❦❦❦
— Я схожу за продуктами — звук захлопывающейся входной двери доходит до Вону быстрее, чем он решает, как лучше ответить. С самого их приезда в квартиру, Мингю крутится на кухне. Судя по звукам, он успел перемыть все немногочисленные остатки грязной посуды и проверить каждый шкафчик на наличие чего-то хоть отдалённо напоминающего еду. Он выглядел неловко, когда доставал для Вону домашнюю одежду: смотрел в сторону и ужимался, будто пытаясь занять как можно меньше места. Вону понятия не имеет, что происходит в голове у Мингю. Но у него самого там сейчас полнейшая каша: факты расследования смешались в кучу с воспоминаниями о нежных губах и тёплых руках Мингю. Боже, это так неловко. Это правда должно было случиться вот так? Задним числом Вону понимает, что Мингю был ему симпатичен уже некоторое время. Но он никак не ожидал, что его только набирающие силу чувства окажутся взаимными. О поцелуе в таких, без преувеличения, сумасшедших обстоятельствах он даже не думал. И вот теперь Мингю ходит с корзиной по круглосуточному в поисках еды, а Вону лежит с перебинтованным торсом на кровати, с трудом находя силы двигаться. От обезболивающего клонит в сон. Но он всё равно на бесконечном повторе вспоминает произошедшее в больнице: слёзы на глазах Мингю, его пронзительный взгляд, полный отчаяния. Вону уверен, что Мингю тоже думает об этом. Им нужно поговорить, это точно. Но Вону понятия не имеет, что лучше сказать в такой ситуации. Он ещё до конца не может осознать, насколько сильны его собственные чувства. Думать об этом становится невыносимо. Он ходит по бесконечному кругу от воспоминаний до сомнений и обратно. Это ужасно бесполезное путешествие. Чтобы отвлечься он достаёт письмо. Вону вынул его из пальто, когда Мингю убирал своё. Незаметно сунул его в карман брюк, благо оно было достаточно тонким, чтобы не занимать много места в сложенном виде. Всё точно также, как и в предыдущий раз: конверт без марок, почтовых печатей или обратного адреса. Внутри короткая записка: «Привет, Вону. Кажется, ты слишком много о себе возомнил. Не высовывайся. Не копай. Иначе я напомню миру, что ты сделал со мной. Ким Сынджин.» Вону делает глубокий вдох, стараясь сосредоточиться на тексте записки, а не на воспоминаниях, всплывающих перед глазами яркими вспышками. Сквозь хаос в голове он слышит, как Мингю вводит код от замка. Необдуманно резким движением Вону прячет конверт с письмом под подушку. Бумага исчезает из поля зрения, но строчки всё ещё стоят перед глазами. «Не высовывайся. Не копай». Что это значит? Он забрал письмо ещё до происшествия в доме Дечоля. Значит ли это, что они нашли что-то, напугавшее автора письма? Получается человек, написавший его, знает о происходящем в Намвоне? Но откуда? И как это связано с Сынджином? Повторяя в голове до боли знакомое имя Вону невольно бросает взгляд на угол, в котором всё ещё валяется спортивная сумка. Конечно, он отдал дневник Мингю, но… Мингю? — Хён? Вону-хён? — только сейчас он замечает, что Мингю тоже в комнате. Он стоит в дверях, кажется, не в первый раз пытаясь обратить на себя внимание. — Да? — Ты в порядке? Я звал тебя несколько раз. — он выглядит взволнованным, но всё ещё держит дистанцию. Вону свешивает ноги с края кровати и старается сесть ровно, чтобы Мингю тоже осталось место. Вону смотрит на него, чуть кивая на место рядом. Мингю медленно, словно проверяя, что Вону не набросится на него, подходит ближе. И наконец садится, оставляя между ними некоторую дистанцию. — Я задумался о работе. — Точно, работа. — Вону кажется, что Мингю сейчас как Пиноккио: сделанный из дерева неуклюжий мальчик с красными ушами, боящийся, что от одного неверного слова вырастет нос. Его движения скованные. Вону наблюдает, как он долго не может решить, куда деть руки, пока наконец не кладёт их на кровать чуть позади себя. — О тебе я тоже думал. — Мингю опускает голову и смотрит куда-то перед собой. С такого расстояния можно рассмотреть, как трепещут его длинные ресницы. — И… Что ты…? — он не заканчивает мысль, рассеяно качая головой. — Ты мне интересен. — Мингю наконец смотрит на него. — Не очень понимаю, как расценивать это. — Мы не так много знакомы, но ты мне симпатичен. Я заинтересован в отношениях с тобой, но хотел бы прийти к ним постепенно. — плечи Мингю расслабленно опадают. Выглядит так, будто с него разом сошло всё напряжение, копившееся предыдущие несколько часов. — Вроде того, чтобы я не целовал тебя внезапно не признавшись? — Скорее, чтобы момент был располагающий. — Не посреди больницы? — Не посреди больницы. — Тогда мы вместе? — Да. Но предлагаю не спешить. Тем более сейчас я скорее работаю с перерывами на жизнь, чем живу, уделяя часть времени работе. — Меня это устраивает. Ты не должен перенапрягаться, хён. Я знаю, что на вас много ответственности, но ты ранен, не забывай пожалуйста. — Мингю двигается ближе и аккуратно обнимает его за плечи, давая уставшей голове упасть на плечо. Вону утыкается носом в шею Мингю и наконец чувствует себя спокойным. Возможно, впервые за последние несколько месяцев. — Если что я всегда рядом. — Спасибо.❦❦❦
Вону дочитывает статью, когда Сынчоль наконец звонит ему следующим утром. На новостном портале города пишут про операцию по поиску тел, которую начал полицейский участок Намвона. Под шапкой статьи стоит знакомое имя. Кажется, в этом городе не так много журналистов. Усталость Сынчоля видно даже через камеру с паршивым разрешением. — Отлично, можем начинать. — он поворачивает ноутбук в сторону, пропадая из поля зрения — Что у тебя, Хансоль? — Ничего. Ни об одной из девушек нет записей в Кванджу. — Что с телефонами жертв? — По поводу Чхве Ынхи: номер с записки судя по всему куплен нелегально, к нему не привязано паспортных данных. Последний раз сигнал с него поступал в этом районе — на маркерной доске сегодня магнитами прикреплена карта. Хансоль обводит на ней небольшую территорию, Вону пытается разглядеть, но получается не слишком удачно. — Потом телефон отключили. — Хён, тебе видно? — вдруг интересуется Чан. — Не очень. — Это недалеко от твоего дома, я отправлю карту со всеми отметками по почте. — Отлично. — Давайте дальше. Что с Кан Сумин? — Её телефон перед выключением был в районе дома. — Хорошо. Чан, что на счёт карты? — В основном все места исчезновения девушек в прошлом находятся на юге города, между школой и полем, на котором были обнаружены тела Кан Сумин и Чхве Ынхи. Что касается их самих — он наносит на карту маркером две области, которые Хансоль обозначил как местонахождения их телефонов перед выключением — Можно сказать, что это случилось севернее. Как бы в стороне от всех предыдущих исчезновений. — Есть идеи почему? — В основном — наконец говорит Вону. — Школьницы жили на юге, а дома Кан Сумин и Чхве Ынхи находятся в центре. Я думаю, они просто пропадали по пути домой или из дома. — Резюмируя, эта нить тоже ничего нам не дала? — Сынчоль звучит недовольно. С таким углом камеры Вону его попросту не видит, но даже немного барахлящий микрофон не мешает слышать его тяжёлые вздохи. — Ага — безрадостно бормочет Докём. — Тогда перейдём к Кан Сумин. — Сынчоль разворачивает ноутбук так, чтобы попадать в камеру. — Чан вчера разбирал её вещи и нашёл наркотик, о котором мы говорили. Кроме того, её парень признался, что она распространяла наркотики. — Думаете Чхве Ынха была в этом замешана? — Мы не нашли у неё ничего, указывающего на подработку кроме коробки от второго телефона. Версия рабочая, давайте пока придерживаться её. Хансоль вышлет тебе запись допроса Ким Дечоля, послушаешь, может за что зацепишься. Мы пока попробуем выйти на работодателя Кан Сумин. И продолжим искать тела пропавших девушек. Скажи Мингю, что он может забрать тело и устроить похороны. Через час я дам официальный комментарий, что найденное тело принадлежит Ким Минджу. — Понятно. Могу я предложить ещё кое-что? Сынчоль заинтересованно смотрит в экран. — Да. — Если мы работаем по версии, что преступления в прошлом и настоящем связаны, то стоит попробовать проанализировать данные о потенциальных убийцах. Например, просмотреть полицейскую базу и оценить, кто из них может быть тем, кого мы ищем. Я бы занялся этим, пока сижу дома. Наступает молчание. Сынчоль, казалось, обдумывает предложение. Внезапно он встаёт, открывает дверь и выглядывает в коридор, будто пытаясь в чём-то удостовериться. Потом запирает дверь и возвращается. — Официально я не могу предоставить тебе удалённый доступ к базам. Но никто не заметит, если из архива на недельку пропадут дела преступников. Особенно если там внезапно сломается шкаф или ещё что-то — он бросает мимолётный взгляд на Чана. Тот в ответ лишь кивает. — Но лучше уменьшить количество досье, которые тебе нужны. — Я понял. Нужны мужчины — Сынчоль начинает делать пометки на небольшой бумажке — Год рождения до 1995. Чтобы на момент первых преступлений им было минимум 15. Жившие в Намвоне 12 лет назад и продолжающие проживать тут, либо вернувшиеся до убийства Кан Сумин. Давность или характер преступлений не важны, убийца мог привлекаться и за мелкие кражи 30 лет назад. — Это всё? — У нас не хватает информации, чтобы сузить выборку сильнее. — Значит придётся тебе выделить много места в квартире под коробки. — Сделаю. — Тогда на этом всё, продолжаем работу. Хансоль, вышли Вону запись допроса. Чан, про карту не забудь. Его отключают.❦❦❦
Мингю уже вторую ночь спит на диване. Вону за это ужасно стыдно. Они договорились не спешить, поэтому он не может пустить Мингю в свою спальню, но вставать с утра и видеть, как его длинные ноги свисают, не помещаясь — тяжело. Вону уже предлагал Мингю на ночь уходить к себе в квартиру, но тот лишь отмахнулся, сказав, что Вону может стать плохо посреди ночи. Он не был неправ. На часах два ночи, а Вону снова мучается, рассматривая каждый миллиметр потолка. Периодически его начинает сильно клонить в сон из-за выпитого снотворного, но резкие боли в боку выбрасывают его в реальность, не давая приблизиться к долгожданному сну. После очередной неудачной попытки уснуть, Вону собирается с силами, чтобы сначала медленно сесть, а потом, неустойчиво пошатываясь, встать. Рана горит и чешется под повязками. Он делает несколько глубоких вдохов, стараясь сосредоточиться, потому что снотворное всё ещё действует. Стараясь идти тихо, он открывает дверь и проходит мимо дивана. Мингю спит скрестив руки на груди и прижавшись щекой к плечу. Очаровательно. Когда Вону наконец доходит до кухонных шкафчиков возникает ещё одна проблема: ему больно так высоко поднимать руки. И как назло ни одного стакана, оставленного кем-нибудь из них на столешнице. Бок простреливает, заставляя его согнуться и удариться лбом о край навесного шкафчика. — Вону-хён? — вот чёрт. Он разбудил Мингю. — Что ты делаешь? — Хотел попить — Вону потирает ушибленный лоб. За спиной слышатся шаги. С громким зевком Мингю включает свет над раковиной. Вону зажмуривает глаза, слыша звон стаканов на верхней полки и звуки воды. — Держи. — у Мингю голос хриплый, басистый. Он говорит негромко, будто не проснулся до конца. — Снотворное не действует? — у Вону учащается пульс. Они стоят вплотную друг к другу: левый локоть Вону почти упирается Мингю в грудь. Вону чувствует тепло его тела. Он делает глоток, выдерживая паузу, подавляя порыв шагнуть в объятия Мингю. — Действует. Но боль мешает уснуть. — Сильно болит? — Мингю даже не пытается скрыть волнение в голосе. — Ага. — Давай я посмотрю. — Не надо, до утра потерпит. — Вону чувствует руки на плечах. Мингю аккуратно, но твёрдо разворачивает его к себе, заглядывая в глаза. — Не потерпит. Дойдёшь до дивана сам? — Да. — Вону смиренно кивает, понимая, что волнующийся за кого-то Мингю — непоколебимый Мингю. Через очередной приступ боли Вону садится на диван, пока Мингю приносит аптечку. Положение, в котором они оказываются, кажется Вону неловким: Мингю устроился на коленях между его разведённых ног. Вону уже снял футболку и теперь ждёт, пока Мингю медленно слой за слоем разматывает повязки. — Хорошая новость, хён, швы не разошлись. Вону в ответ лишь тяжело вздыхает. — Подожди немного, я обработаю рану. — Мингю дезинфицирует руки и выдавливает мазь, предварительно грея её пальцами. Вону чувствует лёгкие осторожные прикосновения к ране. Он морщится от неприятных ощущений, но покорно терпит. Рассматривает. Лампа над раковиной подсвечивает силуэт Мингю, вплетая золотистые блики в тёмно-каштановые волосы. Это приковывает и очаровывает Вону. Ощущая на себе взгляд, Мингю поднимает голову. Его лицо находится в тени, но даже так Вону может заметить глубину тёмных глаз. Мингю начинает медленно подниматься, опираясь на руки. Он не пытается выпрямиться, наоборот, нависает над Вону, не разрывая зрительного контакта. Немного помедлив он кладёт руку на здоровый бок. Его ладонь тёплая, почти обжигающе-горячая, сухая и немного шершавая. Вону чувствует, как тепло Мингю обволакивает всё его тело. Вону не уверен, что помнит, как дышать. Не отводя взгляд, Мингю наклоняется ближе, с каждым вздохом сокращая расстояние. Где-то на задворках сознания у Вону плещется мысль о том, что они собирались не спешить. Но тепло Мингю такое уютное и родное, что он забывает обо всем. О том, что они знакомы всего ничего, что он сидит полуголый и даже о боли в боку. Когда расстояние между их лицами становится преступно маленьким, Мингю отклоняется и утыкается носом Вону в шею. — Прекрати сводить меня с ума. — Нет. И Мингю смеётся. Тихо, но искренне. Невольно заставляя Вону присоединиться к его смеху. Тяжёлое густое притяжение между ними превращается в дымку лёгкости и мягкости, обрамлённую смехом. — Хён. — М? — Давай я наложу повязки.❦❦❦
У Ким Дечоля неприятный прокуренный голос. Сынчоль зачитывает ему права и начинает допрос. — Вы признаёте, что состояли в романтических отношениях с Кан Сумин? — А что, нельзя? — Отвечайте на вопрос — для незнающего человека голос Сынчоля может показаться спокойным, но Вону слышит, как между слов проскальзывают злость и сталь. — Да-да, состояли мы в отношениях — он произносит последнее слово с нарочито издевательской интонацией. — Где вы были вечером 1 октября? — А должен помнить? — такие люди в допросной всегда раздражают. Они паясничают, проявляют неуважение и вечно увиливают от ответа. — Это день исчезновения Кан Сумин. — Ааааа — Дечоль мерзко хихикает. — Мы хотели сходить в клуб. Я ждал уже там. А она не пришла. — Кто-нибудь может подтвердить это? — Там был полный клуб людей. Поспрашивайте кого-нибудь. Вону слышит тяжёлый вздох. — Как думаете, что могло случиться с Кан Сумин? — Деньги. Она была жадной сукой. Наверняка попросила больше денег у чувака, который толкал ей дурь, а тот её и прихлопнул — конец слова заглушается громким ударом руки по столу. После чего Дечоль снова смеётся — Так и надо этой потаскухе. Безмозглая шлюха. — Вы знаете, у кого она брала наркотики? — Нет, но знаю, что она не только употребляла, но и передавала их ещё кому-то. — Ясно. Тогда может скажете, где вы достаёте препараты, найденные в вашей квартире? — Это не моё! — он резко повышает голос. Даже на записи Вону может услышать, каким обезумевшим в считанные секунды становится Дечоль. — Меня подставили! Это всё той суки! — Это уже решит расследование. Уведите его. — Нет! Вы не можете! Да вы знаете, кто я!.. — на этом моменте запись обрывается. Вону смотрит на экран ноутбука. Он может представить трясущегося Дечоля с безумными глазами. Жуткое должно быть зрелище. Немедля он звонит Сынчолю. — Прослушал? — Да. — Что скажешь? — Он будто под чем-то. — Да, мы уже отправили волосы на экспертизу. — Значит у Кан Сумин был дилер. — У нас нет зацепок по этому человеку. Ким Дечоль отказывается говорить. — Если Кан Сумин и Чхве Ынха были связаны, то стоит поискать кого-то, кто присутствовал в окружении каждой из них, но не был им слишком близок. — Мы займёмся этим. Чан привёз тебе документы? — Да, я начну разбирать их после похорон Минджи. Кстати, Мингю попросил пригласить и вас. Это завтра. — Хорошо. Мы придём.❦❦❦
По ощущениям в поминальном зале собирается весь Намвон. Люди приходят и уходят, а Мингю с его бабушкой смиренно кланяются каждому, кто подходит к портрету Минджу. Полная седая женщина в возрасте старается незаметно утирать платком слёзы. Она достаёт его каждый раз, когда люди разворачиваются, чтобы уйти из маленького поминального зала в зону с закусками и алкоголем. В противовес ей, лицо Мингю выражает максимальную отстранённость. Он будто старается сдержать льющееся через край отчаяние. И пока ему это удаётся. Вону сидит за ближайшим к поминальному залу столиком. Он уже простился с Минджу со всем почтением. Похороны не новы для него. Он уже знает каково быть на месте родственников. Больно. В тарелке недорогие закуски. Алкоголь сейчас он пить не может. Из-за чего некоторые пожилые мужчины изредка бросают на него косые взгляды. В зале много людей, если прислушаться можно различить разговоры тут и там. — Бедная девочка… такой юной… бедная, бедная. — И куда только смотрела полиция… Двенадцать лет не могли найти её! А как семья настрадалась… — А я считаю, лучше бы её нашли после смерти аджумы. Пусть бы ушла в неведении. — Нет уж, лучше пусть отпустит наконец бедняжку в лучший мир. — Жаль Мингю … такой хороший молодой человек … сочувствую. — Надо теперь судить всех полицейских, кто отказался её искать! Люди тут и там оглядываются, надеясь, что родственники умершей их не услышат. И так весь вечер: они приходят, прощаются с Минджи, пьют и сплетничают полушёпотом, а потом уходят, возвращаясь в привычную колею своих будней. За время поминок Вону видит всех из участка: своих коллег во главе с Сынчолем, Сыльги из отдела кадров и Йери из архива. Приходят даже патрульные, которых он видел один или два раза. Но к вечеру в зале остаются только две аджумы — подруги бабушки Мингю — и он. Удостоверившись, что бабушка удобно уселась с подругами, Мингю подает знак Вону, и они вместе выходят на улицу. Снаружи уже давно стемнело. Подойдя ближе, Вону кладёт руку Мингю между лопаток. Тот, почувствовав прикосновение, поворачивает голову. — Устал? — даже в такой момент Мингю беспокоится о нём. — Явно меньше, чем ты. — Как рана? — Пожалуйста, Мингю, успокойся. — Вону обхватывает его рукой, притягивая ближе. Мингю утыкается в плечо его старого выходного пиджака, который Вону захватил в Намвон чисто на всякий случай. — Я не могу, хён. Не могу. Если буду думать о ней, точно не сдержусь. — Никого нет, ты можешь поплакать. Это её день, Мингю, и ты можешь быть честным со своей сестрой. Открой своё сердце для неё в последний раз. Завтра она уйдёт из этого мира окончательно, но сегодня ты ещё можешь побыть с ней. И он плачет. Надрывно. Громко. Заставляя Вону сдерживать слёзы.❦❦❦
Следующее утро они проводят за освобождением места в квартире. Точнее Мингю, стараясь делать вид, что все в порядке, без конца двигает мебель, раскладывает неубранные после вторжения вещи и даже притаскивает из своей квартиры отпариватель, чтобы погладить рабочие рубашки Вону, которые он предварительно постирал. В это же время Вону, которому строго настрого запретили что-либо делать, ест лапшу сидя на диване. У него на коленях сонно потягивается Данби, изредка приоткрывая глаз, чтобы следить за суетливо носящимся туда-сюда Мингю. — Я перестелю за одно кровать, где у тебя постельное, хён? — Вершня полка в шафу — с набитым ртом отвечает Вону. Он поворачивается в сторону двери в спальню и видит очаровательную лохматую макушку Мингю. — Что? — Верхняя полка в шкафу говорю. — А, понял. — Мингю снова исчезает за дверью, а Вону возвращается к лапше. Где-то на фоне сознание бьёт тревогу. Вону пытается успокоить себя, ничего ведь не случиться, если Мингю поменяет постельное. Тем более сам Вону с переезда не менял ни простыней, ни наволочек. Наволочки, подушки… Вот чёрт! — Мингю, подожди! — он отставляет лапшу в сторону, оставляя палочки прямо в ней, и, не смотря на боль в боку, достаточно быстро поднимается с дивана. Открыв дверь в спальню, он видит у Мингю в руках конверт и записку. Услышав шаги, Мингю оборачивается. — Что это такое, хён? Тебе угрожают? — он тараторит, не давая Вону вставить и слова. — Почему ты ничего не сказал мне? Сынчоль знает? — Подожди — Вону наконец удаётся вклиниться в монолог — Давай сядем, я объясню. — Вону подходит к столу и достаёт из ящика первое письмо. Он опускается на кровать рядом с Мингю и ждёт, пока он прочтёт ещё одну записку. — Но что это? — Я рассказывал тебе о том, что потерял напарника. Кто-то шлёт мне записки, подписываясь его именем. — И ты ничего с этим не делаешь? — Мингю слегка повышает голос. Вону это не задевает, он слышит дрожь волнения в каждом сказанном слове. — Получив первое письмо, я удивился, что нет почтовых печатей. Самым логичным объяснением было бы злое письмо от бывших коллег или семьи, но раз печатей не было, значит положили его непосредственно в ящик. Сынджин никогда не жил в Намвоне, он был из Кванджу. Я подумал, что кто-то из тех, кто учился в Кванджу в полицейской академии мог знать его. — Значит ты подозревал всех из участка? — Да, вроде того — Вону решает не говорить, что Мингю тоже был в числе «подозреваемых» — У меня не было времени на полноценное расследование, но на всякий случай я оставил дневник Сынджина у тебя. В момент, когда кто-то перевернул вверх дном квартиру в поисках дневника, Сынчоль, Докём, Хансоль и Чан были на службе, так что это точно не они. Но расследование смертей отбирало слишком много сил, чтобы я мог сосредоточиться на письме. Потом пришло второе, я забрал его ещё до того, как в меня стреляли — на этом моменте выражение лица Мингю становится достаточно мрачным — Но, если ты заметил, там написано «Не высовывайся. Не копай». Возможно, в ходе расследования мы наткнулись на что-то, что не понравилось нашему псевдо Сынджину. — Тогда поняв, что именно это было, мы сможем его разоблачить? — Да, но не всё так просто. Мы отрабатываем кучу разных версий, а с ним связана может быть лишь малюсенькая деталь. Поэтому я пока не намерен заниматься этим. По крайней мере не тогда, когда мне нужно просмотреть дела всех преступников в Намвоне за последние полвека. — А ты не думал..? — осторожно начинает Мингю, он будто прощупывает почву перед тем, как окончить фразу. — О чём? — Может быть в дневнике Сынджина есть имя этого человека? — он поднимает конверт чуть выше, кивая на него. — Думал конечно. — Вону делает глубокий вдох, стараясь унять дрожь внутри. Бок отзывается ноющей болью. — Мне всё ещё сложно принять то, что он мёртв. — Понимаю тебя, как никто другой. Но… Он уже ворвался в твою квартиру, что если случится нечто похуже? Вону сжимает руки в кулаки. Мингю прав. Прав от начала до конца. Но одна мысль о дневнике Сынджина заставляет его с ужасом проживать все те события. — О чём ты думаешь, хён? — Я… — Мингю осторожно разжимает его кулак, переплетая их пальцы — Когда Сынджина убили это пытались повесить на меня. — Ты рассказывал, да. — Это было почти невозможно сделать без признания. — Вону опускает голову совсем низко. Рана снова даёт знать о себе, напоминая обо всех синяках, оставленных на рёбрах тяжелыми берцами. — Мне было не в чем сознаваться. И они пытались выбить признание силой. — Хён… — Каждый раз, когда я думаю о Сынджине, я вспоминаю не только его потерю, но и эти несколько дней в аду. — Мне жаль. — Не извиняйся. Ты прав, мне стоит прочесть дневник, но сейчас приедет Чан с документами, поэтому пусть он ещё немного побудет в твоей квартире. — Конечно. — Мингю обнимает его, мягко поглаживая по спине. — И хён… — М? — Я с тобой. — Спасибо.❦❦❦
Документов оказывается и правда много. Мингю игнорирует выходной по семейным обстоятельствам и идёт на смену. Предварительно инструктируя Вону звонить ему в любой ситуации. Так он и остаётся в квартире с бесконечными стопками. Данби незаинтересованно ходит между ними лишь для того, чтобы поудобнее устроиться на кровати и уснуть. Вону даже немного завидует ей. Он сидит на полу, ноутбук рядом на кровати. Он заносит имя каждого потенциально подошедшего мужчину в список. В какой-то момент это начинает казаться бесполезным. Их слишком много. Каждого не проверить. Но зачем-то он продолжает это делать. Спустя несколько часов ему попадаются две папки со знакомыми именами: Джонхан и его отец. Юн Имо получил инвалидность 12 лет назад. Так что даже если бы он был причастен к исчезновениям девушек, сейчас он едва смог ли бы что-то сделать. Судя по тому, что Вону видел, господин Имо сейчас нуждается в полном обслуживании. Вону аккуратно убирает папку в стопку с «неподходящими» кандидатами. Он смотрит на дело Юн Джонхана. Ничего криминального, обычный человек с обычной жизнью. Но если задаться вопросом «Мог ли Джонхан сделать это?», ответ «Да, у него была возможность». В его кафе, точнее в кафе его матери, заходила Ли Даюн, ему было около двадцати тогда. И сейчас единственная помеха для убийства — отец, который нуждается в уходе. Мог ли попросить кого-то присмотреть за отцом не на долго? Мог. Скрепя сердце Вону заносит имя Джонхана в список. После ещё нескольких досье телефон оповещает о входящем вызове. Вону ожидает увидеть имя Мингю или Сынчоля, но это Сунён. Его лучший друг, о котором после ранения Вону благополучно умудрился забыть. — Да? — Ты куда пропал? — ну вот, Сунён шумный и взволнованный с самого начала. — Немного пострадал при исполнении и приходил в себя. Прости, что не писал. — Пострадал? Эй, Джихун, кажется Вону ранили. — Что-то серьёзное? — так всегда: их с Сунёном диалог часто превращается в беседу ещё и с Джихуном. Но Вону не против, если бы эти двое не звонили и не писали ему постоянно, он бы ещё в Сеуле покрылся плесенью или «превратился в предмет интерьера», как сказал однажды его сосед по общежитию. — В меня стреляли — с неохотой говорит Вону. Он прекрасно знает, что сейчас начнётся. — Стреляли?! В ТЕБЯ СТРЕЛЯЛИ? Я отпускал тебя в Намвон думая, что там безопасно и… — Вону клянётся, что слышит шлепок. Он готов поставить сто тысяч вон на то, что это Джихун попытался заткнуть Сунёну рот. — Господи помолчи ты хоть секунду, уже уши в трубочку сворачиваются. — И как ты его терпишь — беззлобно посмеивается Вону. — Он просто меня любит — наконец дорывается обратно до трубки Сунён. — Давай сейчас не об этом. Вону, как рана? — Пью обезболивающее, так что лучше. — Перевязки делаешь? — Да, мой сосед врач, так что он помогает мне. — О — снова влезает Сунён — Это тот самый? — Тот самый? — неуверенно переспрашивает Джихун. — Ну… — Вону слышит оповещение о ещё одном входящем звонке. Это Сынчоль. — Простите ребят, мне начальник звонит, я потом напишу. — Давай, выздоравливай. Вону сбрасывает один вызов и принимает другой. Атмосфера в воздухе тут же будто меняется с расслабленной на напряжённую, потому что в голове Сынчоля плохо скрываемая злость. — Мы нашли ещё один труп. Это сестра Мун Джунхви.