Игра в любовь

      Раннее утро первого дня одиннадцатой луны в году началось сумбурно. Эймонд открыл глаза первее своего мужа, к которому за несколько лун брака успел как следует привыкнуть. За всё это время между ними так и не было ничего интимнее разговоров в постели перед сном, но вроде как обоих это устраивало. Либо же Эймонду так казалось. Потянувшись, омега встал с постели и, мельком осмотрев спящее лицо Люцериса, вышел на балкон, чтобы подышать и расслабиться. За то время, что длился брак, Таргариен ещё дважды слетал в Эссос, и в одну из таких вылазок даже позволил Люку себя сопровождать. Тогда в Браавосе они разрешили себе остаться на две ночи, после чего вернулись на Драконий Камень. Конечно, между ними и в тот раз так ничего не было. Кажется, это стало чем-то привычным.       Эймонд всю последнюю неделю слушал вопросы Люка, который пытался разузнать, что же можно подарить на именины своему мужу, но всё тщетно. Вариантов было множество, но Люцерис знал наверняка, что ничего Эймонду не понравится. Однако теперь, стоя на балконе и наблюдая слева от себя рассвет, Таргариен точно знал, чего хочет от Люка. — Эймонд? — послышалось со стороны спальни, и омега удивлённо обернулся. Кажется, Люк проснулся и был удивлен, что не нашел своего мужа рядом с собой в такой ранний час. — Ты здесь? — На балконе, — отозвался тот спокойным голосом, на что в ответ получил лишь сонное «угу». Некоторое время Эймонд всё ещё рассматривал широкую раскутанную спину и чёрные завитки растрепанных волос, затем отвернулся. В самом деле ни разу не приставал за всё время, уважал личное пространство, всегда беспокоится и заботится. Люцерис ни разу ещё не нарушил своих обещаний. Иногда от него пахло посторонними омегами служанками, но Таргариен молчал. Не станет же он предъявлять за подобные связи? Да и Эйгон часто не упускал шанса переспать с кем-то ещё, кроме Хелейны. Это нормально у альф. Поразмышляв ещё некоторое время об этом, Эймонд неожиданно испытал неприятный укол в груди, потому развернулся и вернулся в постель, касаясь уже замёрзшими ногами голени Люка. Тот встрепенулся, тут же распахивая глаза и видя перед собой мужа с уже закрытыми глазами. Таргариен не решился посмотреть в лицо Люка. — Ты почему такой холодный?! — воскликнул удивлённый альфа, вскакивая и находя ещё теплое покрывало возле камина. Укрыв им Эймонда поверх одеяла, он улёгся обратно и также укрылся, вновь закрывая глаза. Не попытался обнять, коснуться своего мужа, и этот жест на фоне приятной заботы вновь разгневал омегу. Усилившийся запах феромонов не дал Люку окунуться в сны обратно, и он вновь открыл глаза. Эймонд всё ещё был с закрытыми глазами, но почему-то ощущалось, что омега неудовлетворён.       Таргариен ощущал взгляд на себе, но продолжал сердито молчать. Почему он обнимает и делает что похлеще с чужими омегами, а мужа даже не трогает?! Был ведь уговор на отсутствие близости, но неужели настолько не хочет?! — Э-Эймонд… — тихим голосом начал Люцерис, и Таргариен промычал, давая понять, что слушает. — Ты не против, если я… Ну, подвинусь поближе к тебе? — Нет, — после недолгой паузы ответил Эймонд, и сердце его вдруг бешено заколотилось. Люцерис неспешно подвинулся ближе, одну руку с опаской укладывая на талии омеги. Ожидая агрессию или удар, он уже готовился к защите, однако тот только поудобнее поёжился на подушке и позволил ладони мужа скользнуть чуть дальше, к спине. Тут-то Люцерис понял, что сейчас будет крайне тяжело сдержаться. Эймонд впервые за несколько лун позволил так к себе прикоснуться, и желание внизу живота моментально отозвалось тянущей болью. Таргариен учуял феромоны, потому приоткрыл свой глаз, осматривая напряжённое лицо того. Люцерис держался изо всех сил, это было очевидно, но лишнего себе не позволял, закрыв глаза и попытавшись уснуть обратно. Почему-то это заставило Эймонда улыбнуться, он выдохнул и неожиданно заговорил, вновь прикрывая глаза. — Я знаю, что хочу в подарок от тебя на свои именины. — Что же? — встрепенулся Люк, открывая глаза и вскакивая. Эймонд сразу отвернулся, поспешив вставить сапфир в глаз, и тот терпеливо ожидал. Лишь когда Таргариен надел повязку, то наконец сел на постели и посмотрел в карие глаза мужа. — Мы улетим в Волантис. — Конечно! Прямо сегодня же! — Люцерис искренне обрадовался, однако Эймонд, судя по всему не договорил. — Через Лисс.       Люцерис на мгновение замер, ошарашено осматривая лицо мужа. Эймонд не шутил, это прослеживалось во всей его мимике, однако до альфы никак не доходил смысл. Зачем? — Почему именно так? Через Мирр быстрее. — Я хочу увидеть, что такого особенного в домах наслаждения Лисса, где ты бывал.       Люцерис медленно сел на постели, хмуро глядя в единственный глаз Таргариена, который никак не отреагировал, продолжая прожигать взглядом того. Нет, что-то точно не так. Для чего ему понадобилось это всё?! — Что именно ты хочешь увидеть? Или, может, всё-таки попробовать? — голос Люцериса звучал несколько ревностно, и Эймонд встрепенулся. — Я ничего пробовать не собираюсь. Хочу лишь увидеть, что заманило тебя туда, — Эймонд медленно встал с постели, и наконец Люк медленно стал понимать, в чём дело. Ревность? Или ему показалось? Что же, раз Эймонд начал эту игру, то Люк ему подыграет. — Я думаю, той омеги там уже нет. Да и она… Больше смахивает на мальчика. Знаешь, грудь маленькая, хотя волосы длинные… — Не обязательно мне в деталях рассказывать подобную низость, — Эймонд отошёл к окну, и Люк почувствовал усилившийся запах феромонов. Кажется, какая-то толика ревности всё же существует. Удивительно, прошло столько времени, а Таргариену, оказывается, не всё равно? — Никакой низости. Я же ещё не был в браке, мог попробовать что-нибудь. Ты тоже, кстати, — Люцерис поднялся с постели и сладко потянулся. Эймонд резко оглянулся, вспыхнув от гнева, но замешкался при виде крепкого тела альфы. — Любая связь вне брака — это низость и грязь, — Таргариен отошёл в сторону за ширму, чтобы переодеться. Люк пожал плечами. — Любая связь с человеком, который тебе нравится, это лишь опыт и удовольствие. Ты не можешь знать, что тебе понравится, пока не попробуешь, — альфа мельком обернулся на Эймонда, которого уже было не видать, лишь макушку и руки. — Естественные потребности, знаешь? Ты ведь вообще в курсе, как это происходит? — Да, — мрачно выдавил Эймонд, натягивая свежую рубашку, которую приготовили служанки. Люк решил ещё побольше поиграться с ним, поэтому усмехнулся, надевая брюки. — Альфа сверху, омега снизу? Сунул, кончил и спать? — услышанное застало Эймонда врасплох. Он не ожидал, что Люцерис так беспечно произнесет вслух такие вещи. — Тогда это вовсе и не удовольствие никакое. Так, пустое совокупление. Через секс можно показать все свои чувства, всю любовь.       Продолжить, однако, ему не дал спешно влетевший в покои без стука Джейс. При виде брата Люк испуганно вздрогнул, вскочив, и по глазам прочитал, что происходит нечто странное. Эймонд осторожно выглянул сверху над ширмой. — Прошу прощения, что так ворвался, но… Матушка рожает!       Все разговоры пришлось отложить, и Люк с Эймондом побежали к покоям, откуда доносился душераздирающий вопль рожающей омеги. Люцерис сразу же оказался рядом с Джоффри и Деймоном, которые бродили возле дверей. Эймонд не слышал о том, чтобы его отец присутствовал при родах матери, а тут альфа так терпеливо ожидает вердикта. Неожиданно за дверьми раздался крик Рейниры: — Деймон!       Мужчина моментально распахнул двери, врываясь в помещение и закрывая открывшуюся картину от глаз сыновей. Он нужен своей жене здесь и сейчас, потому и поспешил к ней на помощь. Люк чуть обнял Джоффри, повернувшись на ошарашенного Эймонда. — Давно она…? — тихо спросил омега, и Джейс вздохнул. — Ещё ночью началось, мы даже не успели понять. Деймон сообщил нам только что, — он шагал взад и вперёд возле двери под крики матери. — С кем дети? — вновь спросил Эймонд, и старшие переглянулись. Таргариен мрачно закатил глаза и без единого слова направился в сторону покоев, где отдыхали маленькие Эйгон и Визерис. Дети только-только проснулись, поэтому служанки поспешили их одеть. Эймонд замер в дверях, не понимая, почему вообще поспешил сюда, но затем отбросил все лишние мысли, заходя внутрь. Визерис протянул к нему ладошки самый первый, а Эйгон заулыбался, громко взвизгнув. За несколько месяцев дети привыкли к своему дяде, поэтому с радостью проводили с ним время и сейчас искренне радовались его появлению. — Я сам с ними справлюсь, — сообщил омега, поднимая Визериса на руки, — а вы принесите завтрак. Детям надо поесть. — Дядя, — протянул Эйгон, подбежав к нему и залезая на кровать. — Где мама? — Скоро увидишь маму, — он погладил малыша по белокурой голове и оглянулся на младшего. Да уж, такие маленькие, но очень милые. Почему-то даже не ощущалось никакого отвращения. Напротив, Эймонд привык к такой большой семье и постоянному смеху детей и взрослых.       Лишь только спустя несколько часов Люк прибежал в комнату детей, поймав на себе испуганный взгляд всех присутствующих. Взъерошенный и безумно счастливый, он так широко заулыбался, что Эймонд аж нахмурился. — Мама родила Висенью!       Эймонд стоял возле сестры, которая бережно держала на руках новорождённую малышку и улыбалась настолько нежной улыбкой, что даже мурашки бежали по спине. Мокрые от пота волосы прилипли к её лбу, а лицо побледнело. Вероятно, она потеряла достаточно много крови во время родов, но по женщине было видно, что оно того стоило. Рейнира родила долгожданную сестру для своих пятерых сыновей. — Висенья родилась в один день с тобой, Эймонд, — проговорила наконец та, мельком посмотрев на брата. Таргариен вздрогнул, когда обратились к нему, затем едва заметно улыбнулся сестре. Рейнира вновь заботливо прижалась щекой к голове маленького новорожденного ребенка. Белые волосики уже виднелись на маленькой голове, девочка не плакала и мирно лежала в руках у матери. Такая маленькая, совсем крошечная. — Я рад, что она здоровая. Правда такая маленькая. — Когда ты родился, то был такой же маленький. Помню, я удивилась, как Алисента тебя выходила, но ты оказался крепким малышом. И теперь ты муж Люцериса, — Рейнира вновь посмотрела в единственный глаз Таргариена с легкой усталостью. — У вас в самом деле всё хорошо? — Да, — сразу же отозвался омега. — Он очень заботливый. — Я рада. Главное, чтобы вы оба были счастливы, — Рейнира вздохнула. — Что за подарок ты выбрал на именины? — Хочу, чтобы он сопроводил меня в Волантис, — честно ответил Эймонд, умолчав об одной детали в данной просьбе. Рейнира улыбнулась. — Там очень красиво. Когда полетите? — Сегодня, чуть позднее. Пообедаем и улетим. Я сказал ему собрать вещи пока что, — Эймонд отошёл в сторону окна, задумчиво глядя вдаль. Да-а, путешествие должно быть не близкое. Придётся переночевать где-то в районе Тарта, а оттуда с утра уже в Тирош. — Правильно. Альфы должны за нами ухаживать, — женщина улыбнулась. — Ладно, не стану задерживать тебя. Хорошего тебе праздника! — Спасибо, — чуть смущённо ответил тот, и на выходе в самых дверях оглянулся на сестру. — Поздравляю с рождением дочери.       Эймонд испытывал некоторый стресс, пока залезал на Вхагар, уже полностью готовый к отлёту. Почти все вышли проводить Люцериса с мужем, кроме Рейниры, которая оставалась с малышкой в своих покоях. Обняв всех братьев, Люк обернулся с некоторым сомнением к мужу, который всем сдержанно улыбнулся. Он точно знает, чего хочет и ждёт от этого приключения. Это знал и Люк. Поэтому, когда спустя около четырёх или пяти часов они приземлились на Тарте, Люцерис поспешил к Эймонду, пока драконы устраивались поудобнее. — Ты уверен, что хочешь в Лисс? Учти, я одного тебя там не оставлю ни на секунду, — голос Люка звучал очень строго, и Таргариен удивлённо вскинул брови. Осмотревшись по сторонам, омега заулыбался, но отнюдь ничем хорошим это не пахло. — Думаешь, я не в состоянии за себя постоять? Слабый омега, который… — Да причем тут омега?! — раздражённо рявкнул Люк, тут же понижая тон с тихим извинением. — У тебя белые волосы, а там каждая третья шлюха беловолосая. Упаси Боги, чтобы какая-нибудь пьяная компания альф не перепутала тебя с кем-нибудь из них. — Им же хуже, я прекрасно владею мечом, — пожал плечами Эймонд, не воспринимая всерьёз его слов и собираясь пойти в сторону Закатного, но Люк вдруг неожиданно схватил его за локоть, разворачивая к себе с некоторой дерзостью. Этот жест даже заставил Таргариена растеряться, рассеянно посмотрев в строгие карие глаза. — Ты не моя собственность, но мой муж. Я сказал, что ты не останешься там один, значит так и будет. Это в целях безопасности. Можешь меня ненавидеть, ни во что не ставить, но я не позволю тебе бродить по Лиссу одному. Надеюсь, я ясно выразился? — Вполне, — сдержав смущение и шок, ответил Эймонд, выпрямляясь. Несколько мгновений он смотрел в серьёзное лицо альфы, затем отвернулся и пошёл в сторону города. Лёгкая улыбка сама собой появилась на тонких губах, но почти сразу же омега взял себя в руки. «Надеюсь, это не начало физического насилия» — пронеслось в его голове перед тем, как они вошли в городок.       Ночевали два принца в комнате с одной постелью, но под разными одеялами. Вечерний конфликт заставил Эймонда всё же отдалиться, и Люк это ощущал. Во всех движениях мужа чувствовалось напряжение, поэтому спустя некоторое время альфа заговорил. — Спишь? — Нет, — резко ответил Таргариен. Как тут уснуть? В комнате слева кто-то слишком громко храпел, что доходило аж до них, а справа кровать так сильно скрипела, что не догадался бы о происходящем только самый наивный и глупый ребёнок. К тому же, от постели пахло не очень хорошо. — Извини, что грубо повёл себя пару часов назад, не хотел тебя напугать. — Ты меня не напугал, — ответил Эймонд, чуть помедлив, и услышал, как Люк вздохнул. — Спокойной ночи, Эймонд.       Таргариен промолчал, побольше укрываясь одеялом. Ладно, им всего лишь тут переночевать, Закатный не славился отличными постоялыми дворами. В Тироше найдут комнату получше.       На рассвете они вылетели, не обмолвившись ни единым словом друг с другом, и уже к обеду прилетели в Тирош. Отпустив Драконов полетать восточнее, чтобы поохотиться и как следует подкрепиться, оба юноши пошли в сторону ворот города под изумлённые взгляды других людей. У жителей ещё не стёрся из памяти бой Деймона Таргариена с Триархией неподалёку на Кровавом камне, поэтому к появлению драконов все относились с некоторым подозрением. Но обоих это не волновало, двое принцев с лёгкостью ступили в город, который сразу же поразил их красотой. Величественный город, где как раз неподалёку слева находился огромный порт с легендарной Кровавой башней. Но помимо красоты архитектуры их удивил внешний вид жителей: каждый второй, а то и первый человек был с крашенными в разные цвета волосами или бородами. Очень необычно и интересно, как сильно выделяются эти люди. Эймонд читал о том, что Тирошийцы любят выделяться внешне. Помимо цветных волос также их выдавал интересный диалект валирийского и крайне корявый говор на других языках. — Сначала найдём комнату на ночь, — сказал Люк первую фразу за сегодняшний день, и Эймонд пошёл следом, жадно изучая окружение и людей. Кажется, будто Люцерис точно знал, куда идёт, однако всё же обратился к незнакомцу с ярко-синей бородой и в богато расшитом камзоле. Вероятно, он богатый человек. — Доброго дня. Подскажите, где здесь постоялый двор, — на высоком валирийском спросил Люк, получая в ответ приветливую улыбку. Даже народ не злой. Поразительно! Хотя, может, ему только так показалось? О местных говорят совершенно иное. — Богатые гости, вам дальше на восток к владениям Архонта, — довольно громко и на ломаном диалекте, подобии высокого валирийского, отозвался незнакомец, цепко изучая взглядом новых людей. Люк его поблагодарил и, схватив Эймонда за руку, пошёл дальше по улице. Минуя огромный рынок, полный интересных товаров, они наконец попали, куда хотели. Здесь здания выглядели значительно лучше, поэтому комнату в этот раз можно было позволить взять и подороже, с балконом, вид с которого открывался на порт. Вокруг ходили дорого одетые господа, а значит, это место было само по себе дорогим. — Вечером отсюда будет видно прекрасный закат, — заключил Люк, облокачиваясь на перила. Эймонд молча стоял возле арки, глядя вдаль. Их дом находился значительно выше остальной части города, но всё же самой высокой точкой оставалась обитель Архонта. Безумно красивое строение, которое хотелось повнимательнее изучить. — Сходим к Фонтану Пьяного Бога? — спросил Люк, но в интонации все ещё читалось что-то непонятное. Это ещё что за эмоция? Эймонд только кивнул, направляясь следом за мужем. По дороге к фонтану они увидели множество самых разнообразных храмов. В Тироше нет никакой конкретной религии, поэтому население было совершенно разношерстным, что ещё больше интересовало Таргариена.       Возле фонтана были какие-то любопытные представления, и альфа чуть протолкнулся вперёд, прочищая дорогу мужу. Какой-то интересный человек в смешном костюме жонглировал и выступал, а люди хохотали и бросали в него монеты. Эймонду не показалось это забавным, но место в целом было неплохим: небольшая площадь с фонтаном посередине соседствовала с рынком. Кстати, неплохо было бы перекусить, уже обед. — Поедим? — Да, пойдём купим чего-нибудь. — Здесь продают грушевый бренди. Хочу попробовать сегодня, — спокойно проговорил Таргариен, ожидая, что уже завтра он посмотрит на то, чем так славится Лисс. А пока — грушевый бредни.       На закате оба уже вернулись в свою комнату. Поужинав в интересном заведении, они направились к рынку, и там Эймонд сам выбрал бренди, пожелав к нему Медовых пальчиков. Закатное солнце золотило чистые воды порта, и вид особенно казался прекрасным с их балкона. Каждый думал о чём-то своём, потягивая не слишком крепкий, насыщенный напиток, и всё же тишина в этот раз не казалась напряжённой. Напротив, это время позволяло немного расслабиться в компании друг друга, однако Люк первым разорвал тишину, покрутив в руках бокал с алкогольным напитком. — Никогда раньше не пробовал Тирошский бренди. Вкусно. — Не люблю груши, но это и в самом деле неплохо, — поддержал Таргариен, не поворачивая голову к Люку. Вновь повисла тишина, оба не знали, о чём можно поговорить. Люк чаще стал задумываться, что Эймонду этот брак может наскучить со дня на день, и тогда даже спать вместе они уже не будут. Не хотелось бы подобного исхода. С отсутствием взаимности крайне трудно смириться, будучи в браке. Уже около получаса они сидели в тишине и пили. Люцерису казалось, будто он пьёт вкусную водичку, пока не повернул головой чуть быстрее обычного. Когда картинка сместилась ощутимо позднее поворота головы, он понял, что эта «водичка» неплохо настоявшаяся. А ведь Эймонд выпил и того больше! — Кажется, я перебрал, — лёгкая улыбка тронула губы Люка, и Эймонд наконец на него обернулся. Вероятно, у него случилось тоже самое с картинкой перед глазами, так как он несколько раз моргнул в попытках прийти в норму. — До Лисса отсюда далеко? — вдруг выпалил он. — Часа три в полёте Арракса, — протянул альфа, затем посмотрел в лиловые глаза мужа. — А что? — Полетели сейчас?       Повисла недолгая тишина, и Люк неожиданно забеспокоился. Они же оба жутко пьяные! Как они долетят вообще туда? Ладно, драконы их так или иначе донесут до города, но вот в таком состоянии оказаться на улицах Лисса… Некоторое время Люцерис смотрел в единственный глаз Эймонда, затем алкоголь всё-таки взыграл в мозгах. Встав с мягкого стула не без труда, он вздохнул. — Надо найти драконов.       Эймонд как-то повеселел, но ощущалось это совершенно иначе. Будто его вот-вот охватит паника и мандраж, однако дрожь в теле омеге удалось подавить. Поднявшись с ещё большим трудом, чем Люк, он поковылял вглубь комнаты, где взял всё ещё не разобранные вещи. Люцерис поступил точно так же, и оба покинули постоялый двор без предупреждения кого-либо из владельцев. Выйдя из города, Люк крепко взял Эймонда за руку, так как уже темнело и было небезопасно, а тот и не был против. Почему-то. К счастью, драконы успели поохотиться днём, и отдыхали на побережье неподалёку от города. Люцерис с Эймондом смогли взобраться на них не без труда, и приказали лететь дальше.       За несколько часов полёта Люк протрезвел, но далеко не целиком. В голове всё ещё плясали огни порочности и грязи, он то и дело смотрел вниз на Эймонда, который крепко держался за драконицу. Может, омега уже тоже протрезвел и жалеет о бессонной ночи, что ждёт их? Хотя, найти ночлег в этом городе совсем уж просто. В прошлый раз с Деймоном они прилетели глубокой ночью и практически сразу нашли место, где можно остановиться.       Эймонд увидел огромные стены вокруг города, потому сменил траекторию, решив приземлиться чуть поодаль. Люцерис это заметил, последовав за мужем. В город с собой они взяли лишь немного золота, чтобы снять комнату и поесть, а основную часть вещей оставили на драконах, к которым точно никто не рискнёт сунуться. Шагая чуть позади Эймонда, Люк мельком обернулся на их компаньонов: Вхагар улеглась поудобнее, а Арракс подскочил к ней, прижимаясь боком к большой шее. Та не стала буянить, позволив ему частично положить голову на её шею. Даже их драконы уже нашли общий язык, а Эймонд так и продолжает упрямиться.       Стража на воротах цепко осмотрела Эймонда, который по-королевски впорхнул в великолепный город Лисс. Однако отвернулись, когда следом за ним вошёл Люк, от которого за милю веяло злостью. Окинув их раздражённым взглядом, альфа последовал за мужем. Архитектура в городе отличалась просто колоссально: белые полукруглые куполы важных зданий, красивые колонны, устланные камнем дорожки и довольно чистые улицы. Невероятная красота сооружений дополнялась контрастом черепичных оранжевых крыш некоторых жилых домов. Во всём ощущался вкус, простота и вместе с тем величие. Поистине прекрасный город, который не зря так часто посещали предки из Валирии. — Найдём где ночевать, — проговорил Люк над самым ухом, и Таргариен вздрогнул. Посмотрев в карие глаза мужа, он вдруг представил, как тот забавляется с лиссенийками, потому резко схватил его за запястье. — Веди меня туда, — многозначительно отозвался омега, и Люк едва заметно нахмурился, хотя не стал спорить. Эймонд ещё достаточно пьян, а значит лучше просто уступить. Осмотревшись по сторонам, Люцерис протянул ему свою ладонь, и Эймонд взял её, не раздумывая. На улицах всё так же кипела жизнь, и по мере приближения к району домов наслаждения, Таргариен видел всё чаще и чаще совокупляющихся людей прямо в переулках. Что раньше, что сейчас — эта картина жутко его раздражала и выводила из себя. Как можно предаваться греху так просто?! Немыслимо. — Ты уверен, что хочешь туда? — вновь поинтересовался Люк, остановившись возле одного из домов, откуда выходили довольные альфы и заходили «голодные». Эймонд огляделся по сторонам: все омеги, которых он видел, были с белыми волосами и фиолетовыми, сиреневыми глазами. Как много валирийской крови в них? А сколько из них достигли хотя бы четырнадцати лет? Какой кошмар… Кивнув Люку, Эймонд вошёл следом, внимательно изучая каждую омегу взглядом и прикидывая, мог ли бы Люцерис быть с ней. Эти мысли неприятно кололи в груди, однако вывел его из задумчивости муж, резко остановившись. — Почему ты встал? — спросил Эймонд, выглядывая из-за плеча Люцериса. Перед ним стояла хозяйка заведения, судя по всему. — Доброй ночи, уважаемые господа! — проговорила женщина с нежным лиссенийским акцентом на валирийском, внимательно вглядываясь в лица гостей. Чуть дольше задержавшись на беловолосом, она едва заметно сощурилась. — Имеете конкретные пожелания? У нас есть омеги и альфы на любой вкус. — Э-э, — протянул Люк с сомнением, и тут же в диалог влез Таргариен, внимательно глядя единственным глазом прямо на женщину. — Беловолосую омегу с маленькой грудью. Старше шестнадцати. — Конечно, — она услужливо поклонилась, провожая гостей в отдельные довольно просторные покои, где витал аромат жасмина и ванили. Наконец супруги остались вдвоём. Эймонд вальяжно прошёлся по комнате, взяв виноградину со стола с бокалом вина и собираясь было её съесть. Люцерис подбежал и выбил еду из руки мужа. — Зачем? — почти бесцветно спросил Таргариен, отхлёбывая алкоголя. Люк закипал: в душном помещении с множеством запахов омег и альф и под действием алкоголя сильно кружилась голова. — Никогда ничего не ешь в таких местах, — повторил слово в слово наказ Деймона тот. Эймонд скептично вздёрнул бровь. — Здесь, знаешь ли, одно из самых опасных мест. Любой бордель — это… — Слушай, ты меня не держи за идиота. Я прекрасно понимаю, что с Триархией у нас отношения, мягко говоря, натянутые, а Лисс находится прямо за ними. Но я не уверен, что впервые появившихся клиентов сразу станут травить виноградом с Летних островов. Подумай сам, им выгодно получить прибыль с нас. — Эймонд, — нахмурился было Люк, но тот остановил его, лишь подняв ладонь. Нет, Таргариен совершенно не на разговоры настроен. Альфа промолчал и, схватив бокал, осушил его в пару глотков, наливая ещё из кувшина. Эймонд усмехнулся. — Просто подождем, кого нам предложат, и затем… Развлечёмся.       Ждать, между тем, пришлось совсем недолго. Уже спустя пару минут хозяйка лично пришла сразу с четырьмя омегами, которые были практически раздеты. Люцерис практически без интереса посмотрел на каждую, пока Эймонд тщательно изучал «товар». На секунду стало не по себе, представив себя на их месте. Каково стоять вот так, словно ты кусок мяса, и покупатель выбирает тот, что свежее? Наверняка чувство мерзкое. Однако, мельком посмотрев на Люка, он подумал, кто из этих четырёх девушек мог приглянуться ему больше всего? Первая была довольно низкой, да и в целом совершенно маленькой. Волосы едва доходили до лопаток. Нет, Люк заикался о длинных волосах. Значит, подходящих только две. У одной из них были длинные руки и пальцы, худые ноги и скромный взгляд, а вот другая робостью не отличалась. Глядя прямо в лицо Люцериса, она жадно изучала его цепким взглядом, перебирая пальцами подол своего лёгкого платьица. — Вот эту, — указал именно на смелую омегу Таргариен, привлекая к себе её внимание. Люк удивился. Почему именно эту омегу? — Как пожелаете, — хозяйка поклонилась, забирая трёх остальных, и теперь их стало на одного больше в комнате. Люк мельком осмотрел эту девушку, затем повернулся на мужа. — Скажи мне, что ты хочешь? — Подойди к ней, — сразу выпалил Таргариен, и во взгляде чётко прослеживалось, что отказов он не потерпит. Люцерис послушно встал и подошёл ближе к омеге, которая едва заметно улыбнулась. Глаз Эймонда дёрнулся. Ну ничего, он должен увидеть сам, как это всё делает его муж. Любой альфа в целом. Наверняка, когда эффект алкоголя рассеется, он очень пожалеет обо всём этом, но пока бренди и вино его раскрепостили — надо действовать. — Раздень.       Люк без особого энтузиазма взялся за бретель на платье омеги, затем посмотрел прямо в глаза мужа и вздрогнул. Впервые он видел во взгляде Эймонда такой огонь эмоций, потому даже немного завёлся. Ему такое нравится? Ну раз так, тогда можно и развлечься. Может даже у них что-то и выйдет! Люцерис спустил сначала одну бретельку с тонкого плеча омеги, затем вторую, и платье бесшумно упало на пол, скользнув вниз по ногам девушки. Эймонд уселся поудобнее, испытывая целую бурю эмоций. Впервые он занимался чем-то запретным. Невероятным! Он, замужний омега, находится в доме удовольствий со своим мужем и полностью руководит всеми его действиями! Как же это… Заводит. Неведомые доселе ощущения проснулись в животе Эймонда, который прочистил горло, задумавшись. — Коснись её… — чуть севшим голосом попросил Таргариен. Люк послушался, медленно проведя пальцами по молочной коже омеги, которая ждала активных действий, но взгляд его прикован был только к мужу. Эймонд выглядел невероятно в развязной позе с томным сосредоточенным взглядом в одной только белой нательной рубашке, и Люк понял, как сильно его хочет. И никакие омеги рядом его уже не интересуют. Рука тем временем скользнула вниз по талии к бёдрам девушки, та тяжело выдохнула через приоткрытый рот. Она точно знала, что делает. Эймонд приподнял голову, внимательно следя за пальцами мужа. Да, он совершенно точно трогает эту девушку. Показав взглядом, что ожидает продолжения, Таргариен сделал глоток вина. Люк провёл ладонью по животу, кончиками пальцев задевая затвердевший сосок, и та вздрогнула. Эймонд сосредоточился. Люцерис тем временем желал лишь одного — чтобы на месте той девушки оказался его муж. Чтобы он мог так же трогать его тело, ощущать запах и нежность кожи. Алкоголь сильнее подействовал на фоне возбуждения, и Люцерис неожиданно крепко схватил девушку за грудь, чуть сжав. Эймонд сощурился, вздрогнув, и теперь в груди неприятно кольнуло. Люк трогает чужую девчонку. — Поцелуй омегу, — на издыхании потребовал Таргариен, и Люк сначала было потянулся к её губам, однако замер, медленно отстранившись. Девушка, кажется, совершенно того не ожидала, потому удивлённо взглянула в карие глаза альфы. Люцерис неожиданно обернулся на Эймонда, который выжидающе осматривал мужа. Оставив шлюху, он подошёл ближе к Таргариену, нависая над ним с потемневшим взглядом карих глаз. — Как скажешь, — хмыкнул Люк, впиваясь в губы мужа с поцелуем, в который вложил все эмоции, что испытывал в данную минуту. Таргариен так опешил, что даже не ответил, отодвигаясь. В пьяном взгляде читалось непонимание, но Люк был к этому готов. Хочет играть по-грязному? Ну хорошо! — Ты чего делаешь?! — удивился Эймонд, вскакивая с диванчика и отодвигаясь в сторону. Люк исподлобья на него взглянул и улыбнулся уголком губ. От увиденного у Таргариена перехватило дыхание. Какой же он… О, Боги! — Выполняю твои приказы, — Люк облизнулся, выпрямляясь и склоняя голову набок. — Сказано поцеловать омегу — я выполняю. — Её, а не меня! — выкрикнул омега. На губах все еще оставалась влага от поцелуя, и ощущения внизу живота неожиданно усилились. Это еще что такое?! Неловко положив ладонь на бедро, Эймонд еще раз мельком осмотрел удивленную омегу и выскочил из комнаты. Люк опешил, замерев на пару мгновений, затем осознание пробрало его до самых костей. Они находятся невесть где далеко от дома и в борделе, где почти все шлюхи с белыми волосами. Какой кошмар! Люцерис развернулся к омеге и, подбежав, схватился обеими ладонями за ее плечи. — Слушай, мы заплатим полную сумму за ночь с тобой, будто все было, но ничего не будет. Прости, это началось по воле моего мужа. Но я… В общем, извини.       Альфа сорвался с места, разворачиваясь и выбегая следом за мужем. Глядя по сторонам и натыкаясь везде на белобрысые макушки, он понял, что придется сильно постараться, чтобы найти сбежавшего принца.       Эймонд сидел в углу общего зала, задумчиво осматривая присутствующих. Шум и гам стоял невозможный, смех шлюх вперемешку с гоготом Пьяных вдрызг альф раздражали, но куда больше — их запахи. Феромоны каждого из присутствующих ударяли в голову Таргариену, но уходить он не смел. Сам затеял всю эту игру, так теперь надо дотерпеть до конца. Правда, в планы совершенно не входил поцелуй с Люком, потому теперь совершенно все рушилось на глазах. И уверенность в происходящем в первую очередь. Самое ужасное и жуткое для него оставалось то, что поцелуй ему понравился. Более того, вызвал некие тянущие ощущения внизу живота, и это смущало пуще прежнего. Что это вообще за чувства?! Они вообще правильные или такого не должно быть? — Эй, ты чего там в углу забился? — послышалось со стороны, и Таргариен моментально обернулся. Только сейчас он понял, где именно находится и что происходит вокруг. К нему приближались трое альф, изрядно выпившие, от них мерзко разило тяжёлыми феромонами. Эймонд рефлекторно вцепился в нож, готовый себя защитить, но не успел даже толком и подумать, как поступить.       Люцерис понял, что из всех присутствующих очень чётко выделяет феромоны Эймонда, потому бежал практически наощупь, но абсолютно точно в верном направлении. И, как оказалось, очень даже вовремя. Увидев, как Таргариен медленно тянется к ножу на своих штанах, чтобы защититься от похотливых альф, его накрыла такая ярость, что едва получалось держать себя в руках. Растолкав их, Люк закрыл собой Эймонда, на что получил недовольные возгласы. — Э-э, тебе чего надо?! Тут таких полно, — усмехнулся один из мужланов с большим шрамом на лбу, облизнувшись. — Выбери себе ещё кого-то. У меня такого омеги ещё ни разу не было, я первый увидел. — По-хорошему говорю, чтобы вы от него ушли, иначе… — начал было Люк, но второй его грубо перебил, пихая в плечо. — Иначе что? — он хохотнул, привлекая внимание всё больше и больше людей вокруг. Эймонд встал, но совершенно не знал, как поступить правильнее. Из-за него Люк сейчас вынужден позориться, заступаясь за омегу, который сам себя скомпрометировал и втянул в это невиновного. Более того, в памяти сразу же всплыли все наставления матери, что происходящее моментально ложится огромным чёрным пятном на репутацию омеги, а муж вправе будет и вовсе избить за подобное. — Чего ты сделаешь, малец? — Я-то может с тремя разом и не справлюсь, — не теряя самообладания проговорил Люк, не позволяя Эймонду высунуться из-за его спины одной рукой. — Однако, мой дракон вполне ощущает моё настроение и издалека. Если ты не хочешь случайно не проснуться из-за смерти в огне, то советую сейчас же оставить его в покое. Более того, я остерегаю вас обижать этого омегу. Его драконица сожжёт весь этот город дотла, если почувствует, что всадника кто-то посмел обидеть. А она почувствует. Уж очень злопамятная. Как и я. — Чего ты мелешь, парень?! — воскликнул было первый, но третий, который до этого момента молчал, дёрнул своего компаньона за руку, не позволяя и шагу сделать в их сторону. — Слушай, сегодня в самом деле пару часов назад приземлились драконы на остров. У этого омеги повязка на глазу, может он…       Люцерис не стал ждать никакого завершения конфликта, хватая Эймонда за предплечье и уводя прочь из заведения. А ведь они даже комнату ещё не сняли! Нужно срочно где-то скрыться. Оставив деньги хозяйке прямо перед выходом, Люк помчался в сторону постоялых дворов, где без лишних действий снял одну комнату на ночь для двоих, куда поспешил вместе с мужем. Нужно для начала засесть в безопасном месте, где его омеге ничто не будет угрожать.       Эймонд молчал. Всю дорогу он молчал и не сопротивлялся ничему, что с ним делал Люк. Каждая секунда размышлений лишь больше позволяла настроиться на худший расклад. Если Люцерис и позволял ему саркастичные высказывания, изоляцию от компании и в целом скверное расположение духа почти постоянно, то такое — вряд ли. Точнее не так. Таргариен был убеждён, что получит по лицу, как только окажется с мужем наедине за закрытыми дверьми. Поэтому, когда он вошёл в тускло освещённую комнату с прекрасным видом на порт, то уже был готов. К крикам, скандалу, побоям. «Мужу он не имеет права перечить в «воспитательных» делах». Эти слова Алисенты так отпечатались на подкорке сознания, что теперь всё хорошее напрочь стёрлось из памяти. Встав возле постели спиной к Люку, Эймонд ждал. Однако ничего не происходило. Тишина и бездействие Люцериса с каждой секундой отдавались страхом и ужасом в сознании омеги, феромоны которого моментально заполонили всё пространство вокруг. Неуверенно обернувшись, Таргариен заметил стремительно приближающуюся фигуру мужа, который вместо побоев просто крепко обнял его. — О, Боги! Они не успели ведь к тебе прикоснуться?! Я так волновался. — Н-не успели, — смог только выдавить из себя растерявшийся Таргариен. Что такое происходит?! — Как хорошо, — горячее дыхание обожгло кожу возле уха. Эймонд ощутил, как мурашки побежали по его бокам, пока Люцерис неожиданно крепко схватил его за локти, прижимая к туловищу. Краем единственного глаза Таргариен увидел потемневший взгляд Люка, и в следующую секунду ощутил резкую, почти оглушившую боль в области шеи. Интуитивно вырвавшись из хватки мужа, он в панике упал на постель. Перед ним стоял Люцерис с приоткрытым ртом, с его нижней губы сорвалась капля крови, и теперь Эймонд окончательно осознал, что произошло. — Ты пометил меня?! — вскрикнул он, вскакивая с кровати и яростно хватая бывшего Велариона за грудки камзола. — Кто тебе дал такое право?! — Моё положение! — рявкнул в ответ Люк с яростью, но замолчал, увидев удивление на бледном лице. Строгость карих глаз поражала, ведь прежде альфа всегда сглатывал любую обиду или резкое высказывание. Видимо, сегодня эти поблажки должны были закончиться. — Смею напомнить, что мы женаты. И я имею на тебя ровно столько же прав, сколько и ты на меня. И метить тебя… Это вынужденная мера, Эймонд.       Тон, с которым прозвучало имя омеги, заставил содрогнуться. Вновь Люцерис показывает свою силу и влияние, не проявляя ни капли насилия или агрессии в чистом виде. Да и та — из-за беспокойства. Таргариен убрал ладонь от ноющего места укуса и взглянул на неё. Крови было совсем немного, хотя неприятные мысли снова и снова заставляли окунаться в худшие предположения. Какие могут быть вынужденные меры. — Чушь, — неожиданно тихо проговорил Эймонд, усаживаясь на постели. Люк нахмурился, но не спешил нарушать личные границы. — Вы все метите тех, кого считаете своими. Словно омеги это собственность или вещь. Помечаете свои победы, завоевания. Как угодно. Не вижу в этом никаких вынужденных мер. — От тебя пахнет омегой, — спокойно продолжал Люк, отойдя в сторону окна. Порт даже глубокой ночью кипел жизнью, как и улицы. Издалека доносились смех и голоса других омег и альф. Хоть кому-то сейчас весело. — Это даёт другим альфам понять, что ты… Чист. То есть, в ближайшие дни у тебя никого не было в плане близости. Если бы не я, то эти трое ублюдков тебя давно уже изнасиловали. И мне бы пришлось их убить. — Никто бы меня не тронул, я… — Открою тебе маленький секрет, Эймонд, — Люцерис резко обернулся, заглядывая в единственный глаз мужа со всей строгостью. — Может, дома ты и принц, законный наследник своего отца, но за пределами Вестероса ты — лишь очередная валирийская шлюха. Безусловно, я прикончу любого, кто покусится на твою честь, но прошу это очень чётко уяснить раз и навсегда. Пока ты не позволишь мне совершить наш брак, я тебя буду метить регулярно. И в этот раз я не собираюсь слышать никаких «нет».       Эймонд молчал. Впервые Люцерис говорит с ним в таком тоне и такие вещи. Более того, вновь слова матери не подтвердились. Эймонд уже давно мог получить по лицу за произошедшее, летать по этой чёртовой комнате в драке с мужем, но вместо этого Люцерис решил с ним поговорить. От осознания происходящего Таргариен усмехнулся, опуская голову ниже и ниже. Люк удивлённо на него посмотрел, пока смешки превращалась в истерический смех. — Всё нормально?! Эймонд! — не на шутку перепугался альфа, подскакивая к смеющемуся мужу, на глазах которого появились капельки слёз. — Какая херня… Черт, это всё — полнейшая херня! — уже почти хныкал Таргариен. — Эймонд, ты… — Ударь меня! — прокричал тот, наклонившись к лицу испугавшегося Люка. В единственном глазе отражалась злость, ненависть и непонимание. — Давай, ударь! Я скомпрометировал тебя, себя… Я неуважительно относился к тебе с самого начала, ни во что не ставил, не позволял себя трогать, даже позволил спать с другими омегами, а ты ни разу даже не обвинил меня ни в чём! Я тебя не понимаю, чего ты ждёшь?! Ударь меня уже наконец!       Люк выпрямился, понимая, что его нервы в самом деле уже на пределе, однако даже кончик пальца никогда не дёрнется в сторону Эймонда. Нет. Никогда и ни за что он не причинит вред собственному мужу. Он поклялся и ему, и себе. Его воспитывали иначе! Эймонд сидел, склонив голову вниз и подрагивая от истерики, которая грозила перерасти в нечто большее с минуты на минуту. Кажется, из-за пережитого стресса Таргариен лишь сильнее запьянел, и сейчас казался совершенно безумным, невменяемым. Действовать нужно как можно скорее! — Я согласился на брак с тобой не для того, чтобы не жениться на Рейне, — Люцерис говорил тихо, словно боясь спугнуть Эймонда. Тот поднял голову, не сопротивляясь и позволяя мужу поднять его с постели. Люцерис выдержал паузу, в которой отодвинул одеяло и, медленно стаскивая с себя одежду и не глядя в лицо Эймонда, лёг в кровать. Тот стоял напряжённый, словно боясь, чего от него в ответ ожидает альфа, но засомневался, последовав примеру того и раздеваясь. Улегшись поудобнее, Люк подвинулся, позволяя тому лечь рядом. Нужно срочно уложить его спать, и пока всё шло по плану. — Тогда для чего? — почти шёпотом спросил Эймонд, которого распирало от любопытства и вместе с тем некоторого страха. Он лёг рядом, но всё ещё не рисковал быть достаточно близко к Люку. — Потому что я тебя люблю, — он приложил все силы для того, чтобы сказанное прозвучало максимально будничным тоном, затем повернулся на спину и закрыл глаза. — Спокойной ночи, Эймонд.       Таргариен ошалело повернулся на него, глядя в спокойное лицо альфы, и никак не мог точно поверить в услышанное. Он… Что?! Люцерис казался таким спокойным, пока говорил это, что становилось не по себе. И всё же в самом деле, он терпит столько дерьма от человека, которого… Не любит? Осторожно положив голову на подушку, Таргариен уставился в потолок. Он был готов услышать всё, что угодно, но такое!