Личное Дело Света. История Вторая. Принцип Вмешательства

Москва. 18 января. 2006г.

Светлана с трудом разлепила глаза, щурясь от яркого утреннего света. Всё её тело наполняла непривычная слабость, и она уже готова была заснуть обратно, когда осознала, что находится не дома: вокруг было слишком светло, а её взгляд упирался в незнакомый потолок. На нём не было серо-желтого расплывчатого пятна, напоминающего о памятном дне, когда её залили соседи сверху. Потолок был белоснежным и высоким, намного выше, чем в её убогой квартире в Ватутинках. Светлана пару раз непонимающе моргнула, а потом ощутила рядом чье-то тепло и вспомнила. Ольга. Дар. Безумный день, безумная ночь. И её отчаянная попытка всё исправить. От волнения Светлана подскочила на кровати: получилось ли? Нужно было проверить, но при одной мысли о том, чтобы воспользоваться Даром, у неё закружилась голова. Силы она тоже почти не ощущала. «Тоже мне Великая, вечно на нуле» — подумала она и раздражённо откинулась обратно на подушки. Ей же присудили компенсацию, в конце-концов! Возможно, пришло время ей, наконец, воспользоваться. Нужно будет поговорить об этом с Ольгой — Светлана перевела взгляд на Волшебницу. Ольга спала, разметав волнистые волосы по подушке, и выглядела значительно лучше, чем вчера. По крайней мере, смертельная бледность сошла на нет, дыхание было ровным, а на лице не было признаков боли. Последнее особенно обрадовало девушку. Возможно, у неё всё же получилось. Нужно было немного прийти в себя, и тогда она сможет узнать наверняка. Воодушевлённая, Светлана довольно потянулась и, убедившись, что обратно заснуть не удастся, решила встать. Аккуратно, чтобы не разбудить Волшебницу, она слезла с кровати, и, не обращая внимания на небольшое головокружение, отправилась в душ. Пока горячая вода лилась ей на плечи, Светлана держалась за гладкую каменную стену. Чувствовала она себя препаршиво, нужно было это признать. «Ничего, — думала она, — нужно просто поесть и отдохнуть, а там всё нормализуется». Для начала хорошо было бы не рухнуть в обморок прямо в душе. С этим она кое-как справилась и, замотавшись в полотенце, медленно отправилась на кухню. Трясущимися руками поставила чайник. Заглянула в холодильник — пусто, какие-то травы, лимон. Надежда на завтрак рухнула перед лицом этих обстоятельств. Что ж. Светлана прошлась по кухне, вернулась в гостиную. Теперь она отчётливо видела, что квартира Ольги, такая современная, красивая, залитая светом из панорамных окон, отнюдь не выглядела обжитой, особенно по сравнению с тем кабинетом, что Светлана видела в её сне. Острое дежавю накрыло девушку — вновь было раннее утро, и вновь реальность оказалась значительно менее приятной, чем ночные грёзы. Произошедшее казалось восхитительным, сумасшедшим сном. Наяву же Светлана чувствовала себя глупо. Ведь глупо было полуголой расхаживать по чужой квартире, даже не зная, пригласили тебя остаться на завтрак или нет. Будущее, которого Светлана так боялась, наступило. И только то, что Ольга ещё спала, позволяло ей хоть немного продлить чудесные минуты, когда ничего ещё было не кончено. Но что именно было не кончено? Вчера у неё не было возможности подумать, но теперь, сидя на диване, где все началось, Светлана без конца прокручивала в голове вчерашние события. Что это было? Любовь? Секс? Или что-то совсем иное? Она вспомнила исполненное блаженства лицо Ольги, когда ей удалось овладеть своим Даром и заставить боль на время отступить. Возможно, всё произошедшее — банальная реакция Волшебницы на долгожданную передышку от постоянных мучений, стремление испытать наслаждение, пока у неё была такая возможность. Поверить в то, что Ольга могла испытывать к ней какие-то чувства, кроме благодарности, Светлане было трудно. «А это и была благодарность,» — безжалостно подсказал внутренний голос. Ведь именно так Ольга выразилась об их первом поцелуе. Тут же вспомнились и другие, спокойные, режущие слова Волшебницы. «А теперь тебе хочется меня,» — так она сказала. Она всё знала и, похоже, уже довольно давно. «Всё ещё хочешь меня?» — вот что она спросила, когда Светлана, прозрев, увидела масштаб её увечий. В холодном свете утра все эти вопросы выстраивались в новый, совершенно ужасный логический ряд, в котором Ольга чувствовала себя обязанной, а Светлана не только не протестовала, она ещё и сказала Волшебнице, что любит её, окончательно подтверждая то, что именно она хотела бы получить за свою помощь. Воспоминания тяжестью легли ей на грудь, сбивая дыхание, делая его поверхностным и неровным. Ольга жила в мире интриг и сделок, а Светлана забыла об этом, утонув в собственных чувствах, не думая о том, как это могло выглядеть со стороны. Её признание в любви и все остальные действия теперь казалось ей чудовищной манипуляцией. Непредумышленной, но от того не менее эффективной. К головокружению и слабости добавился панический страх, и Светлана, напрочь забыв о своем намерении выпить чаю, продолжала просто сидеть на диване, не решаясь вернуться в постель. Она не должна была пользоваться этой ситуацией, она должна была сначала разобраться, что именно происходит. Должна была убедиться, что… Другой внутренний голос, полный надежды, шепнул ей, что Волшебница вовсе не выглядела как иная, которую к чему-то принуждали. Да и вряд ли её, Великую, можно было к чему-то принудить. Она готова была терпеть невообразимую боль, чтобы спасти ребёнка, готова была погибнуть, чтобы спасти город. Боли она не боялась, смерти она не боялась. «Да, но я предложила ей не боль и смерть, а полную их противоположность, — спорила сама с собой Светлана, — нельзя, нельзя было…» Она даже не могла закончить эту мысль, настолько страшно было признавать, что она могла неосознанно потребовать от Ольги больше, чем Волшебница готова была дать. Иголкой кольнула мысль о Гесере. Было общеизвестно, что они с Ольгой — вместе. И что теперь? Это измена? Как ни крути, получалось, что да. Не то, чтобы Гесер этого не заслуживал — каждый раз, когда Светлана думала о том, как он поступил с Ольгой, у неё закипала кровь. «Светлейший, тоже мне», — думала она, а перед глазами у неё стояло фото, на котором рядом с Борисом Игнатьевичем стояла юная Ольга с наивными глазами и какой-то детской, обезоруживающей улыбкой. И из-за него ни этого взгляда, ни этой улыбки не стало. А Ольга, между тем, продолжала отчаянно защищать его: даже в их разговоре перед Судом Инквизиции она, максимально инкриминируя себя, не забыла упомянуть о том, что Светлейший Гесер не при чём, что он стоит на страже Договора. «Да уж, стоит на страже Договора, поэтому не отправился в пекло сам, а отправил Ольгу, зная, чем она рискует» — сердито думала Светлана. Она, конечно, понимала, что Гесер, как Глава Ночного Дозора, не мог открыто выступить против Егора, это было бы равноценно объявлению войны, и смерть Великого Тёмного стала бы не концом, а началом. Но как он мог так поступить с Ольгой, как он мог обречь её на такие страдания и на возможную гибель, она понять не могла. Так же, как не могла понять, почему Ольга так выгораживала его. Ради дела Света? Или потому что любит? Глупо было ревновать ту, кто тебе не принадлежит, да еще и в такой момент, когда вокруг холодная, но война, в Дозоре появился Инквизитор-надзиратель, а Ольгу продолжала убивать её собственная сила. Но Светлана не могла ничего с собой поделать, мысли о Гесере упорно возвращались бесконечной чередой вопросов. Любит ли он? Вместе ли они на самом деле? Официально, да, но живет ли он здесь? В его ли постели они… Раздался мелодичный звонок в дверь и Светлана подскочила от неожиданности. Забыв о головокружении, она вскочила, не зная, что делать, и крепче ухватилась за полотенце. Звонок раздался ещё раз, и девушка на цыпочках прокралась в спальню, надеясь по реакции Ольги понять, что к чему. Волшебница безмятежно спала. Светлана легко потрясла спящую Ольгу за плечо. — К тебе кто-то пришел, — тихо сказала она, стараясь не поддаваться панике. Никакой реакции. Назойливый звонок повторился, и Светлана потрясла Волшебницу сильнее. Та продолжала спать, как ни в чём не бывало, что напугало девушку больше, чем потенциальный Гесер за дверью. Вчера она рискнула, попыталась исцелить Волшебницу полностью, — а вдруг она что-то натворила? Забыв о собственной слабости, Светлана перешла на внутренний взор и тут же поняла, что Ольга опутана сном, в который она сама же её и погрузила. «Вот идиотка,» — с облегчением подумала Светлана, снимая оковы волшебного сна. Ольга открыла сонные глаза, потянулась, улыбнулась так трогательно, что Светлана на секунду забыла о реальности происходящего. Но очередной перелив мелодии звонка вернул её с небес на землю. — Кто-то пришёл, — прошептала она, вопросительно глядя на Волшебницу. — Так открой, — сказала Ольга, устраиваясь поудобнее, — о, как же я выспалась… Светлана посмотрела на себя. Полотенце было не самым скромным нарядом, но если что это легко будет объяснить. Альтернативой был лежащий неподалёку восточный халат Ольги, что объяснить будет сложнее. Она решила, что лучше уж полотенце. И, бросив еще один взгляд на Волшебницу, которая совершенно не выглядела обеспокоенной, Светлана отправилась к двери. За ней обнаружился самый обычный молодой человек, который, залившись краской при виде неё, протянул Светлане большой бумажный пакет, промямлил что-то, напоминающее «приятного аппетита», и ретировался. Пакет одуряюще пах свежей выпечкой. Адреналин спал, слабость снова накатила на Светлану, и она схватилась за косяк, чтобы не упасть. Из спальни раздался звонкий смех Ольги. Светлана медленно вернулась в комнату с пакетом в руках. — Мышонок, у тебя был такой вид! — сказала волшебница, лежа на боку, подперев голову рукой и хитро улыбаясь. — Ты что думала, сам Завулон явился с утра пораньше? — Да нет, думала Глава другого Дозора, — ответила Светлана прежде, чем успела остановить себя. Смех Ольги сошел на нет, и она вдруг посмотрела совершенно серьезно. И не так, как будто не знала, что сказать, и не так, как будто сказать было нечего, а так, как будто взвешивала, что именно сейчас нужно было сказать. И именно этот взгляд, не расчётливый, но рассчитывающий, выбил Светлану из колеи. Внутри у неё все бурлило, не находя выхода, и, не зная, куда себя деть, она поставила пакет на комод и отправилась обратно в гостиную, где осталась её одежда. — Уходишь? — через некоторое время спросила Ольга из спальни. Светлана прокляла эту квартиру за безупречную тишину, в которой так хорошо было слышно этот низкий, красивый голос. Застегивая последнюю пуговицу на блузке, она послушно пошла на зов, остановилась в дверях. Волшебница спокойно смотрела на неё, закинув руку за голову. Одеяло стратегически сползло, открывая грудь, изящное бедро, обещая большее. — Ухожу, — эхом отозвалась Светлана, надеясь, что это прозвучало, как утверждение, а не как вопрос. — А поцеловать? — хитрая улыбка, а в ней вызов. Светлана против воли улыбнулась в ответ, подошла к кровати. Теплые тонкие пальцы переплелись е её собственными, притянули ближе. То, что они расстегивают пуговицы на блузке она поняла только когда было уже поздно. Мозг отказывался думать. Светлана пыталась сказать себе, что это неправильно, что нужно сначала разобраться, что у Ольги с Гесером и при чём тут она, что, возможно, Ольга этого вовсе не хочет. Но трудно было поверить, что Волшебница этого не хочет, когда она покрывала поцелуями её шею и снимала с неё одежду. По этой же причине ей как-то резко стало плевать, что у Ольги с Гесером, в конце-концов, сейчас Волшебница была здесь, рядом, сводила её с ума, и если этому всё равно суждено кончиться, то ради чего она должна лишать себя удовольствия? Решившись, она принялась было помогать Волшебнице с джинсами, но тут мучившая её все утро слабость взяла своё, в глазах у неё потемнело, комната закружилась, и реальность медленно уплыла куда-то вдаль. Последним, что она видела были обеспокоенные глаза Ольги. Первым, что Светлана увидела, когда пришла в себя, были обеспокоенные глаза Ольги. Голова звенела, во рту был неприятный привкус металла, но сознание больше не грозило ускользнуть от неё. — Что ты натворила? – сердито сказала Волшебница. — Как ты себя чувствуешь? — перебила её Светлана, пытливо вглядываясь в её лицо в поисках признаков боли. — Понятно. Ольга, даже не пытаясь скрыть своего разочарования, встала, надела роскошный халат и пошла прочь из спальни, захватив по дороге благоухающий выпечкой пакет с комода. Светлана с горечью смотрела ей в след — судя по всему, у неё не получилось. Хотя… Волшебница выглядела сердитой, но совершенно здоровой: от бледности, трясущихся рук и замутнённого взгляда, которым Ольга встретила её вчера, не осталось ни следа. Воодушевлённая, девушка встала, нашла свою одежду и во второй раз за день принялась застёгивать блузку. Одевшись, она замерла, не зная, как быть. Уйти казалось невежливым, остаться её не приглашали. К тому же Ольга явно была ей недовольна… Светлана с удивлением отметила, что чувствует себя намного лучше — голова не кружилась, и она даже чувствовала в себе силу. Не много, но значительно больше, чем утром. Это было странно — сила обычно не восстанавливалась так быстро при истощениях. Если только не… Светлана вздохнула. Ну конечно. Она виновато поплелась на кухню. Волшебница как ни в чём не бывало варила кофе, напевая что-то себе под нос. На столе стояло расписное узбекское блюдо, на котором лежали аппетитные круассаны. Пахло тёплым французским утром, свет лился из огромного окна, всё было исполнено красоты и безмятежности. Казалось, огромный город, полный людей и иных, исчез, и это место и этот момент существовали совершенно отдельно от реального, часто неприглядного мира. — Ты влила мне силы? — стоя в дверях, поинтересовалась Светлана. — Так рисковать было очень глупо с твоей стороны, — не отвлекаясь от своего занятия, сказала Ольга, — садись, кофе почти готов. Потупившись, девушка уселась за стол. Глупо. Это было глупо, да. Но не бесполезно. Светлана с улыбкой наблюдала за тем, как Ольга грациозно двигается по кухне, наливает кофе, и гордость вновь переполняла её. Пусть не полностью, но ей удалось помочь. Светлана перешла на внутренний взор так легко, как будто делала это всю жизнь, а не открыла в себе эту способность лишь вчера. За ночь те зоны магии Ольги, что вчера казались излеченными, успели вновь покрыться паутиной кракелюра. Светлана разочаровано покачала головой — процесс разрушения ей остановить не удалось. Да, она откатила его назад, возможно, подарила Ольге время… Но в целом ситуация осталась прежней. И боль осталась прежней. Не такой невыносимой, как вчера, когда Волшебница уже балансировала на грани между жизнью и смертью, но всё же она присутствовала, и обещала усиливаться с каждым днём. А если Ольга опять решит геройствовать, то… — Держи, — Волшебница поставила перед ней чашку с ароматным, ещё дымящимся напитком, села напротив. — Откуда завтрак? — спросила Светлана. Глупый вопрос, не относящийся к делу, но ей правда было интересно. И грудь щемило от идеи, что кто-то принёс в квартиру Ольги завтрак на двоих. Так ли было заведено? Очевидно, что этим вторым должна была быть не она. — Ночью написала смску Ирине. Я не ждала гостей, всё это… — Ольга сделала неопределённый жест рукой, очерчивая пространство между ними, — довольно неожиданно. А Ирина — иная, специализируется на выпечке, у неё кафе здесь неподалёку. Ну что ты так смотришь? — усмехнулась она. — Не всем быть Великими. Некоторые довольствуются седьмым уровнем и питают страсть к хлебобулочным изделиям. Светлана улыбнулась в ответ, окрылённая тем, что завтрак всё же предназначался ей. «Удивительно, насколько мелочны и требовательным влюблённые,» — думала она. Только что она готова была довольствоваться малым, даже и вовсе ничем, и вот уже принялась переживать из-за завтрака. «Разве всё это имеет значение?» — спрашивала она себя, с умилением наблюдая за тем, как Ольга отщипывает круассан и придирчиво выбирает между клубничным и персиковым конфитюром. Трудно было забыть, что за этой идиллической картиной скрывалась пугающие, чудовищные увечья её магии. — Я могла бы попытаться еще раз, — не выдержав, сказала Светлана. — У тебя огромный дар, — Ольга нежно провела пахнущим круассаном пальцем по её щеке, — но ты никогда больше не применишь его ко мне против моей воли. Светлана опустила глаза. Под пристальным, пронизывающим взглядом Ольги хотелось съёжиться. — Ты должна мне пообещать, — настаивала Волшебница, — я прошу тебя. Эти слова отозвались в ней воспоминанием о той ужасной ночи, ночи, которая перевернула их жизнь, ночи, когда погиб сын Антона, ночи, когда Ольга остановила её в шаге от ужасной ошибки. Она один раз Светлана, ведомая своими эмоциями, уже чуть не разрушила всё. Очевидно, Ольга уже не доверяла ей, или не доверяла ей настолько. А доверяла ли она сама себе? Лишь вчера она открыла в себе Дар, и уже решила влезть в чужую силу, даже не разобравшись толком, что к чему. Светлане стало стыдно за свою самоуверенность, за чертов комплекс спасительницы всего и вся. — Хорошо, — сказала она, — Я обещаю. Сказала, и тут же пожалела об этом. Она пообещала искренне, от всей души, и теперь чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Это Тёмные обладали достаточной моральной гибкостью, чтобы лгать и обманывать, Светлые же соблюдали нравственные законы — в этом была сама суть их существования. Нарушив обещание, Светлый маг развоплотится — добровольно уйдёт в сумрак, послушный своей строгой совести. Получалось, что теперь Светлана не сможет помочь Ольге без её прямой просьбы, и девушке уже казалось, что она совершила огромную ошибку. — Я принимаю твое обещание, — улыбнулась Ольга и, наконец, остановила свой выбор на персиковом конфитюре. — Кроме тех случаев, когда тебе нужна будет помощь, а ты не сможешь попросить, — спешно добавила Светлана, пытаясь как-то смягчить условия своего нового положения, — а то может глупо выйти если ты потеряешь сознание, а я не смогу ничего сделать. — Поздно, ты уже дала обещание, — Ольга игриво подняла брови, как будто речь шла вовсе не о её жизни. — Впредь будь осторожнее. И не распространяйся, что ты знаешь о своем Даре, Целительница. Светлана смутилась от такого обращения, и кивнула в ответ. Ей не до конца были понятны все подводные течения в Дозоре, но уже хватало опыта, чтобы понимать, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Если она кому и доверяла полностью, то Ольге, и если та советовала сохранить её Дар в тайне, значит так будет лучше. А ещё лучше было бы в будущем думать, прежде чем что-то обещать. «И вообще, прежде, чем что-то делать,» — саркастично добавил внутренний голос, который всё больше и больше бесил Светлану, но с которым трудно было не согласиться. — А как ты узнала? — спросила она. Ольга вопросительно посмотрела на нее. — О том, что у меня есть Дар, как ты об этом узнала? — Высшие знают. Видят, — спокойно отозвалась Волшебница. Если она и заметила, как черты лица Светы вспыхнули от удивления, то не подала виду. — Но им не обязательно знать, что знаешь ты. Светлана кивнула, и мысли снова закружились в её голове, как осенние листья, гонимые ветром. Значит, Гесер и Ольга давно знали о её Даре… И Томаш сразу понял, на что она способна. Но почему тогда Ольге не обратилась к ней раньше? Почему тянула до последнего? Бесполезно было сейчас пытаться всё это осмыслить, слишком много всего произошло. Светлана решила, что подумает об этом позже, тем более, что пора было ехать в Школу Дозора. — Мне нужно домой, переодеться. Через час начинаются лекции, — неуверенно протянула Светлана, надеясь, что Ольга ответит на вопрос, который она хотела, но не могла задать. — Ты прекрасно выглядишь, — ответила Волшебница, и в груди у Светланы затеплился огонек надежды. — Просто поедем отдельно, чтобы не вызывать подозрений. На такси как раз успеешь добраться. Светлана задействовала все свои внутренние ресурсы, чтобы не выдать своего разочарования. Просто они поедут отдельно, чтобы не вызывать подозрений. Просто Ольга ей только что предельно ясно разъяснила, как всё между ними будет, если вообще будет. Просто больно было сознавать, что она согласится на это, хоть это и мало, безумно мало, мало и унизительно, мало и никак не соответствует её желаниям, мало и не настоящее. Но трудно было верить, что это не настоящее, когда Ольга так легко и естественно целовала её в губы, оставляя запах персика, и смотрела с обжигающей нежностью. Хорошо, пусть мало, но настоящее. Да, она согласится на это, потому что отказаться было невообразимо.