начать отвлечённый разговор. Однако Вону губит это стремление невнятным звуком. Интересно, что у человека в инвалидной коляске, регулярно посещающего врача, такая тонкая медицинская карта всего на несколько страничек судя по виду. Спустя пару минут доктор возвращается. Мингю пользуется моментом, чтобы выйти из кабинета. Заполнив бланк с рекомендациями к приёму, доктор отпускает и Вону. — Ты всё? — Мингю буквально подпрыгивает с сидения в коридоре, когда видит Вону. — Да. Подвезёшь? Мне нужно оставить лекарства дома — Мингю внимательно смотрит на пластиковую баночку, после чего наконец кивает. — Пойдём. Вону впервые чувствует себя неловко с Мингю. Они едут в машине в полной тишине, никто не решается даже включить радио. Вону понимает, что Мингю ожидает, когда он поделится результатами разговора с Минхао, но сам Вону пока не готов к этому. Мингю знает про бессонницу, но дальше заходить не стоит. По крайней мере до того времени, когда Вону подтвердит или опровергнет свои подозрения. А пока они продолжают молчать. В первое мгновение Вону думает, что замок, как и несколько раз до этого, не сработал и дверь осталась открытой. Он знал о проблеме, но со всеми событиями последней недели откровенно забывал. Однако реальность оказывается куда менее радужной. Уже с порога заметно, что квартира не в порядке. От двери видно, что диванные подушки разбросаны по полу, а все дверцы кухонного гарнитура открыты. Вону ставит баночку с лекарством на небольшой столик у входной двери и вынимает пистолет из кобуры. Сняв предохранитель, он медленно открывает ближайшую дверь — ванну. В углу сидит испуганная кошка. Вону пытается подойти ближе, но она лишь испуганно шипит. Он решает пока не трогать Данби. Остальные предметы аккуратно стоят на своих местах. Чего не сказать о спальне: шкаф вывернут вверх дном, открытый чемодан валяется на кровати. Одежда с полок перекочевала на пол, ящик стола выдвинут, а все вещи из него разбросаны по столу. На первый взгляд ничего не пропало. Вону бросается к дорожной сумке, которую неизвестный оставил в углу. Наполненная летней одеждой, она не особо представляла интерес, поэтому там лишь пошарились рукой. Что Вону несказанно обрадовало. Под двойным дном всё ещё лежал дневник. Убедившись в сохранности ценной вещи, Вону набирает Сынчоля. — Твой обеденный перерыв почти закончился. — классическое отсутствие приветствия Вону уже не удивляет. — Кто-то вломился ко мне в квартиру и перевернул всё вверх дном. Явно что-то искали, но ничего не пропало. Голос Сынчоля мгновенно становится напряжённее. — Все заняты, так что я подъеду сам. Спустись к Мингю и жди меня, ничего не предпринимай и не оставайся один. — Но… — Сынчоль прерывает его спустя всего секунду после попытки начать возражения. — Это приказ. Безопасность моих людей превыше всего. — Слушаюсь. Вону делает как велено. Он убирает пистолет в кобуру, долго раздумывает брать ли дневник, но понимает, что тот не вместится ни в один из карманов пальто. Уже на выходе успевает прихватить лекарства. Благо они в карман помещаются. Дорога до квартиры Мингю занимает буквально две минуты. За которые Вону ощущает взгляд на затылке. Будто кто-то следит за ним. Кажется, он уже начинает параноить. Мингю открывает почти мгновенно. — Что-то забыл, хён? — Нет. Кто-то вломился в мою квартиру. Сынчоль просил дождаться его приезда у тебя. — в этот момент Мингю является точным изображением фразы «Глаза на лоб полезли». — Вломился в квартиру? Хён, ты в порядке? — он пытается бегло осмотреть Вону на наличие травм, а потом осознаёт, что они всё ещё в коридоре, даже если Мингю там только на одну восьмую. — Проходи конечно, может тебе чай или кофе? — Нет спасибо. — они садятся на диван Мингю и Вону не хочет думать, в каком состоянии сейчас его собственный. — Я в порядке. Квартира была открыта, кто-то знатно порылся в моих вещах и успел скрыться. — Нужно заявить в полицию и..! — тараторит Мингю. — Мингю, успокойся, сюда буквально едет Сынчоль. — Да, точно. Мне нужен кофе. — Вону смотрит как Мингю заваривает себе 3 в 1. Какая же чертовщина творится. Не успевает он решить одну проблему как возникает ещё две. Чёртова гидра кошмаров и убийств. А Намвон — болота Лерны. Сынчоль доезжает чертовски быстро. Вону открывает ему, пока Мингю надевает свитер поверх домашней футболки. — Куда ты собраешься? — удивляется Вону ещё до того, как Сынчоль успевает что-то сказать. — С вами. — Вону с Сынчолем переглядываются. — Ладно. Пойдёмте, нужно отсмотреть записи с камер. — выдыхает Вону. Спорить с Мингю сейчас нет ни сил, ни желания. — У нас не так много времени, в три нужно быть в участке. — Я предупредил Хансоля, что мы можем задержаться. — Сколько тебя не было дома? — уточняет Сынчоль, пока полный мужичок с жидкими седыми волосами пытается найти нужные записи — Я ушёл в семь и вернулся пятнадцать минут назад. — Сынчоль вздыхает. — Это много. — А нас трое! — воодушевляет их Мингю. Они тратят где-то час, пока Сынчоль не натыкается на подозрительную фигуру. Этот человек одет во всё чёрное. Он проходит к квартире Вону уверенно, будто знает, куда ему нужно. В сравнении с дверью можно предположить, что он ниже Вону. «Значит это не Мингю» — мысль, которая одновременно делает Вону хорошо и заставляет его чувствовать себя отвратительно. — Дверь была открыта? — Сынчоль отматывает запись, смотря как незнакомец без проблем поворачивает ручку и дверь легко ему поддаётся. Он немного мешкает, будто сам удивлён этому факту. — У меня барахлит замок, иногда дверь не закрывается. — Сынчоль смотрит на него как на сумасшедшего. — Ты живёшь со сломанным замком? — События последней недели казались мне важнее, чем замена замка. — Ладно, давайте смотреть дальше — человека с записи нет некоторое время, после чего он уходит обратно тем же путём, что пришёл. Сынчоль бегло переключается между камерами, пока на записи с одной из внешних фигура не скрывается за углом. — Там слепое пятно. Вону вздыхает. Ему не везёт по всем фронтам. — Я посмотрю, что можно сделать с этими записями, но у нас нет рук, чтобы бегать искать записи с других зданий. — Понимаю. — Ты знаешь, что он мог искать? Вону не мешкает ни секунды, перед тем как соврать. — Нет. — Может быть это предупреждение из-за дела? — Тогда бы целились в тебя — Верно. — он делает паузу, а потом бьёт себя по бедрам с раздосадованным вскриком — Блять! Да что за хрень. — Вону впервые слышит, как Сынчоль матерится — Ты можешь переехать? — Это рабочее жильё. — Тогда они могут предложить тебе только другую квартиру в этом же доме. — В этом нет смысла, я могу просто починить замок. Сынчоль размышляет некоторое время, пока Мингю и Вону переглядываются. Мингю пытается одним взглядом спросить что-то. Вону его решительно не понимает и может лишь недоумённо жать плечами в ответ. — Давайте сделаем так: Вону, ты сегодня же ставишь новый замок, главное согласуй это. И впредь, если вдруг ты хоть на секунду почувствуешь, что в квартире что-то не так — пиши мне и иди к Мингю. Хорошо? — Да. — Мингю ты согласен? — Без проблем. Если нужно я могу навещать Вону. — Это решайте сами. Сейчас нам нужно ехать. Когда они садятся в машину Сынчоль некоторое время смотрит вдаль, держа руки на руле. Вону поворачивается к нему, ожидая, когда они наконец поедут. Но вместо этого Сынчоль обрушивает на него новые ещё более страшные новости: — Я не знаю, что за чертовщина творится, но пол часа назад патрульные с собаками нашли чьи-то кости у подножия холма.❦❦❦
Доезжают в тишине. Вону просматривает фотографии с места нахождения тела, отправленные ему на рабочую почту. Сынчоль просто ведёт машину, не отвлекая и не отвлекаясь. Кабинет для допроса находится в месте без окон. Тут затхлый воздух, тусклое освещение и слегка душно, потому что кондиционер есть только по ту сторону «зеркала». Перед Вону сидит опрятный мужчина с маленьким лицом. Воротник его белой рубашки аккуратно выглядывает из-под вязанной пыльно-красной жилетки. — Здравствуйте, господин Мун, я детектив Чон Вону, это мой коллега Чхве Хансоль. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — мужчина кивает, Вону бросает быстрый взгляд на Хансоля, проверяя, что он готов записывать. Даже если звание Хансоля выше, опыта ведения допросов у Вону явно больше, поэтому, после короткого обсуждения, роль задающего вопросы досталась именно ему — Вы знали покойную Кан Сумин? — Да, сэр. — Джунхви смотрит в одну точку где-то в центре стола, никак физически не реагируя на вопрос. — Вы были друзьями? — Нет, мы никогда не разговаривали. — Кан Сумин посещала художественный кружок? — Да, сэр. — Она была знакома с Чхве Ынхой или Ким Минджу? — на втором имени мужчина слегка отшатывается назад, будто отстраняясь от Вону и Хансоля. Он явно не ожидал этого вопроса. — Насколько мне известно она не общалась ни с кем. — Что вы можете рассказать о ней? — Джунхви неопределённо пожимает плечами. — Она была младше, ходила в кружок, ни с кем не разговаривала, часто сидела одна в подсобке кабинета искусств. Это всё. — Хансоль рядом старательно записывает. Вону скучает по ноутбукам, которые они носили на допрос в Сеуле. — У неё были враги? Ссоры? Травля? — Не думаю, что хотя бы пять человек из всей школы помнили её имя. — Хорошо. Перейдём к следующей части. Сколько участников было в художественном кружке в 2010 году до пропажи Ким Минджу. — Официально или сколько посещало? — Это разные цифры? — До 2014 года школьники были обязаны состоять в любой группе внеклассной деятельности. Поэтому в каждом клубе были призраки — записанные, но не посещающие ученики. — Можете назвать всех, кто посещал? — Могу. — он поправляет очки и, всё ещё не смотря на Вону, начинает перечислять — Я, Чхве Ынха, Ким Минджу, Кан Сумин. Мы четверо ходили регулярно. Ещё двое: Ян Йебин и Пак Бёнгон ходили только раз в неделю. — в этот момент мужчина кажется Вону жутким. Он помнит такие детали, но говорит всё с равнодушием и отстранённостью. Будто эти события никак его не касаются. — Вы знаете, где сейчас все эти люди? Кроме Кан Сумин и Чхве Ынхи, конечно. — Ким Минджу и Ян Йебин пропали. Пак Бёнгон скончался в больнице восемь лет назад. — Я правильно понимаю, что вы единственный живой не исчезнувший член художественного кружка? Мужчина мешкает, поджимает губы и всё же с неохотой отвечает: — Да, сэр. — Вы знаете, с чем это может быть связано? — Нет, сэр. — краем глаза Вону замечает, как недоумённо Хансоль на него смотрит. — Тогда поговорим о Чхве Ынхе и Ким Минджу. Вы были с ними друзьями? — Да, сэр. — Вас было трое или компания была больше? — Трое, сэр. — Вы были близки? — Да, сэр. — Значит, если бы что-то случилось у Минджу или Ынхи, они бы рассказали вам? — Вероятно. Некоторые вещи они обсуждали только вдвоём. — Чхве Ынха рассказала вам о своей беременности? — Да, сэр. — Об этом знали только вы или Ким Минджу тоже? — Минджу знала об этом. — При каких обстоятельствах Чхве Ынха рассказала о своей беременности? — Она позвала нас в кабинет искусств перед занятиями. — Кто-нибудь ещё мог слышать вас в тот момент? — Нет, сэр. — Несколько человек видели вас с Чхве Ынхой в женской консультации. — Она попросила поддержки, а я поступил как хороший друг. — Вот как. Значит не вы отец её детей? — Нет, сэр. — Чхве Ынха сказала, кто был отцом детей? — Мне нет. — Ким Минджу знала, кто был отцом детей? — Да, сэр. — Вы продолжали общаться с Чхве Ынхой? — Да, сэр. — У неё были враги? Недоброжелатели? Может преследователи? — Нет, сэр. — Тогда может вы знаете, почему или куда пропала Ким Минджу? — Нет, сэр. — После пропажи Ким Минджу вы хотели что-то рассказать полиции, но в последний момент передумали. Почему? — Просто хотел пожаловаться на парня, который задирал всех в школе. Обычные подростковые обиды. Мама меня отговорила. — Она может это подтвердить? — Нет, сэр. Она мертва. — Где вы были в ночь с прошлой пятницы на субботу? — Дома, сэр. — Кто-то может это подтвердить? — Возможно моя сестра. — Возможно? — Она живёт в соседней квартире, я не знаю, видела она меня в тот раз или нет. Вону вздыхает. — Вы уверены, что не знаете ничего, что могло бы помочь следствию? — в этот момент Мун Джунхви впервые смотрит в глаза Вону. В них нет скорби или печали, только твёрдая решимость. Такие как он стоят на своём до конца. — Уверен, сэр. — Хорошо, можете быть свободны. Джунхви берёт рабочую папку, оставленную у ножки стола, одёргивает подол рубашки и быстро уходит из допросной. — Мы правда вот так его отпустим? Он же единственный участник художественного клуба, с которым мы можем связаться! — Хансоль кажется шокированным решением Вону. — Он всё правильно сделал — за их спинами раздаётся голос Сынчоля. — Джун изначально не хотел отвечать на вопросы. И стоял на этом до конца. Даже если он что-то знает — ничего не скажет. Так что нам нужно выяснить причину, по которой он молчит. Либо попробовать поискать другие источники информации. — Кстати, у тебя паутина в волосах — говорит Вону, указывая на растрёпанную причёску напарника. — Чёрт! Ты не мог сказать раньше? Я перерыл всё здание в поисках дневника Ли Даюн. — Нашёл? — Давай он расскажет нам на собрании. Чан и Докём уже ждут в кабинете — прерывает их Сынчоль, поглядывая в экран телефона. — Идёмте. — Как прошёл допрос? — интересуется Докём, когда они возвращаются. Вону устало падает на своё место. Ощущение, будто он таскал камни весь день. — Вону был таким холодным, так чётко задавал вопросы — восторгается Хансоль. Сам Вону не видит особо поводов для восхищения. — Я просто не люблю выуживать из людей личную информацию, а именно это и пришлось делать. — Тогда надеюсь у вас хотя бы что-то стоящее. — вклинивается Чан. Он рисует каракули на клочке бумаги. — Мы узнали, что все члены художественного кружка либо мертвы, либо пропали. Кроме него. — Значит надо работать в том направлении? — предполагает Докём, вертя ручку между пальцев. — Нужно расследовать все версии — наконец говорит Сынчоль. — Начнём с той информации, что удалось узнать. Как опрос друзей Ли Дахён и Пак Хэин? — Друзья Ли Дахён сказали, что в ночь исчезновения она планировала добраться до дома на автобусе. Они оставили её на остановке и ушли пить дальше. Больше её никто не видел. — делится Докём, пролистывая свои записи. — Касательно тех людей, которых привлекали с Пак Хэин… Они не знакомы с ней лично. Говорят, что она пила, но не употребляла при них. Ни с кем особо не общалась. Они не знают никого, кто мог бы быть ей близок. — Глухо. А что с дневником Ли Даюн? — Сынчоль поворачивается к Хансолю, который пытается проверить волосы на наличие остатков паутины. — Дневник… Сейчас. — он протягивает Сынчолю блокнот в голубой обложке — Если кратко всё было хорошо, но за три недели до исчезновения Даюн стало казаться, что за ней кто-то следит. Она писала, что ощущает чей-то взгляд, когда выходит из школы. Судя по тому, что я узнал из дневника, её привычным маршрутом было пойти в кафе Джонхана. Тогда там ещё заправляла его мать. Она брала книгу и ездила в заброшенный деревянный дом на окраине, чтобы почитать. — Единственное, что их связывает — это автобус? — переспрашивает Чан. — Ага — тон Докёма звучит безынтересно. Если быть честным Вону эта версия тоже кажется малосостоятельной. Даже если преступник и ехал с ними в автобусе, это было 12 лет назад. Шанс найти записи или свидетелей равен нулю. — Он видел их в автобусе и убивал, прям как Хвасонский душегуб* — Ну нет так нет. — Чан, кажется, сегодня в плохом настроении. — Предположим, что это так — реплика Сынчоля вызывает у всех удивление — У нас нет никаких способов узнать, кем он был. Этот факт не поможет нам сейчас. Просто держите его в голове на всякий случай. — Моя голова лопнет — вздыхает Хансоль. — Поэтому занеси в протокол. Нам надо обсудить ещё тело. — Нам так и не объяснили, почему вы решили прочесать холм. — Это идея Вону. Он сказал, что убийце могло быть важно это место. — Значит это один и тот же человек? — вливается в разговор Чан. — Либо он знал, что на холме похоронено тело — кивает Сынчоль. Его руки сложены на груди, а взгляд предельно серьёзен — Завтра патрульные продолжат исследовать холм. Кости уже направлены на обследование. Для начала Джису сравнит зубы со стоматологическими картами пропавших девушек. — Тогда что делать нам? — Докём возвращается к вращению ручки. — Ну для начала надо наконец-то забрать результаты экспертизы одежды и одноразового телефона. Они были готовы ещё вчера утром. Досадно признавать, но мы застряли. Так что надавим на мать Кан Сумин, может узнаем о происхождении синяков. Также отсмотрим камеры в ночь нахождения тела Чхве Ынхи. И стоит приглядывать за Мун Джунхви. Официальную слежку мы начать не можем, но будем начеку. — Ещё вопрос. — вдруг вспоминает Вону — Есть запись звонка от преступника? Может кто-то опознал бы его по голосу? — Есть, но он не говорит. — Как не говорит? — Он выстукивал азбукой Морзе слово «труп». — Я всё правильно понимаю? — раздражённо начинает Докём — Кто-то убивает девушку, выбрасывает труп, сам звонит в полицию и сообщает об этом, через двое суток выбрасывает ещё один труп, на этот раз не сообщает, но её оперативно находят патрульные. В итоге оказывается, что жертвы были знакомы и к тому же возможно с делом связаны исчезновения девушек двенадцать лет назад, а единственный, кто знаком с обеими жертвами — это Мун Джунхви? Я ничего не упустил? Кстати, что у него с алиби? — Сомнительно. — бросает Хансоль. — Думаете стоит допросить его сестру? — Пока у нас на него ничего нет это бесполезно. — Тогда что нам делать? — Поищем всё, что есть на него. Докём прав, в нынешней ситуации он наша единственная зацепка. Но не забывайте и о матери Кан Сумин. Посмотрим, согласиться ли она говорить теперь. И дождёмся, пока разблокируют телефон Чхве Ынхи. Её мать дала добро на обыск её квартиры, но это не сегодня. — подытоживает собрание Сынчоль — Вону и Чан, возьмите домой записи и отсмотрите как в прошлый раз. Можете уходить прямо сейчас. Докём и Хансоль, на вас разузнать всё о Джуне. — Так точно — устало подхватывает Чан. — И ещё — вдруг оборачивается Сынчоль, почти выйдя из кабинета — Будьте сегодня на связи. Прошло двое суток с того момента, как мы нашли тело Чхве Ынхи.❦❦❦
— О, хён, ты вернулся? — Мингю мокрый и растрёпанный после душа. — Да. Можно мы у тебя посидим? — Вону указывает на переноску с Данби — У нас пока замок меняют. — Конечно. Проходи. Хочешь есть? — Если честно — ужасно. На работе совсем не было времени перекусить. — Садись, я тарелки достану. — Может помочь? — Не надо. Лучше выпусти Данби. — кошка, услышав своё имя, принимается вертеться в переноске. В улыбке Мингю столько счастья, что Вону отчаянно хочется сохранить её. Ситуация в городе не располагает к веселью. — Кто тут такая красавица? — Мингю принимается гладить Данби, а она охотно отзывается, вызывая внутри Вону волну умиления. На несколько минут квартира Мингю становится оплотом спокойствия: он греет еду на сковороде, пока Данби трётся у его ног. А Вону просто сидит и расслаблено наблюдает, пока Мингю не ставит перед ним тарелку с жареным рисом. — Хён. — М? — Ты выглядишь потерянным. Что-то всё-таки пропало? — Нет. — Что тогда ему нужно было? — У меня есть предположение. Но я не понимаю, зачем ему это. — Вону поднимает мягкое дно переноски и достаёт дневник. — Могу я оставить его у тебя на хранение? — Тогда можно мне узнать, что это? Вону замолкает, слишком сильно сжимая дневник в руке. Он думал об этом весь день: пока ехал в машине Сынчоля, пока задавал дежурные вопросы Джунхви и даже пока шёл из участка домой. Может ли он рассказать Мингю? Вону хочет быть с ним ближе, хочет завести друга в этом городе. Человека, которому можно будет доверять. В Сеуле у него был Сунён, но сейчас, в Намвоне, Вону чувствует себя отрезанным от всего остального мира. Только он и жители Намвона в непроглядном чёрном тумане. — Это связано с тем, почему меня перевели сюда. — он берёт палочки, чтобы немного подумать, пока жуёт. — Ты будешь в порядке, если расскажешь, хён? — Вону лишь кивает. — Тогда сначала поешь. Хочешь я мясо принесу? — но до того, как Вону успевает хотя бы открыть рот, Данби снова мяучет, пытаясь потереться о колено Мингю, очаровательно демонстрируя клыки. — Тебе нельзя, маленькая вымогательница. — Мингю посмеивается на его замечание. — Она очень настойчивая. — Мой бывший напарник тоже был таким. — Из-за него тебя перевели? — Отчасти. — Вону поворачивается к окну, стараясь увидеть там не ноябрьское звёздное небо, а огни сеульских высоток. Ему приятно, что Мингю смиренно ждёт, не встревая и не торопя. — Мы были на задании в нежилом районе, выслеживали одного наркодиллера. Повернулись друг к другу лицом, я чуть приподнял левую руку. Не помню даже зачем. Зато хорошо помню звук выстрела за спиной. — краем глаза Вону замечает, как Мингю меняется в лице — Пуля прошла прямо под моим локтем. Он умер до приезда скорой. Это — Вону поднимает руку чуть выше — Дневник, который он завещал мне. Я не знаю, почему. Не знаю, что там внутри. Так и не решился открыть. И не уверен, что когда-нибудь решусь. — он вздыхает, разглядывая свои колени — Поэтому я не знаю, зачем он какому-то странному парню. Тем более мой напарник не отсюда. Вряд ли кто-то в Намвоне его знает. Но дневник — единственная более-менее ценная вещь, которую могли искать. — Но разве тебя могли перевести в такую глушь из-за смерти напарника? Вону вымученно улыбается. — Не могли. Копа, потерявшего напарника, не могли. Копа, убившего напарника, могли. — Хён, но ты ведь не? — Я не. — Слава богу, я не могу представить, чтобы ты кого-то убил. — Ну, моё бывшее начальство с тобой не согласно. Они не смогли посадить меня, даже их власти не хватило. Поэтому сослали сюда. — Но это несправедливо! — Несправедливо. Но теперь я тут. Очень нужен на работе и хорошо накормлен — Вону кивает на пустые тарелки. Мингю всё ещё выглядит насуплено и грозно, но достаточно безобидно. — Может по пиву? — Только если по одному. Завтра на смену. — Тогда я сбегаю, подожди. Вону быстро выходит из квартиры, накидывая пальто. На улице щипучий мороз. Чистое небо приковывает взгляд. Вону хочет ненадолго остановиться, чтобы полюбоваться им, но телефон напоминает о себе. Судя по номеру здороваться с ним снова не планируют. — Ещё один труп? — Нет. Хуже. Ты с Мингю? — Сынчоль звучит удивительно взволновано. Он из тех людей, кто в любой ситуации остаются спокойными. — Нет, вышел ненадолго, а что? — Кости опознали. Это Минджу.