Дитя Порочного Принца

***

      Я распахнула ставни, впуская в комнату прохладный сырой воздух, переполненный ароматами земли и трав. Где-то вдали несколько раз тоскливо ухнула сова, раздался приглушённый вой, а чуть позже присоединилось и звонкое кваканье лягушачьего хора. Лес, что был незрим в ночи, протяжно поскрипывал, шелестя бессчетными листья и обступая со всех сторон. Совсем рядом, под нашим окном, журчала река, о существовании которой я прежде даже и не подозревала. В небе, слагаясь в причудливые созвездия, россыпью мерцали звезды. Я смотрела и не могла насмотрится, слушала — и не могла наслушаться. Дождь наконец закончился, и мир, что до этого был сужен до харчевни и ее обитателей, вновь стал бескрайним. Как же мне хотелось поскорее рвануть в небеса! Вновь насладиться полетом, что дарил мне невообразимое чувство свободы! Не важно куда — лишь бы подальше! Дрифтмарк уже не был пределом моих мечтаний. Та гнусная ложь, коей успели щедро полить меня дядя Редвин и Фреи наверняка успела проникнуть и туда. Если даже мой родной отец, сам Порочный Принц, считает, что я намеренно стала Убийцей Родичей, то что говорить об остальных? Потому, сейчас более всего я желала отправиться за Узкое Море, подальше от всех проблем и навстречу удивительным чудесам. Браавос, Лис, Асшай — одни эти названия завораживали и заставляли сердце биться быстрее. Но пока мечты оставались лишь мечтами, не более.       — Пить., — еле слышный надсадный голос заставил меня чуть прикрыть ставни. В комнате царил тяжелый запах болезни. Шёл уже пятый день, как отец не вставал с постели. Жар, что терзал его, то стихал, то становился сильнее. Деймон сильно осунулся, скулы, что и прежде были четко очерчены, теперь явно выделялись на исхудалом лице. Я заполнила чашу уже успевшим остыть целебным отваром и, приподняв тяжелую голову принца, поднесла ее к бескровным, искусанным в кровь губам. Деймон обхватил меня за плечи здоровой рукой, чуть не завалив на себя, и начал жадно пить, пусть и морщась от горечи — травы, что я заварила и правда были гадки на вкус. Осушив чашу до дна, отец наконец приоткрыл тяжёлые веки.       — Алисса, ты не должна видеть меня таким… Таким жалким., — Деймон отвёл взгляд и страдальчески прикусил губу. Гораздо больше чем сама болезнь отца мучало то, что я, его маленькая дочурка, стала невольным свидетелем столь постыдной для него слабости.       — Папочка, я люблю тебя, — я обняла его, стараясь не потревожить больное плечо, — ты отправился искать меня с такой страшной раной! Это я виновата, что ты заболел. И ты совсем-совсем не жалкий! Мой папка самый сильный, самый смелый, самый лучший!       Удивительно, но я и правда говорила совершенно искренне. Ребёнок, в чьём теле я обитала, и впрямь обожал своего отца, и я ничего не могла поделать с этим чувством не смотря на его явную иррациональность. Я прекрасно представляла, каким человеком был Порочный Принц, и что можно было, и нужно было от него ожидать. Хотя, откровенно говоря, безмерная любовь Деймона к дочери, причём от совершенно нелюбимой женщины, трогала меня до глубины души. Ни тяжелая рана, ни буря, ни скорая победа в войне не смогли остановить отца — он решительно пренебрёг всем ради меня.       — Моя славная Алисса, ты ни в чем не виновата, — отец жарко дыхнул мне в ухо, — Седьмое Пекло! Я же никогда раньше не болел! Как же это унизительно! Мерзкие шлюхины дети и их мерзкие стрелы!       Я неспешно разматывала бинты —за последние дни мне удалось здорово наловчиться в этом. Отец лишь шумно вздыхал, когда я отрывала присохшую к ране ткань. Воспаление спало, но ожог, что тянулся от шеи до самого локтя все ещё выглядел крайне скверно.       — Очень больно? — спросила я, накладывая на все это безобразие толстый слой мази, которая на удивление неплохо справлялась с поставленной прел нею задачей.       — Нет, просто царапина, — соврал отец. Он посмотрел на меня с таким восхищением и нежностью, что я даже невольно смутилась, — и где ты только всему этому научилась, моя славная малышка?       — Мейстер Дилан много занимался со мной, — я улыбнулась, вспомнив о добром старце. Как же мне хотелось верить, что у него все хорошо! Слово за слово, и я рассказала отцу все, что успело со мной приключиться в его отсутствие. Деймон слушал крайне внимательно, особенно сильно его взволновала история с северянами.       — Так просто взяли и разорвали помолвку?! — возмутился отец, — эти северные ублюдки посмели пренебречь моей славной дочуркой?! И куда только подевалась их хваленая честь?!       — Корона выразила протест против моего брака с Криганом, так что у лорда Старка не было иного выбора, — я кое-как закрепила конец бинта и устало откинулась на спинку кресла, в котором дневала и ночевала последние дни. Богато отделанное атласом с золотой вышивкой, оно успело изрядно поистрепаться и выцвести, как в принципе и вся мебель, что наполняла эту комнату.       — Уверен, это пиявка-Отто приложил свою руку, чтобы насадить мне! — прошипел Деймон, — Мразь! Присосался к моему брату и отравляет его разум своими погаными речами! Визерис всегда был излишне мягкосердечен и наивен, да к тому же падок на лесть!       Об истинной причине разрыва помолвки, всей этой истории с проклятьем и Старыми Богами, и, особенно, о безумии своей несчастной матери я решила благоразумно промолчать. Однако было кое-что, точнее кое-кто, чья судьба меня серьезно заботила. И о ком я не преминула рассказать отцу.       — Алисса, забудь, — оборвал меня отец на полуслове, — этот маленький ублюдок не должна тебя более волновать. Ты мое единственное законное дитя и мое истинное наследие. А Джек, или как ты там его нарекла, должен быть благодарен Богам уже за то, что в его жилах течёт кровь Древней Валирии.       — Но ведь Джон твой сын! И мой брат! Разве мы не обязаны позаботиться о нем? — возмутилась я. Однако отец приложил палец к моим губам и, шикнув, заставив умолкнуть.       — Алисса, мир жесток и несправедлив. И чем раньше ты поймёшь это, дитя мое, тем меньше ошибок совершишь, — серьезно проговорил отец. Странно было слышать такие слова от самого Порочного Принца, — мы, Таргариены, подобны Богам и обычные смертные нам не чета. Также как и бастарды не чета законно рождённым детям. Потому просто выброси его из головы, моя славная Алисса. Малышка, у тебя доброе сердце, но как бы оно не довело до беды! Надо же, я бы никогда и не подумал, Что Бронзовая Сука откажется ещё той затейницей! Сдать моего ублюдка в бордель — хорошо придумала!       Мне стало невыносимо горько от этих жестоких слов. И все же отец был прав — если я хочу выжить, я должна принять правила этого мира.       — Папа, тебе нужно поесть, — бульон принесли не столь давно, и он ещё не успел остыть.       — Я сам, — отец выхватил затейливо расписанную деревянную ложку из моих рук. Зачерпнул немного из керамического горшочка, однако рука дрожала столь сильно, что он попросту пролил все ещё на полпути.       — Седьмое Пекло! — прошипел Деймон, откидываясь на подушки. Ложка со стуком полетела на пол. Я вздохнула — взрослый мужчина, а ведёт один в один как обиженный мальчишка — подняла ложку, сполоснула в воде, и вновь взяв в руки горшочек, опустилась на край постели.       — Ты… Ты не обязана это делать, — проговорил отец, сверля взглядом стену и страдальчески поджимая губы. Ну вот, опять начинается.       — Почему? — спросила я, поднося ложку к его устам. Деймон хмуро посмотрел на меня, но все же позволил влить себе в рот ее содержимое.       — Потому что наступит день, и ты отвернешься от меня как и все остальные! — отец горестно ухмыльнулся, — Визерис тоже говорил поначалу, что я нужен ему, изображал заботливого брата изо всех сил! А потом… Потом променял меня на этого лживого ублюдка Хайтауэра и его дочь-шлюху!       Деймон снова захлебнулся кашлем, содрогаясь всем телом. Я ласково погладила его по плечу, убрала со лба налипшие спутанные пряди серебристых волос, и тяжело вздохнула. Жар усилился вновь.       — Папочка, у меня нет никого, кроме тебя. Я хочу лишь одного, чтобы ты поскорее поправился. А для этого нужно хоть немного поесть.       — Знаешь, почему я так сильно ненавидел твою мать, Бронзовую Суку, все эти годы? — продолжил отец, чуть отдышавшись. На бледных щеках вновь заиграл нездоровый румянец, а глаза воспалённо блестели, — если бы не она, то дурочка Гейль была бы жива!       — Гейль? — переспросила я, так и замерев с ложкой в руке, совершенно не представляя, при чем же здесь моя давно почившая тётушка. Разве не коварный менестрель был причиной ее безвременной смерти? Хотя, откровенно говоря, я и не хотела знать ответа. Меньше знаешь, крепче спишь — с каждым днём я все более и более соглашалась с этим мудрым изречением.       — Она должна была стать моей и только моей! Именно я был был первым, кто узрел, как робкое дитя превратилось в прекрасную деву, пусть и не ведущую о своей красе. А слышала бы ты ее голос — ничья песнь никогда не трогала мое сердце более. Обыкновенно, я заранее прятался в ветвях Чардоева, чтобы насладиться ее прекрасным голосом. И однажды, заслушивались, рухнул прямо к ее ногам. И не поверишь: среброволосый соловей в награду за мою дурость, поцеловал меня. Что были у неё за уста — раз прикоснешься и не оторвёшься уже более! Да, Гейль любила меня как никто другой, пусть и страшилась пламени, что сильнее и сильнее разгоралось в ее невинном сердечке. Но старый король и королева почему-то решили, что Порочный Принц не достоин их доченьки! Все чего-то страшись, считали меня чудовищем, подобный Мейгору, вот и решили сослать куда подальше. Я думал, что если смогу совратить Гейль, а ещё лучше обрюхатить, то тогда… тогда., — отец снова закашлялся, — я не знал, что эта дура надумает броситься в Черноводную!       Отец замолчал, утомившись от столь долгой речи, и погрузился в воспоминания давно прошедших лет. Его воспалённый взгляд хаотично блуждал по комнате — казалось, в бреду он видит тени почивших близких. Я же совершенно не понимала, как относиться к услышанному, и к этому страшному человеку, так легко ломающему чужие судьбы. К человеку, которому я по иронии судьбы и в прямь была по настоящему дорога.       — Алисса?! — отец уставился на меня, наконец осознав что и кому от только что поведал, и его глаза расширились от ужаса, — ты теперь тоже будешь ненавидеть меня как и все остальные?       — Папа, ты бредишь. Тётушку Гейль погубил не ты, а менестрель, — я быстро прикоснулась губами к его раскаленному лбу, — прошу, поешь хоть немного.       Притихший Деймон послушно доедал суп, когда в дверь настойчиво постучали.       — Это я, Лиза, то есть Кровавая Леди. Отвори, Малютка-Принцесса, — разбойница почему-то говорила шепотом.       Я отодвинула засов — все же эта женщина здорово помогла мне, пока отец был болен. Поворачивала, сажала, помогала менять повязки, приносила чистое белье, еду и лекарства — все, что бы я не попросила — а порой давала мне крайне ценные советы, при этом не требуя взамен ничего. Остальные члены Шайки Одноглазого Лиса тоже порой заглядывали, но пользы от них не было практически никакой. Хоть не мешали и не лезли со своими бредовыми планами — хоть и на том спасибо.       — Мне нужно сообщить что-то крайне важное. Но без свидетелей, — Кровавая Леди заскользнула в комнату и заперла за собой дверь. Глянула на отца — но тот уже спал, все так же хрипло и тяжело дыша.       — Что-то случилось? — встревоженно спросила я.       — Малютка-Принцесса, — разбойница опустилась передо мной на колени и накрыла мои остренькие плечи своими огрубелыми ладонями. Лишь сейчас я заметила, что на ее левой руке отсутствовал мизинец, а еще на некоторых пальцах — ногти, — вижу, твой отец-принц все так же болен?       — Папе уже гораздо лучше, — попыталась улыбнуться я, — думаю, он скоро совсем-совсем поправится.       — Тебе нужно бежать, девочка! — зашептала мне на ухо Кровавая Леди, — на закате в таверну прибыли вооруженные всадники. Они все расспрашивали про драконов и их наездников! Эта продажная тварь, Том, за хорошую плату рассказал им все! Всегда знала, что мерзким горбунам нельзя доверять! Гербов у них нет, да и имён они не называют, но зуб даю, это Фреи! Улетай, пока не поздно, малышка! Я провожу тебя к Дымовичку, но тебе нужно поторапливаться! Бери только все самое необходимое!       — Почему ты хочешь помочь мне? — спросила я с некоторым подозрением. Главный урок, который я успела вынести — это не доверять никому в мире «Песни льда и огня».       — Тот ублюдок лорд, что надругался надо мной был из Фреев. Когда я прикончила мерзкого хорька и бежала, эти мрази вырезали всю мою семью, перед этим поглумившись вдоволь! Даже не пожалели мою маленькую сестрёнку! А ей только-только исполнилось пять!       — А как же папа? — отец был слишком слаб даже чтобы просто подняться с постели, не то что лететь на драконе.       — Они не посмеют тронуть брата короля! Обещаю, шайка Одноглазого Лиса позаботится о принце Деймоне! Но пока ты здесь, твоему отцу угрожает опасность!       Седьмое пекло! И что же мне делать?!       — Сколько человек в Шайке Одноглазого Лиса? — на всякий случай поинтересовалась я.       — Восемь. Но сам Лис дурак, коих свет не видывал, а остальные большею частью сброд. Я могу поручиться лишь за Кота, Флауэрса и самого Лойда. Не более.       Четверо плюс дракон. Не так уж и плохо, если подумать. Караксеса, что так и оставался в конюшне, я не брала в счёт. Хотя… Если мне с отцом удастся перебраться под защиту Красного Змия, то лишь истинный безумец решится сунуться к самому яростному из нынеживущих драконов.       — Малышка, у них не только мечи, но копья! Дымовичок ещё слишком мал! Улетай! Иначе скоро будет слишком поздно!       — Алисса! Лети прямо в Красный Замок! Я со всем разберусь! — раздался за спиной властный голос. Я оглянулась — отец все же поднялся с постели. Его лицо было преисполненно решимости, а в руке он сжимал Темную Сестру. Полуобнаженный, с длинными спутанными волосами он излучал мощь, словно и не был тяжело болен. Страшно представить, каких неимоверных усилий это стоило принцу.       — Папа, а ты? — я схватила арбалет, что до этого покоился на столе, — может улетим вместе?       — Посмотрим. Главное, обещай, что будешь слушать меня, дитя мое, что бы не случилось! Женщина! Держи! — отец швырнул Кровавой Леди тяжелый мешочек, явно полный золотых монет, — ещё столько же получишь, как только дракон поднимется в небо с моей дочерью на спине! А сейчас…       — Ночекрылый! — воскликнула я, услыхав знакомый обиженный рёв, — они убьют его!       Раздался громкий удар, и дверь вылетела из петель.       — Алисса! Встань позади! Быстро! — скомандовал отец. Я послушно шмыгнула в угол, с ужасом наблюдая как в комнату вваливаются вооружённые до зубов воины.       — Девчонка может идти. Нам нужен лишь ты, принц! — щербато ухмыльнулся один из них, явно главарь, — нас не волнуют те жалкие гроши, что назначены за ее славную головку. Твоя голова, принц, стоит куда дороже!       — Кто послал вас? — отец сжимал меч обоими руками, готовый в любую секунду ринуться в бой, словно позабыв о своей ране. Однако, на свежих бинтах, к моей горечи, уже успела проступить алая кровь.       — У тебя достаточно врагов, Порочный Принц, уж поверь мне, — гоготнул главарь, — просто положи меч и твоя славная малютка не пострадает. В отличие от тебя самого.       — Почему я должен тебе верить? — спросил отец, и пошатнувшись, громко закашлял.       — У тебя попросту нет выбора, Принц! Ты — вот главная опасность для Семи Королевств! Мы делаем это не только ради награды! А во имя всего Вестероса и нашего доброго короля и его детей! Седьмое Пекло!       Это было последнее, что он сказал, прежде чем упал на колени и захрипел, захлёбываясь кровью. Болт, что сорвался с моего арбалета, угодил ему прямо в шею. Я непонимающе уставилась на свои руки — и когда только я успела это сделать? На мгновение я даже испытала гордость — впервые моя стрела достигла своей цели.       — Ну что ж! Теперь придётся избавиться и от этого гнусного отродья! — обнажив мечи, его соратники бросились на нас.       Даже будучи раненым и тяжело больным отец оставался грозным противником. Он в одно мгновение насквозь пронзил голову первому нападавшему, а затем стремительным выпадом смертельно ранил в грудь второго. Принц Деймон двигался легко, словно в диком смертоносном танце и я, невольно, залюбовалась им. Кровавая Леди не отставала, полностью оправдывая своё грозное имя. Однако, противников было слишком много, а отец был ещё слишком слаб. В какой-то момент, покачнувшись, он оперся рукой о стену, и Тёмная Сестра моментально была выбита из его ослабевших рук. Схватив арбалет, который я все же каким-то неведомым чудом смогла зарядить трясущимися, онемевшими от ужаса пальцами, я бросилась к нему на помощь. Все казалось столь нереальным, что я не испытывала страха, лишь странное возбуждение. Кровавая Леди сражалась уже сразу с тремя — и было очевидно, что ей не выйти победителем из этой схватки.       — Можете делать со мной все что пожелаешь, но отпустите мою дочь! — тяжело дыша проговорил Деймон. Раздался короткий крик — разбойница упала навзничь и более уже не пыталась подняться.       — Обязательно отпустим! Только сначала хорошенько с ней позабавимся! Сколько тебе лет, девчушка? Шесть или семь? — мужчина, столь высокий, что я даже не могла разглядеть его лица, шагнул к нам, и протянул ко мне руку в перчатке из темной варёной кожи, — иди ко мне, малютка! Ты ведь любишь весёлые игры? Дядя с тобой поиграет. Обещаю, тебе понравится.       «Неужели… Неужели они собираются…» — я понимала, что эти слова не просто угрозы. И все же, все никак не могла в ЭТО поверить по настоящему.       Я вскинула арбалет, целясь ему в лицо, однако, прежде чем я успела выстрелить, мощный удар выбил оружие из моих рук. Я рухнула прямо в спасительные объятия отца, и инстинктивно, обхватила его руками, уткнувшись носом в раскалённую, покрытую испариной шею, ища защиты.       — Прости меня. Папка снова тебя подвёл, — отстранившими, отец крепко сжал мои виски жаркими ладонями, с тоской глянул на меня аметистовыми глазами и горестно улыбнулся, — больно не будет. Обещаю.       «Он что, решил свернуть мне шею?» — я даже не успела испугаться, как раздался знакомый голос:       — А вот и мы! Не ждали? Давай, Адское Пламя, покажи всю свою мощь!       — Лис! — выдохнула я, не веря своим ушам. Глаза отца расширились, когда сзади раздался истошный крик и до боли знакомый чавкающий звук.       — Дракарис! — горячо шепнул он мне на ухо, заваливая на пол, — просто скажи: Дракарис!       — Дракарис! — закричала что есть мочи я. И жаркое спасительное пламя залило комнату. Ещё никогда запах горелого мяса и истошные крики боли не наполняли мое сердце такой радостью.