Игра в любовь

      Несколько следующих дней Эймонд провёл в комнате взаперти, не высовываясь от слова совсем. Целыми днями лежал и думал о случившемся на балу, облегчая свой жар с помощью медово-лимонного пламени. Этот напиток пили омеги королевской семьи, успокаивая желание во время подобных дней. Мейстерам отдавали указ за несколько дней до начала предполагаемого жара, чтобы они настаивали напиток до надобности.       Как только младший Таргариен оказался в своих покоях и заперся, сбежав с бала, то стал метаться по помещению, не зная, куда себя деть. Голова кружилась от нахлынувшего возбуждения, хотелось выбежать и остановить Люка, попросить его остаться, но рассудок периодически брал верх. Эймонд сразу же злился и не понимал, почему так реагирует. Становилось не по себе, прежде такого влечения у него не было ни разу при жаре. Единственный раз, когда было почти так же, так это в первый раз, когда Люцерис сидел рядом и пристально его рассматривал. Он замер после окна, глядя в никуда и окунаясь в воспоминания. Раньше ему не приходилось думать о том, как прошёл самый первый жар. Ассоциации были конкретными — он осознал, что является омегой, беспомощным перед своей судьбой. Однако совершенно забыл обеспокоенного племянника возле его ванны, глаза которого горели страхом. Кажется, он тогда спросил, не умирает ли Эймонд. Это воспоминание вызвало в нём бурю непонятных эмоций от удивления до разочарования. Как он мог забыть подобное? И как же вышло, что испытывает сейчас столь противоречивые желания в отношении Люцериса?! — Пекло, — прошептал Эймонд, прикрыв глаз и облокачиваясь об оконную раму. Запах альфы развеивался, и рассудок возвращался в норму, но желание никуда не отступало, что было заметно по напряжённому бугорку штанов под белоснежным камзолом. Не веря своим глазам, Таргариен осторожно коснулся себя, однако затем отдёрнул руку. Нет, нельзя! Боги не разрешают подобное прелюбодеяние! Любая сексуальная связь и малейшая сексуальная манипуляция возможны только с мужем, не иначе. А мужа нет. Эймонд нахмурился, понимая, что с каждым годом жар проходит всё тяжелее, а желание близости захлёстывает с головой. На мгновение перед глазами возник образ Кригана: высокий, крепко сложенный двадцатилетний Лорд, под руководством которого находится целый Север. Партия непременно хорошая, но не то. Эймонду было комфортно с ним дружить, однако ничего большего быть не могло. Слишком разные, слишком далёкие. А если… Нет! Даже думать не будет, это совершенно невозможно! Люцерис уже обещан Рейне Таргариен, врываться в их отношения глупо и неразумно. — Эймонд, открой дверь, — послышался голос Алисенты, которая осторожно постучалась. — Мейстер принес лекарство.       А лекарство ему было нужно. Эймонд без лишних споров открыл дверь, почти выхватывая из рук мейстера чашку и залпом выпивая напиток. Алисента мельком заметила, насколько тяжело её сыну справиться с возбуждением, потому смущённо отвела взгляд в сторону. Эймонд вручил пустой стакан мейстеру и сразу же закрыл перед ними дверь, желая остаться наедине с собой и своими чувствами. Ему нужен покой.

***

      Впервые за долгое время Люк задумался над тем, чего хочет от своей жизни. Он думал о том, что его ждёт в будущем после женитьбы, однако сразу же возникало противоречие. Люцерис не хочет жениться! Уже несколько дней он проводил в своей комнате, иногда посещая турниры и всякие интересные мероприятия, пусть и только ради приличия. Желания веселиться не было совсем, ведь везде поздравляют с помолвкой. Нужно было как-то поговорить об этом с матерью.       Шанс выпал только спустя почти неделю после того бала, на котором у Эймонда начался жар. Люк пришёл на турнир, сев возле матери, которая тут же улыбнулась, приветствуя сына. — Доброе утро. Мы уж думали, что ты не придёшь, — она едва заметно посмотрела в сторону Деймона, который загадочно улыбался. Казалось, будто он знал всё и понимал куда больше остальных. Хитрый прищур отчима несколько смутил Люцериса, который отвёл взгляд в сторону. — Мама, мы можем поговорить о наших с Джейсом помолвках? — осторожно начал он, и женщина повернулась к нему туловищем, придерживая живот. — Неужели хотите так скоро пожениться? Полагаю, если Лорд Корлис с Принцессой Рейнис будут не против, тогда… — Нет-нет, я… Я хотел узнать, можно ли мою помолвку… Ну… Отменить? — заикаясь и делая долгие паузы, Люк всё же смог сказать о том, что его тревожило. Рейнира замолчала, взгляд и выражение лица резко изменились. Она бегло осмотрелась и тут же наклонилась ближе к лицу сына, словно выискивая в нём ответы на свои вопросы. Люцерис ощутил, как пальцы его начинают дрожать от страха. Он совсем не хочет огорчать матушку во время тяжести, и всё же обрекать себя на брак без любви также не было желания. Она всегда говорила, что её дети могут обратиться к матери с любым вопросом, и вместе они его решат. Так Люцерис и поступил. — Что ты такое говоришь? Как можно отменить помолвку, если о ней теперь все знают? — она озадаченно оглянулась на Деймона, который внимательно наблюдал за всей мимикой мальчика. — Ты что, хочешь жениться на ком-то другом? — Нет, это тут не при чём, я вообще не хочу жениться! Я не готов, — понизив тон, Веларион опустил голову. Ему было ужасно стыдно говорить подобное матери, однако та не спешила ругаться. Подумав некоторое время, она погладила сына по волосам и поцеловала в висок. — Так вот из-за чего ты такой странный… Я тебя поняла. Попробую уладить этот момент, но ничего не обещаю. Сразу скажу, что твои дедушка с бабушкой будут против разрыва помолвки, — она серьёзно посмотрела в глаза сыну, пока тот ловил каждое слово Рейниры. — Ведь ты наследник Дрифтмарка, и потомки крови Веларионов должны быть вместе. Постараюсь сделать всё возможное, но готовься к худшему. Если бы ты мне только сказал раньше, я бы ни за что не заикнулась о возможном браке.       Люк кивнул, понимая, что такие дела простым разговором не решаются, поэтому отвёл печальный взор в сторону Королевы Алисенты с Королём. Возле женщины обычно сидел Эймонд, однако уже долгое время он не появлялся на публике. Рейнира заметила задумчивый взгляд сына и удивлённо обернулась на мужа, как бы вопрошая о возможной симпатии сына к кому-то другому. Тот только улыбчиво пожал плечами, отхлебнув вина из кубка. В своё время Рейниру выдали замуж без её воли на то, и подобной участи своим детям она совершенно не желала. Обернувшись на Корлиса с Рейнис, женщина поджала губы. Да-а, это будет очень сложный разговор. Люцерис тем временем был безумно благодарен матери даже просто за то, что она его постаралась понять, взгляд неосознанно скользнул в сторону на брата, который сидел и тихо переговаривался с Джоффри, улыбаясь и указывая на соревнующихся Лордов. Возле старшего сидела Бейла, которая с огромным интересом наблюдала за происходящим на арене, а возле неё скромная Рейна. Та выглядела сдержанно и спокойно, однако никакого интереса к происходящему искренне не проявляла. В очередной раз Люцерис понял, что не хочет жениться на ней. Прекрасная, хорошая и интересная девушка, но точно не для него. В голове возник образ Эймонда, и Люк повернул голову в сторону Алисенты вновь. Интересно, как он там? Наверное, ему очень тяжело в дни жара одному.       Деймон учил Люцериса справляться своими силами с напряжением при жаре, и это в самом деле помогало. По крайней мере, по началу. С каждым новым разом становилось сложнее, хотелось большего, и вскоре об этом узнал его отчим. Люку было лишь пятнадцать, когда он полетел на Арраксе с Деймоном и Джейсом в Лисс тайком от Рейниры, которая думала, что они полетели в Волантис, чтобы полюбоваться красотами «старшей дочери Валирии». Люк тогда ужасно боялся, что мама разозлится, узнав правду, однако Деймон убедил его, что и туда они слетают. Лисс «просто подвернулся по пути». Тогда Люк впервые познал омегу. Ощущения в самом деле отличались от того, что он делал сам. Ещё неопытный, юный и застенчивый, он был в восторге от секса с красивой белокурой омегой с длинными прямыми волосами. Она была очень молода. С Люком они оказались практически ровесниками, юноша лишь ненамного младше. Красива, с приятным нежным голосом и манящим запахом феромонов, и за пару дней, что они ночевали в городе для отдыха драконов, Люк ходил только к ней. Он не мог понять, почему его тянет именно к этой девушке, ведь выглядела она странно для остальных альф: немного нескладная, с маленькой грудью и длинными руками, худой шеей и ярко выделяющимися скулами. И всё же, Люцерис никем более не интересовался. На обратном пути из Волантиса он мечтал вернуться в Лисс к той шлюхе, однако настаивать у Деймона не стал, послушно пролетая через Мирр.       Пока Люк шагал в сторону своей комнаты, желая насладиться одиночеством, он вспоминал это первое дальнее путешествие. Вспомнил он также и ту омегу, её лицо и улыбку тонких губ. Она была очень красивой, стройной и гибкой, словно мальчишка, и тут Люк встал посреди коридора, глядя в пустоту прямо перед собой. Осознание окатило его словно ледяной водой, юноша ошарашено осмотрелся по сторонам. Вместо неё в голове вдруг возникло улыбающееся лицо Эймонда с удовлетворённо прищуренным глазом, и Люк провёл параллель между ними. Неужели он интуитивно выбрал ту шлюху только лишь потому, что она похожа на Эймонда?! И как давно Люк вообще испытывал влечение к собственному дяде?!       Через неделю Эймонд почувствовал, что ему стало намного легче, и жар отступает. К сожалению или к счастью, но он пропустил почти весь турнир, и теперь мог попасть только лишь на последний его день, если отправится следующим вечером на бал. Благо, матушка наконец от него отвязалась, и совершенно перестала ходить к нему. Мысли о Люцерисе заполоняли его разум почти каждый день. Он не навещал Эймонда, как старался это делать в детстве, но оно и ясно. Один Боги знают, что подумают о нём остальные в таком случае. А лишних компрометирующих ситуаций ему точно не нужно.       Ночь была черна и прохладна, но Таргариен устал сидеть в четырёх стенах и изнемогать от желания последние несколько дней. Наконец, когда жар отступил, он сразу же вырвался на свободу, чтобы посидеть в тишине в Богороще и насладиться свежим воздухом. Как только его нога шагнула на траву, он облегчённо выдохнул прикрыв глаза. Мысли смешались, Эймонд ощутил прилив сил и спокойствия одновременно, в Богороще всегда было умиротворённо. Ничего за неделю не изменилось, и оно понятно. Сюда почти никто не заходил.       Таргариен присел возле Чардрева и прикрыл глаза, облокачиваясь спиной о колючую древесину. Как же было приятно остаться наедине со своими мыслями! Эймонд не знал, что его ждёт в будущем, анализируя ситуацию и вспоминая каждого Лорда поочерёдно. Абсолютно все Лорды Касвеллы из Простора были неплохой партией, но слишком уж неинтересные по меркам Эймонда. К тому же, отец собирался выдать его за одного из этих альф, что лишь подливало масло в огонь его неприязни. Маллистер из Речных земель такой же неприглядный как Корбрей из Долины Аррен. Нет уж, с ними даже общаться не сильно хочется. Сын старшего Блэквуда был ближе по возрасту Эймонду, но его возбуждённый взгляд на вечере бала он никогда не забудет. Нет уж, спасибо! Даже двое Мандерли были в разы приятнее, учтивее и сдержаннее, пусть Торрехон и был полный. Может, всё же придётся задуматься о браке в самом деле? Эта мысль заставила Эймонда печально отвернуться в сторону. Совершенно не хотелось, но тогда отец точно выдаст его за какого-нибудь чёртового Касвелла. О, Боги! За что ему такие страдания?! Почему нельзя просто взять и сбежать? — Сбежать… — прошептал сам себе Таргариен, неожиданно задумавшись об этом. На мгновение он даже обрадовался подобной идее, однако затем понуро опустил голову. Нет, не выйдет. Он ведь не оставит Вхагар, а с ней будет приметным даже в Вольных городах. Бесполезно, бежать некуда и не имеет никакого смысла. Ковыряя в руках травинку, он даже не заметил, как неподалёку от него остановилась высокая фигура. — Э-Эймонд? — послышалось со стороны, и тот вздрогнул, резко поднимая взгляд. Нет, это был не Криган Старк. Вероятно, он и вовсе сейчас отдыхал в своих покоях, как и большинство Лордов, ведь уже глубоко за полночь. Когда до сознания дошло, кем является гость, Таргариен вскочил с места. — Ты чего тут делаешь? — резко спросил он, однако не из-за злости. Скорее, удивление заставило его выразиться подобным тоном. — Я могу задать тот же вопрос, — проговорил тот неторопливо, внимательно осматриваясь по сторонам. — Ты решил поклоняться Старым Богам?       Эймонд не ответил сразу, внимательно рассматривая нового посетителя этого места. Перед ним стоял Люцерис собственной персоной, одетый лишь в нательную рубашку и штаны. Наверное, решение прогуляться настигло его уже после того, как он собирался отправляться спать. Эймонд даже позабыл, что сейчас точно такой же раздетый. Однако, на самом деле Велариону совершенно не спалось. Он ворочался в постели добрых полтора часа, наконец решив прогуляться по замку. Прохладный ветер охлаждал разгорячённую постелью кожу, и мурашки то и дело пробегались по рукам. В конце концов, внимание Люка привлекли слуги Эймонда, что стояли возле ворот, ведущих в Богорощу, и он решил проверить, в самом ли деле его дядя там. Как оказалось, это правда. Очередной неприятный укол ревности его заставил дёрнуться. Криган Старк верил в Старых Богов. Неужели они с Эймондом так сблизились? — Мне нравится сидеть возле Чардрева. Я не собираюсь поклоняться никаким другим Богам, кроме Семерых, — Таргариен и сам был легко одет, едва ли не в нижнем белье, поэтому испытывал сильное желание поскорее уйти и вернуться к себе в спальню. — Здесь нет Чардрева, — вдруг выдал Люцерис, и Эймонд удивлённо оглянулся на дерево позади себя. Разве такое может быть в Богороще? Однако, мимолётное воспоминание о том, как с сомнением осматривался по сторонам Криган, впервые пришедший сюда, вполне могло говорить о том же самом предположении. — Его давно вырубили. Позади тебя обыкновенный дуб, который отдалённо может напоминать Чардрево.       Теперь Эймонд в самом деле присмотрелся к узорам на коре. Действительно, здесь вообще едва ли можно различить хоть отдалённо что-то похожее на лицо. В детстве всё казалось куда красочнее, нежели сейчас. Этот факт его несколько огорчил, хотя Богороща не потеряла своей таинственности в его глазах. Некоторое время Таргариен молчал, внимательно рассматривая дерево перед собой, и Люк к нему осторожно подошёл, сохраняя безопасное расстояние для спокойствия вспыльчивого Эймонда. — Почему ты здесь? — осторожно спросил Веларион, гадая, из-за Кригана ли это или по другой причине. Эймонд вновь выдержал паузу, анализируя, следует ли сказать правду либо отмахнуться. В голове неожиданно всплыл образ Люка, который пристально на него смотрит, но изо всех сил сдерживает накатившее возбуждение, не дает слабины перед желанием. Наверное, ни с кем Таргариен прежде себя не ощущал настолько безопасно в период жара, как в тот злополучный вечер с ним. — Здесь спокойно и никого не бывает, — безмятежно проговорил Эймонд, и его откровенность удивила Люка. — А ты? Как сюда забрёл? — Я… Мне не спалось, и пока я гулял по замку, то увидел твоих слуг возле дверей, — честно признался Люцерис, складывая руки за спиной и поднимая лицо к небу. Россыпь звёзд завораживала, и он едва заметно улыбнулся. — Оказывается, здесь красиво. Королева знает, что ты захаживаешь сюда? — Нет. И не узнает, — тут же сказал Эймонд с ноткой агрессии в голосе. — Никто не знает, что я здесь бываю. Надеюсь, ты понял, о чём я. — Я никому не скажу, — сразу же отозвался Люк, мельком оглянувшись на своего дядю. Эймонд был безумно пленительным с распущенными волосами и в полупрозрачной белой рубашке, слишком просторной для его стройного тела. Таргариен заметил на себе взгляд Велариона и вскинул бровь. — Как прошёл твой… Жар? — Нормально, — смутился от подобного вопроса Эймонд, продолжая вертеть в пальцах травинку. С чего вдруг Люк вообще подобным интересуется? Это нормально? — Спасибо за помощь тем вечером. Я поражён твоей выдержке вблизи омеги во время жара. — Честно говоря, я сам удивлён, — смущённо промямлил Веларион, ковыряя носком ботинка землю. — Я никогда прежде так не реагировал на жар, во всяком случае раньше это было спокойнее. В голову ударило, даже думать не мог. А ты выглядел даже ничего, спокойный. Относительно. — Это лишь снаружи. Жар — самое стыдное, что происходит со мной раз в несколько месяцев, — Таргариен убрал волосы за ухо лёгким движением руки, не вполне понимая, почему сейчас так откровенен с ним. — Все вонючие альфы чувствуют сразу. Тошнит от этих масляных глазок при виде течной омежки. — Ты уже выбрал среди них себе мужа? — осторожно поинтересовался Люк, замечая раздражённый взгляд дяди на себе. Кажется, он тронул очень щекотливую и пренеприятную тему. Неудивительно, его и самого волновало собственное будущее относительно брака. Эймонд пару мгновений подумал, вспоминая расстроенное лицо племянника на их первом семейном вечере, и затем поджал губы. — Не хочу никого выбирать. Ни один из этих Лордов меня не интересует. — Ты танцевал с Лордом Старком, — сразу в лоб сказал Люцерис, удивляя Эймонда. — Мне казалось, ты выбрал его. — Приятный собеседник. Уважительный. Может, ты прав, я о нём подумаю, — растягивая слова, сказал Эймонд. Мельком он заметил, как лицо Велариона ожесточилось, и эта реакция его поразила вновь. Да что же в голове у этого мальчишки? — А у вас когда свадьба? Наверное, через год. Рейне ещё пятнадцать. — Свадьба… — протянул Люк, поворачиваясь лицом к дереву. Таргариен внимательно наблюдал за его реакцией, анализируя ситуацию. В голове уже возникла идея, но пока что лишь на догадках. Если он сейчас скажет, что не хочет жениться, то Эймонд сместит вектор внимания. Уж очень хочется насолить матери. — Думаю, придётся подождать. Раньше шестнадцатилетия их не выдадут замуж. — Хелейна вышла за Эйгона в тринадцать, — резонно подметил Эймонд, замечая удивление и лёгкий страх в карих глазах племянника. — Да, ты прав… Но дедушка Корлис будет против. Так что, в этот раз всё же придётся ждать.       Эймонд коротко кивнул, затем медленно развернулся и ушёл из Богорощи, оставляя Люка наедине со своими мыслями. Некоторое время Веларион стоял с пустым взглядом, устремлённым прямо перед собой, затем неожиданно выругался, недовольно выдыхая и закрывая глаза. Почему он не смог сказать правду ему? Наверное, из-за боязни показаться слабым. К тому же, Люк не уверен, решит ли мама эту проблему. Лишь бы всё обошлось, и помолвку разорвали.       Весь следующий вечер на последнем балу Эймонд несколько раз танцевал с Криганом, что подметила Алисента, уже анализируя ситуацию и обдумывая, как поступить дальше. Многие заметили, как часто юный принц уделял внимание Старку, так что прекратили даже малейшие попытки сблизиться. Всем казался выбор Эймонда очевидным, однако на деле всё было совершенно иначе. Люцерис пристально наблюдал за каждым их танцем, однако продолжал звать Рейну, так как этого от него ожидают. Если неделю назад Рейнира была рада наблюдать за танцами сына, то теперь её взгляд совершенно изменился. В сиреневых глазах отражалась печаль. — Как думаешь, он в самом деле не хочет жениться на Рейне? Или просто боится? — шептала она, сидя за столом рядом с отцом с одной стороны и мужем с другой. Деймон задумчиво сложил руки в замочек возле подбородка и цепким взором стал изучать пасынка. Люцерис выполнял свой долг, это было заметно, но разум его был далёк от реальности и от своей обещанной невесты. Короткие взгляды были обращены в сторону его собственного дяди. Ухмылка появилась на лице Деймона, который, кажется, наконец всё понял. — Не хочет. Правильно было бы разорвать помолвку, но уже поздно, — сказал он, удивляя жену пуще прежнего. Рейнира вновь посмотрела на Люка, затем глубоко вздохнула и начала массировать виски. Боже, ей точно предстоит сложный разговор с Веларионами.