***
Проснувшись на следующее утро, Татьяна первым делом увидела смиренно молящуюся Ольгу. Лицо её было заплаканным и горько радостным. - Ольга. - позвала Татьяна и сестра обернула к ней сияющее улыбкой лицо. - Проснулась. - Ольга мысленно жарко поблагодарив Бога, подбежала к постели больной и дрожащими руками принялась поправлять одеяло, - А я уж и не верила. Молилась, чтобы это не сном оказалось. Таня! - и нежное восклицание застряло у неё в горле, она отвернулась и закрыла руками лицо. Слёзы опять выступили, хотя казалось, что за последние недели Ольга выплакалась на целую жизнь вперёд. А оказалось, есть в ней ещё горечь и радость и чувства. - Таня, неужели тебе и правда легче? - спросила она. И Татьяна, не смотря на сильную мигрень, улыбнулась и протянула руку сестре. - Лучше. Все в доме спят? - Спят, шести ещё нет. Разбудить матушку? Я скажу, тебе поесть принесут. - Нет-нет подожди. Ты лучше рядом присядь и всё мне расскажи. Ольга помогла сестре сесть на подушки и не отпуская руки её выложила всё, ничего не утаивая. Возможно, врач посоветовал бы не беспокоить Татьяну до её полного выздоровления. Но Ольга так была рада, так светилась тихим счастьем, что не думала ни о чём кроме сестры. И с готовностью выполнила бы любое, даже самое странное её желание. - Так значит, он уехал. - сухо с расстановкой произнесла Татьяна, и в глазах её зажглись разочарование и лёгкая обида. Ольга сочувственно глянула на сестру. - Я не знаю, где он сейчас, но Владимир должен знать. Думаю, когда поправишься, сможешь поговорить с ним. Она сказала это обычным тоном, но от Татьяны не скрылось, как перед именем молодого человека голос Ольги запнулся. Татьяна собралась уже расспросить сестру и об этом, как в коридоре раздался шорох. Ольга встрепенулась и птичкой подлетев к двери, распахнула её и впустила старую няню. - Няня, ей лучше! Проснулась! Старушка тоже подошла к постели и заплакала, гладя Таню по голове трясушейся морщинистой рукою. Потом позвали и матушку. Скоро спальня заполнилась радостными всхлипами. Женщины не умели сдерживать себя и отдавались чувствам со всей искренностью и сердечностью. Татьяна мягко и устало улыбалась, пока Ольга решительно не выгнала всех из комнаты. Она, несмотря на свой беспечный и чувственный нрав, сейчас больше всех сохранила обладание и послала за доктором.***
- Спасибо скажите и своей чудесной сестре. Она всё с вами сидела, я уже бояться начал, что и она с лихорадкой сляжет. Ольга смущённо улыбнулась, перебирая худыми пальцами вязаную шаль. Доктор Виктор Платоныч обвёл девушек насмешливым взглядом из-под своих круглых очков. - Боюсь, мне пора идти. Счастлив, что вам стало лучше Татьяна Дмитриевна. - сказал он пожимая бледную маленькую ладошку, - Я заеду к вам через день, но мне кажется болезнь уже не вернётся. - Благодарю вас, Виктор Платоныч. - улыбнулась Татьяна. Мужчина поклонился девушкам и поспешно вышел из комнаты, пока девушки не заметили его слёз. - Какой он чудесный, Таня. - прошептала Ольга сестре, - Это сейчас он спокойны и весёлый такой, а когда узнал, что ты заболела. Примчался и первые дни от тебя не отходил. Потом уехал, у него ведь больных много, но меня всему научил, как тебя лечить. И часто, часто приезжал. Мне теперь только стыдно немного, что и я его напугала. Я только очень испугалась за тебя, но и не думала болеть. Ольга говорила с таким жаром и восторгом, что в ней проглядывалась та прежняя смешливая и лёгкая девушка. Она всё льнула к сестре, обнимала её и говорила, говорила. Сейчас только она поняла для себя, что нет никого в мире для неё дороже сестры, самой верной и лучшей подруги. А Татьяна слушала с улыбкой. И всё было как раньше, до болезни. - Ольга, теперь и Виктор Платоныч сказал, что мне лучше. Так вот, я завтра же хочу видеть Ленского. Пусть пригласят его. - Уже завтра? - красивые брови девушки удивлённо изогнулись, - Не рано ли? - Нет. Кроме того, у меня так много вопросов к нему, что мне кажется, пока не получу ответов, ни за что не поправлюсь. Ольга побледнела, представив на миг подобное и сейчас же кинулась писать записку соседу.***
Не без помощи сестры, Татьяна поднялась с постели и оделась. До этого она никогда не придавала много внимания своему внешнему виду, но сейчас, глядя на себя в зеркало, невольно кусала губы. Татьяна сильно похудела и теперь даже самое маленькое её платье стало велико. Кожа побледнела и осунулась, не было больше нежного девичьего румянца на щеках. Мягкие губы потрескались. Только глаза Татьяны остались прежними сияющими звёздочками. - Это ничего, ты всё такая же красавица. Вот поправишься скоро и станешь ещё лучше. А скоро весна и снова хорошо будет. - приговаривала Ольга, расчёсывая длинные волосы Татьяны. С непривычки она иногда слишком сильно дёргала или путала пряди, но никого другого Татьяна звать на помощь не хотела. Тёмных прекрасных волос Татьяны болезнь почти не коснулась, они лишь немного потускнели, но остались такими же густыми. Аккуратная коса шелковистой змеёй легла на плече и Татьяна улыбнулась уже более привычному отражению. - Как хорошо. Не хочешь и ты переплестись? Распусти кудри, как раньше. - обратилась она к сестре, но Ольга, поджав губы, только покачала головой. Она и переодеться отказалась, оставшись в хотя и опрятном, но сером, невзрачном платье. Волосы Ольга перетянула серой лентой, так не шедшей к её светлому лицу. Это так было на неё не похоже. Ольга всегда любила красиво одеваться и убирать волосы, а уж если к ним в гости должен был заглянуть Ленский, она всё утро проволила у зеркала, разглядывая себя и поправляя причёску. Но сегодня она совсем не глядела на себя, а от волнения у неё дрожали руки. - Ольга. Если ты не хочешь, я могу и сама спуститься вниз. Тебе совсем необязательно присутствовать. - Нет. Я буду с тобой, к тому же... - тут она вздохнула и плечи её поникли, - иначе я никогда не смогу увидиться с ним. Девушки замолчали на несколько секунд, а потом Ольга порывисто обняла сидящую сестру со спины. Татьяна обхватила её руки и не отпускала. Так они и сидели молча и тихо, пока их не позвали.